Лука на днях рассказал кое-что о грядущем сиквеле персиков

так что я пошел, конечно, заценил этот фильм и влюбился в песню (песня повторно звучит на титрах, это НЕ концовка, если что), настолько, что даже пришлось вырезать:

готовимся рыдать под нее вместе с Элио.

@темы: фильмы, Музыка странного сна (с), персиковые мужья, видяшки

---

фотка Тимми с загадочных каких-то островов вдохновила меня на небольшую страдальческую зарисовку. Арми/Тимми, PG-13, умеренная ангстота. 2 страницы.

Временные трудности

Утреннее солнце — самое лучшее. Греет, но еще не обжигает. Можно беспрепятственно занять лежак на пляже и развалиться там в позе морской звезды. Закроешь глаза — мир растворится в белизне, лучи солнца будут скользить по векам, касаясь нежнее, чем самый заботливый из любовников.
Станет жарко — беги купаться, бесстрашно бросайся в волны. Море хорошо подходит для плавания, а вот утопиться здесь было бы проблематично. Соленая вода сама стремится выгнать обратно на поверхность. Земные моря и океаны без того загрязнены, на кой им труп с гнильцой. Человек с гнильцой.
Разве это про него?
На самом деле, у него нет желания топиться. В последнее время он понятия не имеет, чего хочет.

Скоро Арми разберется с делами, накормит детей, переживет очередной будничный скандал с Лиз и присоединится к нему. Нужно лишь немного потерпеть. Рядом с Арми легко расслабиться и выкинуть из головы неприятные мысли. Волна эйфории, такая же сильная, как и год назад, захлестнет, накроет с головой. Барахтайся в ней, пока течение не вынесет обратно на скалы реальности.
Можно будет просто прижаться к Арми, гладить по колючим стриженным волосам и шептать на ухо, что это лучший день рождения в его жизни.
В определенном смысле.
Ситуация до смешного схожа с песней из мюзикла "Злая".
Cause getting your dreams
It's strange, but it seems
A little - well - complicated
There's a kind of a sort of : cost
There's a couple of things get: lost
There are bridges you cross
You didn't know you crossed
Until you've crossed...

"Волшебник из страны Оз" — любимый фильм Лили-Роуз Депп. Милая и добрая картина о победе добра над злом и возвращении домой. Или же красивый цветастый фасадик для другой, куда более мрачной истории о тирании и расизме? Все зависит от того, как далеко ты готов зайти в своих предположениях. Но нужно соблюдать осторожность. Даже дорога из желтого кирпича — путь в один конец.

Вчера рядом с ним возлежала Лили.
Другой остров, другой человек.
Какая у него "звездная" жизнь, поглядите (нет, извините, ничего вы не увидите, папарацци на уикенд не забронированы).
Любовница на Карибах, любо... любимый на Кайманах.

Лили, продолжая параллели с песнями "Злой", "танцует по жизни", не относясь ни к чему слишком серьезно. Она спокойно восприняла новость о его отъезде. Кто знает, собирается ли она хранить ему верность в ближайшие дни. Если и нет, то он, честное слово, не в претензии.
Он и себе запрещает относиться ко всей этой истории с излишним драматизмом. Пока получается не очень, он же Серьезный Драматический Актер. Но нужно, необходимо поумерить пыл и не заглядывать за фасад. По другую сторону водятся монстры.
Никто никого не использует, они с Лили приятно проводят время вместе, при этом получая бонус в виде дополнительного пиара.
Он успел и с отцом Лили познакомиться, о чем еще недавно не смел даже мечтать. И пускай Джонни Депп из примера для подражания успел сделаться примером дурным, пугалкой для новичков от мира шоубиза, но в то же время остался великим актером, у которого есть чему поучиться.
Он постарается учиться не только на своих, но и на чужих ошибках.

