за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
– ДО СВИданья, счастливая жизнь, – сказал он. – Точно. ДОСВИ означало "Директива о сокращении военных издержек". Слишком много квалифицированных кадров, призванных во времена Войн клонов, устали от военной службы и по окончании её срока рвались домой. Поскольку разгорелись боевые действия против повстанцев, Империя не могла позволить им выйти в отставку и тратить средства на обучение замены. Особенно не хватало врачей – и тут вступала в действие ДОСВИ. Приказ, имевший обратную силу, означал, что, вне зависимости от давности мобилизации, ты был обречён подчиняться командованию, пока в тебе присутствовала нужда – или пока тебя не убьют. В любом случае, ты мог распрощаться с планами на другую жизнь. Директива о сокращении военных издержек. Существовала и другая расшифровка, почти наверняка нацарапанная где-нибудь на стене остроумным граффитистом, которая распространилась за последние несколько лет: Добейте Обречённого! Совесть Вообще Имеется? (с) "Звезда смерти"
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Я гадал почему Бену сделали падение на ТС в 23 ровно до тех пор, пока не посмотрел даты и не вспомнил, что Энакину тоже было 23. Потому что это мир ЗВ и он работает именно на подобных параллелях deal with it
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Типа "пропущенная сцена" ко второй части Гамбита Карен Миллер (знание сюжета книги не обязательно). Обикин, PG-13, романтика. 1000~ слов. Нельзя так просто взять и не поцеловать Эничку.
Без лишних словРазговор был заранее обречен на провал. Как многие до него и, вероятно, многие после. В том случае, если они выживут и будут еще способны о чем-то поговорить. Оби-Ван догадывался, что Энакин не поймет его. Что же, сам виноват. Целовать Тарью, зная, что Энакин ходит где-то поблизости, было невероятно глупым поступком. Попробуй ему теперь объясни про момент слабости, нахлынувшие эмоции и давнюю не-влюбленность, когда он стоит рядом и так сверкает глазами, что, того и гляди, прожжет им же поддерживаемый защитный купол. Энакину невдомек, как это возможно — подойти совсем близко к запретной черте и вовремя отступить. Именно поэтому сегодня Оби-Ван целовал не его. Именно поэтому Энакин пылал от ревности. Тут бы, глядя на него, опять завести лекцию о недостаточном самоконтроле, да только они давно уже не были учителем и падаваном. Все знания, почерпнутые Энакином из его уроков, он не забудет. А все то, что изменить в нем не удалось, довести до ума уже не получится. Может, оно и к лучшему? Оби-Ван считал, что в случае с Энакином попытки «починить» его сознание могли быть приравнены к вредительству, к намеренному решению испортить то, что не нуждалось в ремонте. Энакин, если выражаться близкими ему ассоциациями, был странным механизмом, лучше всего работавшим тогда, когда к нему не прикасались. Работавшем на неизвестном виде топлива и по одному ему очевидным схемам, но ведь действующим. Не сломано — не чини. Оби-Ван вздохнул, на выдохе выпустив в мир и не высказанную им продуманную лекцию. — Энакин, между нами действительно ничего нет. Давно уже. Я поцеловал ее сегодня только потому, что был очень рад ее увидеть. Она рисковала жизнью, добираясь к нам, ты же сам понимаешь. Почему он должен был отчитываться о поцелуе перед Энакином? Если вспомнить перечень джедайских правил, то вовсе не должен был. Но Энакин, в свою очередь, давно научил его тому, что за пределами сводов правил и кодексов существовал другой мир, в котором далеко не все поддавалось рациональным объяснениям. Оби-Ван чувствовал эмоции Энакина через Силу, тот не пытался закрыться от него. Гнев, ревность, обиду. Может быть, он и не мог сейчас поддерживать внешние щиты. Они оба были вконец измотаны и не имели права тратить последние крохи сил на личные тайны.
