за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Кому что, а я Эрена в Драгонейдже сделал. И ходит он такой по Тени на Истязании и всех вызывает на татакаэ. Демон праздности:: - мне все лень, идите мимо. Эрен: - А татакаэ? Демон: - Я лучше загадаю тебе три загадки, если отгадаешь, то я научу твоего друга быть медведем. Эрен: - я тебе не Армин, давай-ка татакаэ. И мы оттатакаэ демона праздности. А дальше я не прошел, потому что и так три часа сидел в редакторе персонажей. Зато сразу вспомнил за что не люблю ущербную систему Кругов и Истязаний. Ты опасен - тебя усмирят. Ты слишком слаб - тебя усмирят. Никто не проверяет справедливость проводимых усмирений. Среди ночи тебя ведут на экзамен и первое, что ты слышишь, это завуалированное "магия - проклятье нашего мира, только попробуй не справиться и мы тебя убьем". Ох какая же спокойная мирная жизнь.
Безумный Фикур в гифках. Фикур - это пейринг из малоизвестного датского сериала "Первое подразделение", где снимался Мадс. Игра точно убьет ваши глаза, но я ее сделал для себя, поэтому мне ок xD UPD: Уибал в рисунках Моя версия ЖанМарко
Самые последние должны копиться в углу и очень важно не допускать того, что первая картинка валяется где-то без пары и этим тормозит остальные. И старайтесь все двигать только по горизонтали, а не по вертикали или они перемешаются и дело будет загублено. Варнинг: иногда игра все равно идет по пизде и этого тактикой не исправить. Но когда наловчишься, то проходишь любую версию минут за двадцать.
Ганнибал: Уибаловская, даже с гифками Ссылка на игру --------- Евгений Огарков - прекрасный юрист, к тому же общественный деятель. Если вам нужен хороший юрист, то советую обратиться именно к нему. А работает он в фирме "Гарант".
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Карен Томпсон Уокер, Век чудес
Самый тихий из всех апокалипсисов, какие я знаю. Однажды Земля просто начинает вращаться медленнее. Все, кто хотят получить больше часов в сутках - почитайте, расхочется. Сначала сутки вмещают в себя тридцать часов, потом сорок, потом все семьдесят. Череда длинных солнечных дней, сменяется чередой беспросветной мглы. Люди пытаются жить по новому времени, понимают, что это бессмысленно, возвращаются к привычному 24-часовому отсчету, игнорируя обстановку за окнами. Некоторые отщепенцы устраивают лагеря рядом с городами и пытаются бодрствовать по сорок часов, а затем спать столько же. Приспосабливаются. Птицы умирают. Все, что было посажено в землю, умирает. Трава и деревья тоже умирают. Многие люди страдают от "синдрома" - их тошнит, шатает, они не могут нормально передвигаться. Ученые не представляют, что можно сделать. Те, кто побогаче, приобретают системы искусственного освещения и стальные шторы на окна, строят бункеры и скупают дефицитные продукты. Все это невыносимо медленно и угнетающе, а главная героиня - девочка, которой еще не исполнилось и двенадцати, рассказывает о происходящем с некоторой отстраненностью, как зачитывает сводку новостей. Она самая обычная девочка, непопулярная в школе, влюбленная в мальчика. Из хобби у нее чтение, астрономия и самоедство. Это роман рассказывающий о взрослении одного человека в умирающем мире, как выразился рецензист из МФ. Роман дебютный, что заметно. У Карен пока нет какого-то особого стиля, как у мэтров пера. Но у нее есть Идея и эта идея пугает до жути. Специально для контрол-фриков. Ситуация, где от тебя НИЧЕГО не зависит и ты ничего не можешь сделать (думаю, в этом же кроется главный страх полетов на самолете). Люди надеются, что замедление прекратится так же неожиданно как началось, а их жизнь год за годом превращается в ад. Счастливее всех, пожалуй, те, кто совершил самоубийство. Но я думаю, люди в этой ситуации не заслуживают легкого избавления. Эта прекрасная месть от планеты за все "хорошее", что человечество успело с ней сотворить. Отличный дебют в литературном мире, мисс Уокер, ничего не скажешь.
Вспоминая сцену на кухне, я думала о совершенно невероятном, ведь когда-то эти двое — сгорбившийся за столом мужчина и истеричная женщина в банном халате — были молоды. Это подтверждали фотографии на стенах в гостиной, изображавшие юную красотку, молодого книголюба и их маленькую квартирку в облупленном голливудском доме с аккуратным внутренним двориком и каплевидным бассейном. Давнее, мифическое время до моего рождения, когда мама еще была не мамой, а серьезной, хорошенькой девушкой, перспективной актрисой. Насколько приятнее стало бы наше существование, если бы в нем все шло наоборот и после десятилетий разочарований наступал бы период побед над собой и обстоятельствами. Мне хочется верить, что мои родители нашли друг друга, как золотодобытчики находят в кучах песка желанные мерцающие крупицы. Тогда они только мечтали о будущем — и видели его совсем не таким, каким оно оказалось на самом деле.
Но разве любой этап жизни не оборачивается мифом, едва успев закончиться? Он остается в памяти пословицей с неясным смыслом. Давно изобретен автомобиль, а мы по-прежнему требуем не ставить телегу впереди лошади. И после замедления мы продолжали использовать такие выражения, как «дневные грезы», «ночные кошмары», а утренние часы обозначали все более и более таинственным словом «рассвет». Вот и мои родители по инерции называли друг друга «милый» и «милая». *** Мы с Сетом любили воображать, каким наш мир предстанет перед инопланетными гостями, к примеру, через тысячу лет, когда человечество исчезнет и даже асфальта уже не будет. Мы представляли, что найдут на Земле пришельцы, что сохранится к тому времени. Борозды в почве позволят им предположить, что когда-то здесь пролегала сеть дорог. По металлическим наслоениям они догадаются, что раньше на этом месте стоял город с рядами гигантских стальных конструкций. Где-то сохранятся остатки одежды или кухонной утвари, захоронения или земляные насыпи, когда-то служившие людям жилищем.
