за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Хроники Фрая
Понравилось значительно меньше, чем первая часть автобиографии. В первой была страсть, была любовь, от которой плакать хотелось, воровство, неприятие себя, поиски места в жизни и частные школы с кучами мальчиков. А во второй части у Стивена все хорошо. Вспомнились годы цвета капуччино Адриана Моула. Стивен дружит с Хью, соблюдает целибат (во всех смыслах, к сердцу своему он тоже никого не подпускает), набирает популярность как актер и автор пьес и покупает себе всякие прекрасные ништяки, такие как загородный дом и коллекция машин. За успешность Стивена хочется выпить, но вообще-то читать об этом скучновато. Спасают книгу только стиль автора и присущая ему самоирония. Интереснее всего последняя страница, где рассказывается о знакомстве Фрая с тяжелыми наркотиками. И на этом история обрывается. Обидно-досадно.
Несколько лет назад я оказался сидящим на званом обеде рядом с Томом Стоппардом, который в то время курил не просто между блюдами, но и во время еды. Сидевшая напротив нас американка смотрела на него так, точно глазам своим не могла поверить.
– И ведь вы такой умный!
– Простите? – переспросил ее Том.
– Вы же знаете, что это вас убивает, – сказала она, – а все равно продолжаете курить.
– Если бы мне предложили выбор между курением и бессмертием, – сказал Том, – я, наверное, повел бы себя иначе. читать дальше*
Представьте себе наш мир как город, мостовые которого по колено засыпаны золотыми монетами. Ходить по нему - дело нелегкое. Звон и бренчание золота наполняют воздух. И представьте, что вы встречаете в этом городе нищего. - Прошу, подайте мне хоть что-нибудь. У меня нет ни гроша. - Да ты оглянись по сторонам! - восклицаете вы. - Тебе этого золота на всю жизнь хватит. Всего-то и дела - нагнуться и подобрать его!
Когда кто-то жалуется, что он несведущ в литературе потому, что его плохо учили в школе, или объясняет, что он не посещал уроки истории, потому как расписание вынуждало его выбирать между историей и биологией, или оправдывается чем-то еще, не менее смехотворным, мне очень хочется сказать ему то же, что было сказано тому нищему. Мне хочется завопить: - Да ведь все лежит вокруг вас! Всего-то и дела - нагнуться и подобрать! * Я знаю: деньги, власть, престиж и слава не приносят счастья. Если история и учит нас чему-то, так именно этому. Вы тоже это знаете. Все знают – это истина до того самоочевидная, что ни в каком повторении она не нуждается. Но мне вот что кажется странным: несмотря на то что весь мир знает ее, он ее знать не хочет и почти всегда предпочитает вести себя так, точно никакая она не истина. Миру не нравится слышать о том, что люди, ведущие светскую жизнь, жизнь завидную, жизнь полную привилегий, большую часть времени так же несчастны, как и все остальные, – не нравится вопреки очевидности того, что так тому и быть надлежит, ведь мы же договорились: деньги и слава счастья не приносят. Нет, мир предпочитает тешиться мыслью, сознавая при этом всю ее ложность, что богатство и слава служат надежной защитой от любого несчастья, а если кто норовит доказать обратное, так пусть он лучше помалкивает. Да ведь и сам я такой же. * Я отвлекусь немного на знаменательную историю, рассказанную мне примерно в то время одним знакомым. Его тетушка легла в глазную больницу «Мурфилдз» на операцию по трансплантации роговицы, удалению катаракты или еще чему-то в этом роде — в общем, ради тонкой офтальмологической процедуры. Она лежала на койке, гадая, что ее ожидает, и тут к ней зашел врач-консультант. — Здравствуйте, мисс Тредуэй. Вам уже рассказали об операции? Мы собираемся удалить ваши старые, помутневшие хрусталики и заменить их новыми, донорскими. Только и всего. Правда, в настоящий момент донорских глаз у нас нет. — О. — Но я бы на вашем месте не беспокоился. — Он подошел к окну, окинул взглядом улицу. — Сегодня дождь, значит, долго нам ждать не придется. Знаете, есть что-то нехорошее в полной уверенности доктора в том, что, раз улицы стали скользкими, где-то в городе непременно разобьется насмерть посыльный-мотоциклист и очень скоро пара молодых, здоровых глаз помчится, уложенная в термос, к операционной. В тот самый термос, скорее всего, что был прикреплен к заднему сиденью мотоцикла… * Я отказываюсь говорить хоть что-то дурное о работе друга. Пусть моя литературная честность пойдет и повесится - дружба превыше