Узнал, что Гангсту рисует женщина, очень порадовался. Сосните все, кто думает, что женщина не может сделать крутую, жестокую и очень трагичную историю про гангстеров.
У нее божественные способности к раскадровке и молчаливым сценам с горой подтекстов, ей бы в кинематографе были рады.
Компания любимых мангак выглядит богично. Общительный Исаяма с нежным редактором, который плакал в ванной после какой-то очень уж печальной главы Шингек, Ишида, король драмы, в детстве упавший в котел с гендерной интригой (большинство склоняются ко мнению, что он парень-квир, но может быть и тян), геймер-задрот, карандашам которого принадлежит Аджин и вот, гангстерская леди. Люблю всех и каждого.

---

Ребенок подрос, теперь за мой любимый пейринг менее стыдно... Нда, придется продолжать смотреть это сериал xD

@темы: Есть город золотой

---

Ценность этого сериала, конечно, будет весьма сомнительна, но Армин в одеялке покорил мое сердце.

@темы: Shingeki no Kyojin, видяшки

---

КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ.

@темы: quid pro quo

---

Досмотрел сегодня Друзей. Да-да, я один из тех людей, кто не смотрел их в детстве и поэтому не связывает с ними каких-то ностальгических моментов. Поэтому ничего не мешает их критиковать.
Честно говоря, мне кажется, что этому сериалу стоило обойтись двумя-тремя сезонами. После того, как Монику привязали к Чендлеру (зачеееем, госпади, зачееем они это сделали), а Росса крайне глупо развели с Рейчел, брильянтовыми были очень немногие серии. Совсем не то, что в первых сезонах.
И количество сексистких/гомофобных (особенно сексистких) шуточек зашкаливало. Ок, сериал старый, это его чуточку извиняет. НО К ПОСЛЕДНИМ СЕЗОНАМ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ. Эти герои вообще не развивались! Джо так и остался тупым, Чендлер - самым большим шутничком, Фиби - местной городской сумасшедшей и так далее. По сравнению с Химумом - оч плохое решение сценаристов.
Временами я сильно сомневался, что эти люди вообще дружат. Не говорить подруге, что на ней все еще женат ваш общий друг ??? Не разводиться, потому что не хочешь быть "трижды разведенным" и пофиг на чувства твоей жены ??? Гнобить друга из-за "женской" сумки ??? Чендлера и Джо с их панической боязнью утратить маскулинность было жалко. О НЕТ МЫ ОБНЯЛИСЬ ЭТО КАК-ТО ПО-ГЕЙСКИ СРОЧНО ПИВО И ФУТБОЛ. Больше стереотипов, больше. При этом гейские намеки и не думали прекращаться и все это на фоне частого "моя жена СТАЛА лесбиянкой" от Росса. Здравствуйте, мы бисексуалы, и мы все еще тут существуем, рядом с вами. Ну и охуенные правила спонтанных женитьб. О НЕТ ФИБИ УЖЕ ЗА ТРИДЦАТЬ А ОНА НЕ ЗАМУЖЕМ. Срочно найдем ей как-то бесцветного парня, практически без личности, и устроим им свадьбу, смотрите, как умилительно. Объяснять с чего они вдруг влюбились друг в друга мы не будем. Дерьмо случается. А вот Джо можно и дальше оставаться одиноким, он же мужык. Зачем были нужны долгоиграющие линии с влюбленным владельцем кофейни и с тем ученым, уехавшим в Беларусь (ДА В БЕЛАРУСЬ ПОТОМУ ЧТО МИНСК ЭТО НЕ РОССИЯ ААА ТУПЫЕ СЦЕНАРИСТЫ), я не знаю.
В серьезность Друзья тоже не пытались. Похороны и свадьбы выглядели одинаково весело. Самым трагичным, пожалуй, была влюбленность Джо в Рейчел, но и она очень быстро превратилась в какой-то цирк с конями. Каждый сезон заканчивался большой интригой, которая сливалась в первой же серии сезона следующего.
Это ну вообще никак не сравнимо с трагическими сериями Химума. Вспомнить хотя бы ту, где Робин узнала о своем бесплодии или ту, где умер отец Маршалла.
Хотя когда Чендлер нашел и простил своего отца было славно. Один эпизод. Потом опять цирк с конями и стереотипы, на этот раз о трансгендерах.
Может показаться, что сериал мне совсем не понравился, но это не так. К героям привязываешься, помимо идиотских стереотипных шуток, было много и хороших. Классный эпизод, где Джо и Чендлер потеряли ребенка Росса, к примеру.
Шипперил Джо и Чендлера с начала до конца, они отличная пара и в общем-то то, как их развели Моникой для меня является главной трагедией в сериале. Крайне наглядная длинная история о том, как люди боятся выйти из шкафа дабы не перестать быть "мужыками". Ведь геи это обязательно что-то женственное, с женскими сумками и выщипанными бровями.




Наверное, для своего времени Друзья и правда были лучшими. Но я очень рад, что мне есть с чем сравнивать. Что стандарты ситкомов с тех времен возросли и ситкомы больше не боятся быть серьезными и показывать, что после переездов, свадеб и появления детей тоже есть жизнь и дружба.

Итог немного предсказуем, пересмотрю-ка Химум xD

@темы: сериалы, бесстыжая пропаганда

---

27.09.2015 в 17:49

Пишет  Идзуми Файрас:

27.09.2015 в 17:34

Пишет  voordeel:

Автор:  voordeel
Музыка: Barns Courtney - Glitter & Gold

@темы: перепосты перепостов, quid pro quo, видяшки

---

Доктор 9.02


Вижу тут прямую отсылку к сцене у камина из первого сезона Ганнибла. Ох уж это коварное щупание за руку, когда в руке зажато смертоностное оружие.

Понравилось в принципе все, кроме того, как Доктор обошелся с Мастером. Не говорю, что это не в его стиле или стало неожиданностью, но неприятно жи. Если тебе только что спасли жизнь, можно и до ближайшего безопасного места на Тардис подбросить, а не нестись сразу утешать своего щеночка. Беда самодостаточных людей (и таймледи) - стоит доказать, что ты можешь справляться в одиночестве, хрен кто тебе будет помогать. Можешь? Давай, справляйся. А утешения достанутся тому, кто победнее и понесчастнее, кто плачет громче.
Маленький Даврос очень мимими, как и разговоры про друзей-врагов xD В Драгонейдже это у нас звалось романом на соперничестве.
-----------
Оставлю на будущее: здесь можно будет смотреть сериал Куантико, который начнут показывать с завтрашнего дня. Это будет история про юных ФБРовцев, в ряды которых затесался террорист.

