за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
"Я люблю пить и ненавижу всех тех, кто не пьет. Ни разу не встречал интересного человека, который бы не пил. Если ты не пьешь, все твои истории заканчиваются одним и тем же "и потом я пришел домой". Спрашивали когда-нибудь, почему непьющие не пьют? Все отвечают одну и ту же херню: "мне не нравится вкус алкоголя". ОН НИКОМУ НЕ НРАВИТСЯ! Никому не нравится вкус алкоголя, мы пьем потому, что нам это надо. Никто за всю историю человечества не выпил текилы и не сказал "ой, как вкусненько, надо будет пить это вместо пудинга". Мы пьем, потому что жизнь говно, и приходится делать все, что в наших силах, дабы выдержать еще один ебаный день. Я решил бить людей по голове сразу после того, как они произносят следующую фразу (кстати, и вам советую, так как такие люди считают себя лучше нас с вами). Любой, кто произносит "мне не нужны алкоголь и наркотики для того, чтобы хорошо провести время, я в кайфе от жизни"- бейте таким гандонам по башке, пока не сломаете себе руку"
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
- Вот как это называется, когда план хорошо выполн... - Проебан! - Ура, план успешно проебан! * - Глубокая... - Глотка! - Нет. Глубокое, то есть. Когда мы спускаемся на самый низ, это... - Погружение. - А про глотку было бы лучше.
Все уехали, но я и сам скоро уеду, так что не особо в печали. Душевненько было, как обычно
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
*Ублюдовка, Карлу загадан Призрак Оперы* - А у меня социально-одобряемая работа? - Ахахахахаха, нет. - То есть, я какой-то неудачник с днища? - АХАХАХА С ДНИЩА ИМЕННО.
Социально-одобряемая работа стала еще одним нашим мемом и всплывала за эти два дня не раз xD * *"Бум"* - Помнишь это "отчего душа поет, тело просится в полет"? - КОЛИНФЕРТ. - Нет же, кто на самом деле это пел! - Ну это я не помню. * Ходили в квеструмы. Обе команды проебались, но мы, бывавшие в крипи-школе, больше. Проиграли из-за того... что неправильно сложили числа до десяти на мозаике... Ахахахахах Т______Т Гуманитарии. В то время, как команда с космической станции выполнила все задания, но забыла, что нужно приложить магнитную карточку к двери и поэтому совершила космический суицид. - Мерлин взорвался в космосе, Рокси, Эггси и Ланселот погибли в школе. - Все, Кингсмен закрывается.
* - Каждый раз, как подхожу к туалету, он занят! Представляю, как Мерлин радуется, когда все агенты отправляются на задания. - Координирует их прямо из туалета. - Именно! "- Мерлин, это что, звук сливного бачка? - Вовсе нет, вам показалось!" * Играли в игру, где нужно угадывать цены на товары времен СССР. Помимо того, что я постоянно гадил Ланселоту, сидящему слева, отличился тем, что победил. Если СССР вдруг вернется, не пропаду.
Затем были "Данетки", игра, где вам дают загадку и надо с помощью вопросов, на которые ответят лишь "Да" и "Нет" раскрутить нить истории. Больше все запомнились истории про убийцу под кроватью, которого выдали остановившиеся часы, про социально-одобряемого копателя, рывшего могилы для бандитов, про ОЧЕНЬ потную женщину, испортившую работу полиции и преступника-неудачника, чем план побега провалился из-за его дальтонизма. * - Считаю, что на этом фото тема пельменей не раскрыта. Не видно, что это они. - Это просто тоже "данетка". Догадайтесь кого едят таджики.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
И вот он будет играть Алека в сериале по Орудиям Смерти. Иди-ка ты сразу нахуй, сериал, игнорирующий описание персонажей в книгах во имя угождения людям цвета. Канон? Какой такой канон, не слышали. Хочешь видеть персонажей такими, как их описал автор? Гребаный расист! Мне уже просто интересно, будет ли Магнус латиносом или темнокожим.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
*шестой просмотр Кингсмена, в теплой компании* *Полицейский, арестовавший Эггси, выходит из участка, чтобы покурить* - О, а вот и сцена курения! - Ты заметил куда он сигарету бросил? - В припаркованную рядом машину. - Выходит Эггси, видит, машина горит... - Сел в нее и сгорел. - А Гарри за этим наблюдает со стороны, прикладывает ладонь к челу и думает "Епт твою мать, а я этого придурка собирался позвать в Кингсмен". * *сим-карты по всему миру активируются* - Папа, а представь, что сейчас творится в Касл-Роке! - Ой блять. - Россию, кстати, так и не активировали. - Нам Путин запретил. - Да мы и сами подумали "ага-ага, первый месяц бесплатно, а потом двойной тариф, проходили уже", - К тому же, Милонов усмотрел в Валентайне гомопропаганду.
