Кристина

Классическая классика Кинга. В смысле, я знал, что это история про злую машину задолго до того, как взял книгу в руки. История отличная, ведь это мои любимые кинговские времена, когда он мало заботился о благополучии главных героев. "Поздний" Кинг относится к ним добрее и старается не убивать без лишней на то необходимости.
А тут неудачник купил машину у озлобленного старика, влюбившись в нее с первого взгляда, и машина постепенно сожрала его душу. Страшно мне от похождений Кристины не было, по идее эта из "ужастиков", но мои фобии лежат совсем в других областях. Но было здорово. Люблю, когда рассказчики меняются по ходу действия.

Заодно стоит упомянуть о первом сезоне Касл Рок. Он неплохой, там есть одна великолепная серия и еще девять "нормуль". В сериале чувствуется любовь к Маэстро и достаточно точно воссоздана гнетуще-ебанутая атмосфера всеми любимого городка. Разве что концовка подкачала. Я понимаю, что это планировалось как Открытая Концовка Заставляющая Думать, но как по мне, то она просто выставляет главного героя мудаком. Ведь буквально все указывало на то, что Сатана из клетки говорил правду, а Генри... Генри на корню зарубил слабые симпатии к нему. Я не знаю зачем было так поступать. Это вам не Бьюик из потустороннего мира, чтобы повторять троп из книги про него.

@темы: сериалы, Эстер, любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Тест "50 лет кинематографа - угадай фильм по кадру": www.buzzfeed.com/jamiejones/the-ultimate-movie-...
You got 47 out of 50 right!
You're a movie genius! From Hollywood classics to today's blockbusters, you know a little something about everything related to the big screen. Congrats!

Там, в принципе, легко угадать даже если не смотрел фильм xD

@темы: тестиги, фильмы

---

моя любимая табличка для аватарок, похоже, померла, уааааау. почему лучшие из нас уходят так рано...
сделал немного авок с кисей (в основном), в общем, пока лавина фоток Тимми не накрыла с новой силой.

1	2	3	4	5
6	7	8	9	10
11	12	13	14	15
16	17	18	19	20
21	22	23	24	25

Вопрос: кнопка фидбека

1. <3		27	(100%)
Всего:		27

@темы: фотошоп сделал мне хорошо, шаламэ мое шаламэ, золотистая жопка, персиковые мужья

---

Сегодня у нас с ув. редактором стотыщ аттракцион невиданной щедрости: сразу две части (девятая и десятая) приключений Ника. В программе: Пасха, жуткий мужик с огромным членом, "последний" героиновый забег Ника с Лорен и демонстрация безграничной толерантности ее же родителей.
А еще я нашел классное музыкальное сопровождение ко всему этому адку

Tweak: Growing Up on Methamphetamines

День двадцать третий

День двадцать третий

Воскресное утро, пять часов. Перед рассветом, как обычно, холодно. Я дрожу, дрожу и все никак не могу перестать. Мы с Гэком и Пулей стоим перед отелем Fairmont. Мы прождали здесь всю ночь, и я даже толком не знаю, как нас сюда занесло. Последние пять дней мы только тем и занимаемся, что торчим, продаем тут и там пакетики с метом, ночуем в моей машине, а есть ходим в Глайд. Или воруем сэндвичи в Старбаксе. Однажды мы находим выброшенную коробку с половиной пиццы, а в другой раз натыкаемся в Марина на тарелку с остатками риса и рыбы, поставленную на мусорку. Про пацана с ирокезом все как будто бы забыли, но товар все равно расходится плохо. К тому же, мы сами его слишком часто употребляем. С Лорен я вижусь всего пару раз, и то мельком, только дозы ей успеваю передавать.
Завтра должна состояться встреча с ее мозгоправом. Я нервничаю, но все равно обещал прийти. Честно говоря, я не уверен, как долго еще смогу продержаться в таком темпе. У меня в желудке словно горят семь свечей. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь свечей пылают, дымят и коптят. Семь огоньков: сомнение, страх, печаль, боль, транжирство, безнадежность, отчаяние. Они очерняют мое нутро, покрывая его пеплом и золой. В глубине моих глаз растет нечто, растет и давит, горячее, словно пламя от семи свечей, которые никому не под силу задуть. Я воображаю, как выпиваю несколько стаканов воды. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Я погружаюсь в бассейн с чистейшей водой. Закапываюсь в жесткий, сухой песок. Горстями глотаю белую соль. Но пламя продолжает разгораться: ярче, горячее, проникая глубже. По позвоночнику струится пот, добираясь до выпирающих костей на бедрах. Я расцарапываю поджившие порезы, появившиеся за последние недели, но не могу избавиться от них. Вокруг меня роятся мухи, а над головой кружат стервятники. Огонь пожирает мою плоть. Огонь распространяется по телу. Огонь течет в моих венах. Огонь добирается до моих мышц, сухожилий, костного мозга. Я сижу на углу улицы, раскачиваясь туда-сюда. Нет, я так больше не могу. Просто не выдержу.

Пуля вколол себе последнюю дозу героина. Он узнал, что сегодня утром его мать скончалась от рака лимфомы, и я не смог ему отказать. Еще я отдал ему кучу сигарет. Он не плачет, но все время ломает всякую фигню. Вот сейчас разломал на части ящик с газетами. Бормочет что-то о том, как мама водила его в парк, когда он был маленьким. Голос его звучит невнятно из-за героина. Гэк пытался вступить с утешениями, но Пуля только на него наорал. Я же почти ничего не говорю. Я три дня не переодевался. Привык уже к собственной вони. Деньги заканчиваются. Вены на руках исчезли, и теперь чертовски сложно сделать себе укол. Приходится вгонять иглу глубже, как это было с Лорен. Я даже пытаюсь колоться в ладони, ноги и ступни. Гэк говорит, что с ногами шутки плохи, мол, если попадешь не туда, то потом от боли ходить толком не сможешь. Но я его не слушаю.
Как бы там ни было, Пуля продолжает бубнить о том, что ходил в парк с мамой. Или что хочет пойти в парк сейчас. Никак не пойму. Но мы проходим по Калифорния-стрит мимо отеля Fairmont, потому что пытаемся отыскать для Пули хоть какое-нибудь подобие парка, чтобы он наконец заткнулся.
Я смутно помню, что здесь неподалеку есть детская площадка. Большой игровой комплекс с оранжевой горкой, туннелями и лесенками. Мы с Гэком собираемся чем-нибудь закинуться до того, как туда отправимся, а еще нам нужно решить, попытаться попасть в туалет Fairmont или не стоит. В пять утра туда явно невозможно пробраться незаметно, не привлекая к себе внимания. Пуля закидывается на пороге дома, расположенного ниже по улице, так что мы возвращаемся туда. Пуля стоит на стреме, пока мы с Гэком тоже делаем себе по дозе. Больше у нас не осталось. Гэк умудряется найти вену на моем предплечье, делает укол, после которого я кайфую примерно минуту. Потом все приятные ощущения пропадают. Я знаю, что по-прежнему под дозой, но ничего не чувствую.
Восходит солнце, и небо светлеет. Окружающий мир становится ясным, свежим и светло-серым. На крышах появляются розоватые отблески. Мы поднимаемся на холм, к детской площадке. Ноги у меня ноют от боли. Тело готово сдаться. Мы добираемся до площадки, и я вижу, что она куда меньше, чем мне запомнилось. Удивляться нечему, в последний раз я бывал здесь еще ребенком. В парке, на самом деле, полно народу. В основном это азиаты в спортивных костюмах, двигающиеся очень-очень медленно. Вытягивают руки, затем делают шаг вперед. Поднимают одну ногу, опускают, поднимают вторую — двигаются так, словно находятся под водой или у них гири к ступням привязаны.
Мы останавливаемся и смотрим на них.
— Тай-Чи, — говорю я.
Потом вокруг нас внезапно начинают тормозить машины — лимузины, линкольн-таункары, БМВ, мердседесы. Мужчины и женщины, молодые и старые, в красивых нарядах (смокинги, длинные вечерние платья), с цветами и дорогущими сумочками — все идут мимо нас, направляясь… Куда? К Собору Грейс.
— Что, черт возьми, происходит? — вопрошаю я.
— В душе не ебу.
Гэк отбегает, чтобы расспросить одного из прохожих. Он подходит к молодой девушке в розовом платье с рюшами. Она выглядит довольно дружелюбной, но застывает на месте, увидев Гэка. Тем не менее, ему удается ее разговорить.
— Сегодня Пасха! — кричит он нам с того места, где стоит.
— Да иди ты! — восклицает Пуля. — Ебать, Пасха. Мне надо в церковь.
— Что? — изумляюсь я. — Пуля, ничего не выйдет.
— Ты что, не понимаешь? Вот что нас сюда привело.
— Возможно, но вряд ли тебя в таком виде пустят в церковь.
— Ты о чем?
Я сдаюсь. Возвращается Гэк, и Пуля ему тоже сообщает, что собрался в церковь.
— Делай что хочешь, — говорит Гэк. — Но я туда, блять, и шагу не ступлю.
Пуля раз десять вопрошает у нас, какова была вероятность, что мы окажемся тут, причем именно в Пасху.
— Это знак свыше!
— Ага, — отвечает Гэк, — знак, что если ты сунешься в церковь, там вызовут копов по твою душу. Посмотри, как все эти идиоты разряжены. Хочешь в церковь? Так пошли обратно в Тендерлойн.
Но Пулю переубедить не удается, и мы наблюдаем, как он исчезает в толпе. Я смеюсь. Я ржу до упаду, и Гэк вместе со мной.
— Как же все это унизительно, — наконец произношу я. — Нельзя дальше так жить.
— А что нам еще остается?
— Будем его ждать?
— Да ну на хуй.
Мы снова идем мимо детской площадки и спускаемся вниз по склону. Солнце уже высоко, небо чистое.
— Обожаю этот город, — говорю я.
— Я тоже, — соглашается Гэк.
— Но он нас скоро прикончит.
— Это да.
— Ты не думал о том, чтобы отсюда свалить?
— Неа.
Ноги у меня ужасно болят, они все покрыты мозолями из-за того, как много я хожу пешком. Я рассказываю Гэку про Лорен и что завтра мне предстоит встреча с ее родней. Говорю, что подумываю опять завязать с наркотой. Он считает, что это пустая трата времени.
— Для чего нужна жизнь, если и не живешь толком?
— А это разве жизнь?
— Мы свободны.
— Вроде бы.

По улицам Тендерлойна уже бродят толпы людей, выискивающих, где бы поесть, или закинуться, или еще чего. Пасхой тут и не пахнет. Я курю, пока Гэк отправляется к себе, чтобы что-то там взять. Хорошо бы принять душ и переодеться перед встречей с Лорен. Создать минимальную видимость того, что у меня все под контролем. Гэку больше не разрешается приводить в отель гостей, поэтому надо найти поблизости какое-нибудь другое место, где можно помыться. В большинстве здешних домов есть общий душ на этаже, так что нужно лишь придумать, как пробраться внутрь. Гэк надеется, что какой-то его знакомый, живущий чуть ниже по улице, впустит нас.
Он приносит мне Сникерс на завтрак.