Жаль, что присутствие Лили в его жизни огорчает Арми, но разве Арми не причинял боль ему? Жизнь — не очередь, где, опоздав на раздачу "спутников жизни", тебе ничего другого не остается, кроме как прятаться в тени, смирившись со второстепенной ролью. "Он изменяет мне с собственной женой". Звучит смешно, но что поделать, если ощущения именно такие? А изменник не имеет права требовать верности.
Возможно, подсознательно он рассчитывает, что хотя бы измены вынудят Арми перейти к решительным действиям. Пригласили же его сюда. Тайно, вопреки желаниям Лиз и на год позже, чем обещали. Но пригласили.

Верит ли он, что ситуация изменится? Ну да, после того, как Форду исполнится восемнадцать, а Лиз откроет восьмидесятую пекарню, где будет приправлять фирменные пироги песком, который как раз начнет из нее сыпаться. Сразу после этого где-то умрет единорог, и вот тогда-то Арми Хаммер решится подписать бумаги на развод.
Вера в чудо слабеет с каждым месяцем, в отличие от любви. Хорошее же будущее его ждет. В ореоле славы, по уши в любви и в состоянии безнадежности.

От нахлынувшей жалости к себе хочется заплакать, не по-киношному, а уродливо, давясь слезами и бормоча бессвязные ругательства.
Нельзя.
Нужно лишь немного потерпеть, и станет легче, напоминает он себе.
Дождаться появления Арми, дождаться следующей церемонии награждения, где они смогут пересечься, ждать съемок сиквела "Назови меня своим именем"... (ждать старости, ждать конца жизни...).
Что же, ладно, страдай, если так сильно этого хочешь. В двадцать три еще не стыдно мучиться от любви.


Арми возникает рядом с ним внезапно, как и всегда. С шумом врезается в лежак, роняет своего драгоценного гостя в песок, тут же подхватывает на руки, игнорируя слабые протесты, и так, не давая встать на ноги, тащит в воду, отмываться.
— Чтобы песок никуда не забился!
Арми огромный, веселый и до краев переполненный энтузиазмом. Его голос разносится далеко над пляжем.
Глядя на него, не поверишь, что совсем недавно он настолько расстроился из-за романа Тимми с Лили, что побрил голову в знак протеста. Сегодня он в отличном настроении, шутит, что позже Тимми должен будет научить Харпер рисовать нормальную версию Эйфелевой башни вместо версии "+18". Хохочет над собственной остротой. Целует Тимми в шею, в уши, в нос, в щеки. Везде, куда только дотягивается.

— Почему твои щеки такие соленые? — спрашивает он, облизнувшись, после очередного поцелуя.
— Вини в этом свое море, — отшучивается Тимми и теперь уже сам целует его, жадно, сразу в губы.

Закроешь глаза — и весь мир растворится.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», шаламэ мое шаламэ, золотистая жопка, персиковые мужья

---

И это все, что надо знать про жизнь в России Путина теперь ночью можно и не включать.