@темы: тумбля, Куантико, doctor who

---

16.04.2015 в 14:31

Пишет  Alya_lya:

Сразу с переводом:
Солас: моя мудрость пришла с опытом
Сера: моя страсть рождается из огорчений
Дориан: моя самонадеянность прячет неуверенность
Кассандра: моя слабость делает меня сильнее
Блэкволл: мое прошлое не характеризует меня
Бык: моя сила - иллюзия
Вивьен: мое спокойствие скрывает бурю
Коул: моя наивность - не неведение

@темы: dragon age, перепосты перепостов

---

Автор: капрал котик
Бета: Dimethyl Sulfoxide
Фандом: Бегущий в Лабиринте
Пейринг: Ньюмас
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Психология, AU
Размер: Мини, 6 страниц
Описание: Однажды Ньют пытался совершить суицид, прыгнув со стены Лабиринта. Томас, в тот момент еще работавший на ПОРОК, был тому свидетелем.
Посвящение: Ногам Ньюта.
Примечания автора: Книжный канон помню уже не слишком детально, а про то, что Томас наблюдал за глейдерами с самого начала проекта, кажется, только в фильме и было, поэтому ставлю АУ.

Первым, что бросалось в глаза при взгляде на этого парня, были ноги. Тонкие и длинные, ноги человека, который должен был родиться отнюдь не в умирающем мире. Ноги, предназначенные для прогулок по центральным улицам мировых столиц. Или для того, чтобы обхватывать ими поясницу любимого человека во время страстного секса. Томас с самого начала не представлял его в паре с девушкой. Он же сам как девчонка. Слишком красивый и ухоженный. Зачем было отправлять его в Лабиринт одним из первых? Кажется, из-за его высоких умственных способностей, в нем разглядели зачатки лидера. Однако Томас сперва предполагал, что никакие умственные способности Ньюту не помогут. Оказавшись в Лабиринте, он, по прикидкам Томаса, не выдержал бы там и дня. Его ноги не должны были…
Самостоятельно Томас не понял бы, что зациклился на ногах одного из «участников эксперимента», на эту тему его подколола Тереза, когда однажды встала у него за спиной и проследила, куда именно он направляет камеры.
«Мои ноги, между прочим, ничуть не хуже» — фыркнула она, передав сию ценную информацию при помощи их телепатического канала связи.
Томас согласился. Точнее, сперва подскочил от неожиданности и выругался вслух, а уж потом согласился.
Нелепые ругательства, придуманные глейдерами, липли к языку. Спустя три месяца после начала проекта у них с Терезой вошло в привычку называть друг друга кучами кланка и кланкоголовыми.
Но называя кланком других, не перестаешь быть им сам. Томасу было трудно отрицать, что Ньюта он выделял среди всех остальных обитателей Глейда, что тот стал его любимчиком. Томас полагал, что ситуация изменится, когда мальчишек в Глейде станет больше. Не помогло. Вопреки первоначальным пессимистичным прогнозам Томаса, Ньют в Лабиринте прижился. Быстро нашел общий язык с первопроходцем, Алби, и вместе с ним занялся обустройством Глейда. «Очень хозяйственный, был бы кому-то хорошей женой» - не без раздражения подмечал Томас, наблюдая за тем, как Ньют ухаживает за козами. Этим Ньют занимался по вечерам, когда возвращался из Лабиринта. Ньют был терпелив и с животными, и с другими парнями, которые, бывало, вели себя хуже любых коз. Именно Ньюта чаще всего посылали говорить с новенькими. За счет внешней хрупкости он производил благоприятное впечатление, а его голос действовал на других успокаивающе. Благодаря постоянным физическим нагрузкам руки Ньюта вскоре обросли мускулами, а кожа покрылась легким загаром, но его ноги оставались все такими же строй…
Подумав об этом в стотысячный раз, Томас упал лицом на панель управления и пообещал себе больше не обращать внимания на ноги Ньюта. Из-за его необдуманной выходки в Глейде пошел дождь вперемешку с градом. Позже, вечером, Ньют сушил свои штаны у костра, сидя перед огнем в одних трусах. Кого ему было стесняться, не Томаса же, о существовании которого он не подозревал. Злая ирония судьбы.
Лежа в постели в своей комнате, больше походившей на больничную палату, Томас порой завидовал мальчишкам-глейдерам. Несмотря на выпавшие на их долю невзгоды, по вечерам они собирались все вместе, жарили мясо на огне, пили самолично изобретенную алкогольную бурду, затевали драки и поединки. Одним словом, расслаблялись. По их разговорам было очевидно, что в каждом жила надежда на возвращение «домой». Они не представляли, куда именно вернутся и живы ли их родители, но слепо надеялись на лучшее. Они не знали, какое доброе дело совершил ПОРОК, заставив их забыть о случившемся на Земле Апокалипсисе. Томас тоже предпочел бы не помнить, что возвращаться ему некуда. Мать давно умерла, у нее, лишенной иммунитета, не было ни единого шанса. Называть же своим домом стерильные помещения ПОРОКа язык не поворачивался. Единственным другом Томаса здесь была Тереза, и то они часто конфликтовали и подкалывали друг друга.

Если Томасу совсем не спалось, он брел к своему наблюдательному пункту, активировал пару камер и глядел на спящего Ньюта. Мог ли он подружиться с ним? Кто знает. Характеры у них были совсем разные. Ньют терпеливый и вдумчивый, склонный к одиночеству и самоанализу, а Томас, по заверениям очевидцев, походил на сумасшедшего щенка, сметающего все на своем пути.
У Томаса никогда не было щенка. В их мире почти не осталось собак, и те из них, что выжили, одичали и стали сбиваться в стаи. Глейдеров можно было назвать стаей.