На что у Энакина всегда хватало сил, так это на гнев. — Ты бы хоть раз мне так порадовался! — выпалил он. — Сколько раз я за тобой приходил, тебе жизнь спасал! От тебя даже объятий не дождешься! Правда. Когда-то Оби-Ван гордился своим выстраданным умением оставаться хладнокровным в любых ситуациях. До того, как Энакин записал это его умение в недостатки. Многократно. Громко и ясно выразив свою позицию. Его голос начинал звучать в голове, когда Оби-Ван пытался вспомнить старые поучения Квай-Гона. Оби-Ван говорил себе, что если продолжит в том же духе, то однажды будет слышать только голос Энакина и ничего, кроме него. — Нет, — сказал он Энакину. — Тебя я таким способом отблагодарить не могу. — Почему?! Судя по его тону и новому всплеску боли в Силе, это переводилось как «чем я хуже?». Энакин, неизменно жадный до любви и уверенный в том, что если ему в чем-то отказывают, значит, он просто недостаточно старался. У Оби-Вана… у всего поселения, жителей которого они пообещали защищать, не было времени на подобные беседы. Оби-Ван сознавал, что у него не получится утешить Энакина привычным кружным путем, с обязательным выдумыванием уклончивых ответов. Им нужно было как можно скорее вернуться к работе. — Потому что если я когда-нибудь поцелую тебя, — произнес Оби-Ван, надеясь, что устал настолько, что его страхи отключились и он сможет договорить до конца, — то вовремя остановиться не сумею. Мы и без того уже слишком сблизились. Та черта, у которой я смог остановиться в случае с Тарьей... между нами ее как будто нет вовсе. Мы стоим слишком близко. Не только в метафорическом смысле, но и в самом что ни на есть прямом. Он заметил это и хотел сделать шаг назад, но именно в этот момент Энакин рванулся к нему. Эмоции Энакина, беспрепятственно передающиеся через Силу, закружили его как в ураганном вихре, теперь их было столько, что Оби-Ван слегка растерялся. Радость, остатки гнева, вина (перед кем, уж не перед Падме ли? Она же говорила, что вы давно расстались…), изумление. Кажется, радости было больше всего. Как вспышки света в эпицентре бури. — Ну и не надо! — воскликнул Энакин. — Не надо останавливаться, я не хочу, чтобы ты это делал! Ох, Энакин. «Я не хочу». Энакин, неизменно эгоистичный, когда речь заходила о его желаниях. — Но Кодекс, правила… Ты помнишь о правилах? Вряд ли. Энакин яростно замотал головой, так, что кудри разметались, и вцепился в плечи Оби-Вана. Его намерения были очевидны. Странные дела. Иногда Оби-Вана не целовали годами, а сегодня поцелуи сыпались на него один за другим. У него не было сил и, главное, желания, чтобы отказываться. И поцелуй их, стараниями Энакина быстро сделавшийся агрессивным и страстным, совсем не походил на тот, что случился у него с Тарьей. Оби-Ван мельком подумал, что не хочет узнавать, где и при каких обстоятельствах его бывший падаван научился так целоваться. Он догадывался, что практиковаться надо было часто. Падме?! К ситхам все это.
Они могли умереть в любой момент. Их поцелуй сопровождался непрекращающимся грохотом выстрелов. Единственными свидетелями их проступка были дроиды, с тупым упорством палящие по защитному барьеру. Здесь, в отличие от его «приключений» на Зигуле, у него хотя бы была возможность попрощаться с самым близким ему человеком. Говорить о чувствах он не умел. Но, может быть, посредством поцелуя передать их было легче? Сила пульсировала вокруг них, расходясь волнами. Силой любви никого нельзя было победить. Никого и ничего, кроме страхов друг друга. Возможно, это и было самым важным. Как только они, не без сожаления, оторвались друг от друга, Энакин провел пальцами своей настоящей руки по бороде Оби-Вана и произнес с лукавой улыбкой: — Я думал, что она колоться будет, а она у вас мягкая, Учитель. Учитель. В данных обстоятельствах слово звучало очень неправильно, но до чего же приятно... По собственническим ноткам, отчетливо различимым в голосе Энакина, можно было предположить, что он не собирается останавливаться на достигнутом и ждет новых встреч с чужой мягкой бородой.
В том, что они могут умереть сегодня, был один сомнительный плюс, решил Оби-Ван. В этом случае им точно не придется однажды предстать пред грозными очами Мейса Винду и остальных членов Совета, объясняя природу их неуставных отношений.
Он накрыл руку Энакина своей и улыбнулся ему. Отчаянно хотелось жить.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
— Когда мы станем Императором и принцем-консортом, будем каждые десять лет делать круговую подтяжку лиц, чтобы всегда выглядеть красиво и молодо. — Откуда ты будешь брать себе новую кожу для пересадки? Ты же такой тощий. — С других людей. — Фуууу нет, а мне потом этой кожи касаться? фууу. — Ну тогда я буду выращивать свои клонов и брать куски кожи у них. — Фууу нет, еще хуже. — Что хуже-то, это буду я же и моя кожа! — Нет, клоновская, это мерзко. — Как ты тогда предлагаешь мне оставаться молодым? — Я тебя научу особым джедайским методам и мы останемся в Силе призраками. — Но Рен, я же не джедай. У меня вообще нет способностей к Силе. — Будут. Устрою тебе вливания мидихлориан. — Вливания. — Вливания. — Вливания. Так вот как ты уговорил меня с тобой спать. — Именно так. * *на кассе* — Презервативы? — Нет, у нас же вливания по расписанию.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Последний из джедаев 3: Книга для того, чтобы напомнить всем желающим, как плохо в разрушенном джедайском Храме. Очень плохо. Поплакал внутри себя о Зале тысячи фонтанов, где была любимая скамейка обикина. На нижних уровнях небрежно свалены мечи всех убитых джедаев, в тренировочном зале валяются игрушки бедных юнлингов, кабинет Йоды занял наглый хрен Малорум, который метил на место любимого ученика Палпатина заместо грустного ведра. Грустное ведро пришло и своим гневом разрушало то, что еще не успели доломать штурмовики.
