за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
История Лизи
Главная шутка, связанная с этой книгой в том, что она была первой из приобретенных книг Кинга. Иии я бросил ее спустя двадцать страниц, решив, что Кинг пишет какую-то муть серьезную. Вторая попытка познакомиться с книгой, конечно, прошла удачнее, я ее дочитал, но впечатления все равно остались смешанные. Или дело в переводе (издавалась она в какой-то левой серии с черными обложками) или в усиленной редактуре, о которой Маэстро упоминает в послесловии, но что-то тут не так. Об стиль спотыкаешься, чего обычно не случается. Первые страниц двести кажутся до жути затянутым предисловием. Вдова писателя, являющаяся главной героиней, несомненно милая женщина, но читать про ее мытарства скучно, скучно, скучно. В то время, как все связанное с ее мужем вызывает живейший интерес. Мальчишечья Луна, потусторонний мир, куда он с детства мог отправляться, кажется мне эдаким перекрестком. Там могла быть и героиня Розы Марены и герой Кладбища. Конфетное дерево представляется похожим на сакуру, а длинный мальчик, альтер-эго смерти, огромным червем, как в Дюне. Вот было бы в книге больше про тот мир и меньше про этот. Ну и любовь у них очень правдоподобная, что еще из хорошего есть. Неудивительно, что книга посвящена Табите.
2 цитатыОна ломается. Лизи ломается. И когда бросается в его идиотский, долбаный мемориальной уголок, вроде бы слышит голос Скотта: СОВИСА, любимая… «энергично поработать, когда сочтёшь уместным», а потом голос замолкает, и она начинает срывать со стены забранные в рамки дипломы и фотографии. Она хватает бюст Лавкрафта, вручённый ему как лауреату премии «Лучший роман года в жанре фэнтези» за «Голодных дьяволов», эту отвратительную книгу, и швыряет его через весь кабинет, крича: «Пошёл на хер, Скотт! Пошёл на хер!» Это один из тех редких случаев, когда это слово срывается с её языка после той ночи, когда Скотт рукой разбил стекло теплицы, после ночи кровь-була. Она злилась на него и тогда, но никогда не была так зла, как сейчас; будь он здесь, она могла бы снова его убить. Она вне себя от ярости, срывает со стен все его регалии до последней: из того, что падает на пол, мало что разбивается, спасибо толстому ковру (в этом ей повезло, думает она, когда приступ безумия проходит). Она поворачивается и поворачивается вокруг оси, снова и снова выкрикивает его имя: «Скотт! Скотт! Скотт!» – плачет от горя, плачет от чувства потери, плачет от ярости; плачет, чтобы он объяснил ей, как мог вот так её оставить, плачет, потому что хочет, чтобы он вернулся, ох, вернулся. Какое там всё по-прежнему, без него всё не так, ей его недостаёт, у неё внутри дыра, и ветер, ещё более холодный, чем прилетает из Йеллоунайфа, теперь продувает её насквозь, а мир – такой пустой, настолько лишён любви, когда нет никого, кто выкрикивает твоё имя и зовёт тебя домой. В конце концов она хватает монитор компьютера, который стоит в мемориальном уголке, и что-то в спине предупреждающе хрустит, но она не обращает внимания на свою долбаную спину, голые стены смеются над ней, и она в ярости. Лизи неуклюже разворачивается с монитором в руках и швыряет его в стену. Глухой удар, звон стекла… а потом тишина. Нет, снаружи стрекочут цикады. Лизи падает на усыпанный осколками ковёр, всхлипывая, опустошённая донельзя. И она просит его хоть как-то вернуться? Она просит его вернуться в её жизнь всеми силами охватившего её горя? * А затем, прежде чем Лизи успела ввернуть что-нибудь игривое, схватил газету, развернул и показал Лизи заметку в рубрике «ЭТОТ СТРАННЫЙ МИР». Называлась заметка «СОБАКА НАХОДИТ ДОРОГУ ДОМОЙ – ЧЕРЕЗ 3 ГОДА». Речь шла о колли по кличке Ральф, который потерялся, когда семья проводила отпуск в Порт-Шарлотте, штат Флорида. Тремя годами позже Ральф появился в семейном доме в Юджине, штат Орегон. Тощий, без ошейника, с язвами на лапах, но в остальном живой и здоровый. Поднялся на крыльцо, сел у двери и гавкнул, требуя, чтобы его впустили в дом.