Ночные бдения Томаса перед голографическим монитором не всегда приносили ему облегчение. Бывало так, что Ньют спал не в своей постели или не спал вовсе.
Никого из наблюдателей со стороны ПОРОКа не удивляло то, как в Глейде обстояли дела с сексом. Невозможно же просто поместить в замкнутое пространство нескольких парней и рассчитывать, что они воздержатся от гомосексуальных экспериментов. Им нужно было как-то снимать напряжение, справляться с постоянным стрессом. Гормоны, бушевавшие в их крови, совсем не способствовали целомудрию.
Алби и Ньют целый месяц жили в Глейде вдвоем.
— Медовый месяц окончен, — сказал Ньют, невесело улыбнувшись, когда услышал скрежет лифта, а Алби тогда понимающе кивнул ему.
Но их отношения не закончились с появлением третьего глейдера. Четвертого. Пятого. В какой-то момент Ньютом заинтересовался еще и новоприбывший парень по имени Минхо, и Ньют не стал ему отказывать. Глейдеры не образовывали моногамные парочки и не устраивали скандалов из-за измен. Томас не мог понять, насколько серьезно они относились к тому, что происходило между ними по ночам. Наверное, радовались, что могут получить разрядку, и ничего больше. Вот только Ньют… На следующий день после их первой совместной ночи с Алби Ньют на закате зашел в Лабиринт и остановился недалеко от входа. Он не двинулся с места, когда стены пришли в движение. Стоял, опустив голову и напряженно думал о чем-то. Томас успел испугаться за него и, не сдержавшись, громко выдохнул, когда Ньют все-таки вернулся на безопасную территорию.
Без смертей в Глейде все равно не обходилось. Некоторых мальчишек жалили гриверы, другие не успевали вернуться до заката и опять-таки попадали в лапы к монстрам. Еще был небольшой бунт против власти Алби, который успешно подавили, обойдясь малой кровью. После этого случая за Ньютом окончательно закрепилось негласное звание «главного советника», эдакого серого кардинала при официальном лидере.
После чьей-либо смерти оставшиеся глейдеры трахались активнее, чем обычно. Коллеги говорили Томасу, что это естественная человеческая потребность, что таким образом люди, лишний раз убедившиеся в том, что их жизнь может оборваться в любой момент, отвлекаются от мрачных мыслей, доказывают себе, что они все еще существуют. Звучало убедительно.
Глейдеры любили порассуждать о сексе с девчонками, но это отнюдь не мешало им спать друг с другом. Большинство из них все равно не шли до конца, ограничиваясь взаимным петтингом. Ньют в этом плане был исключением, о чем Томас безмерно сожалел. До постельных забав других глейдеров ему не было дела, но Ньют…