Последний из джедаев 4: хрен Малорум убил бабулю Падме, после того, как вытащил у нее из головы подозрения насчет оставшегося в живых ребенка внучки. Мог бы и не убивать, но он же злобный имперский хрен. Сразу после этого Ферус прикончил его, так что не особо ему эти сведения помогли.
Начиная с пятой Ферус сделался двойным агентом и теперь усиленно изображает, что работает на Палпатина, чем несказанно бесит Вейдера. Палпатину, кажется, скучно, поэтому он стравливает Вейдера с его прошлым, заодно напоминая ему о его месте в мире и незавидном положении. Не будешь слушаться - заменю другим, здоровым, симпатичным. "Самадуравиновата" это то, что думает Палпатин о трагедии на Мустафаре. Несмотря на то, что искалеченным Вейдером управлять много легче, чем своевольным Эничкой. Но третировать все равно надо, чтобы не расслаблялся.
О эти мысленные переходы от несчастий любви к Оби-Вану. Как Оби-Ван во всем видит Эничку, так и грустное ведро циклится на нем:
Дарт Вейдер не собирался мучиться мелкой ревностью. Это чувство ушло навсегда, сделавшись столь же чуждым ему, как и любовь. Он знал, что такое любовь — тогда, давно. Но она принесла лишь несчастья. Так что он направил и мысли, и свои умения в совсем другое русло. И наслаждался этим доведенным до кристальной чистоты совершенством. Долг. Работа, чтобы исполнять. Власть и Сила, чтобы захватывать, объединять и не упустить захваченное; и Император — чтобы служить.
Это походило на ту черную броню, что он носил — броню, которая включала в себя систему жизнеобеспечения… Сначала он чувствовал себя в ней, словно в клетке, но он учился использовать её: и для того, чтобы внушать суеверный страх окружающим, и для того, чтобы отгородиться от них. Это позволяло ему чувствовать себя недосягаемым. Очень полезно.
Ты видишь меня теперь, Оби-Ван? Я не сливаюсь с Живой Силой. Я смотрю на неё со стороны. Она не управляет мной больше. Ты ошибся, мой прежний учитель. Я сам должен управлять ею.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Рок-н-рольщик Не выделил бы из общей массы фильмов про бандитоту, не будь там следующего дивного эпизода: Персонажи Харди и Батлера едут вместе в машине. Персонажу Харди завтра в суд, а сразу после этого, возможно, в тюрьму на пять лет. Из-за чего он, понятное дело, пребывает в тлену. Персонаж Батлера, его лучший друг и подельник, пытается успокоить бро рассказами о том, какую вечеринку для него закатит. Четыре стриптизерши и лучшие проститутки выполнят любое его желание. И тут герой Харди, с каждой минутой становящийся все мрачнее, обрывает его и говорит, что хочет вовсе не девочек. А его, Батлера. Давно уже как, несколько лет страстно и юстово хочет.