Хотя если серьезно, то у меня-то год был весьма неплохой. Не приходится с досадой и растерянностью коситься на чужие итоги года.
Я наконец-то набрался смелости вырваться из абьюзивных отношений с работодателем, применив на практике любимейший совет из Унесенных ветром "Что ж, сказала я себе, так и надо. Бери у них каждый цент – сколько сможешь, но когда наберешь достаточно, пни их в морду, потому что больше они тебе не нужны" (и нисколько не раскаиваюсь) и начать трудиться на себя (фрилансером-то был и до этого, но в последний год долгое время пахал в партнерстве). Что одновременно страшнее, но и приятнее тоже. Доходы выросли в два раза, а заодно я неожиданно узнал о себе, что являюсь трудоголиком и даже нахожу в этом некоторое удовольствие. Летом работал часов по 12 ежедневно и пускай это было похоже на ад, но вместе с тем являлось и важным опытом. Любви к себе как к работнику прибавилось, хотя это далеко не предел возможностей и есть к чему стремиться, тем более, когда сам видишь, что можешь лучше и что все зависит от твоих усилий. Надеюсь, что продолжу прокачиваться и буду активнее лежать в сторону мечты поравалить. Долгосрочные перспективы требуют тщательной проработки и подгонять себя не стоит.
Спасибо Уолтеру Уайту за урок жизни. Заниматься тем, что ты отлично умеешь и что приносит ощутимую прибыль - очень приятно.
*
Перевел книгу! Что тоже считаю серьезным достижением и интереснейшим опытом. И пускай у Никки "легкий" слог, это вам не Асиман и не Янагихара - все равно, для переводчика-самоучки, работающего исключительно на топливе собственной увлеченности, это отлично. На очереди еще две.
*
Дважды съездил за границу, во Францию и в Нидерланды. Вволю побаловался легкими травяными радостями там, где это легально, и до сих пор скучаю по характерному сладковатому запаху на улицах. По Парижу скучаю сильнее, но дальше в планах Италия и Дания, так что подожди меня, самый красивый город, когда-нибудь вернусь.
*
115 фильмов за год (хорошо), 23 книги (плохо, но настаиваю, что переведенная считается за десять!). Черт знает сколько сериалов, им я слабо веду учет. Игор было совсем мало, но определенно стоит отметить Детройт, ради которого купил ps4 и вспомнить славную встречу с четой Декартов на московском Комикконе.

Под катом будет ТОП-10 фильмов и кое-что подробнее о книгах с сериалами.

Авторы с cinemaholics.ru составляют личные топы лучших фильмов за год, чем я хуже.

10. Простите за беспокойство. Самый ебанутенький фильм года с действительно непредсказуемым вотэтоповоротом и одновременно неглупое высказывание на тему капитализма. Арми отметился в роли сумасшедшего богача с пристрастием к кокаинусу.
9. Не в себе. Качественный триллер про сильную духом женщину, запертую в психушке вместе с ее сталкером-преследователем. Фильм полностью снят на айфон, что выглядит достаточно интересно.
8. Довлатов. Прекрасная история про неприкаянность писателя-бунтаря в СССР.
7. Под Силвер-Лэйк. Безумие Голливуда как оно есть. Масса ярких идей и явное сходство с работами Линча.
6. Человек, который убил Дон Кихота. Очень личный проект для режиссера, отчасти он не про самого Дон Кихота, а про попытки снять этот фильм. Борьба с ветряными мельницами будет вечной.
5. Остров собак. Очаровательнейший мультфильм с кучей запоминающихся персонажей и самим Браяном Крэнстоном на озвучке кусачего пса. "Я кусаюсь!" произнесенное тем самым тоном, что и "Я тот, кто стучит в дверь!" не забывается.
4. Суспирия. Эстетический ужастик со сложными танцами и глубоким пониманием женской энергетики.
3. Красивый мальчик. Проект вышел откровенно посредственным, но игра Шаламы выше всяких похвал и должна быть вознаграждена.
2. Человек на Луне. Необычный байопик, новый взгляд на первый полет на Луну, история о личной трагедии и попытках справиться с ней. Особенно ярко сияет в сравнении с унылой перестраховщицей "Богемской рапсодией". Оскар за музыку должен быть здесь.
1. Дом, который построил Джек. Самое цепляющее, многогранное, провокационное и умное, что попалось за год. Джек - достойный собрат по ультранасилию для Алекса из Заводного апельсина, в моих чертогах разума они будут жить вместе.

Из книг прочитанных за год особенно выделяются (ну конечно!) "Люди среди деревьев" Ханьи Янагихары, уничтожающая душу чуть менее ядерно, чем "Маленькая жизнь", книги Ника и Дэвида Шеффа про сложные отцовско-сыновьи отношения на фоне тотальной наркозависимости сына, изящное и весьма гомоэротичное "Возвращение в Брайдсхед", маленькие книги Аллена, сборник новелл Томаса Манна и "Пляска смерти" вкупе с "Регуляторами" Кинга, как самые зацепившие произведения Маэстро за этот год (кажется, я никогда не прочитаю все его книги, никогда).