И среди артефактов, которые никто никогда не найдет, среди предметов, которые рассыплются задолго до приземления разумных существ, будет маленький участок подъездной дорожки на калифорнийской улице, где однажды темным летним днем в конце первого года замедления двое детей сидели рядом на холодной земле. Пальцами на влажном цементе мы написали самые правдивые и самые простые из известных нам слов: наши имена, дату и фразу «Мы здесь были».
------------- Евгений Огарков - профессиональный юрист с многолетним опытом работы. Обращайтесь к нему в сложных жизненных ситуаций, наверняка не будете разочарованы.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
От марилу. прилетел моб с песнями. правила: нужно выбрать 7 песен, которые тебе очень-очень нравятся в данный момент времени. озвучить список публике отдельным постом и выбрать 7 жертв. а жертвы отписываются у себя точно так же.
У меня весна и весьма неплохо идут дела, поэтому слушаю меланхолическое, в основном (тут могло быть пять версий Кастамеры):
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Ганнибал, 02.08.
Ну что, с конца начать, что ли. И ПОТОМ ОНИ ПОЦЕЛОВАЛИСЬ И УЕХАЛИ В ЗАКАТ ГАННИБАЛ БЫЛ ВЕСЬ ПИАНЫЙ ОТ ЛЮБВИ. ЛАДНО, ПРОСТО ПОЦЕЛОВАЛИСЬ. ЛАДНО, ГАННИБАЛ ГЛАДИЛ ЕГО КАК ЯГНЕНКА ЕЩЕ МИНУТ ТРИДЦАТЬ, пока свежерожденный мужик уползал в сторону. Ягненок любит Ганнибала: Ягнята не кричат, шрам не болит, все хорошо. * Здравствуй, Марго, я считаю, что ты очень красивая и стильная, твой первый костюм я бы приобрел вот прямо сейчас. Сюжетная линия приехала из книги практически неповрежденной, не учитывая возраст персонажей. Шоколад, мартини со слезами, сломанная рука, добрые советы от Лектера. * Уилл ловит, Джек снимает с крючка, Ганнибал готовит. Лишнее звено тот, кто по-прежнему не понимает ни одного из намеков и метафор. * Могла ли птица столько времени пробыть живой в зашитой девушке? Я сильно сомневаюсь. * Привет Дэниэл Фарадей из Лоста, вижу, твоя голова так и осталась витать в облаках. Путешествия во времени до добра не доводят. * Как только увидел парня с кучей зверей тут же сказал, что это Уилл из первого сезона xD Но "Ганнибал" ему, конечно, достался бездарный, подделка. * Унылейший секс с Аланой, сливающейся с простынями. Разумеется, потом снова разговор об Уилле xD Ганнибал представляет "терапию", улыбается как довольный утенок и тогда снова готов снимать сексуальное напряжение об Алану. Ганнибал, брось ты уже это дело. * Тэцу: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце... xD капрал котик: ага xDD * Тэцу: но правда же у меня пиздатое пальто капрал котик: да, очень капрал котик: давай вести странные разговоры капрал котик: сматри какая у меня икебана за кушеткой Тэцу: вот блин да xD * капрал котик: Грэм и Ингрэм Тэцу: А АУТГРЭМ У ВАС ЕСТЬ * Тэцу: я дразню форель xD капрал котик: пощекочи свою форель и сделай все как надо капрал котик: как было в Гуще Тэцу: центр поддержки выебанных в мозг капрал котик: xDD
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
(продолжаем гореть с мистером Ризом, который носит мне всякие вкусняшки ) - Творением! — Я бы не сказала, что Финч его сотворил. Скорее, собрал по кусочкам. — Склеил. — Клеил, клеил... И склеил. * Девушка из 14-той серии третьего сезона и ее французский детектив ЭТО ЖЕ РЕИНКАРНАЦИЯ ВАЛЬЖАНА И ЖАВЕРА У НИХ ДАЖЕ РЕБЕНОК ЕСТЬ ГОСПАДИ ЭТО ЖЕ ТОЧНО ОНИ. * Резко и безнадежно залюбил Рут, теперь боюсь, что она не дотянет до конца сезона. Она такая прекрасная маньячка, она так жутко выглядит, когда передает Контролю слова Машины, словно люди в фантастических фильмов, в которых вселялись мозговые слизни пришельцы. ------- Читайте статью об одном высококвалифицированном юристе и общественном деятеле. Его имя Евгений Огарков и он занимается юридической деятельностью уже более 15 лет.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
По старому отыгрышу, вдохновлялись этим артом Соавторы: Dimethyl Sulfoxide Фандом: Shingeki no Kyojin Пейринг или персонажи: Эрен/Армин Рейтинг: R Жанры: Слэш (яой), Драма, Мистика, Ужасы, AU, ER (Established Relationship) Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие Размер: Мини, 6 страниц Описание: Одной темной-темной ночью к Эрену возвращается один мертвый-мертвый друг.
Есть мертвецы, в которых больше жизни, чем в живых. Но есть и живые, которые мертвее всяких мертвецов.