И другие занимательные истории... А ведь праздники только начинаются.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Досмотрел Сорвиголову, убедился, что больше всего горю по пейрингу пухлика и сучки. И сильнее всего убивает то, что сучка умер из-за того, что инстинктивно дернулся ответить на звонок босса. Ведь он делал так всегда, приходил по первому зову. Был самым верным и преданным. Это "спасибо" в больничном коридоре было из той же серии, что "пойдем домой".
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
История Лизи
Главная шутка, связанная с этой книгой в том, что она была первой из приобретенных книг Кинга. Иии я бросил ее спустя двадцать страниц, решив, что Кинг пишет какую-то муть серьезную. Вторая попытка познакомиться с книгой, конечно, прошла удачнее, я ее дочитал, но впечатления все равно остались смешанные. Или дело в переводе (издавалась она в какой-то левой серии с черными обложками) или в усиленной редактуре, о которой Маэстро упоминает в послесловии, но что-то тут не так. Об стиль спотыкаешься, чего обычно не случается. Первые страниц двести кажутся до жути затянутым предисловием. Вдова писателя, являющаяся главной героиней, несомненно милая женщина, но читать про ее мытарства скучно, скучно, скучно. В то время, как все связанное с ее мужем вызывает живейший интерес. Мальчишечья Луна, потусторонний мир, куда он с детства мог отправляться, кажется мне эдаким перекрестком. Там могла быть и героиня Розы Марены и герой Кладбища. Конфетное дерево представляется похожим на сакуру, а длинный мальчик, альтер-эго смерти, огромным червем, как в Дюне. Вот было бы в книге больше про тот мир и меньше про этот. Ну и любовь у них очень правдоподобная, что еще из хорошего есть. Неудивительно, что книга посвящена Табите.
2 цитатыОна ломается. Лизи ломается. И когда бросается в его идиотский, долбаный мемориальной уголок, вроде бы слышит голос Скотта: СОВИСА, любимая… «энергично поработать, когда сочтёшь уместным», а потом голос замолкает, и она начинает срывать со стены забранные в рамки дипломы и фотографии. Она хватает бюст Лавкрафта, вручённый ему как лауреату премии «Лучший роман года в жанре фэнтези» за «Голодных дьяволов», эту отвратительную книгу, и швыряет его через весь кабинет, крича: «Пошёл на хер, Скотт! Пошёл на хер!» Это один из тех редких случаев, когда это слово срывается с её языка после той ночи, когда Скотт рукой разбил стекло теплицы, после ночи кровь-була. Она злилась на него и тогда, но никогда не была так зла, как сейчас; будь он здесь, она могла бы снова его убить. Она вне себя от ярости, срывает со стен все его регалии до последней: из того, что падает на пол, мало что разбивается, спасибо толстому ковру (в этом ей повезло, думает она, когда приступ безумия проходит). Она поворачивается и поворачивается вокруг оси, снова и снова выкрикивает его имя: «Скотт! Скотт! Скотт!» – плачет от горя, плачет от чувства потери, плачет от ярости; плачет, чтобы он объяснил ей, как мог вот так её оставить, плачет, потому что хочет, чтобы он вернулся, ох, вернулся. Какое там всё по-прежнему, без него всё не так, ей его недостаёт, у неё внутри дыра, и ветер, ещё более холодный, чем прилетает из Йеллоунайфа, теперь продувает её насквозь, а мир – такой пустой, настолько лишён любви, когда нет никого, кто выкрикивает твоё имя и зовёт тебя домой. В конце концов она хватает монитор компьютера, который стоит в мемориальном уголке, и что-то в спине предупреждающе хрустит, но она не обращает внимания на свою долбаную спину, голые стены смеются над ней, и она в ярости. Лизи неуклюже разворачивается с монитором в руках и швыряет его в стену. Глухой удар, звон стекла… а потом тишина. Нет, снаружи стрекочут цикады. Лизи падает на усыпанный осколками ковёр, всхлипывая, опустошённая донельзя. И она просит его хоть как-то вернуться? Она просит его вернуться в её жизнь всеми силами охватившего её горя? * А затем, прежде чем Лизи успела ввернуть что-нибудь игривое, схватил газету, развернул и показал Лизи заметку в рубрике «ЭТОТ СТРАННЫЙ МИР». Называлась заметка «СОБАКА НАХОДИТ ДОРОГУ ДОМОЙ – ЧЕРЕЗ 3 ГОДА». Речь шла о колли по кличке Ральф, который потерялся, когда семья проводила отпуск в Порт-Шарлотте, штат Флорида. Тремя годами позже Ральф появился в семейном доме в Юджине, штат Орегон. Тощий, без ошейника, с язвами на лапах, но в остальном живой и здоровый. Поднялся на крыльцо, сел у двери и гавкнул, требуя, чтобы его впустили в дом.