– И что, по-твоему, сказал бы мсье Карсон Форей, если бы я вставил этот эпизод в книгу? – спросил Скотт, отбрасывая волосы со лба (прядь, само собой, тут же вернулась на прежнее место). – Послал бы мне факс со словами: «в этом эпизоде маловато реализма, сюжет поскрипывает, старина»?
Лизи, с одной стороны, удивленная столь резкой реакцией Скотта, с другой – ощутившая безмерную симпатию к Ральфу, вернувшемуся домой после скольких лет (и бог знает каких приключений), согласилась, что скорее всего послал бы.
Скотт выхватил газету из ее рук, какие-то мгновения злобно сверлил взглядом фотоснимок Ральфа, который очень неплохо смотрелся в новом ошейнике, и отбросил газету в сторону.
– Вот что я тебе скажу, Лизи. Писателям в их работе приходится преодолевать столько помех. Реальность – это Ральф, вернувшийся домой три года спустя, и никто не знает, как ему это удалось. Но писатель не может пересказать эту историю. Потому что сюжет поскрипывает, старина! Реальность – это пьяница, выигрывающий по лотерейному билету семьдесят миллионов и отдающий половину своей любимой официантке в баре. Маленькая девочка, которую вытащили живой из сухого колодца в Техасе, где она провела шесть дней. Студент колледжа, свалившийся с балкона пятого этажа в Канкуне и сломавший запястье. Реальность – это Ральф.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Милота по хидекане (нет, меня никогда не отпустит)
Автор: капрал котик Бета: Dimethyl Sulfoxide Фандом: Tokyo Ghoul Пейринг или персонажи: Канеки/Хиде Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Повседневность, Hurt/comfort, AU Размер: Драббл, 2 страницы Описание: Фантазия о том, как хорошо могло бы быть. Посвящение: Сколопендре.
а теперь угадай, почему этот остров называется остров Наоборот (с)
Ты всегда просыпаешься раньше, и я зачастую бываю разбужен запахом свежесваренного кофе, проникающим во все комнаты дома. Проходит несколько месяцев, пока ты учишься варить кофе так же, как это делали в Антейку, зато теперь достигаешь небывалых высот, и тобой были бы довольны самые привередливые клиенты кафе. Ты целуешь меня утром, на залитой светом кухне, успевая сделать это до того, как я утыкаюсь взглядом в новый выпуск местной газеты. Ты целуешь меня днем, улучая момент, когда в магазинчике не остается ни одного покупателя. Мы прячемся в разделе классики, самом непопулярном и максимально удаленном от кассы. Выпирающие корешки книг, бывает, царапают мне спину, но это не повод, чтобы отстраняться или просить тебя перестать. Ты стоишь за кассой и встречаешь посетителей, я расставляю книги, веду картотеку, подсчитываю вырученную прибыль. Не всегда справляюсь с искушением: остановиться, вытащить том наугад, прочитать предисловие, вдыхая неповторимый запах типографской бумаги, погрузиться в новую историю, как в теплую ванну, дистанцироваться от всего, что меня окружает. Старая привычка, оставшаяся с тех пор, как была жива необходимость бежать. Ты трогаешь меня за плечо и тихо зовешь по имени, когда хочешь, чтобы я вернулся. Тем же тихим голосом вовремя останавливаешь, если я начинаю считать в неправильном порядке. Целуешь мои пальцы до того, как я давлю на средний, неприятно хрустя суставами. Ты целуешь меня вечером, когда мы вместе сидим в гостиной или случайно сталкиваемся в узком коридоре, или в тот момент, когда я распахиваю перед тобой дверь, помогая занести пакеты с продуктами. "Мой парень постоянно сидит на