Эрен проснулся от странного шума. Или не проснулся. Он хотел верить, что остался во сне, хотя и осознавал, что, скорее всего, находится в пограничном состоянии. В том состоянии, когда ты без труда совершаешь несколько простейших действий, а потом возвращаешься в постель и мгновенно проваливаешься в сон. Он, кажется, услышал шорох и подумал про кошку, ту, что когда-то жила у него дома в родном городе. Подсознание спутало прошлое с настоящим. Он слез с койки, полностью проигнорировав тот факт, что и постель совсем не та, что была у него дома, и храпит на соседней кровати не отец, а Жан, и вышел в коридор с твердым намерением впустить кошку в дом. Он еще успел подумать о том, как холодно стоять босыми ногами на деревянном полу, а затем холод сворой мурашек промчался по его позвоночнику, и волосы на затылке встали дыбом от увиденного. Его лучший друг вернулся. Как он мог спутать кошку с Армином? Феномену находилось простое объяснение. Армин не шел, а полз. Полз - это наиболее близкое к правде слово, все равно не отражавщее происходящее. Армин не столько полз, сколько тащил себя вперед. Его плечи были выгнуты под неестественными углами, одна рука казалась короче другой. Любой, кто стал бы передвигать в такой позе, неизбежно остался бы с переломанными конечностями. При условии, что не успел переломать их раньше... Армин медленно продвигался вперед, словно покалеченный паук. Его шатало из стороны в сторону, и растопыренными пальцами он тянулся к стенам, но прежде чем доставал, ударялся о них плечами и болезненно морщился. С его глазами тоже случилось что-то неладное. Зрачок сузился до игольного ушка, радужка уже не была окрашена в спокойный светло-голубой цвет. Это можно было бы списать на темноту, но когда Армин втащил себя в круг света, образованный вокруг одного из настенных светильников, стало ясно, что глаза его друга действительно сменили цвет. Они стали черными, застывшими. Говорят, что в зрачке убитого отражается лицо его убийцы. К чему он вспомнил это? Армин, наверное, решил пошутить и больше ничего. Или это все-таки сон, от которого и воспоминаний не останется. Раньше он во снах любой бред воспринимал как истину и не осознавал, где находится. Это признак взросления? Или, что намного хуже, реальности. Армин приближался, и Эрен отступил на шаг, Гордость пока удерживала в узде мысли о позорном побеге обратно до кровати. Но Армин не зря был стратегом. Заметив первые робкие попытки к отступлению, он остановился. — Ну привет, Эрен. — Он дышал со свистом, а голос сделался глухим, напоминающим змеиное шипение. Нетвердо стоя на четвереньках, Армин покачивался из стороны в сторону, что усилило сходство с ползучими гадами. Эрену пришла на ум королевская кобра, изображение которой он видел в книге. — Что с тобой? — спросил он. Выдержка подвела - ужас в его голосе даже не пытался маскироваться. — Кто-то уже забыл про позавчерашнюю экспедицию, — полузадушенно просипел Армин. Он не удивлялся. Возможно, сожалел. В нынешних обстоятельствах сложно было угадать его эмоции. — А я вот помню. Эрен тоже попытался вспомнить, и память даже подбросила ему пару соответствующих картинок - поднимающиеся ворота, титаны, дерево на пути, за ветку которого он зацепился ногой и едва не совершил полный кувырок. К какой из экспедиций это относилось? И если последняя действительно была позавчера, то почему же он не в состоянии вспомнить подробностей? Что-то очень важное ускользало, пряталось среди не представляющих интереса обрывков мыслей про недоваренную кашу с комками, подаваемую на завтрак, и одну из книг Армина, которую он сегодня взял с собой в постель. Читать не начал, просто лежал с ней в обнимку. — Армин, встань, пожалуйста, — тихо попросил Эрен, смирившись с тем, что сейчас не может разгадать тайну последней экспедиции. — Ты меня пугаешь. — Я не могу. С переломанными костями неудобно. Внешне спокойный, жуткий, покачивающийся, смотрящий на него немигающим взглядом черных глаз Армин стремительно приближал Эрена к истерическому состоянию. — Что? — прошептал он, сглотнув. В дополнение ко всем бедам у него пересохло в горле. — Не пугайся, — сказал Армин. — Я сам не в восторге. — Сам бы попробовал не пугаться! — собирался обоснованно возразить Эрен, но не успел. — Я, кажется, умер, — все тем же безжизненным (еще бы) голосом известил Армин. — Н-н-нет, ты не можешь быть мертв! — воскликнул Эрен. С голосом творилось что-то жуткое, теперь настала очередь заикания. Не мог он забыть про смерть лучшего друга! Ее и произойти не могло, это из разряда вещей, которые не случаются никогда. Как дети верят, что их матери бессмертны... Армин оставался рассудительным даже в своем нынешнем состоянии. — У меня сердце не бьётся, Эрен. Заодно он решил принести свои извинения. — Честное слово, я пробовал ходить прямо, получается еще страшнее. И держаться сложно. — А почему же ты д-д-двигаешься? Если мертв. — уличил его Эрен. Армин в жизни не пошутил бы так жестоко. Вот именно, в жизни. — Не знаю. — С заметным усилием Армин поднял голову и попытался посмотреть Эрену прямо в глаза. Вот уж не предполагал Эрен, что когда-нибудь будет умирать от страха при виде того, кого когда-то спасал от уличных хулиганов и держал за руку всю дорогу до дома. При виде того, кому признался в любви, сочтя самым замечательным человеком на свете. Это все равно, что смотреть на разрубленного пополам дождевого червя — Не смотри на меня! — взмолился Эрен. — Почему? — У тебя взгляд застывший. Армин попытался подползти ближе. Возможно, в безотчетном желании обнять