Жилой дом, к которому мы подходим, то ли пяти-, то ли семиэтажный. С белой отшелушивающейся штукатуркой, кривой обшивкой сайдингом и такими же белыми облезлыми воротами, преграждающими путь к лестнице. Гэк тыкает в одну из кнопок на домофоне, но оказывается, что это просто звонок. Я выкуриваю еще одну сигарету и мечтаю о воде. Несколько потыканных кнопок спустя мы все еще стоим на улице. Решаем обойти здание сзади. Гэк предполагает, что взобравшись по водосточной трубе, он, может быть, сумеет добраться до открытого окна. Но на другой стороне дома висят камеры, да и вообще вся эта затея чертовски ненадежная. К задней двери тоже не подобраться.
В переулке воняет то ли пивом, то ли мочой, а может, и тем, и другим. Он заканчивается тупиком, высокой бетонной стеной с колючей проволокой.
Мы обсуждаем, что делать дальше, когда видим весьма фигуристую чернокожую женщину с длинными нарощенными волосами, уверенно цокающую на высоких каблуках по направлению к задней двери.
Остановившись у самой двери, она запрокидывает голову. На лице у нее полно косметики.
— Эй, Кевин, придурок, скинь мне сраные ключи! — орет она на здание. — Йо, ублюдок, ключи дай!
Из окна высовывается голова какого-то лысого парня. Он просит ее не орать так громко, а потом кидает вниз связку ключей, и та приземляется точно у ее ног. Она осторожно подцепляет связку розовыми акриловыми ногтями. Когда она открывает дверь и заходит внутрь, Гэк рывком бросается вперед и хватает дверь.
Женщина оборачивается и смотрит на него.
— Не-не-не, не вздумай.
— У меня тут кузен живет, — говорит Гэк.
— Вот пусть кузен твою жопу сюда и впускает. Свали.
Гэк отступает, и дверь захлопывается прямо перед его носом. Мы снова возвращаемся к парадному входу.
— Ну все, забей, — говорю я. — Ничего не выйдет.
И тут, именно в тот момент, когда выглядывает солнце, освещая крышу здания и заодно заливая всю улицу полуденным светом, из дома выходит старушка-азиатка — сгорбленная, седовласая, в круглых очках. Она толкает вперед металлическую тележку и тащит еще несколько сумок. Я мчусь ей навстречу, чтобы рыцарским жестом придержать дверь, и Гэк делает то же самое.
Проводив ее взглядом, мы заходим в дом. Изнутри здание выглядит точно так же, как любая сраная развалюха в этом районе: прокуренная, с грязными коврами на лестницах и кишкообразными коридорами.
— Душ там, — указывает Гэк. — Вот, я тебе полотенце взял.
От вытаскивает из сумки какую-то мятую влажную рваную тряпку, и я благодарю его. Заодно он прихватил бутылку с каким-то шампунем. Вооружившись, я иду к ванной и пытаюсь открыть дверь, но она заперта.
— Бля. Думаешь, там кто-то есть?
— Вряд ли.
Он стучит в дверь. Нет ответа.
— Давай попробуем на другом этаже.
Мы разворачиваемся, собираясь направиться к лестнице, и обнаруживаем, что позади нас кто-то стоит. Высокий мужчина с заметным пузиком и красным ирокезом. На вид ему около сорока. Глаза у него малость выпученные, а губы чуть вытянуты вперед, как будто он собирался кого-то поцеловать, но рот так и заклинило. На нем только азиатский шелковый халат, который почти ничего не прикрывает. Грудь и ноги покрыты густыми волосами.
— Ага, — произносит мужчина. — Душевые начали запирать после того, как сюда повадилась шастать уличная ребятня.
Голос у него усталый и какой-то... ленивый, что ли. Как будто он все на свете уже повидал и ему это все чертовски скучно. Пожалуй, можно сказать, что он звучит высокомерно. Да, точно.
— А ключ есть? — спрашивает Гэк.
— Есть, но уж проще вам пойти помыться у меня. Там есть и ванна, и шампунь, и все, что хотите. Уверен, что вы предпочтете этот вариант.
— Да, спасибо, — соглашается Гэк.
В моем животе будто разом принимаются ворочаться, шевеля хвостами, угри. Но Гэк никаких признаков беспокойства не выказывает, так что я прохожу вслед за ними несколько лестничных пролетов вверх.
— Простите за беспорядок, — говорит незнакомец. — Я недавно переехал сюда из комнатки поменьше и не успел распаковаться. А на кухне спит мой бывший. Точнее, он там просто вырубился. Уверен, вы, мальчики, понимаете, как оно бывает.
Насчет беспорядка он не соврал. По комнате разбросаны трусы, одеяла, одежда, мусор и прочее барахло. На кухне, несмотря на холод, на горе из одежды, журналов и другой фигни валяется молодой обнаженный парень. Мне приходится перешагнуть через него, чтобы добраться до ванной. Там полно разного мыла, шампуней и прочих банных принадлежностей. Есть массажная деревянная щетка для тела, бритвы, лосьоны для бритья и еще куча всего. На шланге для душа, подведенном к кранам с водой, нет насадки, но сам он на месте. Мне приходится присесть в ванне на корточки, балансируя на пятках, чтобы удерживать равновесие. Очень напоминает европейские душевые. Через маленькое окошко наверху едва просачивается свет.
Я стараюсь помыться как следует. В тот момент, когда я смываю шампунь с волос, дверь в ванную открывается, и я на секунду замираю от страха. Вошедший мужчина в халате говорит «не обращай внимания», проходит чуть дальше и начинает мочиться в унитаз. У него очень большой член, с чрезмерно выпирающими венами. Я стараюсь не замечать, как он на меня пялится. Продолжаю мыться. Он все смотрит и смотрит. Наконец выходит из комнаты. Я вздыхаю с облегчением.
Помывшись и одевшись, я возвращаюсь в главную комнату. Неизвестный парень все так же валяется на кухне. Я опять переступаю через него.
Гэк сидит на полу, возится с каким-то маленьким радиоприемником.
— Пошли? — спрашиваю я его.
— Да, да.
Мы уже почти у двери, когда хозяин квартиры вдруг хватает меня за руку и мягко тянет назад.
— Если вам нужно будет где-то переночевать, обязательно свяжитесь со мной, помогу. Вот мой номер. Кстати, меня зовут Дэрил.
Он протягивает мне маленький клочок бумаги, и я убираю его в карман.
— Ага, спасибо.
Мы покидаем его квартиру. Меня подташнивает.
— Ну и жуткий мужик, — говорит Гэк.
— Да уж.
Но у меня не так много вариантов. Еще чуть-чуть, и я только на придурков вроде Дэрила и смогу рассчитывать. Но Гэку я такого сказать не могу. Мы доезжаем на автобусе до того места, где я бросил машину, и там я переодеваюсь, а потом ввожу себе остатки героина. Гэк считает, что мы должны закупить новую партию и попытаться подзаработать, но денег у меня так мало, так что я предпочел бы отложить это до завтра. И все-таки ему удается убедить меня пойти купить еще дозу, чтобы на ночь хватило. Мы идем на Хэйт-стрит. Там полно народу — кто шопингом занят, кто еще чем. Вообще я чувствую себя довольно неплохо, хотя время от времени выпадаю из реальности, пока мы идем. Сигарету ронял уже раз десять.
Как бы то ни было, пока Гэк рыщет в поисках мета, я иду в Амебу. И как-то даже слегка теряюсь поначалу — кругом столько дисков, столько покупателей. Я иду в секцию с новинками. Здесь куча альбомов, которые я при других обстоятельствах заимел бы — или, по крайней мере, с нетерпением ожидал бы выхода. У Secret Chiefs 3 вышел новый альбом, у Тревора Данна, у Эйвинда Канга. Разумеется, теперь я ничего купить не могу. Внезапно я осознаю, что даже не знаю, что за фильмы сейчас в прокате, да и вообще ни о чем не знаю. Я нахожусь в изоляции — заперт в крошечном мирке, где только и нужно, что наскрести денег, чтобы купить наркотики, употребить их, а потом начать сначала.

Гэку удается найти в парке какого-то пацана, который продает дурь по пятьдесят баксов за грамм. Пацан носит дутую грязную куртку, утыканную булавками. У него рыжеватая борода и безумный взгляд параноика. Товар выглядит не особо хорошо, но зато его много. Хватит надолго. Так что мы покупаем наркоту, и после этого в кошельке у меня остается лишь две сотни баксов.

Мы с Гэком закидываемся в туалете закусочной на Клейтон. Меня вставляет — это все, что я могу сказать. Но бездонная пустота в моем желудке, тошнота и ноющая боль никуда не исчезают. Все это глубоко засело во мне и пожирает изнутри. Хочется просто свернуться клубком на полу и корчиться там, заливаясь слезами. Мне нужны тысячи фунтов героина. Мне нужно захлебнуться метамфетамином. Мне нужны таблетки, травка, ампулы с кислотой. Или же, возможно — допустим эту мысль — мне нужно завязать с наркотиками.
Только об этом я и могу думать. Гэк спрашивает, все ли со мной в порядке, и я отвечаю, что хочу побыть один. Прогуляться немного. Гэк не в обиде, предлагает созвониться позже. После этого я ухожу.
Си Клифф далеко отсюда, но я все равно решаю пойти туда. Шагаю вниз по Станьян-стрит, прохожу через парк Пресидио и двигаюсь по Клемент-стрит. Слушаю Live-Evil Майлза Дэвиса. Сердце все стучит, стучит, стучит.
Я думаю о Джаспере и Дейзи. О моем отце и мачехе. О Спенсере и друзьях из реабилитационной группы. Думаю о маме о ее муже и их двух собаках. Вспоминаю, как работал в клинике. Как начинал заниматься в колледже Санта Моники. У меня была жизнь.
Внезапно я осознаю, что даже не могу вспомнить, из-за чего снова подсел. К горлу подкатывает тошнота. Я обливаюсь потом и в то же время ужасно мерзну. На улицах пусто, как и всегда, но у меня такое ощущение, будто люди пялятся на меня из окон, когда я прохожу мимо. Хотя я понимаю, что это далеко не самая здравая мысль на свете.
Я звоню Лорен из телефона-автомата, и она тут же снимает трубку.
— Лорен, — говорю я, и мой голос дрожит. — Мне нужна помощь. Кажется, я готов отправиться на лечение.
— Ох, милый, — отвечает она. — Где ты сейчас?
— Рядом с твоим домом?
— Тогда иди сюда.
— Ты уверена?
— Да, я сейчас одна.

Пока я добираюсь до дома Лорен, солнце заходит. Когда она открывает дверь, я обнимаю ее и начинаю плакать. Просто отчаянно реву. Вокруг скачут эти их чертовы корги, скулят и пытаются лизать мне руки, а я все плачу и плачу. Не помню, когда в последний раз вот так плакал. Много воды утекло. Пока Лорен меня обнимает, я вдыхаю запах шампуня, исходящий от ее волос. Никак не могу успокоиться.
— Все будет хорошо, малыш.
Лорен просто повторяет эти слова, снова и снова. В конце концов, мы спускаемся в ее комнату и там занимаемся любовью, хотя я все еще продолжаю плакать.
Трещина в полу расширяется, и мы проваливаемся в нее, поглощенные эротизмом секса и нашей близостью к смерти. Наши кости склеиваются воедино, а суставы трещат. Я будто ослеп — совершенно дезориентирован. В этой белоснежной пустоте я в какой-то момент словно покидаю собственное тело и перестаю чувствовать связь с ним.
Примерно на этом моменте я и засыпаю. Сны мне не снятся.

Когда я просыпаюсь, то с трудом могу двигать челюстью, так сильно стискивал зубы во сне. Лорен трясет меня за плечи.
— Пошли, — говорит она. — Нам надо валить отсюда, родители вернулись.
— А мне точно не разрешат остаться?
— Кэнди звонила. — Лорен полностью одета и готова к выходу. — Получила партию действительно хорошего героина. Хочет с нами сторговаться, типа того.
— Но детка, у меня денег почти не осталось.
— У меня есть немного, — настаивает Лорен, чуть ли не стаскивая меня с кровати. — Обещаю, после этого сразу завяжем.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Есть у меня на примете один подходящий отель рядом с Грант. Можем там зависнуть, пока героин не кончится.
— А потом вернемся, и мои родители нам помогут.
— Я тебя люблю, — говорю я.
— Да, я тебя тоже.
И мы быстренько сваливаем из дома.