всего. * Вам следует знать только одно: я, мой 128-килобайтный «Макинтош», точечный принтер «Imagewriter» и маленькая коллекция гибких дисков были очень, очень счастливы вместе. И на что, спрашивается, сдался бы мне секс да и вообще какие-то отношения с людьми, если у меня имелось все это? * Я стал первым известным мне небизнесменом, у которого имелся в автомобиле телефон. Застряв в пробке, я откидывался на кожаную обивку сидения «соверена» и звонил людям ради чистого удовольствия произнести: «Секундочку, включился зеленый свет» - и услышать, как мой собеседник зеленеет от зависти. Конечно, собеседники , скорее всего, думали: «Ну и мудак!» - однако я был слишком счастлив, что бы переживать по этому поводу. * Одна из самых непривлекательных черт человека, которой к тому же так легко обзавестись, — это негодование по поводу внезапно возникающей популярности того, что прежде доставляло удовольствие только ему и еще кой-кому из избранных. Кто из нас не впадал в раздражение, когда музыкальная группа, писатель, артист или телевизионная передача, представлявшие интерес только для нас, для меньшинства, начинали вдруг нравиться всем? Пока они были предметами нашего культа, мы стенали по поводу филистерства не принимающего их мира, теперь их приняли все, и мы испытываем негодование, достойное собаки на сене. Я достаточно стар, чтобы помнить клевых длинноволосых школьников, которых всерьез обозлил успех «Обратной стороны Луны». Они бормотали что-то вроде «продались», между тем за месяц до того они же изводили каждого, кого им удавалось поймать, рассуждениями о никем не понимаемом величии группы «Пинк Флойд» и о глупости мира, не способного увидеть ее гениальность. (я и непопулярные ранее фандомы вроде Гущи событий или Первого подразделения, картина маслом)
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
#кагакуро #зарисовка для ответа на аске, слеплена по мотивам отыгрыша #слишком мелко, чтобы бетить
Читать дальшеГоречь ноября прожигала кожу запахом опавшей листвы. Так красиво мог бы выразиться какой-нибудь поэт. Кагами про себя думал, что на улице было просто пиздец как холодно и жалел о том, что им с Куроко недавно пришлось покинуть гостеприимный прогретый спортзал. Куроко шел рядом с ним, по уши замотанный в красный шарф, пожалованный ему с барского плеча напарника. Замотан он был надежно, на совесть, из-за чего говорил с большим трудом. — Кагами-кун, тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — Поинтересовался Куроко, когда сумел замерзшими пальцами распутать один из узлов на шарфе. — У меня дома вообще-то есть шапка. — Так то же дома! Не хочу, чтобы ты простудился раньше, чем до него доберешься. С этими словами, Кагами попытался закрыть шарфом и затылок своей Тени. — Кагами-кун! Это уже просто смешно. — Это называется забота, Куроко. — наставительно произнес Кагами. — Но зачем столько заботы? — Чтобы ты гарантированно был в порядке. — Ты перебарщиваешь. — строго сказал Куроко, дернув за шарф. — Ну, прости. Ты мой первый в жизни парень. Сложно рассчитать степень заботливости. Если ты захочешь что-то сказать, то можешь простовот так верхнюю пуговицу пальто расстегнуть, голову наклонить и... — Спасибо, я догадался. — Остановил этот поток сознания Куроко. — И даже готов тебя послушаться. Но тогда заключим договор - ты будешь одеваться так же тепло. — Не знаю... — с сомнением протянул Кагами. — У меня и шапки-то нет. — Как это нет? — нахмурился Куроко. — Нет и все. Папа считает, что я и без нее прекрасно проживу. Точнее, так считал сам Кагами. Его отец, вечно погруженный в свои дела, не участвовал в пополнении и обновлении гардероба сына, он мог бы выпустить его на улицу даже голышом, если бы Кагами соврал, что того требуют суровые тренировки, подготавливающие его к чемпионскому будущему. — Значит, надо купить, — рассудительно заметил Куроко. — Завтра утром пройдемся по магазинам. — А может не надо? — спросил Кагами. По его тону нетрудно было догадаться, что он начинает жалеть о проявленной ранее заботе. — Я несколько лет уже без нее хожу. — Раз _мы_ теперь теплее одеваемся, — не без доли ехидства возразил Куроко, — то тебе точно нужна шапка. Ты сам мне только что доказывал, как легко без нее заболеть. Крыть было нечем. Может, Куроко и не являлся сильнейшим игроком на баскетбольной площадке, однако, в бытовых спорах никто не мог с ним сравниться. — Ладно, ладно, — Кагами страдальчески