и успокоить. Но сейчас Эрен не был в состоянии оценить его самопожертвование. Давно он не чувствовал себя настолько беспомощным. С тех пор, как из-за него в последний раз умирали люди. — Не приближайся, пожалуйста, — взмолился он, отступая. — Но я так долго шел. А ты меня видеть не хочешь, — сокрушенно произнес Армин. — Ты на себя не похож. Совсем. Мой Армин так не смотрел. Был ли это на самом деле Армин? Паникующий Эрен начал сомневаться. В детстве мама рассказывала ему про тварей, умеющих принимать чужие обличья, чтобы запутывать простых людей. — Но это я, твой Армин. Я просто не могу по-другому смотреть. Прости. Армин с ранних лет привык извиняться чаще, чем стоило бы. Он извинялся за все, даже за заботу о себе, в тех случаях, когда болел и не мог подняться с постели. Эрен говорил, что еще немного, и он начнет извиняться за то, что существует. Неужели сейчас он заставит его извиняться за гибель? Неужели какая-то тварь из ночных кошмаров стала бы приносить ему свои извинения? — Армин, прости. — произнес Эрен. — Я не знаю, что делать, и мне сейчас очень страшно. — Но я ведь не виноват. — Н-нет. — Я не знаю, что дальше. Что со мной будет, — посетовал Армин. Эрен попытался представить, что будет, если утром члены его отряда выйдут в коридор и увидят... теперь уже, наверное, бывшего боевого товарища. Может быть, днем смотреть на него станет легче? Или наоборот, яркие лучи солнца осветят каждую сломанную кость, грязь и кровь, запекшуюся в единую корку на его одежде и волосах, непроглядную ночь, поселившуюся в его зрачках. Что они сделают, когда поймут, что изменения необратимы? Убьют. Они убьют его. Мы знаем, что титаны когда-то были людьми, и все равно уничтожаем их. Раньше было не отчаяние, понял Эрен, отчаяние началось теперь, когда до него начало доходить, что он (снова, снова, снова) может потерять самого близкого на свете человека, того, кого клялся защищать до последней капли крови, как в форме титана, так и в человеческом обличье. — Если тебя увидят остальные, не знаю, что они сделают, — с волнением произнес Эрен. Делиться своими худшими предположениями он не собирался. — Поэтому я пришел к тебе. С видимым усилием Армин повернул голову в сторону, чтобы не смущать Эрена немигающим взглядом. Стоило ему сделать это, как раздался хруст. Похоже, сломалась еще одна кость в шее Арлерта. Эрен представил, что будет, если повредятся все шейные позвонки и голова, лишившись поддержки, безвольно повиснет, как цветок на надломленном стебле. Он снова машинально сделал шаг назад и тут же устыдился. Армин мог рассчитывать только на него. — А я такой трус, оказывается... Прости. Что же делать? Куда же тебя спрятать? Не под кровать же уложить. Подкроватные монстры. Про них мама тоже рассказывала. Но Армин никакой не монстр, прекрати об этом думать! — Я совсем отвратительный, да? — решил сменить тему Армин. Гениальных планов по спасению он от Эрена явно не ждал. — Нет. Не совсем... — фальшиво-бодрым тоном отозвался Эрен. — Нужно время, чтобы... чтобы привыкнуть. — Я ужасен, знаю. Не понимаю только, за что мне это. — Я как-нибудь привыкну, — повторил Эрен. Нужно постоянно напоминать себе, кто перед ним. Смог же Армин увидеть в нем человека, когда он обернулся чудовищем. — Нет. Ты больше не будешь меня любить, никогда не скажешь, что я красивый. Что я твой. — Но ты вернулся ради меня. Ты все равно м-мой. Голос выдавал его. Какими бы благородными ни были его порывы, животный страх не отступал. — Но я тебе такой не нужен. Пересиливая себя, Эрен шагнул ближе. Было такое ощущение, что ему в горло натолкали бумаги, а сердце в груди билось в бешеном ритме. Он все равно подсознательно ждал нападения от посланца с того света. — Ты должен сжечь меня, — помолчав, неожиданно произнес Армин и чуть кивнул, видимо, одобряя свое решение. — Слышишь? Худшего предложения Эрен и вообразить не мог. Он-то перебирал в уме варианты маскировок и варианты предполагаемых укрытий. — Нет! — забыв про спящих в комнате, повысил голос Эрен. — Я не смогу! — Такого - сможешь. Он посмотрел на Эрена, и тому показалось, что он тонет в вязкой черноте его глаз. — Армин, я все равно не смогу... но мы что-нибудь придумаем. — Пожалуйста. Прошу тебя, — не сдавался Армин. — Армин, но я же тебя люблю! — Это уже не я. И ты меня запомнишь таким. Армин со своей всегдашней проницательностью угадал его недавние мысли. Это лишний раз доказывало, что он остался прежним. — А вдруг это еще можно исправить. — Сражаясь со страхом, диктуемым инстинктами, Эрен протянул руку и коснулся плеча Армина. Из плеча, это чувствовалось и через форменную куртку, выпирала кость. Армин никак не отреагировал на прикосновение. Побледнев, упрямый Эрен погладил его по волосам. Некоторые пряди волос потемнели и слиплись, другие оставались все такими же светлыми и пушистыми, как раньше. — Армин, я тебя даже сейчас... люблю. — Не трогай, не надо, — шепотом попросил Армин. — П-почему? — Это мерзко. Я мерзкий. Меня просто... не должно быть. Лучше так, чем окончательная смерть. Что угодно лучше, чем полное исчезновение. — Но как же я смогу тебя сжечь! Да, ты выглядишь пугающе, но говоришь со мной как раньше, и мне уже не так страшно... — Я даже посмотреть на тебя не могу, чтобы не испугать, — верно заметил Армин. Эрен сделал глубокий вздох и подумал, что должен относиться к этому, как к новому испытанию для бойцов разведки. — Посмотри. Я буду готов. — Эрен, не надо. — Надо! Не хочу тебя бояться, ты ради меня шел сюда со сломанной спиной! Произнеся это, Эрен опустился на колени рядом