Томасу хватало ума не дрочить прямо перед мониторами, даже по ночам. То, что ему позволялось приходить на рабочее место в неуставное время, было привилегией, с которой он совсем не хотел расставаться. Посмотрев очередной выпуск своего специфического порно, он возвращался обратно в спальню (ковылял, в штанах к тому моменту становилось неприятно тесно), залезал под одеяло и, обхватив рукой член, представлял, как бы все происходило при его непосредственном участии. Может быть, Ньют точно так же полузадушенно стонал бы в его плечо и послушно раздвигал свои невозможно-длинные ноги, шепча, что хочет почувствовать его в себе, и вздрагивал бы от каждого резкого толчка… Что Алби, что Минхо, на взгляд Томаса, были чересчур нежны с Ньютом. Никто из них до сих пор не додумался укусить его в шею, и в целом они обращались с ним, как с хрупкой девчонкой. Будь воля Томаса, он навалился бы на Ньюта всем своим весом и не оставлял в покое, покуда Ньют не закричал бы от наслаждения. У Томаса, несмотря на его абсолютную неопытность, бывали очень смелые фантазии. Он воображал, как после ночи с ним Ньюту пришлось бы до вечера отлеживаться в спальном мешке, игнорируя Лабиринт.
Фантазий Томас не стыдился. Какая разница, о ком он мечтает, если мысли все равно не материальны и сильно расходятся с реальностью. В его эротических снах находилось место и для Терезы, а с ней он каждое утро встречался в столовой и целыми днями терпел ее тычки и щипки. Стыд из-за подглядывания тоже давно угас, ведь весь смысл его работы и заключался в слежке за глейдерами.
По-настоящему стыдно ему становилось, когда глейдеры шли вычеркивать (выбивать) очередное имя со стены. Каждая из смертей уничтожала что-то в нем самом. Ну да, необходимое зло. Пожертвовать малым ради великого. Бла-бла-бла. Слушаешь это дерьмо и вроде как веришь, а потом возвращаешься к мониторам и заглядываешь в глаза реальным людям, ни один из которых не должен восприниматься как строчка в отчетах о неизбежных потерях. Тереза, когда начинала сомневаться в правильности методов ПОРОКа, вспоминала о судьбе матери, а Томас поднимал глаза к потолку и мысленно радовался тому, что Ньют все еще жив.
«Жив» и «чувствует себя живым» - совсем не одно и то же. Выдерживать давление Лабиринта было трудно, случалось, что глейдеры ломались изнутри. Однажды это произошло со всеми Бегунами разом. Томас отлично понимал, почему. Они, так сказать, из первых рук узнали страшную правду — выхода из Лабиринта не существовало (по крайней мере, в том смысле, на какой они рассчитывали). У них ушел примерно год на то, чтобы исследовать Лабиринт полностью. Они поступили мудро, составили подробную карту и запомнили, в каком именно порядке перестраиваются секции по ночам. Прошли полный цикл. Перепроверили карту. Перепроверили еще пару раз. Один из тогдашних бегунов, звали его Джаспер, настолько застрял в стадии панического отрицания, что после второй перепроверки вовсе отказался возвращаться в Глейд. Кричал, что обязательно найдет разгадку, что не могли те, кто запихнул их всех сюда, сделать это просто ради забавы. Он в общем-то был прав и подобрался к разгадке очень близко, когда столкнулся с одним из гриверов.
Но его порвали на куски, как и остальных несчастных, остававшихся в Лабиринте после заката.
Томас, глядя на это, малодушно порадовался тому, что не Ньют устроил истерику. Если он молчал, значит держался, верно?
Сомнительная гипотеза.
Другие Бегуны, посовещавшись с Алби, решили скрывать опасную истину от остальных глейдеров, чтобы не сеять панику. Ньют стоял среди них, мрачный и иссиня-бледный. По-прежнему молчал, несмотря на то, что на него, советника, были обращены взгляды всех присутствующих. Минхо зато бушевал за десятых, исторгая из себя потоки брани, и никто не пытался его успокоить.
Ночью после совета каждый из Бегунов спал в одиночестве. Может, им уже не хотелось доказывать, что они все еще живы.
Следующим утром Бегуны как обычно отправились в Лабиринт. Все, кроме Ньюта, сказавшегося больным. Он трясся, как в ознобе, и его покрасневшие глаза говорили сами за себя, так что никто из глейдеров не усомнился в его словах.
Томас нервно грыз рукав своей рубашки, глядя на него. Остальная часть наблюдателей испытывала совсем другие эмоции. Сотрудники ПОРОКа радовались тому, что уровень стресса в Глейде неуклонно возрастал. Ньют и его эмоции не имели для них никакого значения. Помимо Томаса, очередной кризис веры в наносимую ими справедливость переживала разве что Тереза. Она сидела на своем месте с задумчивым видом, сквозь полупрозрачные голографические экраны Томас мог видеть, как она накручивает на пальцы кудрявые пряди волос. Явный признак волнения.
За обедом, впрочем, она вела себя как обычно, улыбалась и просила добавки.
Томасу, напротив, кусок в горло не лез. Свою тарелку он отставил в сторону первым и поспешно бросился обратно в смотровую — к Ньюту. Если бы в тот момент Томас мог натравить гриверов на своих беззаботных коллег, включая Терезу, то, пожалуй, сделал бы это.
В груди Томаса ворочалось очень нехорошее предчувствие. Ньют, он… надеялся. Всерьез. Любил строить планы на жизнь после Лабиринта. Говорил, что мог бы работать с маленькими детьми, раз уж сумел совпадать с толпой местных балбесов. Томас слушал это и верил ему, легко представлял Ньюта в окружении малышни, которые висли бы на его длинных ногах. Больно уж хорошо и правдоподобно звучали его слова. Томас хотел вслед за Ньютом проследовать в нормальный, счастливый мир.
Но в реальности…
Отделавшись от медбратьев, Ньют весь день бродил рядом со стенами Лабиринта, причем не со стороны поселка глейдеров, а с той, где располагался подлесок. Он походил по кладбищу, где было захоронено то немногое, что оставалось от Бегунов после встреч с гриверами, а после этого направился к стенам, туда, где гуще всего был ряд зеленых «лиан». Томас не знал, как на самом деле называлось это растение. По виду «лианы» походили на аналог живой изгороди, только намного крупнее. Похожая зелень когда-то оплетала одну из стен его настоящего дома. В Лабиринте «лианы», понятное дело, были приделаны так, чтобы залезть по ним на самый верх стены не вышло. И даже если каким-то образом удалось бы, прыжок с внешней стороны стены мог закончиться только гибелью — там растений не было вовсе. Те, кто конструировал Лабиринт, постарались предусмотреть все варианты.
Ньют знал об этом. Еще когда они с Алби жили в Глейде вдвоем, то испробовали этот способ побега и убедились в его несостоятельности. Так почему же сейчас?..
— Уходи, — сказал Томас Терезе, когда девушка тронула его за плечо и напомнила о том, что рабочий день давно закончен. — Он узнал правду, я хочу посмотреть, что он будет делать.
Терезе не нужно было пояснять, какой именно «он». Пожав плечами, она мысленно назвала Томаса психом и ушла, щелкнув выключателем. Комната погрузилась во мрак, единственным светлым пятном оставался монитор, перед которым сидел Томас.
«Черт, что же ты задумал?» — бормотал он себе под нос.
Томас был очень плох во всем, что касалось планов, его или чужих. Будь он смышленнее, мог бы раньше догадаться, для чего именно Ньют полез на стену.
Лез Ньют медленно, временами останавливаясь и тяжело дыша. Томас видел, как на его руках появлялись и окрашивались красным все новые царапины, но Ньют не обращал на них никакого внимания. Останавливался он только для того, чтобы перевести дыхание. Вряд ли он раньше пробовал забираться так высоко. Томас представлял Ньюта домашним ребенком, росшим в окружении книг. Но несмотря на трудности, Ньют не останавливался.
«Неужели хочет снова попробовать выбраться? Это бесполезно!»
Один раз Ньют чуть не сорвался, когда его нога соскользнула с небольшого уступа в каменной стене. Посмотрел вниз, горько усмехнулся. Произнес одними губами: «рано».
«Рано - что?»
Чем ближе подбирался Ньют к тому месту, где зелень исчезала окончательно, тем сильнее волновался Томас. Он вскочил на ноги и стал топтаться рядом с монитором, словно волк, запертый в очень тесной клетке.
Поняв, что выше уже не забраться, Ньют всем своим весом повис на одной из«лиан», обвив ее ногами. Взглянул в небо, где уже виднелось несколько звезд, сделал глубокий вздох. Произнес с сожалением: «надо было попрощаться с Алби». И… разжал руки.
Томас заорал так, что перебудил как минимум половину сотрудников центра. Он совершенно перестал контролировать себя. Продолжая кричать, стал судорожно тыкать на все подряд кнопки на клавиатуре, как будто надеялся, что под падающим Ньютом внезапно появится мягкий матрас или за ним на вертолете прилетит особая спасательная команда ПОРОКа. Добился он только того, что в Глейде поднялся сильный ветер и вновь пошел дождь. Тогда, осознав, что от его действий нет никакого толку, Томас со всей силы врезал кулаком по столу. Он хотел сделать себе больно и успешно добивался этого.
Для того, чтобы скрутить Томаса, потребовалось совместные усилия четырех крепких сотрудников ПОРОКа. На то, чтобы успокоить его, ушла не одна ампула со снотворным.