разных диетах. Глупый, не понимает, что и так хорош собой!" - отвечаешь ты людям, позволяющим отпускать замечания касательно моей внешности. Иногда я ем человеческую пищу в их присутствии, чтобы отвести подозрения. В такие моменты стоит только посмотреть на тебя, и я чувствую, как по языку растекается сладость. Ты не целуешь меня на улице, памятуя о том, как сильно я смущаюсь и краснею. Но на улицах ты делаешь нечто куда более важное: ночами ты помогаешь мне искать тела самоубийц. Именно ты заранее пометил крестиками все мосты, имеющиеся в этом городе. — Тебе не страшно? Не противно? — каждый раз спрашиваю я. — Нет. А им уже не больно, — серьезно отвечаешь ты, снимая часть вины с моих плеч. Ты хочешь, чтобы я воображал себя каким-то санитаром леса, забирающим не больше, чем необходимо для выживания. Конечно же, ты целуешь меня и по ночам, когда мы лежим в одной постели. В школьные годы ты пересмотрел слишком много хентая с тентаклями - иначе откуда взялся этот повышенный интерес к моему кагуне? Думаю, будь он похож на штопор, как у Цукиямы, или на крылья Тоуки, ты бы не просил так часто включать его в наши постельные игры. Поначалу мне было стыдно даже просто раздеваться перед тобой, но ты был нежен, предупредителен и в меру безрассуден, и в конце концов щупальцев кагуне перестал бояться не только ты, но и наш кот. Ты зовешь кота Нишики, считая, что он хочет убить тебя, когда ложится на лицо. Это забавно. Твои шутки про то, что щупальцами можно одновременно держать пылесос и мыть посуду, напротив, все еще не кажутся мне удачными. Мои волосы вновь становятся темными, в ванной специально для этих целей каждый месяц появляется новый тюбик с краской. Ногти я, наоборот, крашу в светлые цвета. Соответствую стереотипам о женственных гомосексуалах по мере сил. Когда я вдруг вижу в зеркале седого мальчика с окровавленными руками, или во сне - пожары, смерти, проржавевшее насквозь ведро, заполненное отрубленными пальцами, пол, похожий на шахматную доску, поле цветов или смеющуюся женщину с безумным взглядом, ты обнимаешь меня и отпускаешь не раньше, чем пропадает дрожь, сотрясающая мое тело. Ты любишь меня. Эти слова лучше любого щита, сильнее куинке и кагуне вместе взятых. Ты любишь меня - это не цветы смерти распускаются на полях души моей, это я весь, как чахлый цветок, тянусь к твоему свету. До сих пор боясь быть отвергнутым. Ты принимаешь меня, монстром и человеком. "Кому какое дело!" - восклицаешь ты, и я некоторое время верю, что наша любовь из тех, что живут не три года, а вечность, что она будет с нами и тогда, когда мы станем звездной пылью на подошвах Вселенной. Не будь тебя, я никогда не решился бы сбежать в другой город. Если бы не твои сбережения, мы никогда не смогли бы открыть этот магазин. Если бы не твоя отчаянная храбрость, мы не получили бы новые документы из рук (несомненно) преступника. Этот долг невозможно оплатить, в то время как ты делаешь вид, что его не существует вовсе. — Пойдем домой, — особым тоном говоришь ты всякий раз, как мы идем куда-то вместе, и эти слова значат даже больше, чем три других, затертые чужими фальшивыми признаниями.
Страх не уходит до конца. Что, если это всего лишь галлюцинации умирающего сознания? Что, если это - приближающееся безумие, и наш новый дом, магазин с колокольчиком на двери, находящийся на первом этаже, и рыжий кот с наглым взглядом умещаются в рамках моей черепной коробки? Что, если...