– И что, по-твоему, сказал бы мсье Карсон Форей, если бы я вставил этот эпизод в книгу? – спросил Скотт, отбрасывая волосы со лба (прядь, само собой, тут же вернулась на прежнее место). – Послал бы мне факс со словами: «в этом эпизоде маловато реализма, сюжет поскрипывает, старина»?
Лизи, с одной стороны, удивленная столь резкой реакцией Скотта, с другой – ощутившая безмерную симпатию к Ральфу, вернувшемуся домой после скольких лет (и бог знает каких приключений), согласилась, что скорее всего послал бы.
Скотт выхватил газету из ее рук, какие-то мгновения злобно сверлил взглядом фотоснимок Ральфа, который очень неплохо смотрелся в новом ошейнике, и отбросил газету в сторону.
– Вот что я тебе скажу, Лизи. Писателям в их работе приходится преодолевать столько помех. Реальность – это Ральф, вернувшийся домой три года спустя, и никто не знает, как ему это удалось. Но писатель не может пересказать эту историю. Потому что сюжет поскрипывает, старина! Реальность – это пьяница, выигрывающий по лотерейному билету семьдесят миллионов и отдающий половину своей любимой официантке в баре. Маленькая девочка, которую вытащили живой из сухого колодца в Техасе, где она провела шесть дней. Студент колледжа, свалившийся с балкона пятого этажа в Канкуне и сломавший запястье. Реальность – это Ральф.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Милота по хидекане (нет, меня никогда не отпустит)
Автор: капрал котик Бета: Dimethyl Sulfoxide Фандом: Tokyo Ghoul Пейринг или персонажи: Канеки/Хиде Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Повседневность, Hurt/comfort, AU Размер: Драббл, 2 страницы Описание: Фантазия о том, как хорошо могло бы быть. Посвящение: Сколопендре.
а теперь угадай, почему этот остров называется остров Наоборот (с)
Ты всегда просыпаешься раньше, и я зачастую бываю разбужен запахом свежесваренного кофе, проникающим во все комнаты дома. Проходит несколько месяцев, пока ты учишься варить кофе так же, как это делали в Антейку, зато теперь достигаешь небывалых высот, и тобой были бы довольны самые привередливые клиенты кафе. Ты целуешь меня утром, на залитой светом кухне, успевая сделать это до того, как я утыкаюсь взглядом в новый выпуск местной газеты. Ты целуешь меня днем, улучая момент, когда в магазинчике не остается ни одного покупателя. Мы прячемся в разделе классики, самом непопулярном и максимально удаленном от кассы. Выпирающие корешки книг, бывает, царапают мне спину, но это не повод, чтобы отстраняться или просить тебя перестать. Ты стоишь за кассой и встречаешь посетителей, я расставляю книги, веду картотеку, подсчитываю вырученную прибыль. Не всегда справляюсь с искушением: остановиться, вытащить том наугад, прочитать предисловие, вдыхая неповторимый запах типографской бумаги, погрузиться в новую историю, как в теплую ванну, дистанцироваться от всего, что меня окружает. Старая привычка, оставшаяся с тех пор, как была жива необходимость бежать. Ты трогаешь меня за плечо и тихо зовешь по имени, когда хочешь, чтобы я вернулся. Тем же тихим голосом вовремя останавливаешь, если я начинаю считать в неправильном порядке. Целуешь мои пальцы до того, как я давлю на средний, неприятно хрустя суставами. Ты целуешь меня вечером, когда мы вместе сидим в гостиной или случайно сталкиваемся в узком коридоре, или в тот момент, когда я распахиваю перед тобой дверь, помогая занести пакеты с продуктами. "Мой парень постоянно сидит на разных диетах. Глупый, не понимает, что и так хорош собой!" - отвечаешь ты людям, позволяющим отпускать