Первым вопросом, который он задал, когда проснулся (пробыв в отключке почти целые сутки) было: «Ньют жив?!»
К счастью, ему ответили «да». Томасу даже позволили ненадолго подойти к монитору и лично убедиться в том, что Ньют по-прежнему пребывает в мире живых. Выглядел он, правда, ужасно. Лежал без сознания в самодельном госпитале глейдеров. Его голова была плотно забинтована, как и обе ноги. Тереза позже рассказала Томасу, что упавшего Ньюта нашел Алби и лично дотащил его до лазарета. Ньюту, можно сказать, повезло. Он мог сломать позвоночник или разбить себе голову о камни, а вместо этого отделался только ушибами да переломом ноги.
Сам Ньют не считал это удачей. За ним, как и за Томасом, было установлено наблюдение, людям нужно было убедиться, что они не наделают новых глупостей. Томаса даже собирались отстранить от работы над проектом и наверняка привели бы угрозу в исполнение, если бы не вмешалась Тереза.
Томаса продержали в изоляторе две недели. Намного меньше, чем могли бы. Когда он вновь увидел Ньюта, тот уже мог самостоятельно передвигаться по Глейду, с самодельной тростью, но все же. Другие глейдеры смотрели на него настороженно, как на зараженного. Может, действительно смутно припоминали времена, когда им приходилось убегать от шизов.
Томас ловил на себе похожие взгляды. Ему пришлось соврать, что Ньют напомнил ему одного друга детства и именно этим объяснялась его странная фиксация на незнакомом парне.
Психолог ПОРОКа понимающе кивнул, выслушав его объяснение. Вряд ли он купился на столь простенькую ложь, но покуда Томас и Тереза не представляли опасности и сами оставались подопытными мышами, им позволялись кое-какие вольности.
Ньют продолжал хромать даже после того, как отпала необходимость в трости. Видимо, нога срослась неправильно. К Лабиринту он больше не приближался, занялся местным огородом и добился немалых успехов на этом поприще. Он замкнулся в себе и свел к минимуму «ночные» контакты с другими глейдерами. Создавалось впечатление, что жил он по инерции, только потому, что не хватало смелости на еще одну попытку суидица. Он перестал говорить про детей и про будущее, сосредоточившись на повседневных проблемах. Он оставался все таким же красивым, а его ноги, несмотря на травму, все еще были стройны и прекрасны, но Томас больше не мог бездумно использовать Ньюта как персонажа для своих фантазий. Теперь Томас каждый день испытывал муки совести. Его тошнило от работы, в его голове медленно вращались проржавевшие шестеренки, относящиеся к отделу мозга, отвечавшему за храбрые идеи и благородные порывы.
«Когда-нибудь я вытащу тебя оттуда, Ньют».

Прошло два года, прежде чем Томас и Ньют встретились лицом к лицу.
Да, Томас очень медленно придумывал планы.
Взгляд Томаса выхватил лицо Ньюта из общей пестрой массы сразу же, как только лифт прекратил движение. Нет, Томас в тот момент не вспомнил ничего из своей прошлой жизни, он всего лишь инстинктивно искал поддержки, а у Ньюта был самый сочувственный взгляд.
Чуть позже, когда Алби проводил для Томаса экскурсию по Глейду, новичок оглянулся на проходящего мимо Ньюта и подумал: «Вот это ноги! Жаль, что парень хромает». Если бы не присутствие Алби, он мог свистнуть ему вслед.
Когда Томас заново узнал свое имя, Ньют сократил его до домашнего «Томми», и Томасу не пришло в голову протестовать.
Когда они в первый раз поцеловались, сидя у костра, вышло даже лучше, чем в фантазиях Томаса, о которых Томми не имел ни малейшего представления.
Томас тоже совершил попытку суицида, и она увенчалась успехом. Томас умер для того, чтобы Томми мог жить.

@темы: Эстер, «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», ПОРОК об порог

---

Как клип - средне, как компиляция моментов детской ДРУЖБЫ - отлично.
Первый сезон закончился очень похож на финал второго сезона Ганнибала, ннно ничего позитивного я и не ждал, в принципе. Буду теперь жевать-пожевывать мангу.

@темы: GANGSTA, видяшки

---

Большая официальная пикча

А древние эльфы-то, похоже, были отлично осведомлены о Титане под Тедасом. Следовательно, Солас может использовать его, предварительно уведя всех эльфов через зеркала.
Почему никто не пишет про огромного блять титана, с кровью-лириумом, который разрушит этот мир за пять секунд, если просто проснется и начнет шевелиться? Я понимаю, у Титана не было романа ни с кем из Инквизиторов, но но но но как же так.

@темы: dragon age

---

Я перестал удивляться падению скайпа по всему миру, когда вспомнил, что сегодня ДР Маэстро Кинга

68 :3 Какая, право, мелочь.

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Грозовой перевал (2009)
Начать с этой версии решил из-за Харди (и только потом дошло, что его Кэтрин я уже видел, как Арабеллу из Стрендж и Норрелл), остальные, конечно, тоже отсмотрю, но думаю, что эта версия останется фаворитной. Из Харди вышел великолепный Хитклиф, он, на мой взгляд, лучше всего попадает в книжное описание. Чувствуется в нем животная дикость и постоянное бурление сильных страстей.
Сюжет из второй половины книги, про детишек, к счастью, увели в минимум, уделяя все внимание Хитклифу и Кэтрин. Добавили постельных сцен и трагизма. Хитклиф и Кэтрин стараниями сценаристов выглядят еще большими истеричками. Одна пообещала убежать, а потом передумала, другой драматично выждал три года, что вернуться в день свадьбы Кэтрин и прислать ей записку "я знаю, ты меня предала". Ну приехал бы на недельку пораньше, не предала бы. Как будто нарочно выжидал, чтобы себе же сделать хуже.
Несколько сомневаюсь, что женщина на седьмом месяце беременности может взять и залезть на гору, но ладно уж. Харди-Хитклиф прекрасен в убедительности своих страданий, его... вой, после вести о смерти Кэтрин всю душу вынимает. Сестра Линтона выглядит чуть менее идиоткой, чем в книге, но ненамного. Нелли так мало задействована в сюжете, что не раздражает.
На тумблере, как оказалось, ведутся ожесточенные бои между фанатами Дарси и фанатами Хитклифа.
Это фото как перемирие у водопоя (и огромная ирония для тех, кто знает о Тэроне)

Рука соскользнула, понаделал гифок

"Это теперь так называется?"




Эта гифка слишком тяжела для тумблера, но вы только посмотрите на него:

Каждый кадр важен.

@темы: фильмы, гифкопад, замолвим слово о Сатане

---

Грозовой перевал (2009)
Начать с этой версии решил из-за Харди (и только потом дошло, что его Кэтрин я уже видел, как Арабеллу из Стрендж и Норрелл), остальные, конечно, тоже отсмотрю, но думаю, что эта версия останется фаворитной. Из Харди вышел великолепный Хитклиф, он, на мой взгляд, лучше всего попадает в книжное описание. Чувствуется в нем животная дикость и постоянное бурление сильных страстей.
Сюжет из второй половины книги, про детишек, к счастью, увели в минимум, уделяя все внимание Хитклифу и Кэтрин. Добавили постельных сцен и трагизма. Хитклиф и Кэтрин стараниями сценаристов выглядят еще большими истеричками. Одна пообещала убежать, а потом передумала, другой драматично выждал три года, что вернуться в день свадьбы Кэтрин и прислать ей записку "я знаю, ты меня предала". Ну приехал бы на недельку пораньше, не предала бы. Как будто нарочно выжидал, чтобы себе же сделать хуже.
Несколько сомневаюсь, что женщина на седьмом месяце беременности может взять и залезть на гору, но ладно уж. Харди-Хитклиф прекрасен в убедительности своих страданий, его... вой, после вести о смерти Кэтрин всю душу вынимает. Сестра Линтона выглядит чуть менее идиоткой, чем в книге, но ненамного. Нелли так мало задействована в сюжете, что не раздражает.
На тумблере, как оказалось, ведутся ожесточенные бои между фанатами Дарси и фанатами Хитклифа.
Это фото как перемирие у водопоя (и огромная ирония для тех, кто знает о Тэроне)

Рука соскользнула, понаделал гифок

"Это теперь так называется?"