План я считаю разумным. Просто совершим еще один забег и покончим со всем этим. Я уверен, что все будет нормально.
Мы закидываемся большой дозой мета, сидя в машине Лорен в квартале от ее дома. Она почти ничего не употребляла последние несколько дней, поэтому сейчас ее вставляет как следует.
Машину веду я.
В отеле «San Remo» номер стоит пятьдесят баксов за ночь, но там неплохо. Панели из темного дерева, странные горшки с папоротниками и толстые ковры. Прямо как корабль: кривой, неровный, тонущий.
Мы покупаем у Кэнди кучу черного смолистого героина и собираем еще кое-какие вещи, а потом отправляемся в нашу маленькую комнатку.
Здесь есть две односпальные кровати.
Я смотрю в окно, любуясь ясным небом светло-голубого цвета. Солнце по-прежнему греет, но скоро закат, и листья на тротуаре расцвечиваются всеми оттенками желтого под угасающими лучами света. Я смотрю на покачивающиеся ветви деревьев, на траву, пробивающуюся сквозь трещины в поблекших бетонных плитках, на виноградные лозы, оплетающие каменную стену по другую сторону улицы — в таком свете они кажутся не зелеными, а красно-коричневыми. Вид просто чудесный. Но потом я задергиваю занавески и поворачиваюсь к Лорен.
— Ну что, поехали, — говорю я. — Ты готова?
— Да, малыш. Давай сделаем это.
Я готовлю дозы, густую черную смесь из героина, и добавляю туда же остатки мета. Лорен легко удается уколоться, а вот мне, блять, опять приходится выискивать вену. Клянусь, буквально все вены на моих руках пропали из виду.
В конце концов удается найти одну на задней стороне руки.

Кровать промокает и начинает пахнуть от нашего пота, но ночь сменяет день, день сменяет ночь, после этого снова наступает рассвет, а мы по-прежнему торчим в номере. В дверь периодически стучат уборщицы, но мы велим им проваливать. Может, они сплетничают о нас, а может и нет. Я курю в окно, а потом еще и блюю. Питаемся мы одними сладостями из торгового автомата в холле гостиницы. Воду пьем прямо из-под крана.
Так проходит четыре дня. Телефон Лорен разрывается от звонков, но мы не отвечаем — до тех пор, пока у нас не заканчивается героин (а вместе с ним и деньги).

— Пап, — невнятно произносит Лорен в трубку. — Пап, я готова. Готова лечь в клинику.
Он велит ей возвращаться домой.
— А Ник?
Он хочет, чтобы я подождал до завтрашней встречи с ее психотерапевтом, но Лорен настаивает, что мне должны позволить переночевать у них. Он уступает.
Мы собираем вещи и быстро уходим. По пути к машине Лорен меня снова рвет. Мир все кружится и кружится перед глазами, и я чувствую, что скоро вырублюсь.

Тучи в небе серые, полные серого же дождя, готовые сбросить свою тяжелую ношу на улицы города. Мне так холодно, что зубы стучат, а желудок сжимается в тугой-тугой комок. Сесть за руль приходится Лорен. Мы оба плачем, подъезжая к ее дому. Я кладу руку ей на бедро.

Когда мы подъезжаем к парадному входу, к машине подбегает отец Лорен. Он невысокий, полноватый и лысеющий, с маленькой головой и волосами, крашеными в каштановый цвет. Он плачет, прижимая Лорен к себе. Потом неловко пожимает мне руку, а я только и думаю, как бы не заблевать его с ног до головы.
— Пап, пожалуйста, — говорит Лорен. — Нам нужно поспать.
— Хорошо, милая. Жюль скоро приедет, привезет тебе лекарства.
Лорен приходится поддерживать меня, пока мы идем в дом. Мне в самом деле намного хуже, чем ей. Собаки путаются под ногами и тявкают на меня. От их запаха мне становится дурно. Я опять выпадаю из реальности.

Я лежу на белоснежной кровати Лорен и стараюсь сосредоточиться на вдохах и выдохах, представляя, как легкие расширяются и снова сжимаются. Я начинаю задыхаться и пытаюсь успокоиться, но получается плоховато. Лорен обнимает меня, но чувство соприкосновения с ее кожей внезапно вызывает отвращение.
— Пожалуйста… Пожалуйста… Мне просто нужно полежать.
Это все, что мне удается выговорить. Кажется, потом я снова вырубаюсь и прихожу в себя только для того, чтобы выпить таблетки, которые мне сует прямо под нос Жюль.
— Спасибо, — говорю я, но потом выблевываю все, что он мне дал, чем бы оно ни было. Я скатываюсь с постели на пол и блюю в голубое пластиковое мусорное ведро.
Засыпаю там же, на ковре.

День двадцать шестой

День двадцать шестой

Когда я снова просыпаюсь, то чувствую себя немного лучше. Тошнота слегка утихла. Одежда вся пропиталась потом, поэтому я надеваю один из свитеров Лорен, прежде чем сползаю вниз по лестнице в гостиную. На улице идет дождь, и я словно ощущаю влагу на собственной коже.
Лорен, ее отец, Жюль и еще какая-то женщина сидят за столом в гостиной. Лорен очень бледная, отстраненная. Мне предлагают кофе, и я соглашаюсь. Сыплю в чашку много сахара. Заодно съедаю кусочек тоста, ощущая на себе взгляды всех присутствующих. Такое чувство, словно я произвожу безумно много шума, просто пережевывая пищу.
— Мы как раз обсуждали варианты лечения для вас обоих, — говорит Жюль, чей голос все еще звучит как запись с кассет по медитации. Убаюкивающий и безмятежный. — Пожалуйста, присаживайся.
— Спасибо.
Меня представляют Кэти, мачехе Лорен. Она явно не в восторге от нашего знакомства. У нее светлые крашеные волосы и морщинистое, чрезмерно загорелое и сильно накрашенное лицо. На тонких губах, сжатых в ниточку, слой ярко-красной помады. Она почти ничего не говорит. Жюль объясняет, что хочет обеспечить нас с Лорен личным жильем — отправить в меблированный отель у Ван Несс, где можно жить месяцами. Он знаком с владельцем отеля, и тот обязательно будет приглядывать за нами. Кроме того, несколько раз в неделю мы должны будем сдавать анализ на наркотики. И посещать еженедельные собрания по программе «12 шагов», а также дважды в неделю видеться с Жюлем — отдельно друг от друга. Нам обоим придется найти работу, причем Лорен больше не позволят работать у ее матери.
Еду и жилье нам будут оплачивать родители Лорен.
Я просто киваю головой. Для меня все складывается идеально, понимаете? Обо мне будут заботиться. Не придется париться из-за денег и всего остального.
— Что случится, если анализ покажет плохой результат? — спрашивает Лорен.
Жюль переводит взгляд на отца Лорен.
— В этом случае сделка отменяется. — отвечает он. — И тогда ты либо отправишься на лечение в клинику, либо остаешься вообще без поддержки.
— Ну, я не знаю, — говорит Лорен. Она пускается в объяснения, почему считает вариант, предложенный родителями, нечестным, и теперь уже я убеждаю ее согласиться. Ее отец и Жюль, похоже, только рады моему энтузиазму. Мы объединяем усилия, чтобы переубедить ее.
И вскоре все уже решено.
Им предстоит заботиться о нас с Лорен, пока мы не придем в норму. Мы пожимаем друг другу руки, а потом отец Лорен спрашивает, может ли он переговорить со мной наедине. Положив руку мне на плечо, он ведет меня в свой кабинет. Там повсюду полки с книгами, а на полу лежит шкура белого тигра.
— Ник, — говорит отец Лорен. — Я ценю твои старания. Я знаю, как сильно ты переживаешь за Лорен, и это много для меня значит. Но я прошу оказать мне еще одну услугу и несколько дней с ней не видеться. До тех пор, пока мы не обустроим все для вас. Я хочу, чтобы Лорен некоторое время побыла здесь одна. Нам с ней нужно обсудить еще кое-какие вопросы, и мне так будет спокойнее.
— Да, конечно, я понимаю.
— Правда? Замечательно. Спасибо.
Он снова трясет мою руку, а я пытаюсь поймать его взгляд. Глаза у него прозрачные, совсем как у Лорен.
Когда мы сообщаем Лорен, что я должен на время уехать, она устраивает истерику. Но я всего лишь пытаюсь все так повернуть, чтобы она не рассорилась с отцом. Нельзя же упускать такую охуенную возможность, верно? Я намереваюсь во всем его слушаться. К тому же, я снова чувствую себя не очень хорошо и думаю, что должен, как минимум, попрощаться с Гэком. И, может быть, с Кэнди. Возможно, стоит еще раз закинуться. В самый последний-распоследний раз. У меня еще осталось немного денег.

Мы с Гэком договариваемся пересечься на углу Черч и Маркет. Дождь уже прекратился, так что я без проблем дохожу до автобусной остановки пешком и еду к месту встречи. Сидя в задней части салона, я разглядываю граффити, нарисованное на спинке сидения передо мной. Пока автобус качается и трясется, проезжая по Гири, я думаю о том, велика ли вероятность мне снова не сорваться в этом городе. Опять начинает казаться, что это невозможно. Не то чтобы я не хотел, но ведь это так просто: запрыгнуть в автобус, позвонить Гэку, придумать себе какое-нибудь оправдание. Наверное, в любом городе все точно так же, просто именно этот я успел досконально изучить.
Пугающая мысль.
Гэк приносит с собой пакет с несколькими чистыми шприцами, а удаляется прочь с моими двадцатью баксами в кармане, пока я остаюсь ждать Кэнди.
Я прислоняюсь спиной к стене салона видеопроката и наблюдаю за уличными мальчишками, которые пытаются разными способами выманить деньги у случайных прохожих. Некоторые из них мошенничеством не занимаются, а тупо попрошайничают.
Меня снова прошибает холодный пот из-за героиновой ломки и все тело ноет, ноет, ноет.
Несколько минут спустя приезжает Кэнди, и я сажусь в машину рядом с ней. На лице у нее свежая россыпь прыщей, а тушь растеклась, но выглядит она все равно охрененно.
— Сегодня только полграмма берешь?
— Ага, — говорю я. — Больше не надо. Я собираюсь завязать.
Вздохнув, она закуривает сигарету «Парламент» с ментолом.
— Уедешь отсюда?
— Нет, останусь.
— Тогда номерок мой не выбрасывай.
— Нет, с этим все кончено.
— Ну посмотрим.
Она передает мне шарик, завернутый в вощеную бумагу, и говорит, что ей пора ехать.
— А тебе самой завязать не хочется? — спрашиваю я.
Она надевает солнечные очки с большими стеклами, прежде чем поворачивается ко мне.
— Дорогуша, да мы все в какой-то момент пытались. Еще увидимся. Хороший ты парень.
Я ухожу.

Гэк реагирует на мои слова примерно так же, как и Кэнди. Мы добираемся до парка Мишен Долорес и там закидываемся спидами (а я еще и героином) под чьей-то дверью. В голове у меня внезапно все проясняется. Я ощущаю всплеск энергии и начинаю снова и снова прокручивать в голове слова Кэнди.
— Ну да, — говорил Гэк, прогуливаясь по все еще мокрой детской площадке. — Я ведь тоже на собрания «12 шагов» ходил и все такое. Особо не проникся. Они там болтают, что заядлым наркошам вроде нас в среднем больше трех лет не прожить. А я вдвое дольше протянул и ничего, пока живой. Так что фигня это все.
— Но я даже кайф больше нормально словить не могу. Да и деньги все закончились.
— Деньги раздобыть всегда можно. Что-нибудь придумаем.
— Может, ты и прав.
— Уж поверь, — говорит он. — Жизнь-то у нас всего одна. Я лучше мало проживу, но ярко, чем прозябать в скукоте и одиночестве лет до девяноста.
— Да, об этом я тоже думал.
После этого мы оба затихаем на какое-то время. По крайней мере, я. Гэк что-то болтает, как обычно, но я почти не прислушиваюсь. Я пытаюсь вспомнить: а был ли я вообще счастлив до вот этого всего? Гребаная наркота не дает сосредоточиться. Внушает мне, что нет, не был.
— Это и есть настоящая жизнь, — говорит Гэк, встряхивая меня за плечи. — Вот что значит быть живым. Когда каждый день — приключение.
— Ну, не знаю, — возражаю я, чуть помолчав. — каждый день похож на предыдущий. Гэк, я тебя, конечно люблю за все, что ты для меня сделал, но я правда больше так не могу. Может, тебе и самому стоит обратиться за помощью.
— Спасибо, обойдусь, — отвечает он, улыбаясь. — но я тебя тоже люблю. И мы все равно скоро снова увидимся. Тебе реально пойдет на пользу какое-то время без наркоты посидеть. Особенно без вот этой хуйни. Она пиздец ядреная.
— Точняк.
— Ага.
Мы вместе шагаем вниз по Валенсия-стрит, болтая обо всякой фигне. Просто хотим расстаться на хорошей ноте.
Мы добираемся пешком до самого Тендерлойна. На улицах темнеет, и снова начинает накрапывать дождик.
Я прощаюсь с Гэком и звоню Лорен.
Она упрашивает меня пробраться в дом тайком и провести ночь с ней. Я прикидываю, что раз уж пошел дождь, то это действительно лучший вариант. Может, ее отец проявит понимание, а может, нет. Мне плевать. Я закидываюсь остатками дури и снова забираюсь в автобус. Руки у меня дрожат так сильно, что я даже не могу засунуть долларовую бумажку в маленький кассовый аппарат. Приходится обратиться за помощью к водителю. Он кажется усталым или недовольным, а может, и то, и другое.