Ты говоришь, что всей правды о происходящем вокруг нас не знает ни один из живущих. Я жмусь к тебе, как замерзший путник, добравшийся до растопленного камина, и отчаянно киваю. Никакая другая истина мне не нужна.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Прошел три эпизода Игры Престолов от Telltale Games. Наверное, стоило подождать еще, ибо я хочу дальше, а дальше ничего нет xD Фандом который все время ждет - это мы, а отнюдь не Шерлок. Что сказать, Telltale Games в своем репертуаре. Психология на высоте, сюжет держит в напряжении, вмешательство игрока достаточно минимально, чтобы он мог на этом сюжете сосредоточиться... И от свободы выбора, блять, опять одна видимость. Рамси, радость моя, ненавижу убил бы голыми руками тебе дали рощу. Рощу отличных деревьев и именно тебе, ведь я знаю про твои комплексы бастардовы. А ты убил мальчишку, который это сделал. ну класс. Зачем нужна дипломатия в этом мире. Или случай на Стене. произошедший с Гаредом. Парень, я не хотел тебя убивать. Я сделал все, чтобы показать, что между Братьями вражды быть не должно. Но ты все равно кинулся на меня! Тогда я сломал тебе руку, чтобы ты утихомирился. Ты кинулся на меня снова! Кидался бы до последнего. Выбесил он меня очень, в конце концов, сделал ему больно (привет, самые непопулярные выборы) и сбросил со Стены. Судя по этому, я полагаю, что семья Форрестер, следующая лучшим традициям Старков, выкрутится в любом случае. Даже если я буду каждый эпизод плевать в лицо Уайтхиллам. Которым вечно надо самоутверждаться за счет главных героев. Я уж с ними пробую и так и эдак, и посылать и потакать, им не угодишь. Как и народу из Королевской Гавани, где у Миры полтора союзника было и то одного обвинили в убийстве Джоффри. Я во втором эпизоде подзабыл, что ждет Тириона, упся... Грязный мальчик нравится, деловой мущщина с древесиной тоже, а вот подружка-служанка вызывает много вопросов. Она хотела выйти замуж за Джоффри! В своем ли ты уме, женщина. И почему я должен заниматься твоим повышением, в то время как в моей семье маленьких лордов режут почем зря. Из героев, пожалуй, больше всего нравится здравомыслящий Гаред и поэтому жаль, что именно ему предстоит шляться по холоду в поисках мифической рощи, от которой вряд ли будет ощутимая польза. Придется подвести Джона и потерять друзей - ебателя картошки и буку-Финна. А я-то хотел быть честным разведчиком. Ашер тоже ничего, лучше бы ему не ехать в Вестерос. Кстати, вот его линия меня удивила. Обычно, если выбираешь кого спасать, то второй обязательно дох. Малкольм ничего, трепыхается. Смотрю на него выжидательно, не собирается ли умереть чуть позже, от ожогов. Мои выборы
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Был сегодня на кладбище домашних животных. Это все отец виноват. Я нашел, говорит, там очень красиво, ограды и мраморные плиты, давай съездим вместе. И возьмем наших собак, чтобы они погуляли в лесу. Стоит ли говорить о том, что цинизму я учился именно у папы. Там несколько фотокВот кладбище: А вот и болото рядом: Более того, на кладбище некто построил себе шалаш и очевидно успешно там живет: Как после этого не верить книгам Стивена Кинга? Вечером я бы в этот лес не поехал. Там и днем жутковато. Люди с собаками встречаются, но ни одну из них, даже маленьких, не спускают с поводка. С чего бы это. Бродяга обошла кладбище по широкой дуге, Роланд наоборот рванул валяться на могилах. Слабоумие и отвага - это про него. Если кому захочется больше фоток, то велкам в мой инстаграм: instagram.com/cat_levi/
Девятый скотч за одну эту ночь Нам уже никто не сможет помочь
Эггси кладет голову Гарри на плечо и расслабленно вздыхает. Могут же и они иногда позволить себе отдых, верно? В перерывах между актами спасения одной и той же планеты. Куда уходят герои остросюжетных сериалов, когда на экранах появляются титры? Почему бы не в этот уютный бар. Эггси порядочно выпил и каждый раз, когда прикрывает глаза, чувствует, что мир покачивается, словно лодка на волнах. Это действует не хуже снотворного, но Эггси держится и усилием воли заставляет себя оставаться в сознании. Он не хочет пропустить ни минуты этого прекрасного вечера. Кто знает, когда невозмутимый Гарри Харт в следующий раз позволит ему вот так практически возлежать на нем. В очередной раз с трудом разлепив глаза, Эггси