Эта гифка слишком тяжела для тумблера, но вы только посмотрите на него:

Каждый кадр важен.

---

xDDD Ах эти контрасты.

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

20.09.2015 в 21:36

Пишет  Mantikora09:

Пишет [J]Катрина Кейнс[/J]:

by Frank Stockton

Download America The Last Unicorn for free from pleer.com

@темы: перепосты перепостов, люблю тебя шизофренически (с)

---

Крайне милый и совсем-совсем не провоцирующий нервный тик Канаэ ждет под катом. Вместе с отзывом про 45 главу Re

Бедный Канаэ, ну вот его-то за что. Парень всего лишь влюбился безответно и хотел услужить Цукияме! Это пиздец. Вот что значит сила воображения хорошего писателя. Представляете, как выглядело бы кагуне Кинга? Вот и я не хочу представлять.

"Существует вымышленная болезнь “Hanahaki Byou”, во время которой человек кашляет(или его тошнит) лепестками роз. Возникает от неразделенной любви. Если ничего не сделать, то человек умрет от удушья или остановки сердца. Единственное лечение - любимый человек больного должен ответить ему взаимностью (или кто-то другой должен восполнить пустоту в его сердце)."
На любимого человека надежды мало, а восполнять пустоту он будет только трупами в желудке, чувствую, когда Это доломает его окончательно. Зачем там в комнате столько часов? Правильно говорят, что Ямори по сравнению с Это грубый и приземленный мясник в деле пыток, ведь у него нет этой СИЛЫ ВООБРАЖЕНИЯ.
Ишида выбрасывает в фандом дневник папы Цукиямы, реакция фандома:

Именно тогда, когда Цукияма начал меняться к лучшему, а про его отца рассказали всякую милоту, этого отца его собираются лишить. Наш канон работает именно так. Цукияма приятно удивил впервые за много-много глав. Акира тоже. Не ожидал, что она станет обнимать человека, которого может смело винить в смерти Амона. Кажется, что Re взобрался на очередную сюжетную горку и теперь радостно ухнет в новую пропасть, оставив под колесами еще нескольких славных персонажей.
Это гадание на молоке, но глядя на то, что происходит в Гуле с отцами и матерями, чувствую, что у Ишида какая-то личная драма с этой темой связана.
Хинами в своем дневнике интересуется, чем же это Голуби их кормят, вот и меня давно уже занимает этот вопрос. Кого они там разводят/содержат в своих подвалах, сколько еще подобных Кано там служит.

@темы: токийский гуляш

---

Доктор 9.01

Снова эти слезинки геев несчастных детишек и далеки, от обилия которых меня тошнит, но в целом сезон начался бодро. Все еще безмерно радует Мисси.
"мы таймлорды, а не животные!"
"Эта дружба существует дольше, чем иные вселенные" (или как-то так она выразилась). Кому-нибудь надо рассказать таймлордам о том, что любовь не равняется сексу xD
А еще Доктор ей свое завещание послал, мы долго смеялись.
— Не может же он его отсылать каждый раз, как попадает в опасность.
— Да, Мастер быстро заебался бы.
— "Опять эта хрень? Доктор, заканчивай!"
— Увидев завещание в сотый раз, Мастер решил бы, что больше не хочет дружить с Доктором.
— А я представляю, как он выходит утром заспанный на крыльцо, перед ним появляется курьер, вручает ему эту коробочку и просит расписаться.

Заладил же Доктор про Клару. Клара, моя Клара, пойду убивать нищастных детей ради Клары, а то, что до Клары распылили "его" Мастера, на это как-то все равно. С Мастером вещи и похуже случались.

@темы: закрытое общество прохождения по пизде (с), doctor who

---

18.09.2015 в 17:38

Пишет  Chrissy69:

Пишет  Plume:

18.09.2015 в 16:21

мимопроходил

все просто, это #sexpocalypse

URL комментария

Брыльянт xD

@темы: перепосты перепостов, видяшки

---

Грозовой перевал

Давно хотел познакомиться с Хитклифом и вот.
Это действительно нетипичный для той эпохи роман, как говорит Моэм в своей рекомендации. Мрачнее "среднего по палате" и есть хоть одна девушка со своевольным характером, не милый ангелок за кружевной занавеской, а девушка, которая шла наперекор своему мужу и даже на смертном одре находила силы, чтобы вцепиться Хитклифу в волосы.
Как у них там было просто, в Англии 18-того века. Нашел ребенка на улице, ради приличий немного порасспрашивал прохожих, ничего толком не узнал и забрал ребенка себе. Отцу этого непутевого семейства из поместья Грозовой перевал, стоило упомянуть Хитклифа и его образование в завещании, если он действительно хотел, чтобы тот стал частью семьи. Плохая это была идея, потакать ему на глазах у собственных детей. Неудивительно, что сын захотел отомстить Хитклифу, а потом они поменялись местами, а потом Хитклиф решил заодно отомстить мужу Кэтрин и ее дочери... В истории много мести и много смертей. Было очень иронично, когда семейная чета Линтонов, чье поместье находилось рядом с Грозовым перевалом, приютили заболевшую Кэтрин (она простудилась, из-за того, что всю ночь стояла под дождем, дожидаясь возвращения Хитклифа), заразились от нее и умерли. Как после этого их сыну захотелось на ней жениться - загадка.
Сестра у него тоже была тупая, раз решила сбежать с Хитклифом. Ей сразу говорили, что он гад ползучий и совсем ее не любит. Хитклиф и сам этого не скрывал. Когда будущий муж вешает твою собачку во дворе, наверн, стоит задуматься, хочешь ли ты с ним прожить остаток жизни. Жизнь-то все равно будет коротка, благо лечение на уровне "пустить кровь и проблема решена".
Вторая половина книги не столь интересна. Хитклиф, видимо, был одним из прообразов Снейпа, он очень усердно мстил детям за грехи их отцов.
Сильно раздражала всезнающая Нелли, от лица которой и ведется рассказ. Если бы она сразу сказала юной Кэтрин, что Хитклиф лежит рядом, а значит не надо орать у него над ухом, что она никак не может выйти за него замуж, все могло обернуться куда лучше. Понравилось как внезапно в тред влетала мистика, позволяя читателям или поверить в привидений или списать на бред. Мне хочется верить, что Кэтрин действительно пришла за Хитклифом, стоило ему смирить гордыню и оставить в покое ее дочь. Все было просто, так просто. Он мог воссоединиться с ней сразу же, а не ждать двадцать лет.
Сила их взаимной страсти приятно удивляет, ведь в то пуританское время настоящая леди даже в постели должна была лежать не шевелясь.
Хитклифа переводят то с одной ф, то с двумя, в моем переводе с одной, поэтому пишу так.
Теперь собираюсь ознакомиться с экранизациями, начну с последней, там где Харди. Зная Харди, подходит он идеально. Диковатый и отлично вписывается в деревенские пейзажи. При всем моем уважении к Файнсу, щячло у него слишком благородное для голодающего найденыша.