Лорен даже не пытается как-то скрыть мое присутствие. Впускает через переднюю дверь и тащит меня, упоротого, вниз по лестнице. Когда она понимает, что я под кайфом, то просит поделиться, но у меня ничего не осталось. Она делает вид, будто не сердится.

И весь мой мир растворяется в опиатных галлюцинациях.

@темы: Эстер, Музыка странного сна (с), «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», шаламэ мое шаламэ, никки сын метамфетамина

---

кажется, мне уже нужен отдельный тэг под Ника.
ново-старый кадр, теперь полноразмер:

чтобы можно было кричать "бля, Ник, что ты с пальцем сделал?". Похоже, он в него героин колол, когда вены на руках пропали из виду.

@темы: фильмы, шаламэ мое шаламэ

---

Отличные разборы человек делает. Да, многое из этого легко понять и самостоятельно, но все равно чертовски приятно, когда кто-то детально, с аргументами объясняет почему охуенно то, что таковым и является:






хочу быть Сарой Линн на Хеллоуин.

5 сезон посмотрен за сутки (а как иначе). невероятным образом этому мультсериалу удается прыгать все выше и выше. Они постоянно поднимают планку качества и они же бросают себе вызов. Все так же злободневно, умно, с глубокой проработкой персонажей и их окружающего мира, с ружьями, выстреливающими аж через два сезона! еще безумнее и злее 11-тые серии, еще безнадежнее 9-тые. Замечательно проехались по движению Metoo, рассмотрев его детально. Одна церемония прощения (подозрительно похожая на Золотой Глобус) для известных "плохишей", которым достаточно извиниться, чтобы снова считаться в Голливу хорошими, чего стоит. Или эпизод с актрисой, не пожелавшей выдвигать обвинения против парня, едва ее не задушившего, из-за нежелания быть вечной жертвой. Потому что "то, что со мной случилось не определяет меня".
А про 05.06 говорить надо? Никогда раньше не видел, чтобы мультсериал отваживался целую серию отдать монологу у гроба матери главного героя. Это настоящий прорыв. То во мне, что еще способно испытывать радость после 12 серий Боджека, счастливо, что живет в одно время с проектом такого масштаба и видит как некоторые мультсериалы становятся глубже и драматичнее большинства сериалов с реальными актерами.

@темы: сериалы, видяшки

---

новые фотки Тимми прислали мне вдохновения, поэтому написал то, что уже месяца полтора собирался - переделку рассказа Брэдбери "Обратный ход" из сборника "У нас всегда будет Париж" под котопса.
Болтовня котопса после их первой ночи. PG-13, 4 страницы

Время, назад

Откинувшись на подушки, они некоторое время лежали в молчании, пытаясь отдышаться, прислушиваясь к дыханию друг друга и пробуя распутать клубок из собственных эмоций. Получалось так себе.

— Это было потрясающе, — наконец отважился произнести Тимми. — Даже лучше, чем я представлял.
— И как часто ты это себе представлял? — не упустил случая подколоть его Арми.
— Ну... время от времени. Надо, конечно, еще проверить, не изменится ли самочувствие к утру...
Неловкие смешки.
— Точно. Пожалуйста, не отмораживайся по примеру Элио.
— Нет-нет. Вот только... Нельзя отрицать, что мы все испортили.
Арми похолодел.
— Что?
— Нашу дружбу. Теперь ей пришел конец.
Арми, не ожидавший, что ему так быстро придется перейти от эйфории к фазе серьезных разговоров, растерянно покосился на Тимми.
— Ты думаешь?
— Конечно. А мы ведь неплохо держались до этого момента. Удавалось постоянно быть вместе и при этом сохранять некоторую дистанцию, несмотря на наше взаимное влечение.
— Ну хоть взаимность влечения ты не отрицаешь.
Смущенно порозовевший Тимми попытался накрыться одеялом с головой, но после недолгой возни был побежден и возвращен в исходное положение.
— Не отрицаю, — признал он. — Нам бы пришлось отмотать историю к самому началу, чтобы избавиться от напряжения. Оно буквально гроздьями в воздухе висело.
— Это как гроздья гнева, только эротичнее.
— Точно.
— Мне кажется, нашей главной ошибкой был тот ужин, — сказал Арми, выставив воздушные кавычки на слове "ошибка".
— Когда мы настолько напились, что не смогли найти дом Луки?
— Да. Казалось бы, совсем маленький городок, три улицы и вокзал, а у нас получилось заблудиться.
— И мы попытались отыскать путь по звездам, — подхватил Тимми. — Ты убеждал меня, что хорошо разбираешься в карте звездного неба, а на самом деле просто дурачился и придумывал несуществующие созвездия.
— Когда ты заподозрил неладное?
— Где-то на "скоплении золотистых ретриверов". Но небо в ту ночь и правда было совершенно необыкновенное, глубокое, как колодец. И плавно вращалось у меня над головой, спасибо спиртному за это. Мне все казалось, что если не уцеплюсь за тебя, то упаду в него и потону.
— Мы нашли на небе цепочку из звезд и нарекли это небесной аллеей славы, помнишь?
— Да. И ты сказал, что видишь на одной из звезд мое имя.
— Все еще вижу, стоит ночью выйти на улицу и посмотреть вверх.
— Ох... А потом, когда мы все же двинулись в путь, ты меня прижал к какой-то каменной стене и сказал, что хочешь отрепетировать последний поцелуй.
— Репетиции — лучшие отговорки на свете!
— Это верно. Может быть, и не ужин виноват, — сказал Тимми, кивнув, — а Та Самая Репетиция.
— В точку. Ты прав. Мы же были чертовски близки к тому, чтобы заняться любовью прямо на лужайке у Луки.
— Он бы все это заснял и вставил в фильм.
— А потом вырезал и добавил ко всему тайному и прекрасному, что уже успел припрятать от посторонних глаз.
— Так значит, ты уже в тот день желал Тимоти, а не Элио? — с серьезным видом спросил Тимми.
Арми не стал отпираться.
— Определенно. Я... Ну, наверное, тебя это сейчас не утешит, посреди панихиды по нашей дружбе, но я едва могу припомнить время, когда не желал Тимоти. Может статься, что я начал желать его и до лужайки.
— Значит, когда показывал несчастному смущенному Тимоти свои любимые фильмы и шутил, что, мол, двум евреям можно сниматься в гей-фильме про концлагерь и это не сочтут оскорбительным? Кстати, я все еще уверен, что сочли бы.
— Я тоже. Мне просто нравилось тебя смущать, а "Ночной портье" идеально подходит для этой цели.
— Негодяй.
Фыркнув, Тимми стукнул Арми по плечу. Арми легко поймал его за руку и поцеловал костяшки пальцев, тем самым полностью обезоружив.
— Надеюсь, ты не прячешь тут где-то нацисткую форму или цепь, — нервно пошутил Тимми, не зная, стоит ли ему отдернуть руку. Несмотря на то, что секс у них случился буквально пять минут назад, его по-прежнему словно током прошибало от каждого прикосновения Арми.
— Нет, не успел прикупить. В Креме с цепями напряженка.
— Слава Богу.
Разговор ненадолго прервался. Арми молча вырисовывал линии на ладони Тимми. От этого было щекотно и очень смущательно. Радостно.

— Может быть, я захотел Тимоти Шаламэ сразу, как увидел. В день знакомства. — сказал Арми после длинной паузы, чуть понизив голос.
— Неужели? — Тимми не верилось, что кто-то мог запасть на него с первого взгляда, но Арми поглядел на него с непроницаемо-серьезным видом и кивнул.
— Ты был слишком необыкновенным. Я приехал - и попал в другое измерение, а ты оказался моим проводником по неизведанным землям.
— Я тебя очень ждал. Волновался, представляя, как пройдет наша встреча. Вдруг ты окажешься высокомерным? Или злым? У тебя же намного больше опыта, ты играл в дуэте с известнейшими актерами, вроде Джонни Деппа. Где он, а где я.
— А я ворвался в комнату чуть ли не вприпрыжку и закричал, что рад тебя видеть.
Тимми искренне улыбнулся.
— Я сперва обрадовался, но тут же нашел новый повод для страха. Подумал, что если не прерву ради тебя урок музыки, ты меня самого сочтешь высокомерным придурком.
— Как я мог! Захожу в залитую солнцем комнату, а там сидит парень, словно сошедший с картин великих художников, и играет на пианино. Пальцы так и летают над клавишами. Тут-то я уверился, что не зря согласился на роль. Что легко получится изобразить влечение к тебе.
— И вот до чего мы дошли..
Тимми притих. Метнулся взглядом к прикроватной тумбочке, а затем посмотрел на дверь ванной. Наверное, Арми там оставил обручальное кольцо. Тимми никогда раньше не доводилось вступать в связь с женатым человеком, тем более, с женатым мужчиной. У которого есть ребенок. Даже если (начав с завтрашнего утра) они будут сторониться друг друга, время вспять не повернешь. Несколько неосторожных слов, ненавязчивый флирт, случайные прикосновения, "я помню, ты боишься щекотки" — и вот он, не успев толком осознать происходящее, оказался зажат на кровати под Арми и сам приглашающе раздвинул ноги, забыв про стыд, осторожность и прочие возможные преграды. Теперь же эмоциональные качели мотнулись в обратную сторону, сильно приложив его острым углом по совести.
— Может, у нас еще получится вернуть все как было? — спросил Тимми слегка дрожащим голосом.
— Как было когда? После "Портье"? После репетиции? До нашего знакомства?
— Мне кажется, нам нужен период после знакомства, но до фильмов и репетиций. Мы могли бы попробовать еще разок. Начать дружить правильно, без флирта, напряжения и прочего. Я боюсь ипортить тебе жизнь, понимаешь?
— Ты ее и не испортил. Изменил — да. Но все, что случилось здесь сегодня, произошло по обоюдному желанию. Не думай, пожалуйста, что я начну тебя обвинять и представлять развратным соблазнителем.
— Я и не думал. Но все же... У тебя семья, благополучная жизнь. Я очень, очень хочу быть твоим другом, Арми.
— Другом — и только?
— И только. Ради тебя. Ради меня. И ради нашего фильма. Представь, какие слухи могут начать ходить. Это ничем хорошим не кончится. Нам необходимо стереть из памяти сегодняшний вечер и попробовать начать с чистого листа.

Какая-то грустная пост-ирония творилась. Элио уговаривал Оливера сделать шаг вперед и превратить их дружбу в нечто большее, а он намеренно отталкивает Арми и делает вид, что не замечает насколько тот расстроен. Поступать правильно — тяжелый труд, эмоциональная мясорубка.