поднимает взгляд на своего спутника. Гарри с рассеянным видом поглаживает его по коротким волосам, другой рукой сжимая бокал. Гладит как кота. Это не обидно, Эггси отлично знает, что Гарри относится к нему как к равному, а не как к дорогому домашнему любимцу. Еще бы! Совсем недавно Эггси предотвратил апокалипсис, доказав, что из него выйдет очень хороший агент. Вдоволь полюбовавшись Гарри (наверное, уже его Гарри), Эггси переводит взгляд на барную стойку. Там сиротливо стоит бокал с его недопитым скотчем. Какая это порция по счету? Кажется, восьмая. Или нет, девятая. В перерыве между восьмой и девятой Эггси ощутил радикальный прилив смелости и переплел свои ноги с бесконечно-длинными ногами мистера Харта. Тот посмотрел на Эггси задумчиво, и парень напрягся, ожидая заслуженный выговор, но его не последовало. Вместо этого Харт на мгновение сжал пальцами его колено. У Эггси определенно выдался очень удачный вечер. Или стоит сказать "ночь"? Ему кажется немного странным то, что в помещении нет ни одного человека, за исключением их двоих и бармена. Если уже совсем поздно, то их должны были выставить на улицу. Пытаясь понять, который же сейчас час, Эггси смотрит на свои новые "рабочие" часы и с недоумением обнаруживает, что они пришли в негодность. Стрелки не просто замерли на месте, они подергиваются в разные стороны и хаотично описывают круги, словно не могут решиться, в какую сторону им нужно двигаться. Эдаким часам самое место на безумном чаепитии, где принимала участие кэролловская Алиса. Можно было бы тайком посмотреть на часы Гарри, но они надежно скрыты рукавом дорогого пиджака, а просить Харта подсказать, сколько сейчас времени, Эггси считает неуместным. Агент он или кто? Сможет определить время по солнцу... то есть, Луне... и звездам. Всей этой херне. Сидят они неподалеку от окна, поэтому часть плана Эггси воплощается без проблем. Сложности начинаются чуть позже. Мир продолжает настойчиво качаться. Не только в голове Эггси, за окном тоже. Мимо один за другим пролетают столбы, а звезды слишком быстро перемещаются по небу. К тому же, Эггси вдруг ясно различает стук. Едва слышный стук, с каким колеса поезда соприкасаются с рельсами. Движение. И стук. Плавное покачивание. Нужно сложить кусочки мозаики воедино. — Мы что, в поезде? — интересуется Эггси, искренне озадаченным этим обстоятельством. Он отчетливо помнит, как они с Гарри зашли в бар, рука наставника лежала у него на плече, он улыбался Эггси и приветствовал, как приветствуют друг друга люди после долгой разлуки. А что было до этого... Воспоминания точно были на своих местах, но как будто окутанные туманом. — Да, Эггси, мы в поезде, — кивает Харт. Хорошо, что он не стал добавлять "как ты мог об этом забыть". — А... Хм. Куда этот поезд направляется? Эггси растерянно переводит взгляд с бармена на Гарри. Никогда раньше с ним не случалось ничего подобного. Да, он выпивал, и много, но до последнего оставался на ногах и осознавал, где именно находится. За окном никаких опознавательных знаков тоже не виднеется. Бесконечная вереница столбов и вдалеке, кажется, какие-то горы. Черт знает, как они могут называться, с географией у Эггси плоховато. Круглое блюдце Луны, висящее на небосводе, светит тускло и тоже никак не помогает. — Я не могу сказать тебе, куда направляется этот поезд, — отвечает Гарри так же тихо и спокойно, как в первый раз. И отводит взгляд. Эггси начинает всерьез нервничать. — Как это? Ты шутишь? Или у нас, хаха, миссия-сюрприз? — Что-то в этом роде. Я не в курсе, куда мы едем. — Брось, Гарри! Не смешно. На это Гарри ничего не отвечает. Он совсем не похож на человека, наслаждающегося удавшимся розыгрышем. Эггси наваливается локтями на барную стойку. — А вы, — обращается он к бармену. — Уж вы-то точно должны знать, куда идет этот клятый поезд! — Нет, — качает головой тот. — Успокойтесь, молодой человек, даже если там впереди обрыв, вы поймете это не раньше, чем мы начнем падать. По виду бармен похож на мудрого наставника из фильмов про начинающих каратистов. Он то ли китаец, то ли японец. Говорит с забавным акцентом, шепелявит, но не так раздражающе, как Валентайн. У него и стереотипная бородка имеется, заплетенная в косичку. Когда он наклоняется к стаканам, то почти что окунает ее в остатки алкоголя. Но от разговоров с наставниками киношным