Красивая серия артов

Цитаты

Хитклифа сначала никак не могли отыскать. Если и раньше, покуда Кэтрин жила дома, он был неряшливым и неухоженным, то за последнее время вид у него стал в десять раз хуже. Кроме меня, ни у кого недоставало доброты хотя бы назвать его грязным мальчишкой да уговорить его раз в неделю умыться; а дети его возраста редко питают естественную склонность к мылу и воде. Так что, не только платье, которое служило бессменно три месяца на грязной работе, и густые нечесаные волосы, — его лицо и руки были отчаянно измазаны. Недаром он притаился за спинкой скамьи, увидав, что в дом вместо лохматой растрепки, под стать ему самому, вошла такая нарядная элегантная девица.
— А Хитклифа нет? — спросила она, снимая перчатки и обнажая свои пальцы, удивительно побелевшие от сидения в комнатах безо всякой работы.
— Хитклиф, ты можешь подойти, — закричал мистер Хиндли, заранее радуясь его смущению и предвкушая, каким отвратительным маленьким разбойником он должен будет предстать. — Подойди и поздравь мисс Кэтрин с приездом, как все другие слуги.
Кэти, углядев своего друга в его тайнике, кинулась ему на шею; она за одну секунду чмокнула его в щеку семь или восемь раз, потом остановилась, попятилась и залилась веселым смехом:
— Ох, да какой же ты чумазый, сердитый! — закричала она, — и какой… какой ты смешной и угрюмый! Но это оттого, что я привыкла к Линтонам, к Эдгару и Изабелле. Ты что же это, Хитклиф, забыл меня?
Она не зря задала свой вопрос, потому что стыд и гордыня заволокли мраком его лицо и не давали бедняге шелохнуться.
— Подай ей руку, Хитклиф, — снисходительно предложил мистер Эрншо, — ради такого случая разрешается.
— Не подам, — ответил мальчик, овладев наконец онемевшим было языком. — Не буду я тут стоять, чтоб надо мной смеялись. Я этого не потерплю!
И он бросился было вон, разрывая наш круг, но мисс Кэти опять схватила его за руку.
— Я вовсе не хотела над тобой смеяться, — сказала она, — я нечаянно, не удержалась, Хитклиф, ты мне хоть руку пожми! С чего ты дуешься? Просто у тебя дикий вид. Если ты умоешься и пригладишь волосы, все будет в порядке: ты такой грязный!
Кэти глядела опасливо на темные пальцы, которые держала в своих, и на свое платье; она боялась, что платье не стало красивей, соприкоснувшись с его одеждой.
— Незачем было тебе дотрагиваться до меня! — ответил он, проследив ее взгляд и отдернув руку. — Я могу ходить таким грязным, каким захочу, мне нравится быть грязным, и я буду грязным.
С этим словом он опрометью бросился вон из комнаты под веселый смех господина и госпожи и к сильному огорчению Кэтрин, которая не могла понять, почему ее замечание вызвало такой взрыв злобы.
*
— Это он знает, мне кажется, не хуже вашего, — возразила я; — и если его выбор упал на вас, он будет самым несчастным человеком на земле. Когда вы станете госпожой Линтон, он потеряет и друга, и любимую, и все! А подумали вы, как сами снесете разлуку? И каково будет Хитклифу остаться совсем одному на свете? Потому что, мисс Кэтрин…
— Одному на свете! Сносить разлуку! — вскричала она с негодованием. — Кто нас разлучит, скажи на милость? Пусть попробуют. Их постигнет судьба Милона! [?] Не пойду я на это, пока я жива, Эллен, — ни ради кого на свете! Все Линтоны на земле обратятся в прах, прежде чем я соглашусь покинуть Хитклифа. О, не это я задумала, не это имею в виду! Нет, такой ценой я не согласна стать госпожою Линтон! Хитклиф останется для меня тем же, чем был всю жизнь. Эдгар должен забыть свою неприязнь, должен относиться к нему хотя бы терпимо. Так и будет, когда он поймет мои истинные чувства к Хитклифу. Я вижу, Нелли, ты считаешь меня жалкой эгоисткой; но неужели тебе никогда не приходило в голову, что если мы с Хитклифом поженимся, то будем нищими? А если я выйду за Линтона, я получу возможность помочь Хитклифу возвыситься, я его вызволю из-под власти моего брата!
— На деньги вашего мужа, мисс Кэтрин? — спросила я. — Вряд ли ваш друг окажется так сговорчив, как вы полагаете. И хоть я в этом деле не судья, думается мне, из всех ваших доводов в пользу того, чтобы стать вам женой молодого Линтона, этот — наихудший.
— Неправда, — сказала она, — наилучший! Все другое было ради меня самой — в ублажение моих прихотей; или ради Эдгара — для его удовольствия. А это — ради человека, в котором заключены все мои чувства — и к Эдгару, и к самой себе. Я не могу этого выразить, но, конечно, и у тебя и у каждого есть ощущение, что наше "я" существует — или должно существовать — не только в нас самих, но и где-то вовне. Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была только здесь? Моими большими горестями были горести Хитклифа: я их все наблюдала, все переживала с самого начала! Моя большая дума в жизни — он и он. Если все прочее сгинет, а он останется — я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше ее частью. Моя любовь к Линтону, как листва в лесу: знаю, время изменит ее, как меняет зима деревья. Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли. Она — источник, не дающий явного наслаждения, однако же необходимый. Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда, всегда в моих мыслях: не как радость и не как некто, за кого я радуюсь больше, чем за самое себя, — а как все мое существо. Так вот не говори ты больше, что мы расстанемся: это невозможно и…
*