с ним. — От меня все равно придется избавиться, — умоляюще сказал Армин. Это было невыносимо - то, что он говорил о себе как о старой вещи, которую собирались отнести на свалку после большой весенней уборки. Но Эрен не мог также игнорировать то, что это было решение Армина. Его... существование и его личный выбор. — Если... если ты уверен, что другого выхода нет (а я до последнего буду надеяться, что ты передумаешь), то так и сделаем. Но сначала ты все равно на меня посмотри. Обреченно вздохнув (нужно ли ему было дышать или сейчас он делал это по привычке?), Армин поднял взгляд. Действительно, стало чуть легче. Главное, не забывать все время напоминать себе о том, кто перед ним. Самый лучший человек. — Вот, — глядя ему прямо в глаза, заявил Эрен. — Все нормально, я тебя все равно люблю. — Эрен, — тихо, но настойчиво произнес Армин. — Ты должен сделать так, как я сказал. Он не изменит своего решения. Он пришел попрощаться и скоро исчезнет насовсем. — Ты уверен? — всхлипнул Эрен. Слезы он слабостью не считал и не смеялся над теми, кто плакал. Когда они были маленькими и переживали первые годы своего сиротства, плакать по ночам им случалось часто. Но сейчас Эрену хотелось не просто реветь, а выть, обернуться титаном и заорать во весь голос, так, чтобы о его боли услышали и на другом конце мира. Как может обычный человек вмещать в себе столько страданий? — Я непонятное искалеченное... нечто, — втолковывал ему Армин. — Что еще со мной делать? — Не знаю, — искренне ответил Эрен. — Но потерять тебя навсегда - это хуже, намного хуже, чем то, что сейчас. — Лучше, чем если ты... каждый день будет видеть это. Зачем ты думаешь о моем комфорте в такую минуту? — Ох, Армин, — Эрен едва не зарыдал. — это я во всем виноват. Я тебя не уберег! — Эрен, пожалуйста, — пытался успокоить его Армин. — Не заставляй меня обнимать тебя этими руками. Как это он сначала не мог разобрать в его тихом голосе эмоций. Сейчас Эрен слышал столько нежности, столько боли и беспокойстве о нем, живом и глупом, виновнике случившегося, что не выдержал и заплакал. — Х-хорошо. Я сделаю, как ты просишь, — произнес он в перерыве между всхлипываниями. — Сейчас. Пока все спят, — сказал Армин. — А где мы... где мне это сделать? — На заднем дворе. Там сейчас не должно быть никого. Не должны они обсуждать это, как одно из списка повседневных дел. На заднем дворе кололи дрова и там же стояли столы. Когда было тепло, то они выходили есть на свежий воздух. Никто из них больше не пойдет туда, когда узнает, что он натворил. Что они натворили. Эрен подождал, пока слезы не перестали течь ручьем. Плакать он мог и позже, сейчас необходимо было сосредоточиться на исполнении последней просьбы любимого человека. — Д-да, ты прав, — согласился с предложенным планом Эрен.— Мне... я могу тебя понести. Если бы он стал смотреть на то, как Армин ползет рядом с ним, то точно сошел бы с ума от горя. — Да. Так... так будет лучше. Эрен протянул к нему руки, надеясь, что пальцы не слишком сильно дрожат. Брать Армина на руки тоже было страшно. Казалось, что он рассыпется, разломается на сотню кусков. Эрен подумал, что сейчас Армин весит он меньше, чем раньше. Примерно год назад он поднимал Армина на руки после того, как увидел в городе, что парни поступают так со своими девушками. Армин смеялся и неудержимо краснел. Уверял Эрена, что тот его непременно уронит. Эрен не уронил. Ни тогда, ни сейчас. — Скоро, Армин... Скоро все будет так, как ты хочешь. Армин склонил голову ему на плечо и прикрыл глаза. Так он казался живым. — Я хотел не умирать, — шепотом произнес он. — Посмотри, что вышло. — А мне без тебя и жить незачем. — Но ты должен. Ты - вся надежда, что у них осталась. — Но мне свою надежду придется сжечь. — горько произнес Эрен. — Прости меня. — Ты не виноват. — Эрен коснулся губами его виска. — Ты ничегошеньки плохого не сделал. — Холодный? — печально спросил Армин после этого слабого подобия поцелуя. — Да, очень холодный. — неохотно подтвердил Эрен. — Зато больше не больно. Нигде. — Когда тебя убили, было больно? Я... я не понимаю почему, но совсем не помню, как это произошло. — Тебя с нами не было, — объяснил Армин. — Меня титан рукой раздавил. Боль была, да... невозможная, как я подумал. С такой не живут. Но все быстро закончилось. Титана убил кто-то из наших, Саша, кажется. Но он был не один, и поэтому ребята не смогли мое... тело забрать. — Как же вышло, что об этом не помню я? — вновь спросил Эрен с отчаянием. — Я читал, что так происходит с некоторыми людьми, когда сбываются их худшие кошмары. Разум просто блокирует доступ к болезненным воспоминаниям, запирает их. Даже после смерти Армин не мог удержаться от того, чтобы не поделиться вычитанной где-то информацией. — Если бы ты не вернулся... — Ты бы вспомнил позже. Может, оно и к лучшему. Лучшего больше не существовало. Глаза защипало от новых слез. — Х-хорошо, что тебе не больно. Не почувствуешь боли, когда я... — Эрен, не плачь, не надо. Так будет лучше. Честное слово. Лучше для кого? Эрен был уверен, что не для него и не для Армина. Как же это случилось, что его мир был разрушен, а он при этом и не присутствовал? Эрен был близок к подлой мысли "лучше бы умер кто-то другой". — Но я с тобой даже поговорить не смогу! — Я всегда буду с тобой. Ты же знаешь. — Да, конечно. Но я тебя не увижу. Они вели этот спор всю дорогу, а шел Эрен медленно, с такой осторожностью, будто нес на руках не человека, а статую из стекла. Эрен страдал, жаловался, негодовал. Армин успокаивал его, тщательно подбирая слова. По