— Ладно, — согласился Арми с явной неохотой. — Наверное, это и правда самый разумный вариант. Забыть, сдружиться заново... Значит, ты сейчас уйдешь?
Тимми стало холодно и неуютно, когда он представил, как встает с постели и покидает гостиничный номер друга. Пожалуй, эмоциональная мясорубка начнется сейчас, а до этого были лишь его смутные представления о ней.
— Нет, — смалодушничал он. — Я не сказал, что мы должны расстаться немедленно. Сегодня — это же еще не завтра.
— Глубокая мысль, — засмеялся Арми, немного повеселев. — Запомни фразу, на интервью пригодится.
— Да ладно, а что такого! Друзья тоже могут ночевать в одной постели, это не делает их любовниками, — постарался отбить атаку Тимми.
— Ага.
Насмешливый тон.
— Ага.
С нажимом. "Я серьезно".
— Ага.
— Придурок, — беззлобно произнес Тимми. — Все, давай спать.
— Ладно.
Арми лежал рядом, но не прикасался к нему. Достаточно близко, чтобы чувствовать тепло его тела, недостаточно — чтобы хоть как-то удовлетворить вновь пробудившийся телесный голод. Похоже, разговор его немного приглушал, а теперь преграды не осталось. Тимми пытался игнорировать голод, но получалось не слишком хорошо. Попробуй усни, если душа ноет.
— Арми, — тихо позвал Тимми, промучившись несколько минут. Если Арми успел уснуть, то все, ничего не поделать. Значит, уж точно — не судьба.
Но Арми ответил сразу, и голос у него совсем не сонный.
— Да?
— Пока завтра не наступило и мы не начали обратный отсчет... Не мог бы ты взять меня за руку?
Его руку тут же накрыла чужая большая ладонь и слабо сжала, переплетая пальцы. Впрочем, слово "чужая" не годилось. Тимми счастливо вздохнул, вновь почувствовав приятное томление, сладость и покой. Эта рука, этот человек, что лежал рядом с ним, готовый без лишних вопросов выполнять его глупые желания — что бы ни случилось с ними дальше, чужим он его назвать уже не сможет.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», персиковые мужья

---

timmy's reaction when the guy complimented his suit asdfgh adorable pic.twitter.com/5d7LdHdAdX

— dee 🙃 (@crazy_moris) 13 сентября 2018 г.

Тимотей очаровательно смущается, не желая говорить, что получил от папочки Аккермана эксклюзивный костюм

@темы: шаламэ мое шаламэ, видяшки

---

Последний год перед страшной цифрой 30 наступил, омайгад

увы, в этот раз не за границей буду отмечать ДР, но зато могу себя похвалить, что в последние месяцы прокачался и стал больше работать (вот целую плойку 4 купил, например, помимо кучи всего другого), а также перевожу ажно целую большую книгу про наркомана и уже близок к ее середине. В Париж съездил! Тимми и Арми потрогал!
Все еще надеюсь, что иду по пути саморазвития, а не деградации
и через пару дней Нетфликс подарит новый сезон Боджека, почти угадав со временем, урашеньки.

@темы: We will be victorious

---

когда устал наркоманить и пришел домой отоспаться:


Тимми с режиссером, снимают велосипедную терапию со Спенсером. Скоро в переводе про нее подробнее будет, кстати






и про сцену секса с Лорен кто-то отписался, ох жду!

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

окей, попытаюсь собрать все самое крутое с кисой, что скопилось за время феста в Торонто. С ощущением, что пытаюсь вычерпать океан ложечкой

Самое главное - костюм с веточками! оооо, папочка Аккерман снова постарался, да. Мы со стотыщ ночную трансляцию красной дорожки смотрели, она (как обычно) задержалась, ведущие (как обычно!) тупили и раздражали, но появление ослепительной Шаламы доказало, что ждать однозначно стоило.

#TimotheeChalamet has ARRIVED at #TIFF! 🔥 pic.twitter.com/coDWK3KDb2

— Celebrity Therapy (@GlamBex) 7 сентября 2018 г.

Я в Париже орал не меньше, так что отлично понимаю собравшихся леди



































Тимми тискает девочку, сыгравшую его младшую сводную сестричку Дейзи:


У девочки случился первый в жизни краш, по-моему














Новая версия Тимми мне нравится даже больше, чем прошлогодняя. Оставайся анорексичкой, плиз

he apologizes for making them wait
he looks for a sharpie bc the one with the fan's is dried out
he repeatedly says thank you
he says of course before he hugs a fan

i stan the right boy pic.twitter.com/Aj84yITNOp

— clementine (@sensualclem) 8 сентября 2018 г.

Веселая козочка xD

timothée was so happy last night.. it's what he deserves! pic.twitter.com/mPhCPex9CX

— damaris (@elioperlsman) 8 сентября 2018 г.

#TimotheeChalamet is here for all the screams at #TIFF18 red carpet premiere for Beautiful Boy in #Toronto #TIFF 🎥 pic.twitter.com/hJMBJPAtFL

— blogTO (@blogTO) 7 сентября 2018 г.

Безумие! А ведь в прошлом году на румяную плюшку в синем костюмчике смотрели с умеренным интересом и не голосили отчаянно при виде него.

"is it bad that i like all this" on loop for the rest of my life pic.twitter.com/M092JRLwLl

— hat (@hadidchalamet) 7 сентября 2018 г.

Ничего плохого в этом нет, котик, наслаждайся :3 Ты заслужил.

Video of Timothée with fans tonight! (via sevmendes98) pic.twitter.com/fSocltNJE2

— Timothée Chalamet Updates (@tchalametupdate) 8 сентября 2018 г.

Тимми с Никки. Мало, но чоподелать. Я все равно в восторге и хочу обнимать обоих одновременно, мусорного и звездного:







Стоящие овации после показа Мальчика:

Just out of world premiere of BEAUTIFUL BOY — huge standing O as the lights come on the cast pic.twitter.com/tQuC6c35Yu

— Scott Feinberg (@ScottFeinberg) 8 сентября 2018 г.

Тимми, говорящий на французском - это все еще божественно:

Timothée speaking French on the red carpet tonight! pic.twitter.com/Ueh4YHnhov

— Timothée Chalamet Updates (@TimotheeUpdates) 7 сентября 2018 г.

Арми со своими товарищами по "Отель Мумбаи", который, по-моему, особого впечатления на зрителей не произвел и говорить о нем не начали. ну и ладно, главное, что Арми отлично провел время с кисанькой и сам хорошо выглядит:





Да, Арми, в персичную индустрию вам не попасть после того, что натворили

Armie Hammer has been receiving peaches as gifts and he’s not mad about it.  Here's everything we learned about the #CallMeByYourName sequel https://t.co/watGe4ldCd | #VarietyStudio presented by @ATT #TIFF18 pic.twitter.com/hTqSs4LRSp

— Variety (@Variety) 9 сентября 2018 г.

Киса в красном свитерке:








ключи на браслете - от сердечка Арми.



Вот эта мне ужасно нравится, хоть это и просто скрин. Максимальная котячность:



Бархатная пантерка снова наносит удар - киса в зеленом пиджаке:






Отцы, кругом отцы!




Киса косящая под Никки, в простой сиреневой футболке:







А из видео особо хочется отметить:


с милейшим ведущим, где Тимми рассказывает про съемки "Короля", предвкушает "Дюну" (он-то предвкушает, а мне все еще супер-тревожно) и провозглошает себя Капитаном Неловкостей.


потому что у Тимми офигенная рубашка


где Тимми рассказывает про свою переписку с Ником, а Стив его троллит

и

где, собственно, есть мой мусорный Никки.
и еще один забавный момент, даже гифку с ним сделал Арми тоже так любил делать на интервью. Просто сваливаешь работу на кису и пусть она, бедная, тщательно подбирает слова.


-------------
Иногда бывает довольно интересно почитать про разные языки мира и их особенности. Например, на сайте https://rest-thailand.ru/otdyh-v-tailande/tajskij-yazyk/ недавно читал про тайский язык и начал смеяться уже на первом же абзаце статьи, про «mai»)

@темы: тайланд, Эстер, гифкопад, шаламэ мое шаламэ, золотистая жопка, персиковые мужья, видяшки

---

Получил приглашение от  Император Отпад :3

Книжный флэшмоб от Shadenfreude.
Условия: 7 дней, 7 обложек любимых книг, каждый день приглашаем к участию одного человека.

Заранее приглашаю всех желающих, потому что считаю моб клевым и достаточно необычным :3

День 1

Начну с того, что вспомнилось одним из первых:

жаль людей, которые получили книги с переизданной по случаю фильма обложкой, эту считаю идеальной в плане отражения настроений книги. Она такая холодная, в приглушенных тонах. И тут есть пингвин, о важности которого узнаешь еще в предисловии.

У моего отца на письменном столе стоял стеклянный шар, а в нем – утопающий в снегу пингвин с красно-белым полосатым шарфиком на шее. Когда я была маленькой, папа сажал меня к себе на колени, придвигал поближе эту вещицу, переворачивал ее вверх дном, а потом резко опускал на подставку. И мы смотрели, как пингвина укутывают снежинки. А мне не давало покоя: пингвин там один-одинешенек, жалко его. Поделившись этой мыслью с отцом, я услышала в ответ: «Не горюй, Сюзи, ему не так уж плохо. Ведь он попал в идеальный мир».

День 2

Изначально, еще в детстве, я был знаком с мультфильмом по книге, а ее саму приобретал "с рук" и поэтому досталась вот такая потертая книжка с простым, но изящным рисунком на обложке. Опять же, в переизданиях, по-моему, перебарщивают и не улавливают настрой произведения.

зачем эта яркость и блондинка? Если уж делать другую, то в другой серии, где можно создать темную обложку с сиреневым лесом.

День 3

Обожаю авторские рисунки Туве! А "В конце ноября" одна из самых любимых историй о Муми-троллях (где их и нет, о ирония).
Когда сижу на крыльце своего дома, обязательно вспоминаю этот момент:

Туве замечательно умела демонстрировать эмоции персонажей, при всей кажущейся простоте и минимализме картинок.

День 4

Честно говоря, обложка нравится мне из-за того, что в книге Смерть - мужского рода, а на обложке она как будто в платье да еще и с грудью и получается гендерно-нейтральным индивидуумом
Кроме того, я считаю, что Смерть в принципе лучшее, что есть в книге (очень хорошей, замечательной книге с потрясающим авторским стилем).

За свои годы я перевидал великое множество молодых мужчин, которые думают, что идут в атаку на других таких же.
Но нет.
Они идут в атаку на меня.
*
Вопрос в том, какими красками будет все раскрашено в ту минуту, когда я приду за вами. О чем будет говорить небо?
Лично я люблю шоколадное. Небо цвета темного, темного шоколада. Говорят, этот цвет мне к лицу. Впрочем, я стараюсь наслаждаться всеми красками, которые вижу, – всем спектром. Миллиард вкусов или около того, и нет двух одинаковых – и небо, которое я медленно впитываю. Все это сглаживает острые края моего бремени. Помогает расслабиться.

День 5


В случае с "Голосом" тем более не понимаю зачем было делать переидание без рисунков, они, между прочим, являлись очень важной частью и делали истории особенно запоминающимися


начатое должно быть закончено!

День 6
Серия книг Лемони Сникета "33 несчастья". Не так давно видел асуждения в адрес русских изданий, что перевод был плох и оформление слишком гротесткое, но лично мне всегда нравилось разглядывать обложки, особенно первую.

И портреты сироток Бодлер в кружочке отличные, по-моему, до экранизаций я их именно так и представлял, как на рисунках. Безобразность Графа они явно преувеличивали, а вот сиротки получались замечательно.