бойцам становилось легче, а от этого собеседника у Эггси мороз по коже. Несмотря на то, что он сильно пьян, полностью игнорировать тревожную абсурдность происходящего не выходит. Эггси пытается пробиться сквозь толстую стену из опьянения и заставить мозг работать в полную силу. — Что за херня тут происходит? — громко интересуется он, забыв на время про привитые хорошие манеры. Когда он попадает в опасную передрягу, то вновь чувствует себя мальчишкой из бедного района, у которого был великолепный нюх на неприятности. Также у этого мальчишки был отлично развит инстинкт выживания. — Не надо кричать, Эггси, — просит Гарри, но не морщится и похоже не собирается отчитывать его за сквернословие. — Мне очень жаль, — прибавляет он тише, печально глядя на него. — Лучше бы ты и дальше оставался в неведении. — Что? Я не хочу! — Тебе и не придется. Сосредоточься, ответы на твои вопросы лежат на поверхности. Подумай, когда ты видел меня в последний раз? Эггси считает вопрос глупым. Это же элементарно! До того, как они пошли в бар... До этого... Было очень много крови. Он не сразу разобрался, куда именно его ранили. Истина открылась, когда в горле мерзко забулькало и стало сложно дышать. Он, помнится, порадовался, что это случилось не в церкви. Было еще что-то смешное. Он успел подумать, что последние минуты тратит на размышления о том, попросил ли Рокси покормить Джей Би. Не о Гарри, не о матери, не о Мерлине, пытавшемся докричаться до него, и не о своих убийцах, чьи бездыханные тела валялись неподалеку. Хорошо, что он не единственный ребенок в семье, мама бы не пережила. А Джей Би все равно любит еду больше, чем хозяина. Рокси узнает обо всем, что случилось, и заберет его... Но ведь вопрос был о другом. Когда он в последний раз видел Гарри Харта. Картинка на экране ноутбука скачет, части изображения не видно за кровавыми подтеками, и Эггси испытывает иррациональное желание протереть экран рукавом. Когда Гарри выходит на улицу, Эггси кажется, что солнце слепит и его глаза. Собственный крик еще долгое время отдается болью в ушах. В то время как настоящие джентльмены умирают, не издав ни единого звука.
Эггси буквально стекает на пол с высокого стула и бездумно любуется начищенными ботинками Гарри Харта. Они лишь чуть-чуть запачканы кровью. — Так значит, мы оба... — растерянно шепчет он. — Никогда не слышал про поезд для убитых агентов Кингсмен. Это какая-то очередная ваша секретная разработка? Зачем он шутит сейчас. Его мутит, но мертвые ведь неспособны блевать. Наверное. — Я знаю об этом поезде не больше твоего, — говорит Гарри. — Сперва я сидел здесь в одиночестве. Пейзаж за окнами не меняется, дорога кажется бесконечной. — Возможно, скоро будет пропасть, — прерывая его, механическим голосом повторяет бармен. Глаза у него, если присмотреться, пусты. Похожи на бутылочное стекло. Пропасть - это, наверное, правильно. В заповеди "Не убий" нет сноски с примечанием "но если делаешь это на благо страны, то пожалуйста". — Дорогую же цену я должен был заплатить, чтобы еще раз выпить с тобой, — говорит Эггси, глядя на Гарри снизу вверх. Как и всегда смотрел, в принципе. — Ты сильно поспешил, придя сюда. — Я очень сильно скучал. — Это взаимно, Эггси. Гарри протягивает ему руку, помогая подняться. Гарри смотрит на него с виноватым видом, как будто вины за смерть Ли Анвина и семидесяти человек из церкви недостаточно и нужно взвалить на плечи дополнительный груз. Эггси хочет, как минимум, разделить эту тяжесть на двоих. Именно так поступают люди, когда любят. Впереди пропасть, говорите? Пропасть. Пропасть. Пропадать вместе не страшно.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Знаете, люди, для начала я хочу вам рассказать одну занимательную штуку про тумблер. Если вы берете с тумблера чьи-то гифки и хотите быть настолько добрым котиком, чтобы уважить автора, поставив на него копирайт... То ставьте копирайт именно на него. На его блог, а не на блог того чела, что сделал перепост. Для этого достаточно отмотать вниз список залайкавших юзеров, что есть под каждым постом. Самая нижняя отметка - исходный пост. Там прям так и написано "юзернейм запостил это". Я не против, когда люди берут мои гифки без указания авторства, тоже этим грешу, но если берут и указывают черт знает кого, то это уж как-то совсем. А теперь к фильмам.