вздохнул. — Только это должна быть волкошапка! — Принципиально? — Да! Мне нужна мужественная, чтобы все видели, что она по приколу куплена, а не потому, что я боюсь холодов. Попытавшись представить, как должна выглядеть "мужественная волкошапка, купленная по приколу", Куроко беззвучно засмеялся, предварительно уткнувшись в шарф, чтобы ненароком не задеть чувства своего гиперопекающего спутника, а когда приступ смеха закончился, предложил Кагами поискать тигрошапку, вместо волчьей. — К слову, — добавил он, притронувшись к его руке,— ты и так выглядишь достаточно мужественно, незачем переживать по этому поводу. Кагами крайне мужественно порозовел от удовольствия. Шапочный спор завершился со счетом 1:0 в пользу Куроко.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
На улице сейчас так ужасно. Выходил туда ради продуктов, быстро понял, что совершил ошибку. Ветер кошмарный и гололед все еще. То выпадает нечто похожее на снег, то нечто, чего больше пристало называться дождем, а потом все это подмерзает и получается самодельный каток. В общем, лучше буду сидеть дома и играть бесплатно в игровые автоматы. Опробовал сегодня автомат игровой автомат Mermaid's Pearl. Не зря же сказка про Русалочку была моей любимой в детстве, да и сейчас занимает свое законное место на пьедестале. Что касается самого слота, то он радует глаза подводными пейзажами, играть на тематических автоматах куда приятнее, чем просто цифры разглядывать. И, как я уже сказал, играть можно совершенно бесплатно. Без регистрации и смс. Как и на многих других игровых автоматах из онлайн-казино Лаваслотс. Испытывайте свою удачу, автоматы составят вам хорошую компанию этими длинными осенними вечерами.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Обязательный ангст для моего нового любимого фандома. Автор: капрал котик Беты (редакторы): Dimethyl Sulfoxide Фандом: Tokyo Ghoul Основные персонажи: Канеки Кен Рейтинг: PG-13 Жанры: Джен, Ангст, Драма, Психология, AU Размер: Мини, 3 страницы Описание: Каждую ночь я горы вижу. Каждое утро теряю зрение. (с) Посвящение: Сколопендре. Примечания автора: Осторожно, СПОЙЛЕРЫ. Если вы не в курсе, как закончился Токийский гуль и что происходит в первых главах Tokyo Ghoul:Re, то лучше не читайте. АУ поставлено на всякий случай, кто знает, кем объявит Канеки сам автор манги.)
Канеки не снятся странные сны. Засыпая, он проваливается в абсолютно непроглядную темноту и выныривает из нее только утром, по звонку будильника. Канеки без промедления бежит на зов, когда кто-то кричит ему: "Сасаки-кун!". Именно так его и называли всегда. Ничего выдающегося, ничего плохого и сложного. Люди при знакомстве легко запоминают его имя.
Канеки старается не причинять лишнего вреда миру и его его обитателям. Гулей он убивает исправно, но совесть его чиста: Канеки в каждом из случаев ждет, когда противник атакует его первым, не нападает со спины и не приманивает одного гуля останками другого... Он слышал, что некоторые следователи практикуют и такие методы. Если существо представляет угрозу для людей, то его, без сомнений, следует устранить, но Канеки не собирается уподобляться тем, с кем ведет непримиримую борьбу. "Все гули опасны", - говорит он заученную фразу, а про себя добавляет: "Уничтожать их нужно тогда, когда других вариантов не остается. Некоторые гули не попадаются на глаза следователям годами, питаясь исключительно трупами самоубийц с улиц и трупами, поставляемыми из городских моргов. Представляют ли они опасность? " В перспективе — да, разумеется. Имеет ли смысл охотиться на мелких сошек в то время, как известные гули-маньяки вырезают целые семьи, организовывают бойни-рестораны, пытают, вырывают органы у живых еще людей и множат количество сирот? Канеки так не считает. _Потенциально_ опасный и опасный здесь и сейчас, после сегодняшнего заката. Это несравнимо. Канеки решил пойти в следователи для того, чтобы спасать, а не убивать. Он не испытывает наслаждения, отнимая чью-то жизнь. Напротив, это печальное занятие. Ведь если бы мир был устроен иначе и нашлось мирное решение... От этих размышлений у него начинается мигрень, и резкая боль простреливает левый глаз. Канеки закрывает глаз рукой, уберегая от яркого света ламп, и бредет на кухню за таблетками от головной боли. Хорошо, что во время прошлого обязательного медицинского обследования ему выдали сильнодействующие обезболивающие, не продающиеся без рецепта.