замечания касательно моей внешности. Иногда я ем человеческую пищу в их присутствии, чтобы отвести подозрения. В такие моменты стоит только посмотреть на тебя, и я чувствую, как по языку растекается сладость. Ты не целуешь меня на улице, памятуя о том, как сильно я смущаюсь и краснею. Но на улицах ты делаешь нечто куда более важное: ночами ты помогаешь мне искать тела самоубийц. Именно ты заранее пометил крестиками все мосты, имеющиеся в этом городе. — Тебе не страшно? Не противно? — каждый раз спрашиваю я. — Нет. А им уже не больно, — серьезно отвечаешь ты, снимая часть вины с моих плеч. Ты хочешь, чтобы я воображал себя каким-то санитаром леса, забирающим не больше, чем необходимо для выживания. Конечно же, ты целуешь меня и по ночам, когда мы лежим в одной постели. В школьные годы ты пересмотрел слишком много хентая с тентаклями - иначе откуда взялся этот повышенный интерес к моему кагуне? Думаю, будь он похож на штопор, как у Цукиямы, или на крылья Тоуки, ты бы не просил так часто включать его в наши постельные игры. Поначалу мне было стыдно даже просто раздеваться перед тобой, но ты был нежен, предупредителен и в меру безрассуден, и в конце концов щупальцев кагуне перестал бояться не только ты, но и наш кот. Ты зовешь кота Нишики, считая, что он хочет убить тебя, когда ложится на лицо. Это забавно. Твои шутки про то, что щупальцами можно одновременно держать пылесос и мыть посуду, напротив, все еще не кажутся мне удачными. Мои волосы вновь становятся темными, в ванной специально для этих целей каждый месяц появляется новый тюбик с краской. Ногти я, наоборот, крашу в светлые цвета. Соответствую стереотипам о женственных гомосексуалах по мере сил. Когда я вдруг вижу в зеркале седого мальчика с окровавленными руками, или во сне - пожары, смерти, проржавевшее насквозь ведро, заполненное отрубленными пальцами, пол, похожий на шахматную доску, поле цветов или смеющуюся женщину с безумным взглядом, ты обнимаешь меня и отпускаешь не раньше, чем пропадает дрожь, сотрясающая мое тело. Ты любишь меня. Эти слова лучше любого щита, сильнее куинке и кагуне вместе взятых. Ты любишь меня - это не цветы смерти распускаются на полях души моей, это я весь, как чахлый цветок, тянусь к твоему свету. До сих пор боясь быть отвергнутым. Ты принимаешь меня, монстром и человеком. "Кому какое дело!" - восклицаешь ты, и я некоторое время верю, что наша любовь из тех, что живут не три года, а вечность, что она будет с нами и тогда, когда мы станем звездной пылью на подошвах Вселенной. Не будь тебя, я никогда не решился бы сбежать в другой город. Если бы не твои сбережения, мы никогда не смогли бы открыть этот магазин. Если бы не твоя отчаянная храбрость, мы не получили бы новые документы из рук (несомненно) преступника. Этот долг невозможно оплатить, в то время как ты делаешь вид, что его не существует вовсе. — Пойдем домой, — особым тоном говоришь ты всякий раз, как мы идем куда-то вместе, и эти слова значат даже больше, чем три других, затертые чужими фальшивыми признаниями.
Страх не уходит до конца. Что, если это всего лишь галлюцинации умирающего сознания? Что, если это - приближающееся безумие, и наш новый дом, магазин с колокольчиком на двери, находящийся на первом этаже, и рыжий кот с наглым взглядом умещаются в рамках моей черепной коробки? Что, если...
Ты говоришь, что всей правды о происходящем вокруг нас не знает ни один из живущих. Я жмусь к тебе, как замерзший путник, добравшийся до растопленного камина, и отчаянно киваю. Никакая другая истина мне не нужна.