День 7

Ханья Янагихара - Маленькая жизнь.
Кто-то сомневался, что я не обойду стороной обложку самой любимой книги? Конечно же нет! Мне нравится обложка русского издания с Лиспенард-стрит, заключенной в буквы, но у обложки оригинала есть целая история, пересказанная автором:

Я долго была влюблена в эту конкретную фотографию, «Мужчина в момент оргазма» (1969), но даже не рассматривала ее в качестве обложки, пока один мой друг не предложил ее, и я поняла — он прав: это она, моя обложка. Мне нравится, что, глядя на это лицо, ты не можешь определить — испытывает ли мужчина удовольствие или боль; он в экстазе или в агонии. Мне нравится, что фото требует вашего внимания, бросает вызов — сначала ты заставляешь себя смотреть на него, затем — заставляешь не смотреть.
Мне нравится ее живая выразительность, и то, как зритель, глядя на фото, оказывается в некомфортной, но удивительной позиции — словно застал кого-то в момент крайней уязвимости. Ты, зритель/читатель, одновременно наблюдатель и компаньон, незваный гость и друг — и это, разумеется, именно то чувство, которое, я надеюсь, ты испытываешь, когда читаешь мою книгу и наблюдаешь за Джудом, за тем, как он идет по жизни. Если вы хотите увидеть больше работ Худжара, я очень рекомендую обратить внимание на его монографию «Love and Lust», опубликованную после его смерти галереей Fraenkel (и наконец: нет, человек на фото не похож на Джуда. Скорее так я вижу Виллема).

запись создана: 01.09.2018 в 16:44

@темы: флеш который моб, любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

КОТОПЕС РЕШИЛ ДОБИТЬ МЕНЯ НА ЭТИХ ВЫХАХ.
проще говоря, Арми с Тимми ушли в отрыв в своих инста-стори:

A photo posted by Instagram

как вовремя Лиз уехала в Техас Арми нельзя и на день оставить без просмотра, он сразу метнется к кисе.

@темы: персиковые мужья, видяшки

---

это - самое важное Т______Т но большую подборку с феста я соберу потом.

@темы: персиковые мужья

---

о, еще красивая сучка Никки >3

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

не выложил вчера фотки кисы в розовом, а они мне нравятся





особенно черепушка на худи (скромном худи за 600 баксов, да), одновременно отсылающая как к Никки, так и Генриху. И то, что киса уже обзаводится именными чемоданами. Понты, которых она достойна

---------------
Услышал про сериал Ординатор, хочу попробовать посмотреть. Это новый сериал про больницу, во многом похожий на горячо любимого мной Доктора Хауса. Глядеть тут можно http://theresident.ru/. Люблю истории про врачей, искренне заинтересованных в выживании своих пациентов и готовых пробовать новые, в том числе и необычные методы лечения. Плюс тут есть столкновение разных мировоззрений, новый врач ведет борьбу с собственным же начальством.

@темы: сериалы, шаламэ мое шаламэ, ординатор

---

owwww~

@темы: булочка на пивной тарелке, видяшки

---

пока нас не накрыло лавиной фоточек и инфы с фестиваля в Торонто, предлагаю всем желающим почитать восьмую главу истории Никки-долбоеба)

Tweak: Growing Up on Methamphetamines

День шестнадцатый

День шестнадцатый

Лорен пиздец как боится встречи с родителями. Мы добиваем остатки поганого разбавленного мета, и я поверить не могу, что больше его не осталось. Гэк, может, что-то еще продал, но это вряд ли. Я готовлю завтрак, помогаю убрать на кухне. Лорен уже успела переговорить с родителями рано утром. Они собираются приехать где-то к шести. Я в любом случае не буду рисковать, уберусь отсюда пораньше, чтобы точно с ними не встретиться. Лорен говорит, что если я не позвоню ей сегодня вечером, то она меня прибьет нахрен. Я пытаюсь взглянуть на нее с позиции стороннего наблюдателя. Она здорово изменилась за прошедшие две недели. Так сильно похудела, что небольшая голова кажется огромной по сравнению с тоненькой шеей. На пустом лице с потускневшим взглядом ярко выделяются выступившие скулы. Руки покрыты синяками, кроваво-багровыми пятнами вперемешку с россыпью белых шрамов, в одних местах распухшими, а в других, наоборот, жутко сморщившимися. Губы поблекшие, растрескавшиеся. Я целую их и чувствую ее язык, сухой от никотина.
— У нас все будет хорошо, — говорит она.
Я забираю свои вещи и иду туда, где припарковал машину. Она уже вся засыпана листьями и всяким мелким мусором. Под «дворниками» зажаты сразу четыре парковочных талона. Задняя шина сдулась, а запаски у меня нет.
Возвращаюсь к Лорен. С ее телефона вызываю эвакуатор. Когда мы добираемся до заправки, местный управляющий — пожилой белый мужчина с длинными волосами, зачесанными назад — пытается уговорить меня на замену всех шин. Я отвечаю, что мне нужно только вернуть машину в рабочее состояние.
— Остальные тоже менять пора, — втолковывает он мне гулким хриплым голосом.
— Ничего, я рискну.
— Далеко не уедете.
Я благодарю его за заботу.
Пока его работники чинят шину, отхожу позвонить Гэку. За эвакуатор и ремонт шины пришлось отдать что-то около двухсот баксов. Меня тревожит, как быстро исчезают деньги.
Я где-то на углу между бульваром Гири и 21-й улицей. В послеполуденные часы здесь почти никого нет.
Гэк говорит, что продал три дозы, а все остальное употребил сам. Выручил по меньшей мере шестьдесят баксов.
Когда я забираю его, он в приподнятом настроении из-за того, что нашел штаны на заднем дворе какой-то церкви. На штанах полно карманов, что, по мнению Гэка, просто охуенно. Штаны вроде как армейские: темные, оливково-зеленые, с прорехами на коленях. Через дырки проглядывают его бледные коленки.
— Как там Эрин?
— Ох, чел, — говорит он, и его голос слегка дрожит, — ей совсем погано. Дурь та была вовсе не крутая. Названивала мне, просила отвезти в больницу. Бедняга, ей пришлось прямо так в школу идти.
— Но с ней все будет в порядке?
— Ну да.
Мы едем вслед за патрульной машиной к какой-то закусочной с пончиками неподалеку от Бэй-Бридж. Гэк, как всегда, идет внутрь, а я остаюсь ждать в машине. Как же я устал. Как будто всей наркоты мира не хватит, чтобы меня взбодрить.

Смотрю, как какой-то черный мужик с пышной бородой, одетый в еще более пышную парку, выпрашивает деньги на углу улицы. Так я тоже раньше делал. Нет ничего хуже. Даже проституция до такого не дотягивает. По крайней мере, тогда есть ощущение, будто предлагаешь товар, который хоть какую-то ценность представляет. Просить милостыню — значит во всеуслышание заявлять о своей неспособности к выживанию. Все равно, что сказать: «Я самая слабая особь в стаде». Или даже хуже, паразит на теле общества. Пытаться поймать взгляд прохожего, выпрашивая у него подачку — мало что на свете может соперничать с этим по унизительности.
И сидя тут сейчас, я не могу отделаться от мысли, что других вариантов, кроме этого, у меня скоро не будет. Обманывать или попрошайничать — вот и все, что мне останется. Кроме того, я чертовски измотан. Когда я раньше оказывался на улице, то во мне было столько энергии. Помню, как жил у Акиры, когда он позволил мне поселиться в гараже. По идее, мне нужно было освободить место от всего хлама, что там скопился, но сделать это требовалось тайком от его матери, так что я просто запихнул весь хлам на стропилины вверху и положил матрас прямо под ними. Однажды ночью все это свалилось мне, спящему, прямо на голову. Кровь была повсюду. Утром я проснулся с запекшейся кровавой коркой на лбу. Я надел рубашку и фартук, которые мне выдали, когда я работал в итальянском ресторане. Рубашка и фартук были частью рабочей униформы, но я их так и не вернул. Так вот, я оделся, взял пакет со льдом и начал свой путь через парк Пресидио, по улицам Клемент и Гири. Я содрал корку, и из раны снова начала течь кровь.
Я подходил к людям и говорил что-то типа:
— Пожалуйста, помогите, со мной на работе произошел несчастный случай. Мне надо немного денег на такси до дома.
За полчаса я собрал примерно пятнадцать баксов, но потом меня остановила какая-то русская женщина с платиновыми волосами.
— Да в этом никакого смысла нет, — заявила она. — Если с тобой что-то стряслось на работе, почему тебе там сразу не помогли?
Я округлил глаза.
— Отличный вопрос.
Тут-то с этой схемой вымогательства и было покончено. Наверное, ее и пробовать-то не стоило.
Но я просто не могу представить, что сейчас снова придется заниматься такой вот херней. К тому же, это раньше мне хватало пятнадцати баксов в день на наркоту. С тех пор, как все мы уже поняли, у меня сильно вырос аппетит.