Канеки не скучает по друзьям из прежней жизни. Как возможно скучать по тем, кого не помнишь? Правда, бывает, тянет зайти в незнакомое кафе и выпить на одну чашку кофе больше, чем обычно. Или нет-нет, да и остановишься рядом с чужим университетом, подумаешь: "Чудесное место. А ведь я бы мог учиться здесь". По пути домой, шагая с пакетом продуктов по оживленной улице, оглянешься на девушку с короткими фиолетовыми волосами - красивая, вот бы быть посмелее и познакомиться с ней. Прочитав невероятно интересную книгу, достанешь из кармана телефон - здорово было бы позвонить сейчас лучшему другу и поделиться с ним впечатлениями. Но друга нет. О настоящей дружбе он только в книгах и читает. Некоторым повезло, у них есть те, кто примчится к ним на помощь по первому зову, кто успокоит, словами ли, объятиями ли, если станет плохо. А он может сразу, без перерыва, взять с полки следующую книгу. Какая экономия времени.
Впрочем, Канеки нельзя назвать совсем уж одиноким. Под его началом работает целый отряд бойцов. Он должен заботиться о своих товарищах, стараться разумно распоряжаться способностями каждого из них, не подвергать излишней опасности. Присматривать за ними на работе и в быту. Ему не в тягость готовить на всю ораву и планировать расписание для душевой. Он дорожит каждым из своих людей, но ни с одним не сближается настолько, чтобы иметь право назвать его другом. Это даже хорошо. Если с ним что-то случится (с большинством следователей "что-то случается" ещё до того, как им исполняется сорок), то его смерть ни для кого не будет ударом. Он не хочет, чтобы кто-то был привязан к его могиле насколько, насколько Акира привязана к месту погребения Амона. Почти все в Управлении знают, что она каждую неделю идет на кладбище с двумя букетами. Один для отца, другой для... поговаривают, что они были любовниками. А потом ей пришлось смотреть, как в землю закапывают пустой гроб. Тело Амона так и не было найдено. Поговаривают, что именно после этого она превратилась в настоящую злобную суку, помешанную на работе. Канеки не хочет думать об этом, не хочет совать нос в чужую личную жизнь. Но если, потеряв бдительность, задуматься хоть на минуту, то понимаешь, что слухи очень похожи на правду.
Нет, он не будет сближаться с людьми, глубже затягивая их в водоворот непрерывной ненависти, пролегающий между человеческим миром и миром гулей.
Кажется, Арима-сан, его непосредственный начальник, придерживается того же правила.
Канеки уважает Ариму. Уважает и побаивается, в чем не постеснялся бы и признаться, если бы кто-то его об этом спросил. Ариму побаивались и уважали все молодые следователи. Он был идеальным примером для подражания, на работе действовал как превосходно отлаженный механизм. Канеки посчастливилось несколько раз увидеть его в бою. Завораживающее зрелище, от которого по спине бежали мурашки. Канеки стало по-настоящему неуютно, когда Арима-сан взмахнул своим куинке, похожим на какое-то огромное огненное насекомое с кучей лапок. На сороконожку — вскоре понял Канеки. Ему показалось... Да нет, именно что показалось. Наверняка ему стало жутко из-за присутствия пожилого озлобленного гуля, пытавшегося откусить ему голову, а не потому, что подумалось, что сейчас Арима-сан ударит своим оружием именно его. По непонятной причине в оружии чудилось что-то знакомое. Было бы интересно взять его в руку, посмотреть, как оно ложится в ладонь, какой силы может быть взмах. Но никто не доверил бы ему куинке, сделанное из кагуне гуля SS класса. Нужно долго и усердно тренироваться, чтобы получить такое.
Канеки говорит себе, что будет стараться. Арима-сан рассчитывает на него, иначе не порекомендовал бы его на должность главы отдела. И это ничего, что как человек он не нравится ни ему, не Акире-сан. Они считают его излишне мягкотелым. Слабаком. Придется приложить все усилия, чтобы заслужить хорошее к себе отношение.