тояла зима, дул сильный северо-восточный ветер, и я отказалась. Ее лицо, вдруг дичавшее, и быстрые перемены в ее настроении начинали тревожить меня не на шутку; мне вспомнилась ее прежняя болезнь и как врач нас предостерегал, чтобы ей не перечили. Минуту назад она была в ярости, а сейчас, подпершись одной рукой и не замечая моего неповиновения, она, казалось, нашла себе детскую забаву в том, что выдергивала перья из только что продранных дыр и раскладывала их на простыне по сортам; мысль ее отвлеклась на другие предметы.
— Это индюшечье, — бормотала она про себя, — а это от дикой утки, это голубиное. Кладут голубиные перья в подушку — неудивительно, что я не могу умереть! Надо будет разбросать их по полу, когда я лягу. Вот перо глухаря; а это — я б его узнала из тысячи — это перышко чибиса. Милый чибис! Он все кружил над нашими головами средь верескового поля. Он хотел поскорее добраться до гнезда, потому что облака легли на вершину холма и он чувствовал, что надвигается дождь. Перо мы нашли в вереске, птица не была подстрелена. Мы увидели зимой ее гнездо, а в нем маленькие скелетики: Хитклиф поставил над гнездом силок, и старшие не посмели подлететь. Я после этого взяла с него слово, что он никогда не будет стрелять в чибиса, и он не стрелял. Ага, еще одно! Он все-таки подстрелил моих чибисов, Нелли? Перья красные — хоть одно из них? Дай посмотрю.
*
— А если б она рассыпалась в прах или того хуже, о чем мечтали бы вы тогда? — я сказала.
— О том, чтоб рассыпаться в прах вместе с нею — и все-таки быть счастливей, — ответил он. — Думаете, я страшился перемены такого рода? Я ждал подобного преображения, поднимая крышку, но я рад, что оно наступит не раньше той поры, когда сможет захватить и меня. К тому же, если бы в моем мозгу не запечатлелось так отчетливо ее бесстрастное лицо, я вряд ли бы освободился от того странного чувства. Началось это необычно. Ты знаешь, что я был не в себе, когда она умерла: непрестанно, с рассвета до рассвета, я молил ее выслать ко мне свой призрак. Я крепко верю в духов; верю, что они могут бродить среди нас — и действительно бродят, существуют бок о бок с нами. В день, когда ее похоронили, выпал снег. Вечером я пошел на кладбище. Вьюга мела, как зимой… А кругом пустынно. Я не боялся, что ее глупый муж станет шататься у ее приюта в тот поздний час, а больше никого не могло туда принести. Оставшись с ней один и сознавая, что между нами преградой только два ярда рыхлой земли, я сказал себе: «Я снова заключу ее в объятия! Если она холодна, я стану думать, что это холодно мне, что меня пронизывает северный ветер; и если она неподвижна, скажу, что это сон». Я взял в сарае лопату и принялся копать изо всех сил. Железо скребнуло по гробу — я стал работать руками. Дерево уже треснуло около винтов. Еще немного, и я достиг бы цели, когда мне послышалось, что кто-то вздохнул наверху, на краю могилы, и склонился вниз. «Только бы мне снять крышку, — прошептал я, — и пусть засыплют нас обоих!» И я еще отчаянней принялся за дело. Снова послышался вздох — над самым моим ухом. Я словно ощутил, как теплое дыхание отстранило морозный ветер. Я знал, что поблизости нет никого из плоти и крови; но с той же несомненностью, с какой мы замечаем в темноте приближение живого существа, хоть глаз и не может его различить, я отчетливо ощутил, что Кэти здесь; не под землей, а на земле. Внезапное чувство облегчения наполнило мне сердце и разлилось по всему телу. Я бросил свою отчаянную затею, и сразу явилось утешение — несказанное утешение. Она была рядом со мной; была со мной, пока я сыпал землю обратно в могилу, и не покидала меня на пути домой. Смейся, если угодно, но я был уверен, что дома увижу ее. Я был уверен, что она рядом, и я не мог не разговаривать с нею. Добравшись до Грозового Перевала, я с надеждой кинулся к двери. Дверь была заперта; и, помню, этот окаянный Эрншо и моя жена не пускали меня в дом. Помню, я остановился, чтобы тряхнуть подлеца — и дух вон! Потом поспешил наверх, в ее комнату — в нашу комнату. Я в нетерпении глядел вокруг… Я чувствовал ее рядом… я почти видел ее — и все-таки не видел! Верно, кровавый пот проступил у меня от тоски и томления… от жаркой моей мольбы дать мне взглянуть на нее хоть раз! Не захотела! Обернулась тем же дьяволом, каким она часто являлась мне. И с той поры я всегда — то в большей, то в меньшей мере — терплю эту невыносимую, адскую муку. Я держу свои нервы в таком напряжении, что, не будь они у меня, как бычьи жилы, они давно бы сдали не хуже, чем у Линтона. Когда я сидел, бывало, с Гэртоном у очага, казалось, стоит выйти за порог, и я встречу ее; когда бродил среди зарослей вереска, я должен был встретить ее, как только вернусь домой. Едва уйдя из дому, я спешил назад: она непременно дома, на Перевале, я знал это точно! А когда ложился спать в ее комнате, сон не шел ко мне. Я там не мог уснуть, потому что, едва я сомкну глаза, она оказывалась за окном, или соскальзывала по переборкам, или входила в комнату и даже клала голову ко мне на подушку, как, бывало, девочкой; и я должен был открыть глаза, чтоб увидеть ее. И за ночь я закрывал и открывал их по сто раз, и всегда напрасно. Это было пыткой! Часто я громко стонал, так что старый мерзавец Джозеф думал, конечно, что меня адски мучают угрызения совести. Теперь, когда я ее увидел, я успокоился немного. Это был странный способ убивать — не то что постепенно, а по самым крошечным частицам: обольщать меня призраком надежды восемнадцать лет!

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.