Гэк возвращается напуганным. Говорит, что нам нужно валить — и побыстрее. Когда Гэк шел по аллее, к нему прицепился какой-то парень и велел вывернуть карманы, но Гэк швырнул ему в лицо свой скейт и пустился наутек. Я так резко даю по газам, выезжая с парковки, что шины визжат. Гэк тяжело дышит.
— Ну почему с нами все время случается какая-то херня? — спрашиваю я. — Скоро все накроется.
— Да не, — убеждает меня Гэк. — Все путем.
Пока мы едем к Черч энд Маркет, я прошу Гэка приготовить для меня дозу.
— Тебе самому не надо? — интересуюсь я.
Он пожимает плечами.
— Ладно, хрен с тобой, давай. И сделай побольше, чел. Я теперь даже кайф нормально словить не могу.
— Та же фигня.
Мы делаем друг другу уколы на автостоянке у Сафуэй.
Меня действительно пробирает, что не может не радовать. Я даже закашливаюсь. Гэк фасует дурь на порции как есть. Что-то туда подмешивать я больше не согласен. Буду продавать маленькими пакетиками, но вот с этой хренью больше связываться не собираюсь.
Гэк берет двадцать пакетиков и уходит попробовать их продать. Я пытаюсь делать заметки в своей записной книжке. То есть, в дневнике Дейзи. Мысли разбегаются. Полная херня выходит.
Так что вместо этого я начинаю рисовать, периодически поглядывая на парочку, сидящую в соседней машине. Парень там выглядит совершенно изможденным, хоть на вид ему не дашь и тридцати. Девчонка пухленькая, с каре. Волосы окрашены в черный цвет. Машина у них та еще рухлядь. Обыкновенная красная развалина на колесах, похожая на мою. Через какое-то время я замечаю, что они колются. Точнее, парень делает укол ей, а потом себе.
Я выхожу из машины, прислоняюсь к капоту и закуриваю. Смотрю, как они оба ловят кайф, а потом парень поднимает глаза и замечает, что я за ними наблюдаю.
— Чего надо? — спрашивает он, опустив стекло.
— Да ничего, не кипишуй. Просто подумал, не надо ли вам еще на потом.
— Что?
— Могу вам продать реально хороший мет, если хотите. Я не коп, ничего такого.
Он оборачивается к своей девушке.
— Что думаешь, детка, хочешь немного льда?
— Льда? А он как, хороший? — спрашивает она.
— Этот парень говорит, что да.
— Хороший товар, пацан? — интересуется она уже у меня, посмеиваясь.
— Можешь попробовать, если хочешь.
— Не шутишь?
Я снова повторяю им, что товар хороший. Говорю, что как раз только что сам им закинулся. Мы болтаем, словно старые друзья. Они соглашаются купить товара на сорок баксов, и я так благодарен им за это, что даю действительно большую порцию. Я даже диктую им номер Лорен. Если захотят еще, пускай просто позвонят.
Они благодарят меня, а я их. Ко мне снова возвращается уверенность в своих силах. Может быть, все действительно наладится.
Но потом я вижу Гэка, который идет ко мне, бормоча что-то себе под нос и сжимая кулаки.
— Поехали, — говорит он.
— Что случилось?
— Здесь нам больше ничего не продать.
— Что ты…
— Все из-за того говнюка, он слишком много пиздит.
— Чувака с ирокезом?
— Да. Он всем вокруг рассказывает, что я разбавленное дерьмо продаю. И никто не хочет покупать мой товар. Я его обязательно найду, все дерьмо из него выбью. Надо ехать в Хэйт.
— В Хэйт?
— Ага. Говорят, он там будет.
Я подчиняюсь.
Гэк почему-то уверен, что если отметелит парня с ирокезом, то это докажет всем его честность. Когда я рассказываю ему, как продал товар парочке, он только вздыхает с таким видом, словно имеет дело с идиотом.
— Да ну, чувак, это не дело. Эти ребята тебе уже никогда не позвонят. Нельзя просто с кем-то поболтать, вместе накуриться и думать, что ты ему теперь нравишься. Людям на такое насрать.
— Но…
— Я-то другой. Но нас таких мало. Эй, притормози-ка, кажись, я вижу одного.
— Кого?
— Одного из наших.
Я заглушаю мотор. Мы находимся у парка Пэнхэндл. Неподалеку отсюда живет мой прежний дилер, Анника. Здесь нет ничего, кроме стройных рядов викторианских зданий. Ну, может, еще алкомаркет где-то затесался. Тротуар потрескавшийся, тут и там через него пробиваются пучки травы. Повсюду валяется собачье дерьмо. Улица провоняла им. Я наблюдаю за тем, как Гэк идет к какому-то сгорбленному коротышке. У коротышки неряшливая борода, он кутается в черную куртку, на голове шапка. Он что-то пьет из коричневого бумажного пакета и курит самокрутку — или, скорее, косяк.
После недолгих переговоров он топает вместе с Гэком к моей машине.
— Ник, это Бен. Бен надежный чел.
Бен садится на заднее сидение. Машина заполняется сладковатым запахом травки от его косяка. Я беру косяк и делаю большую затяжку, а потом передаю его Гэку.
— Бен, поможешь нам найти того пацана, который про нас слухи распускает? Хотим ему пиздюлей надавать.
— Ага, без проблем. Но мне к четырем надо быть в Дейли Сити, там встреча для вышедших по УДО.
— Чувак, — говорю я, — давай я тебя подвезу.
— А как же этот мудак болтивый? Надо это дерьмо разгрести, Ник.
— Да похуй, — отвечаю я. — К черту этого парня. Он все равно рано или поздно нам попадется на глаза. Зачем тратить силы и специально его выискиваать? Больно много чести.
— Вообще-то да, — соглашается Гэк, — может, ты и прав.
— Точно тебе говорю.
Так что мы катим вдоль пляжа в Дейли Сити. В какой-то момент, когда мы едем мимо Джуд-стрит и какой-то там Тридцатой авеню, Гэк просит меня остановиться. Мы где-то рядом с домом его девушки, и он хочет ей позвонить, позвать ее погулять. Он отправляется на поиски телефонной будки, а я остаюсь с Беном. Бен разговорчивостью не отличается, только сообщает, что недавно вышел из тюрьмы. Еще он упоминает какое-то письмо, которого ждет. Судя по всему, бывший сокамерник обещал прислать ему дарственную на крупную недвижимость в Англии. По удивительному стечению обстоятельств, они оказались дальними родственниками. Мне вся эта история кажется полной фигней, но вслух я ничего не говорю. Вместо этого я буравлю взглядом каждый магазин с китайской или корейской едой. Меня мучает жажда, но я не хочу ничего покупать. После того, как я заправил машину, а также закупился сигаретами и дурью, на счету осталось всего пятьсот баксов. Серьезный повод для беспокойства. Этой суммы хватит едва ли на неделю — и то если я постараюсь экономить.
Вот и получается, что ничего съестного мне больше нельзя покупать.
На заднем сидении машины валяется пустая бутылка из-под воды, я беру ее и иду в химчистку. В последнее время я привык к тому, что люди мне с первого взгляда не доверяют. Никто в городе даже не позволит своей уборной воспользоваться. И вообще прохожие на улицах обычно держатся холодно, относятся ко всем к подозрением. Я нервничаю, направляясь в химчистку, но, как я уже говорил, мне дико хочется пить, а деньги больше тратить нельзя.
Так что я захожу внутрь, а местная работница выглядывает из-за стойки, хмурится и разглядывает меня сквозь очки с толстыми стеклами.
Она интересуется, что мне нужно, на ломаном английском.
— Ничего. Я, эм, просто зашел попросить немного воды.
— Воды?
— Да, пожалуйста. Я очень хочу пить. Не могли бы вы наполнить для меня эту бутылку? Или я сам могу, только покажите, где.
— Ты хотеть пить воду?
— Да, пожалуйста.
— Нет, ты должен идти купить.
— Ну пожалуйста, мне нужно всего лишь немного воды из-под крана.
— Нет, ты уходишь.
Она указывает мне на выход своим длинным тонким пальцем.
— Иди.
На секунду наши взгляды встречаются, после чего я разворачиваюсь и молча выхожу наружу. Солнце висит в небе очень высоко. Я засовываю руки в карманы толстовки, а затем вдруг слышу, как меня кто-то окликает:
— Мальчик. Мальчик.
Обернувшись, я вижу, что ко мне спешит женщина из химчистки. В руке у нее маленькая бутылочка с водой.
— Ты брать это.
— Что? Почему?
— Ты брать.
Я благодарю ее. А она просто разворачивается и уходит обратно на свое рабочее место.
Мне отчего-то хочется плакать. Не знаю почему.
Возвращается Гэк, я пересказываю ему эту историю, но ему, похоже, плевать. Он так и не дозвонился Эрин, поэтому решил пойти вместе с нами в Дейли Сити. Встреча Бена длится примерно секунд пять. Ему вроде как просто надо там отметиться. Здание, куда он заходит — большое, квадратное, зеленого цвета, официозное на вид.
Машина перегревается, с ней явно что-то не в порядке. Когда мы паркуемся, от двигателя начинает валить пар. То есть, слышится шипение и виден дымок. Я открываю капот машины и заглядываю внутрь, но я в этом ничерта не разбираюсь. Полагаю, это только вопрос времени, когда машина сломается окончательно. Придется ездить на ней до тех пор, пока она не перестанет двигаться. Недолго уже осталось.
На обратном пути Бен заявляет, что сильно проголодался.
— Если доберемся до Глайд к пяти, успеем на раздачу еды, — говорит он.
— До Глайд?
— Ага.
Церковь Глайд Мемориал мне знакома еще с детства. В начальной школе мы ездили туда, чтобы помогать на кухне для бездомных. Разумеется, мы это дело ненавидели. В основном мы только разливали суп по тарелкам и убирали пустые подносы. Мы были еще слишком маленькие, чтобы нам можно было доверить нарезку продуктов или приготовление горячего. Я помню, как стоял на раздаче хлеба. Мужчины и женщины из очереди не смотрели ни на меня, ни друг на друга. Большинство из них выглядели нормально, совсем не жутко. Иногда они просили лишнюю порцию хлеба или побольше сока. Нам не разрешалось так делать, но я всегда им помогал.
Не помню, что я тогда думал, видя, что взрослых людей приходится вот так кормить. Не уверен даже, что особо задумывался о том, почему они стали бродягами. Разумеется, будучи городским жителем, я постоянно видел бездомных. Я помню, что жалел их — этих мужчин и женщин, кутающихся в одеяла, ночующих на твердой мостовой. Я считал, что они чем-то больны или что-то в этом роде. Но я не помню, к каким именно выводам приходил. В одном я уверен твердо: никогда и представить не мог, что стану одним из них.
Но вот я здесь, стою в очереди с маленьким желтым талончиком в руке. Солнца не видно, его загораживают деревянные здания из гнилых досок. Я стою в очереди вместе с людьми, большинство из которых старше меня. Мы стоим, сбившись в кучку, но при этом никто ни с кем не соприкасается, не смотрит на других, не пытается заговорить. Я пялюсь на втоптанный в тротуар кусок жвачки, почерневший от грязи. Внезапно я начинаю сильно параноить из-за того, что мимо может проехать кто-то из старых знакомых. Может, учитель или даже мои родители. Я просто хочу побыстрее попасть внутрь, понимаете? Здание церкви тянется все выше, и выше, и выше, пространство между кирпичами в стенах забито грязью. В потемневших витражных окнах не отражается свет, а со шпиля колокольни свисают фиолетовые флажки. Мы заходим через боковую дверь и спускаемся вниз по голым лестницам, без намека на ковровое покрытие. Стены украшены многочисленными изображениями Иисуса, а также объявлениями про собрания для людей, злоупотребляющих психотропными веществами, про тесты на СПИД и т. д. Я иду за Беном, а Гэк следует за мной. Мы не разговариваем.

Всеми, кто находится в этом зале, владеет стыд. Я беру поднос. Две молодые темнокожие женщины и белый мужчина постарше, в «вареной» футболке, накладывают на тарелки бобы, капусту, белый рис и ломти черствого хлеба. Я прошу положить мне все и благодарю их. Мы садимся за один из длинных пластиковых столов. Едим быстро. Мы находимся в подвале, поэтому единственным источником света здесь являются люминесцентные лампочки на потолке. Еда в самом деле вкусная. Я съедаю все до последней крошки.

Когда Лорен наконец отвечает на звонок, голос у нее звучит ужасно. Она истерически рыдает, задыхается и делает судорожные вдохи. Родители угрожают вышвырнуть ее из дома, если она не согласится отправиться в клинику. У нее есть примерно неделя, чтобы принять решение. После этого они собираются встретиться с Жюлем, чтобы вместе с ним обсудить возможные варианты лечения. Они хотят, чтобы и я присутствовал на этой встрече.
— Я? Но почему?
— Потому что я тебя люблю и мы хотим помочь тебе.
— Ох, Лорен, ну я даже не знаю.
— Если мы пройдем через это вместе, все будет хорошо.
— Я не собираюсь обратно в клинику.
— Все равно приходи, — просит Лорен, громко сглотнув. — Может, найдется другой выход.
— А до этого как быть?
Лорен говорит, что должна оставаться дома. Может, на пару встреч выберется. А после них, возможно, встретится со мной. Если не получится, то нам останется только подождать и посмотреть, что будет дальше. Я вешаю трубку.

Вдруг накрывает осознанием, что тусить мне больше не хочется. Так что я говорю Гэку и Бену, что мне пора идти. Мы договариваемся встретиться завтра. Бен дает мне номер какого-то отеля, куда я могу позвонить и оставить для него сообщение. Я забираюсь в машину и еду обратно к автостоянке между 15-той и парком Лейк. Оттуда я собираюсь дойти до Пресидио, поискать, не найдется ли заброшенная казарма, куда я смогу забраться. Я часто фантазировал, как буду жить в одном из этих зданий. Все они одноэтажные, часть построена из кирпича, а часть — из светлого дерева. На запертых дверях висят массивные замки. Но прежде чем я успеваю туда добраться, тепловой датчик за стеклом буквально взрывается. Я слышу шипение, а затем из-под капота начинает валить серо-черный дым. Машина вскоре начинает глохнуть прямо у въезда на стоянку, и мне с трудом удается дорулить до одного из парковочных мест. Блять, блять, блять. Я запихиваю в сумку кое-какие вещи: отвертку, дневник, ручку, парочку CD-дисков, портативный плеер и большие студийные наушники. Я включаю один из дисков от Fantomas Record. На этом диске альбом с песнями в стиле дэт-металл, но со всякими внезапными всплесками звука и паузами, а также странно обработанным вокалом исполнителей, наложенным поверх хардкорных мелодий.