Канеки обещает себе это каждую ночь и быстро засыпает, накрывшись теплым одеялом.
На самом деле, сны он видит. В них из тени выступают те, кем еще недавно был заполнен его мир. Друзья и враги. Родители. Монстры. Хиде! Как, боже, он мог забыть про Хиде, про своего лучшего друга, готового отправиться за ним в самое пекло?! А про Тоуку? Про Цукияму? Про Банджо-сана и Хинами? Да даже про Амона, того следователя, что однажды выпустил его из западни, того, кто хотел хоть раз нормально поговорить с ним. Как он мог позабыть, кто именно убил его, и про того, кто до этого убивал его раз за разом, ломая кости и отрезая пальцы. И про ту, что была первой, искалечившей его... Их горячая кровь заливает пол, он не видит, но чувствует это, чувствует, как ноги увязают в ней, словно в болоте. Крови его собственных жертв хватило бы на то, чтобы заполнить небольшой водоем...
Каждое утро Сасаки-кун просыпается по звонку будильника, пребывая в уверенности, что и эту ночь он провел без сновидений. Он идет на службу легкой пружинистой походкой. На душе у него спокойно, ведь нет на Земле людей, из-за которых он мог бы тосковать. Он щурится, глядя на солнце, улыбается случайным прохожим и не без гордости думает о том, что защищает их жизни.
Лучшее, что могут сделать люди и гули, знавшие Канеки прежде, если завидят его в толпе - пройти мимо.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Ив Сен-Лоран. Стиль - это я
Сравнение Ив Сен-Лоранов состоялось. По красоте для меня выигрывает Гаспар, скажу сразу. Не только потому что он играл Ганнибала, но и потому что я все еще без ума от его шрама на щеке и узких бедер. В целом, этот фильм откровеннее, чем первый (да-да, вы можете увидеть Гаспара абсолютно голым) и самую малость пошлее. Не уверен, что там было необходимо зачитывать письмо Ива, где он описывает, как его отлично натянули на строительной площадке. Во время первого же откровенного гейского эпизода компания из девушек, расположившаяся на пару рядов ниже меня, впала в истерику и свалила из зала. Ха. Так вот, красивее, пошлее и длиннее. Некоторые эпизоды я бы оттуда вырезал или сократил. Например тот, в начале, когда Ив просто идет по улице и смотрит на парней. Я не прочь лишний раз полюбоваться на Гаспара в модном пальто, но как насчет смысловой нагрузки. Пьер в этой версии выглядит настоящим добрым ангелом. Помню, что в первом фильме было про его измены и не самые лучшие поступки, а тут он небесная няня для малого дитя-Ива, который самостоятельно не может вкрутить лампочку. Был отличный диалог с его матерью: - Ты даже лампочку вкрутить не можешь. - Зачем мне знать, как это делается? Мне это неинтересно. - А если она перегорит? - Пьер вкрутит. - А если Пьера в этот момент не будет дома? - Посижу в другой комнате, почитаю книгу, для меня это не проблема. Помимо этого, Пьеру приходится тащить на себе все деловые переговоры и следить за процессом создания коллекций и ездить по утрам искать Ива на тех самых стройках, где его натягивают неизвестные парни. Ив на удивление долго прожил, для человека с его привычками и пристрастиями. Несколько долгих эпизодов мне показались просто потрясающими. Знакомство с Жаком в клубе, к примеру (которого играет звезда Мечтателей и Все песни только о любви), эти их с Ивом долгие томные взгляды через весь зал. Или сцена, когда Ив ему признается в любви. Смотрит на кровать, галлюционирует змей, говорит Жаку, чтобы тот был осторожен, спрашивает: Слышишь как они шипят? И сразу за этим "Я тебя люблю". А потом переносимся к Иву и Пьеру, Пьер обнимает Лорана за плечи и упрашивает "Не дай ему разрушить нас". Жак - это наркотики, пьянство, тридцать мальчиков приглашенных на дом, кресло для секса и коллекция колец для члена. Пьер - это "смотри, я купил тебе картину, где изображается спальня Пруста". С парнем вроде Жака никаких длительных отношений быть не может, с ним только умирать в пьяном угаре было бы легко. А еще мне нравится прием, когда экран делят на части. На одной половине военные хроники, на другой красивые женщины в платьях из коллекций Лорана. Фильм весь красивый, богемный и пафосно-ленивый. Он для тех, кому не жаль двух с половиной часов. Просто растянитесь в кресле, расслабьтесь и собирайте эстетические оргазмы.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Бухие, счастливые, небритые придурки Фуллер хитро сидит в уголке и заливается злодейским смехом, про себя думая "Мой ОТП канон!!!11 Не сомневаюсь, что это он им пивко перед конференцией принес.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Почему бы не написать драббл про мыслящий поезд, в самом деле. Мое вдохновение делает, что хочет.