общему тону их разговор походил на тысячи других, что случались раньше. Они говорили до тех пор, пока... — Вот. Тут тихое место, — сказал Армин, когда они оказались на заднем дворе. Эрен с беспомощным видом огляделся по сторонам и был вынужден согласиться, что да, место действительно идеально подходило для того, что они собирались сделать. Соблюдая всю ту же осторожность, что и раньше, Эрен опустил Армина на землю. Это была очень тихая ночь. Месяц скрылся за деревьями, звезд тоже почти не было видно. Ни ветра, ни криков птиц. Казалось, что все вокруг умирало вместе с Армином Арлертом или скорбело о его судьбе. — Подожди, я сейчас... дрова принесу, — сказал Эрен. Он мечтал, чтобы поиск дров затянулся до рассвета, а потом кто-нибудь нашел бы их и остановил. — Я никуда не уйду, — почти весело сказал Армин. Эрен слабо улыбнулся. Шутки в такой ситуации делали ее еще более нереальной. Он отстранился от чувств, как будто был отделен от них невидимой преградой. — Да уж, постарайся. Иначе у меня начнется истерика, и наш план провалится. Никто не остановил их. Члены 104 отряда и руководящий ими Леви до рассвета смотрели сны. Возможно, кому-то из них снились кошмары. Эрену предстояло жить в одном таком. Армин говорил с ним все время. И когда они вместе пытались разжечь костер, и после, когда языками пламени было охвачено уже все его тело. Утешал, предрекал, что Эрен встретит кого-то лучшего, не слабого, не книжного червя, а воина. Говорил, что Эрен обязательно приведет человечество к победе, и беспрестанно повторял, что будет присматривать за ним каждый день, что не исчезнет из этого мира бесследно. — Когда ты увидишь океан, я тоже его увижу, твоими глазами. — Хорошо. Без тебя он не был бы мне нужен. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. В самом конце, когда с лица Армина слезала кожа, а губы были обожжены настолько, что он больше не мог открыть рот, он зажмурился и сделал вид, что пытается уснуть. — Спокойной ночи, — прошептал ему Эрен и лишь после этого позволил себе потерять сознание.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Вторая OVA шингек странная. Понятно, что это не то, чего ждешь от сеттинга, где постоянно умирают. Из общей картины это дуракаваляние с готовкой сильно выбивается. Линия Жана, полузадушенного родительской любовью хороша. Он опять-таки меняется по ходу дела и кое-что важное для себя понимает. Нет ничего удивительного, что он ведет себя как эгоистичный мудак поначалу, это часто случается с единственными детьми в благополучных семьях. Жан и омлетик, мимими xD Про Армина смешно было. И момент с Эреном, который не может один ящик перетащить, в то время, как Микаса их пачками носит и качается как тру-мужик. Мужики готовят, Микаса качается, да здравствует феминизм xDD А вот все, что связано с Пиксисом, хочется развидеть. Ну не упитый он алкоголик, ну что вы. Он был осаду Троста не смог провести, если за несколько лет до этих событий спивался бы до детей-титанов в глазах. К слову, о Тросте:
- ------ А в это время в Украине началась предвыборная компания и один из кандидатов, Валерий Коновалюк решил вызвать Путина на поединок по дзюдо. Было бы крайне интересно, если бы Путин согласился.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Поднимаю в связи с тем, что пересмотрел Химум в, эээ, кажется, пятый раз. Господи, как же люблю этот сериал. Я не считаю его лучшим, это место забито под брба, но для меня он совершенно особенный, потому что я буквально спасался им после ужасных первых серьезных отношений и вот серия из пятого сезона, когда про Теда сняли лживый фильм, после того как его же бросили у алтаря - она просто камень с моей души сгрузила. Считаю что это невероятно жизовый сериал, который приятно пересматривать с годами, ведь персонажи тоже взрослеют и меняются (а не сидят в стагнации как у "Друзей"), я в тридцать куда ближе к Теду в тридцать, точно так же как в первом сезоне мог соотносить себя с юным ошалелым Тедом, мечущимся в поисках единственной любви. И концовку я тоже люблю, несмотря на то, что ее принято хаять. Именно потому что она не банальная концовка ситкома со всеобщим счастьем, а, в частности, напоминает, что кардинально взрослый человек измениться не может, даже если всем сердцем этого хотел.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Пришел к Б-гу через познание красоты кишок. Молодец. Это Эстер мне Фейт показывает и мы первый сезон досмотрели. Ну, ничего так. Имена они все на К и длинные, ненавижу японские имена Это как Голодные игры, только за Грааль и с магуйством. Грааль пребывает в Акаши (не в Акаши из баскетбола, к сожалению, а это многое бы объяснило), а в Акаши которое мировой эфир, и сам выбирает кому за него сражаться, наделяя выбранных стильными татуировками на руках. Мне не нравятся рыцари, потому что их кодекс чести заставляет их больше пиздеть, чем пиздить друг друга и их хочется отправить в гламурную кофейню, чтобы посидели там с оттопыренными мизинцами и повспоминали былое. Мне не нравится Кария (Кариес) из-за ЖУКОВ ГОСПОДИ ПАРЕНЬ В ТЕБЕ ЖУКИ СДЕЛАЙ С ЭТИМ ЧТО-НИБУДЬ КАК Я МОГУ ТЕБЕ СОПЕРЕЖИВАТЬ В ТЕБЕ ЖУКИ. А из слуг не по душе только Кастер (лягушка), он же Жиль де Ре, он же Синяя Борода, он же лягушка. очень повернутый на теме б-га и отомщения оному, прямо как парень из водонапорной башни в Ганнибале. Он влюблен (ну как влюблен... казнить нельзя помиловать) в Жанну д’Арк. и насколько упорот, что увидев Жанну в другой девушке, отказывается признать, что это не она, предпочитая обвинять Бога в ее амнезии.