Как я смеялся, о как смеялся. Наконец-то кто-то разбавил штампованность подобных сцен. Помимо этого, там есть еще неплохая пародия на Абрамовича. И Стронг, если это для кого-то принципиально важно. Гай Ричи: бодрый среднячок с проблесками прекрасного. ---------- К сожалению, недобросовестные бизнесмены встречаются не только в фильмах. Вот Вадим Варшавский делает все возможное, чтобы процессы по его делам длились вечно и таким образом он мог бы преспокойно продолжать жить как жил и наживаться на бедах других.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Super Lovers (Больше, чем возлюбленные в русском переводе и в данном случае он лучше отражает суть). Краткий вариант рецензии от Энички: В том, что мы смотрим этот ебаный стыд с привкусом педофилии, виноват как всегда я. Потому что лента со всей внезапностью бросила в меня сюжетом про 17-летнего Хару, который однажды приезжает на каникулы к своей матери (злющей писательнице, по какой-то причине все женские персоны в этой истории либо стервы, либо психически ненормальные) и обнаруживает, что она усыновила маленького мальчик (7 лет). Что, разумеется, напомнило нам про обикин. У мальчика даже в семь лет есть за спиной тяжелое детство. Кто-то над ним измывался, то ли в родной семье, то ли в приюте. На ногах следы от прижигаемых сигарет. Мальчик никому не верит и ведет себя как Маугли, предпочитая тусоваться с собаками, а не с людьми. Хару такое положение дел ужасает и он начинает о мальчике заботиться. Вроде все нормально, да? Даже детская влюбленность мальчика Рена (да, его зовут Рен, Кайдо Рен, почему бы и нет) сперва не напрягает. Пока Хару не решает его поцеловать. Семилетку. В губы. Разве в вашей стране это не является приветствием? - искренне удивляется он. В вашей стране - это в Канаде. А сам он учится и живет в Японии. И после еще нескольких неловких сцен связанных с приручением Рена, он обещает тому, что обязательно заберет его в Японию, когда закончит учиться. После чего засыпает с ним в обнимку. Нормально, абсолютли. Почему не использовать семилеток вместо подушек. Лето заканчивается, Хару уезжает. Проходит нимножко лет. Хару заканчивает обучение, попутно успев попасть в аварию и заработать частичную амнезию. Мальчика он не помнит, зато мальчик отлично помнит его и заявляется к нему, тринадцатилетний, не по годам серьезный и очень настойчивый. Хару, постыдно работающий хостом, решает, что выгонять мальчика на мороз, даже если его не помнишь, это плохо и оставляет ребенка у себя. Чтобы снова его целовать в губы, спать с ним в обнимку и тискать при каждом удобном случае. При этом ни о какой плотской любви пока речи не идет (прямым текстом), это такая братская любовь. Ты был мне братом, Энакин... На обикин ситуацию, правда, не наложишь, Оби-Ван никогда не был идиотом, подобным Хару (он совсем другая разновидность идиота). И аниме это стыдное и странное и мы все время орем пиздец-пиздец друг другу, но видимо будем смотреть его дальше Пока четыре серии есть. Хару с Реном как раз начали обживаться и завели себе крипи-собаку, которая до того обитала под крыльцом в доме, где квартировался Рен и распугивала всех гостей жутким взглядом красных глаз. Хару и Рен это, видимо, не предел братской любви, еще там водятся старшие сводные братья Хару и они заняты тем, что везде ходят парой и отгоняют девушек друг от друга. ЯПОНИЯ, одним словом.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
это из разряда "ужасный баян", но я до вчерашнего дня эту песню не слышал и Рен меня ею отлично сломал.
(клип не ахти, но после блокировки простоплеера мне удобнее постить видео, а не аудио).
Текст (и дракон тут, как без него Т_Т) Сон звездолёта помнит свет золотой планеты, Два раскалённых солнца над вековым песком. Скоро ты станешь, мальчик, рыцарем из легенды! Скоро в Великой Силе произойдёт раскол.
Тысячами осколков брызнут миры сквозь пальцы, Сжавшие твоё сердце, как рукоять меча. Ветры родной планеты шепчут тебе: «Останься!» Но «Торопись в дорогу!» - звёзды тебе кричат.
Припев: Мальчишка - джедай, на своей стороне Ты снова остался один. И сон звездолёта по этой войне Несёт тебя на Татуин.
Сон о погибшем детстве рушится с тихим звоном, Магия предсказанья прячется между строк Книги, в которой бьётся всяк со своим драконом. Прав ли был твой учитель, в руку вложив клинок?
Так пусть пожинают пламя те, кто по искре сеют! Кто был врагом, кто братом - не разберёшь, пока Зверь этот роет лапой душу твою, как землю. Прячет лицо под маской сын твоего полка.
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Знаю, что текст не оч читабелен, но мне хотелось сделать именно таким шрифтом. Цитата из Игры Престолов.
В пекло пророчество. В пекло судьбу и всех, кроме нас. Важны только мы, только мы в целом мире. И все, что они отняли у нас, мы вернем с лихвой. читать дальше
за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Последний из джедаев: Темное предзнаменование Интересных моментов ровно два. Вот эта боль: Райна пролетела над стенами, окружавшими город. Спустилась вниз в каньон Стоячих камней. Она провернула это настолько быстро, что летящая за ними торпеда взорвалась, врезавшись в камень. Оби-Ван вцепился в пульт - теперь они летели прямо на гигантский камень. Райна повернула корабль ребром, обогнула этот и непонятно как умудрилась миновать следующий. Это было слишком похоже на полет с Анакином… На долю секунды это нежданно-негаданно вдруг сделало его счастливым. А потом вспомнилось всё остальное - и нахлынула боль. Анакин.
И новость, что Ферус играет на флейте. НА ФЛЕЙТЕ. Его парень, наверное, счастлив, что этот придурок займется делами Сопротивления и на какое-то время избавит его от себя и проявлений своего музыкального дара.
У Феруса ужасно тупой план начать собирать выживших джедаев на астероиде. Были уже такие умники и их накрыли вместе с вуки в книге Лусено. Буду ждать, когда ведро доберется и до этих.