Автор: капрал котик Беты (редакторы): Dimethyl Sulfoxide Фандом: Sekai-ichi Hatsukoi (Лучшая в мире первая любовь) Пейринг: Такано/Онодера Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, Фантастика, Повседневность Размер: Драббл, 3 страницы Описание: Когда люди не сходятся сами, их сводят поезда. Посвящение: !! Примечания автора: Да, умеющий думать поезд-сводник. Нет, автор не курит траву, автор и без нее способен написать что-нибудь милое и безумное.
Этот поезд с первого же дня своего осознанного существования знал, что он не похож на других. Начать хотя бы с того, что никакое осознанное существование ему и не должно было достаться. Сознание поездам метро не выдавалось; все, что от них требовалось, - это не соскакивать с проложенных рельс и не сталкиваться со своими сотоварищами. Тем не менее, поезд умел думать. Примитивно и совсем немного, но умел. Ему нравилось прислушиваться к переговорам машинистов по внутренней связи и к разговорам своих пассажиров. Разговоров было намного меньше, чем их самих. Многие люди предпочитали ездить в метро, заткнув уши наушниками или уставившись в книги. Читать поезд никто не учил, поэтому книги он считал кипами грязной бумаги, испачканными непонятными символами. Разговоры - совсем иное дело. Пытаясь по обрывкам перепалок и любовного щебета, деловых обсуждений и бесед с родителями составить какое-то представление о человеческой жизни, поезд все чаще приходил к выводу, что жизнь эти странные двуногие создания, одно из которых некогда придумало и его, портили себе сами. Сколько неясных проблем у них было. Одни жаловались на повышающиеся цены и грозных хозяев съемных квартир, другие плакали из-за сложностей на работе и разногласий с начальством, а третьи, как правило, самые несчастные, не хотели влюбляться, намеревались разлюбить, решали, стоит ли им оставлять того, кто причинял им боль, но в то же время был дорог, и переживали за близких, столкнувшихся с неудачами в любви. Когда поезд замечал женщин (чаще всего это были именно женщины), испуганно поглядывающих на своих спутников, женщин с замазанными синяками (людей так легко повредить или сломать!), женщин, морщившихся от боли, когда кавалеры, не соизмерив силы, хватали их за руки, то он старался помочь, если появлялась такая возможность. Чуть раньше, чем полагалось, закрывал двери, прищемляя пальцы мерзавцев, и во время движения раскачивался сильнее обычного. В особо удачные дни он добивался того, что не понравившийся ему человек не только спотыкался, но и падал на пол. Бывало, что от подобных актов справедливости страдали и другие, невинные пассажиры, но поезд не переживал по этому поводу. Делать что-то во имя улучшения чужих жизней было лучше, чем не делать вовсе ничего. Поезд пользовался служебным положением и в других целях, не ограничиваясь карой жестоких людей. Были и более благие деяния. Ведь любовь, это загадочное чувство, о котором часто рассуждали его пассажиры, как он вскоре узнал, приносила им не только горе и синяки. Поезду нравилось наблюдать за счастливыми возлюбленными. Они садились рядышком, переплетали пальцы, шептали что-то нежное друг другу на ухо, сияли улыбками. Самые безрассудные решались целоваться на глазах у других пассажиров, из-за чего те поглядывали на них с плохо скрываемым раздражением. Недовольные взгляды подмечал поезд, но не сами влюбленные. Для них всего остального мира не существовало. Может, у них в жизнях тоже случались проблемы из-за начальства и квартир, да вот только им было настолько восхитительно вместе, что все неурядицы отходили на задний план. Поезд полагал, что если бы всех плохих людей удалось придавить дверями, а прочие разделились бы на пары, существовать в мире, в том числе и в туннелях метро, стало бы намного приятнее. Поэтому поезд понемногу занимался сводничеством. Он знакомил мальчиков с девочками, и мальчиков с мальчиками, и девочек с девочками. Гендерные стереотипы и предрассудки насчет представителей нетрадиционной ориентации были ему неизвестны. Девочки, мальчики - он имел лишь примерное представление о том, в чем заключались их главные различия. Он справедливо полагал, что если уж определенный мальчик не приглянется другому мальчику, они без труда разойдутся по сторонам раньше, чем он домчится до следующей станции. И поэтому