Нравится Гильгамеш в пидорских штанах и с пидарскими же намеками на наслаждение, Кирицугу (Кириешки!), самый умный параноик, умеющий использовать не только магию, но и человеческое оружие, вундеркинд Вельвет и, пожалуй, рыжий маньячина Рюносукэ. Убитых детей очень жаль, но он такой инфантильный и беззаботный, что доставляет. Он так искренне расстраивался из-за порушенного укрытия xD Люди жестокие! Не ценят красоту, то, что делают другие! Разрушают и портят! Из уст серийного убийцы звучит ужасно смешно.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Не понимаю русской народной забавы "нит, ты должен слушать мою критику". Вот есть фикбук. С недавних пор, там есть возможность удалять неугодные комментарии или предупреждать, что ты не жаждешь читать негатив в свой адрес. Сразу же бугурты. "Нит, как же так, я не могу потроллить глупых девочек!". "Нит, когда выкладываешься в сеть, то должен быть готов к любым отзывам!" С какой, собственно, стати? Если зайти с другой стороны, то критикующий должен быть готов, что его мнение никого не волнует или попросту не нужно. Тем более, в случаях когда это мнение и не пытаются завернуть в обертку конструктивной критики. На аске постоянно попадается схожее про косплей и рисунки. Ну, как пример: ask.fm/MarinaTinker/answer/110680316222 ЗАЧЕМ. Возвращаясь к фикбуку: да, там полным-полно тупых историй с кучей плюсов. Да, там бывает сложно найти что-то годное. Однако, если вы в здравом уме и трезвой памяти садитесь читать "Пашик/Васек" с описанием "прост)))"", то это не автор ранит вас своей безграмотностью и глупостью, а вы раните себя сами, решив "почему бы мне не потратить время именно на фик с предупреждением "мужская беременность,НЦ столько не живут и щупальца", вместо чтения Гегеля в оригинале". Да, маленькие девочки пишут ерунду ради поощрения от других маленьких девочек. Может быть, они поумнеют, может быть нет, может, кто-то из них сделается писательницей и ее рассказ примут в журнал после сороковой попытки. Но они не пишут лично_для_вас и принимайте же ответственность за свои вытекающие глаза хотя бы. В первую очередь не "зачем оно это уродство написало/нарисовало/слепило из палочек и бросило в интернет", а "зачем я продолжаю смотреть на это, если оно мне не по душе и почему мне так важно объяснить незнакомцу какая же он бездарность". Дадада, вы имеете право говорить, что угодно и как же можно затыкать людям рот. А кто-то имеет право поставить на дверь табличку "я хочу только мурмурмур" и не стыдиться этого, избавившись от "нит, ты должен вылезти со своим хобби из комфортной зоны и страдать как все". К примеру, я сейчас легким движением руки закрываю комменты, чтобы впоследствии не тратить время на срачики. Это и есть свобода, господа.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
НУ НАКОНЕЦ-ТО ТО, ЧЕГО МЫ ЖДАЛИ ЧЕТЫРЕ СЕЗОНА.
Тэцу: как много яда xD капрал котик: да xD Тэцу: за одну сцену хD капрал котик: все получили дозу, но умер только Джоффри Тэцу: вот я только хотел сказать xD
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Франц Кафка, "Дневники"
Тут не требуется объяснять сюжет или давать какие-либо пояснения. Это Кафка и это его дневники, полные страданий. Если вы не любите Кафку, то определенно не полюбите и после ознакомления с личными записями. Если любите, то будет интересно прочесть. Очень хорошо читать в периоды собственных страданий (вот они мои друзья по депрессии, Геббельс и его разрушенное министерство, Кафка и его переживания по поводу всего). Я думал, что там будет больше про Ф., а про Ф. на удивление мало. Про гастроли еврейского театра страниц 70 из 400. Интересная привычка - записывать какие-то особые приметы, схематичные изображения встреченных людей. Вредная привычка - бросать некие недописанные зарисовки (кто бы говорил, человек с 239 черновиками на дайри). Так и хочется сказать Кафке: "вернись, расскажи, что было дальше с лошадью на улице и с теми детьми, которых незнакомый мужчина затянул в свой магазин?" Судьба детей особенно волнительна, начало рассказа меня захватило, все как нужно для хорошей крипи-стори. Всякие мелкие обрывочные мысли, вроде "дети играя забрались в сундук, крышка захлопнулась и дети задохнулись". Добрый Франц. После расставания с Ф., он пишет непривычно-короткие рубленые предложения. Не так хорошо, как письма к Фелиции, но это и понятно, дневники пишут с расчетом на себя и если Кафка может и вспомнил бы, что значило "мысль" от 12 октября, тебе остается только гадать на кофейной гуще. Он определенно был счастливее до того, как встретил Ф. Чаще всего, любые его мысли сводятся к "почему я нахожусь здесь и говорю с кем-то, в то время как мог бы сидеть дома и писать". Это, наверное, вечная боль всех, кто пробует свои силы на литературном поприще.
Когда он, прочитав треть рассказа, остановился, чтобы выпить минеральной воды, ушло уже много народа. Он испугался. «Скоро конец», — просто соврал он. Когда он закончил, все встали, раздались аплодисменты, прозвучавшие так, словно все поднялись, а один остался сидеть и аплодировал для собственного удовольствия. Келлерман хотел читать дальше — еще один рассказ или даже несколько. Увидев, что все уходят, он только рот раскрыл. Наконец, по чьему-то совету, он сказал: «Я хотел бы еще прочитать небольшую сказку, это займет всего пятнадцать минут. Сделаем пятиминутный перерыв». Кое-кто остался, и он прочитал сказку, вполне дававшую слушателям право бежать через зал чуть ли не по головам соседей к выходу.
Теперь я окидываю это взглядом с такой же легкостью, с какой окидывают взглядом головоломку, говоря: «Какое это имеет значение, если я не могу загнать шарики в их лунки, ведь все принадлежит мне, стакан, доска, шарики и что еще тут есть; все это искусство я попросту могу сунуть в карман.