Каждый день
Удивительное сочетание - фильм жизненный, но не скучный. Темы, которые в нем затрагиваются показаны миллионы раз - мужчина с кризисом среднего возраста, женщина, у которой умирает отец, гомосексуальный ребенок, пытающийся найти свое место в мире. Измена, ссоры, попытка изнасилования. Но в реальной жизни все перечисленное может выглядеть не столь жутко, как звучит. В фильме нет специально раздутых конфликтов, ты все равно, что послушал о событиях, случившихся в жизни близкого друга. Принятие смерти, принятие собственного ребенка таким, какой он есть. Приятный, даже уютный фильм. Вишенка на торте - Эдди Иззард в роли главного продюссера некоего монструозного сериала, по степени шок-контента, напоминающего Игру Престолов. Сразу стало понятно, как работает съемочная группа Престолов и как себя ведет Брайан Фуллер, оставаясь наедине со сценаристами . Ах да - главная причина для просмотра:
Скажем прямо, фильм бездарненький. Ферту было скучно, похоже, его партнерше тоже. Один раз упомянули Мою прекрасную леди, я громко посмеялся. По сюжету вроде как триллер, но совсем не жутко. Неудачница-актриса за бешеные деньги берет уроки актерского мастерства у актера бывалого (Ферт). Разумеется, разнополые люди не могу и дня прожить в одном доме, чтобы не потрахаться, поэтому уроки сводятся к сексу на рояле. Потом Ферт неубедительно делает вид, что он маньяк, но он с самых первых кадров настолько безобидная кудрявая плюшка, что этому не веришь. Когда вижу его бешеные кудри, хочется немедленно причесать. Самое важное, что нашлось в сей скучноте, это сценка с голым Фертом. На первой гифке самые настойчивые могут попытаться разглядеть краешек десяти дюймов:
Ну и это, ок. Ситуация, причем, совершенно неверибельная. Да, может отчаявшийся актер и стал бы спать с продюссершей. Но, блять, на камнях посреди ночи, черт знает где, пусть ему даже ничего толком не пообещали??? Неожиданное перемещение в мир победившего матриархата, где мужиков заугнетали насколько, что... Наверное, опять хотели бы просто снять порно с Фертом, но уговорить не удалось и пришлось придумывать сюжет.
Магия лунного света
Тут чисто по-человечески понимаю главного героя. Не скажу за каждого маминого циника, папиного мизантропа, но многие скептично-настроенные люди только того и ждут, чтобы их сумели переубедить. Мы не мечтали быть агностиками или атеистами, но для того, чтобы поверить, нам надо собственными руками пощупать чудо, подвергнуть его десятку испытаний и тщательно со всех сторон обнюхать. Герой Ферта то еще самовлюбленное мудло, но мне все равно понравился И девушка тоже. Очаровательный, очень французский фильм.
Тихоокеанский рубеж
Да, я это посмотрел, не прошло и... сколько там лет назад он вышел? Парочка ученых-спорщиков чудесны, лучшее, что есть в фильме, как по мне. И отсутствие ярко-выраженного пейринга тоже порадовало. В остальном как-то meh. Кто Евангелион смотрел, тот над огромными человекообразными роботами, сражающимися с огромными монстрами, не смеется. Бои подобные хорошо смотреть на большом экране, а в четыре часа утра сон меня интересовал больше xD И идея слияния разумов, простите, тоже не нова. Сделано-то хорошо, не вопрос, качественный продукт для массового зрителя, но от чего там можно долго фанатеть я не понял.
Мстители. Эра Альтрона
Но от чего там можно долго фанатеть... Понравилась Алая Ведьма, некоторые шутки, мрачные галлюцинации и сам Альтрон, с чувством юмора у этой операционной системы проблем не было Про остальное писать не вижу смысла, как незаинтересованный наблюдатель.