продолжал сталкивать людей. Задумчивых и замечтавшихся, совершенно незнакомых и тех, что изредка ездили одним и тем же маршрутом, разлучаясь на разных станциях. После очередного резкого толчка люди падали друг на друга, цеплялись за чужие рукава и плечи, извинялись, посмеивались, стукались лбами и носами... В наиболее счастливых случаях соприкасались губами. Поезд мог только догадываться о том, на что были похожи поцелуи. Он считал, что на что-то вроде освещения в вагонах. Ехать вперед можно было бы и без освещения, но без него людям становилось неуютно, они жаловались и ясно давали понять, что в их жизни не хватает света. Иногда, кстати, было полезно оставить их и без света, и без электричества. Когда поезд останавливался в туннеле, люди охотно начинали тянуться и прижиматься друг к дружке, обсуждая возмутительность происходящего. Очень долго и усердно поезд, к примеру, вел сводническую охоту на двух парней, которые каждый вечер (за исключением выходных и праздников) возвращались вместе со службы. Они работали в неком издательстве ("вот откуда берется вся грязная бумага!") и часто не совпадали во мнениях касаемо разных авторов и ценности их произведений ("а чем одна грязная бумага может быть лучше другой?"). Того, что был помладше и стройнее, звали Онодерой. Он явно находился в подчинении у своего более взрослого и высокого, более темноволосого и вечно хмурого товарища, носившего фамилию Такано, но, казалось, совсем не был смущен этим фактом и отчаянно спорил с начальником, отстаивая свое мнение. Поезду нравились эти двое. Они вместе появлялись, вместе уходили и, несмотря на ссоры, садились обязательно рядом. Поезд замечал, как дергался Онодера, стоило ему случайно коснуться руки Такано или задеть коленом его коленку. Замечал он и то, что случайности эти далеко не всегда были именно случайностями. Такано умел вовремя пододвинуться или закинуть ногу на ногу. Это было похоже на любимые трюки поезда. За время миллиона однообразных поездок поезд легко распознавал сигналы, подаваемые одними людьми другим. То, что этих двоих тянуло друг к другу, было очевидно. Если бы поезд мог, он бы сказал им по громкой связи: "Онодера, Такано, вы должны быть вместе!" и посмотрел, как бы они на это отреагировали. К сожалению, такие чудеса были ему недоступны. Приходилось действовать проверенными, отработанными методами. После пары неудачных попыток, в результате одной из которых Онодера стукнулся головой о металлический поручень у двери вагона и всю оставшуюся дорогу твердил, что завтра ему понадобится выходной, поезд добился своего.
После резкого толчка Онодера не просто упал на сидящего Такано. Он, не успев и охнуть от удивления, рухнул прямиком к нему на колени. В другом вагоне из-за того же толчка упало на пол трое детей, а в следующем прямо за ним старушку подбросило на сидении так, что из ее пакета посыпались лимоны, но все это поезд мало интересовало. Он был поглощен наблюдением за полюбившейся парочкой. Обнаружив у себя на коленях Онодеру, Такано, не растерявшись, обнял его, пресекая попытки подняться. — Ты это нарочно сделал? — с улыбкой поинтересовался он. — Что? — Сел на меня. — Нет, конечно же! — ответил Онодера, покрасневший до кончиков ушей. Кажется, он хотел казаться возмущенным, но при этом упускал из виду тот факт, что по-настоящему возмущенный человек уже постарался бы вырваться. — Ты мог сделать это и специально, я не стал бы возражать. — Такано! На нас все смотрят! На нас, на двух парней! — В школе тебя это не останавливало, хоть мы и тогда были двумя парнями. — Я тогда был очень глупым, и это было давно. — Ты и сейчас глупый, — не без симпатии отметил Такано. — Ну, знаешь ли! — Только в этот момент, оскорбившись не на шутку, Онодера стукнул Такано по плечу и завертелся на месте. Вертелся он с таким энтузиазмом, что поезд усомнился в правильности своих действий и сомневался до тех пор, пока не увидел, как Такано, посильнее вцепившись в Онодеру, прижался губами к его губам. Этот поцелуй не продлился долго. Поезд был вынужден, подчиняясь команде машиниста, двинуться с места, вагон снова качнуло, Онодера, опомнившись, начал отбиваться с удвоенной силой. Когда Такано отпустил его, он тут же вскочил на ноги и снова закричал про двух парней, которые не должны вести себя подобным