У меня нет больше сил написать хоть одну фразу. Да если бы речь шла о словах, если бы можно было, прибавив одно слово, отвернуться в спокойном сознании, что это слово целиком наполнено тобой.
Наконец я выговорил фразу, но осталось ощущение великого ужаса, что все во мне готово к писательской работе и работа такая была бы для меня божественным исходом и истинным воскрешением, а между тем я вынужден ради какого-то жалкого документа здесь, в канцелярии, вырывать у способного на такое счастье организма кусок его мяса.
читать дальшеНичего не довожу до конца, потому что у меня нет времени и все во мне теснится. Если бы весь день был свободен и это утреннее беспокойство могло до полудня во мне расти, а к вечеру улечься, тогда я мог бы спать. А так этому беспокойству отводится не больше часа в вечерние сумерки, оно немного усиливается, а потом долго подавляется и без пользы, губительно разрывает мне ночь. Долго ли я выдержу? И есть ли смысл выдерживать, разве у меня появится время?
Сегодня после полудня боль из-за моего одиночества охватила меня так пронзительно и круто, что я отметил: таким путем растрачивается сила, которую я обретаю благодаря писанию и которая предназначалась мною, во всяком случае, не для этого.
Девушки, тесно обхваченные, в особенности сзади, передниками. Одна из них сегодня утром у Леви-и-Винтерберг, закрытые только на заднице полотнища у нее не сложены, как обычно, рядышком, а заходят одно на другое, так что она кажется спеленутой, как грудной ребенок. Такое же чувственное впечатление у меня невольно всегда вызывают грудные дети, которые сжаты пеленками и одеялами и перевязаны лентами, словно приготовлены для удовлетворения похоти. (это запись меня малость поломала, младенцы для удовлетворения похоти! Франц, это попахивает педофилией, вы чего)
В переходные периоды - а таким для меня была последняя неделя и нынешний момент тоже - меня часто охватывает грустное, но спокойное удивление собственной бесчувственностью. Я отделен ото всех вещей пустым пространством, через границы которого я даже не стремлюсь пробиться.
Талмуд: Тот, кто прерывает учебу, чтобы сказать, как красиво это дерево, заслуживает смерти.
Кто подтвердит мне истинность или правдоподобность того, что лишь из-за моего литературного призвания я ни к чему другому не испытываю интереса и потому бессердечен? Я никогда не смог бы жениться на девушке, с которой в течение одного года жил бы в одном городе.
Я запрусь от всех и до бесчувствия предамся одиночеству. Со всеми рассорюсь, ни с кем не буду разговаривать.
Жалуюсь я здесь, чтобы в этом найти спасение? Эта тетрадь не даст мне его, оно придет, когда я буду в постели, оно уложит меня на спину, и я буду лежать красивый, легкий и голубовато-белый, другого спасения не будет.
Причина испытываемых мною при разговоре с людьми трудностей — трудностей, совершенно неведомых другим, — заключается в том, что мое мышление, вернее, содержимое моего сознания очень туманно, сам я, пока дело касается лишь меня, безмятежно и иной раз даже самодовольно успокаиваюсь на этом, но ведь человеческая беседа требует остроты, поддержки и продолжительной связности — то есть того, чего нет во мне. Никто не захочет витать со мною в туманных облаках, а даже если кто-нибудь и захочет, то я не смогу прогнать туман из своей головы — между двумя людьми он растает и превратится в ничто. Ф. сделала большой крюк, чтобы попасть в Боденбах, ей стоило усилий получить паспорт, она должна была после беспокойной ночи терпеть меня, еще и выслушивать чтение вслух — и все бессмысленно. Воспринимает ли она это с таким же страданием, как я? Наверняка нет, даже если и предположить одинаковую чувствительность: ведь у нее нет чувства вины.
Мы вправе собственной рукой поднять на себя кнут.
Основное направление разговоров с Ф. Я: Итак, вот до чего я довел Ф.: Вот до чего Я довела Я: Вот до чего я тебя довел Ф.: А вот это правда
Ни к одному событию он не подготовлен в достаточной мере, но даже упрекать себя по этому поводу не может, ибо времени для подготовки нет в этой жизни, так мучительно требующей быть готовым в каждое мгновение, но и будь оно, это время, разве можно подготовиться прежде, чем узнаешь задачу, да и можно ли вообще выполнить естественную, а не только искусственно поставленную задачу? И потому он давно уже под колесами, однако примечательным, хотя и неутешительным образом он меньше всего был к этому подготовлен.
Причина того, что потомки судят о человеке более правильно, чем современники, заключается в самих мертвецах. Человек раскрывается в своем своеобразии лишь после смерти, когда он остается один. Быть мертвым для человека значит то же, что субботний вечер для трубочиста, — с тела смывается копоть. Становится очевидным, кто кому больше вредил — современники ему или он современникам; если верно второе, значит, он был великим человеком.
Разумеется, очень хорошо, если можешь спокойно написать: "Задохнуться - это невообразимо страшно". Ну конечно же, невообразимо, следовательно, опять-таки ничего не написано.
Здесь есть что-то и от чувства: теперь дело не в тебе, а ты только того и хочешь. Другое чувство у бездетного: все время дело в тебе, хочешь ты того или нет, в каждое мгновение, до самого конца, в каждое разрывающее нервы мгновение, все время дело в тебе, и все безрезультатно. Сизиф был холостяком.
Меня всегда отталкивала не та женщина, что говорила: «Я не люблю тебя», а та, что говорила: «Ты не можешь меня любить, как бы ты того ни хотел, ты, на свою беду, любишь любовь ко мне, любовь ко мне не любит тебя». Поэтому неправильно говорить, будто я познал слова «я люблю тебя», я познал лишь тишину ожидания, которую должны были нарушить мои слова «я люблю тебя», только это я познал, ничего другого.