Я шагаю по Пресидио. Мимо деревьев, клонящихся вниз, и мимо уличных фонарей, горящих ярким оранжевым светом. Дорожки петляют через густой лес. Тени выглядят очень четкими и причудливыми. Мне все кажется, что кто-то идет по пятам, и я нервно оглядываюсь. Это напоминает мне о районе неподалеку от дома моего прежнего дилера в Окленде. В центре-то Окленда вполне безопасно, а вот в пригороде творится полный пиздец. Никто даже не знает про те места, так что можно однажды случайно забрести туда, а назад не вернуться, и никто потом не выяснит, что с тобой сталось. Я помню, как шел там, слушая СD Джона Колтрейна. На CD были мелодии периода студии «Импульс», записанные уже после того, как он бросил героин и решил посредством своего творчества говорить с Богом.
Музыка ужасно странная. И вот я слушал как раз этот CD, пока шел по пригородному району. Мне казалось, что все вокруг пялятся на меня, и поэтому я совсем не удивился, когда со мной поравнялась большая машина. Кадиллак или что-то вроде того. Я сделал вид, что не замечаю ее, и просто продолжал шагать вперед. Но машина ускорилась, а затем развернулась на 180 градусов и остановилась прямо передо мной. Из нее вылезли трое здоровенных парней с банданами на головах, в футбольных куртках, и направились ко мне. Вы же представляете, как ходят такие парни? Вроде как вальяжно, вразвалочку, выпятив грудь, но при этом сразу ясно, что с ними лучше не связываться. Я подумал, что мне пиздец. У меня же был при себе тот чертов рюкзак, набитый дисками, наркотиками и деньгами, и похоже было, что со всем нажитым добром придется распрощаться. Что делать, я не знал.
Парни все приближались. Я развернулся и бросился бежать. А они, блять, взяли и пустились в погоню. И вся эта ситуация — я, обдолбанный, убегаю от потенциальных грабителей, при этом продолжая слушать Колтрейна — была до того нелепой, что я начал ржать. Серьезно, я просто дико ржал и не мог остановиться. Но по-прежнему пытался убежать и из-за этого веселился еще больше. Преследователи просто остановились, посмотрели на меня с недоумением, а потом и сами начали смеяться. Они смеялись, и я тоже смеялся. До тех пор, пока не отбежал на безопасное расстояние.
Но здесь, в Пресидио, кругом ни одной живой души. Я не понимаю, почему так. Для меня это загадка. В Сан-Франциско полно бездомных, но до леса они не добираются. Помню, как разговаривал с пожилым потрепанным бродягой, устроившимся рядом с кафе «Steps of Rome» на улице Колумбус.
Я сказал ему что-то типа:
— Чувак, ты чего тут на асфальте спишь? Можно же всего за доллар купить билет на автобус, через двадцать минут доберешься до национального парка.
Мужик повернулся ко мне и удивленно спросил:
— Тут где-то есть национальный парк?
— Да, чел, Пресидио. Бля, да это все знают.
— И как мне туда попасть?
Я объяснил, но на следующий день снова увидел его на Колумбус — он пристроился спать на том же самом сраном месте.
Вот и выходит, что я брожу по местным тропкам и узким мощеным дорожкам в полном одиночестве.
Тут полно заброшенных домов, но мне по-прежнему кажется, будто кто-то наблюдает за мной. Слишком уж тут спокойно. Слишком пустынно. Ко мне возвращается знакомое чувство, я снова кажусь себе темным пятном на девственно-белом холсте. Здесь невозможно слиться с окружающей обстановкой. А чуть позже, когда я иду по одной из улиц, то прямо-таки кожей чувствую позади свет фар. Я быстро оглядываюсь, смотрю украдкой, но и одного взгляда достаточно, чтобы понять, что ко мне медленно приближается машина. Я ускоряю шаг, но потом снова замедляюсь. Не хочу выглядеть подозрительно. Вновь оборачиваюсь. К горлу подкатывает тошнота и кровь стынет в жилах, когда я замечаю на крыше машины полицейскую мигалку. Она уже поравнялась со мной и держится рядом. Я пытаюсь припомнить, есть ли в сумке какие-то наркотики. Вроде бы нет, но зато там лежит отвертка, а все руки у меня в следах от уколов. Интересно, могут ли за это арестовать. Такое ощущение, что копы имеют право арестовать тебя за все, что угодно.
Я снимаю наушники и смотрю на машину. На окошке со стороны пассажирского сидения у них установлен один из светящихся габаритных огней, и светит эта хуйня прямо мне в лицо, обдавая белым ярким светом. Я останавливаюсь и опускаю взгляд. Руки свисают по бокам, не делаю никаких резких движений. Машина ползет так медленно, кажется, будто вовсе не двигается. Я не вижу ничего, кроме белого света. Жду. Сердце стучит, стучит, стучит. А потом они проезжают мимо. Вот так просто. Даже ничего мне не сказали. Я весь дрожу.
Я возвращаюсь обратно в свою машину и пытаюсь поспать на заднем сидении. Примерно каждые двадцать минут я просыпаюсь с уверенностью, что копы стучат в окошко. Когда наступает утро, меня три раза рвет. Доза героина успокаивает желудок, но не избавляет меня от страха.

@темы: фотошоп сделал мне хорошо, Эстер, «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», шаламэ мое шаламэ, никки сын метамфетамина

---

наконец-то сегодня утро началось как положено, то бишь, с фоток Тимоти и котопсового компромата

очень мило то, как Арми запихивает его назад, поближе к гримерке. Никому нельзя смотреть на его Тимоти Шаламэ, никому не стоит даже дышать рядом с ним.

У Тимоти еще и колечко появилось!
я знаю, что все это ерунда, но посмеялся, вспомнив статьи, где рассказывается, что лесбиянки (а по некоторым версиям и геи) носят кольцо на большом пальце, выпячивая свою ориентацию.

+4 фотки Тимми с фанатами. Ничего, Тимми, уж на фесте твои остатки кудрей заставят вылезти из кепки!

+1 новое фото со съемок Красивого мальчика

сделал с фото мемес, прилеплю к следующей части перевода (которая будет на днях).

@темы: фильмы, шаламэ мое шаламэ, золотистая жопка, персиковые мужья, видяшки

---

Гоголь. Страшная месть

- После всего случившегося у Гоголя не оставалось иных вариантов, кроме как стать асексуалом
*
- Походу, дешевая копия Влада Цепеша потрясающе целуется.
(с) мы на просмотре.

Вполне достойное завершение трилогии (в раннюю молодость - сериала), на мой взгляд. По-прежнему не лишенное способности иронизировать над собой. Мне не очень понравилось только два момента. Обилие используемой силы любви и самая-самая концовка с Пушкиным (блин, ну это предсказуемо), грозящая превратить историю Гоголя в Лигу Выдающихся Джентльменов. И непонятно нафига Дьяволу (?) захотелось заморочиться, натравив одну сестру на другую, если первая и так уже проклята. Сомневаюсь, что в Аду всем на входе предлагают исполнение заветных желаний. И откуда у Лизы способность оживлять людей тоже не объясняется. Сеттинг не додуман! В остальном же, было здорово. Хорошо, что ГуроГоголя не сделали ванилью, а отвели именно ближе к грейденсу. Шутки про негрейденс были правы с самого начала. Как и я, когда после первого эпизода сравнивал девочку с женщиной с поленом из Твин Пикса, ххха. Очаровательная вышла ведьмочка.
Так вот, если бы я писал про Гуро и Гоголя, то плясал бы от такого поворота. Ведь оба живы и в одном городе, есть конфликт, а женщины у Гоголя столь кстати подошли к концу. Оксану оч жаль. Русалочка почти. Гоголь слишком боттом для местных женщин, он их не заслуживал. Пусть Гуро с ним разбирается.
7 из 10, вера в российский кинематограф чуть-чуть приподнялась.


Ребенок Розмари


Миа тут еще такая молодая и невинная, так и не скажешь, что сломает жизнь Аллену.

Автор книги (ее я тоже прочитал) называет версию Полански идеальной экранизацией, Маэстро Кинг его в этом поддерживает. Полански дошел до того, что даже звонил автору, пытаясь узнать в каком конкретно номере Нью Йорк Таймс его герой нашел новую рубашку. Это замечательно. Всем бы режиссерам, экранизирующим книги, перенять его трепетное отношение к оригиналам.
Сейчас уже сложно сказать кажется Ребенок Розмари жутким из-за фильма или потому что жизнь в данном случае повторила искусство в худшем из вариантов. Все мы знаем, как закончила жизнь первая жена Полански и их нерожденный ребенок.(
Но в любом случае, фильм цепляет. Он не будет тыкать вам в лицо скримерами и в нем есть легкий юмор, добавляющий реальности происходящему. Да, творится ужас, но творится он в самом обычном доме, где ты не ждешь подвоха от надоедливой старушки-соседки.
9 из 10.

Мост через реку Квай

забавно конечно, что в 1957 всем было абсолютно нормально смотреть фильм про сотню мужиков, где единственная женская роль из разряда "принеси-подай", а теперь если в фильме одни женщины, то это проклятые феминистки виноваты, нечего высовываться. чо, сложно ассоциировать себя с потными военнопленными мужиками, будучи девчонкой, что ли?

Достоинства фильма я, само собой, вижу. И размах и внутренний конфликт. Интересно наблюдать как офицер, сперва бывший сугубо положительным персонажем, к концу, можно сказать, становится антигероем. Хотя мне было понятно его желание построить мост и сделать свою работу хорошо, раз уж начали. Он с начала и выступал за соблюдение правил, солдаты ошибочно нарекли упертого педанта бунтарем. Но все же этот не тот мужицкий фильм из мужицкого мира, что хочется полюбить. Ай мин, люблю Люка, люблю Шоушенк и Апокалипсис сегодня, но тут чего-то не хватило. В настоящем времени он кажется затянутым и строительство моста само по себе - не одно из увлекательнейших занятий.
6 из 10

Мамма Мия-2

(они не удосужились даже намекнуть на плакате, что Донна мертва, ояебал)

До чего убогий фильм, господи. До чего очевидная деньговыжималка Никто и не пытался стараться. За кадром где-то умерла главная героиня первого фильма? ну и уй с ней, зрители же понимают, что нам просто перестало хватать денег на Стрип, не будем даже объяснять от чего она скончалась. дочка хотела посмотреть мир? плевать, больше не хочет. У нее были какие-то близкие подружки? лень искать тех актрис, обойдется.
десяток бедных сов натянули на глобусы, чтобы кое-как привязать песни аббы к истории-приквелу. Я ментально пробил ладонью чело на моменте, когда уйный Гарри, примчавшись из Парижу, заметил на горизонте яхту! и сразу понял, что там Донна! и что она с мужиком! хотя а следующем кадре Донна с мужиком в трюме, но насрааать. Это же девчачий фильм с блесточками и криками плохо кастрированных гиен!
Про гиен - цитата из Критика. Советую посмотреть обзор на первую часть

буду ждать когда он обозрит вторую, ведь она в разы тупее.
Мужик изменяет? Но ооо, ему может быть грустненько из-за смерти бывшей! Надо его простить!
Ваша бабушка выглядит моложе чем ваша мать? Кому какая разница, вот у нее зато тоже любовька нашлась. посмотрите.
Плюсов вижу лишь два:
+Броснан почти не поет
+Юная версия подруги Донны, та, что с короткой стрижкой, милая и красивая. Дайте ей в следующий раз нормальную роль, пожалуйста.
2 из 10, хотя я был близок к тому, чтобы поставить ноль. Столько хороших мюзиклов можно экранизировать, но давайте будем доить тот, где и раньше-то было мало сюжета.


Черная пантера


Теперь человек, который не является фанатом Марвел, видел все фильмы Марвел. Некоторые и не насильно.
ну, тут у нас помесь Гамлета и Короля Льва (что логично, поскольку Король Лев тоже взял многое у Гамлета). Весьма складно, смотрибельно, и с мелькающим племенем накаченных вегетарианцев. Правда, я считаю победу главного героя читерством. Нигде в правилах этих ну очень честных поединков 1 на 1 не заявлено, что вы можете возвращаться с того света и рассчитывать на вторую попытку.
"Я не сказал "сдаюсь"!" И что? Ох уж эти лазейки в законах. К тому же, мне было бы не слишком приятно править народом, только что пытавшимся убить меня и мою семью. И дружить с парнем, готовым прикончить сестру.
А в конце заметная компутерная графика. Но все остальное было неплохо. И здорово, что темнокожим жителям Америки есть с кем себя ассоциировать в киновселенной Марвел, не только из второстепенных персонажей. В Ваканде интересное сочетание традиций с современными технологиями. Я не удивлен, что оно завоевало симпатии целевой аудитории.
7 из 10.

@темы: фильмы, закрытое общество прохождения по пизде (с), видяшки