образом, и про то, что будет жаловаться в полицию насчет домогательств на рабочем месте. Когда же Такано резонно заметил, что работают они не в метро, Онодера разразился гневной тирадой, доказывая, что только это и останавливает Такано на пути к сексуальному насилию. Тирада как раз должна была подойти к концу, когда поезд добрался до следующей станции. Онодера, громко заявляющий, что ему противно обитать на одной планете с Такано, проигнорировал радушно распахнутые двери. Сев на свое прежнее место рядом с начальником, он решил повторить только что законченную отповедь с самого начала. Такано расслабленно улыбнулся ему, едва ли прислушиваясь к тому, что именно он говорил. Поезд, все еще наблюдая за ними, ликовал по мере своих возможностей, считая, что его небольшой эксперимент завершился полным успехом.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Они. Перевели. Эту. Главу. Наконец-то. О все мои шипперские чувства! Котик Амон пришедший к осознанию того, что у гулей тоже есть чувства. Раздавленный безумием Канеки. И это же надо - следователь намеренно отпускает гуля. Просто потому что тот показал свою слабость, заплакал. Потому что Амон один из немногих, кто умеет видеть в гулей не зверей, не безумных хищников.
Сколько злости и разочарования в этом "ПОЧЕМУ?" Ты плакал в ту ночь, ты позволил мне уйти, а теперь собираешься сожрать моего наставника, неужели и ты такой же, как остальные. #Невсегули прямо. Как Амону сложно принять тот факт, что гули тоже умеют проявлять симпатии. Почему "папа" оставил тебя в живых? Да потому что чем-то ты ему запал в душу, за что-то он тебя полюбил. Сложно видеть в гулях абсолютное зло, если уже двое из них отнеслись к тебе по-доброму. Как жаль, что именно сейчас, когда Амон был готов диалогу, Канеки не мог нормально соображать, не узнавал Амона и не понимал о чем его спрашивают. Но даже видя в каком он состоянии, видя, что этот гуль на грани безумия, Амон его все равно отпускает. Как же мне нравится то, что делает автор.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Паразит
Даже инопланетная херня, заменяющая ГГ сожранную руку, понимает это лучше, чем большинство людей. читать дальше
Гуро без цензуры, с неожиданным веганским уклоном во второй серии. Все это про то, как непонятные внеземные паразиты начали вселяться в людей по всему миру. Самые удачливые паразиты добрались до мозгов носителей и заняли их тела окончательно, те, что были бы в обществе паразитов названы лузерами, заполучили в личное пользование собак, кошек и отдельные человеческие конечности. Главный герой вовремя пережал руку наушниками, поэтому паразит занял место его руки. Что ведет к неизбежным шуткам про мастурбацию и другим, не выше полетом. Завязка интересная, во второй серии начали появляться мысли про различия между паразитом и человеческим обществом, про ценность отдельно взятой жизни и натуру хищника, так что жду бОльшего, чем шуточек и боевки на пять минут с конкурирующими паразитами. Мальчик должен хотя бы с собственной рукой подружиться.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Бывает, хочется испытать чувство азарта, но так, чтобы при этом и ты сам остался цел и деньги из кошелька не пропали. Кто-то в этом случае может созвать домой друзей и с ними устроить застольные игры в покер, ну а как по мне, так лучше и комфортнее прибегнуть к помощи онлайн-казино. Онлайн-казино - и никто не замечает ваших ошибок, бесстрастный компьютер не отвлекает вас разговорами и позволяет сосредоточиться на самом процессе игры. В лава казино онлайн очень приятная обстановка, располагающая к тому, чтобы задержаться надолго и большое количество различных игровых автоматов. Более сотни игровых автоматов, находящихся там, доступны даже без регистрации. Не пропадет новичок (каждая игра снабжена краткой инструкцией), не заскучает опытный игрок. Закалив себя в боях с послушными автоматами, вы можете попробовать перейти на следующую ступень лестницы азарта и научиться зарабатывать на своем хобби. Регистрация на сайте не займет и пяти минут, загрузить стартовый капитал можно с любого онлайн-кошелька или банковской карты. Сидеть дома, заниматься любимым делом и при этом зарабатывать себе на жизнь... Приятная перспектива, не правда ли? Так дерзайте, приближайтесь к ней.)