Из сериалов необходимо отметить Маньяк с Эммой Стоун, прекрасное исследование преодоления старых душевных травм, завернутое в футуристическую обложку, Острые предметы - депрессивный триллер о дисфункциональной семейке из южной глубинки, Удивительную миссис Мейзел с великолепным сюжетом, еврейским юмором, идеальным музыкальным сопровождением и верно переданной атмосферой Нью-Йорка 50-тых и Касл Рок - неплохой сериал о самом любимом городке Кинга, с противоречивой концовкой.

С Наступающим всех! Пусть год свинки пройдет отлично. Свинки - они ведь не глупее собак)

@темы: фильмы, сериалы, We will be victorious, любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно., «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», видяшки

---

Watch a new video for "Treasure," the original song by @sampha on the #BeautifulBoy soundtrack. Featuring original illustrations by Jasper Sheff. For Your Consideration. pic.twitter.com/4Wv43Xtrf6

— Beautiful Boy (@beautifulboymov) 30 декабря 2018 г.

вот это хорошо, чувствуется дух книги Никки.

@темы: никки сын метамфетамина, видяшки

---

кажется, что я из трехминутного клипа больше узнал о личности Фредди, чем за два часа фильма о нем же.
----------
На случай, если в будущем году вы собираетесь больше узнать про здоровое питание и здоровый образ в жизни в целом, посоветую сайт www.rosekomag.ru Там есть раздел с полезными статьями, конкретные рекомендации по теме, методы борьбы с некоторыми болезнями и многое другое.

@темы: здоровый образ жизни, Музыка странного сна (с), видяшки

---

Большой рот


Мы никогда не узнаем с какой целью Гарри Стайлз порекомендовал Тимми этот сериал и посмотрел ли его Тимми (еще раз: надеюсь, да!), но его точно посмотрел я и остался доволен Несмотря на то, что он очевиднейшим образом рассчитан на подростков, особенно на ту половину человечества, что со сперматоксикозом. Но и юные девицы найдут там для себя много интересного. Очень, знаете ли, жаль, что в мои 12 лет не было поблизости мультсериала, который бы ободряюще пошлил и объяснял, что заниматься мастурбацией - совершенно нормально. Как и возбуждаться и исследовать собственную сексуальность. Который говорил бы, что ты спокойно можешь ошибиться насчет своей ориентации, хей, у тебя вся жизнь впереди, не стыдись ошибок, а то на тебя объявит охоту отстойный маг позора.
Правда, роман мальчика и подушки (подушек и коврика в ванной, если вспоминать всех его партнеров ) это несколько ту мач для меня, но, с другой стороны, некоторые милые мальчики 17 годочков экспериментируют с персиками... Удивительно, что в сериале пока не пошутили про персики, так-то они вполне следят за новыми трендами. Не преминули пару раз пнуть Аллена, а потом взяли и сделали ностальгическую отсылку к Энни Холл.
Пошлятина "Большого рта" смотрится уместно, что самое главное. Они умело обертывают важные посылы в яркие фантики. За два сезона качество не слилось, креативность не кончилась, так что буду следить за проектом.
А вот мне в 12 МТВ предлагало смотреть Бивиса и Баттхеда, при одном взгляде на которых начинал чувствовать, что тупеешь Т______Т

@темы: сериалы

---

по случаю дня рождения Тимми, еще один фотограф так и быть согласился поделиться частью дроч-коллекции xD

много, большой размер

"а дальше раздеваться не буду, дядянька фотограф, я и так уже звезда"

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

Слышали ли вы когда-нибудь про такой облицовочный материал, как листовой тонкий керамогранит? Если нет, то не спешите обвинять себя в невежестве. Этот материал в любом случае новый и пока не до конца прижился в наших широтах. У нас люди вообще настороженно относятся ко всему новому, мне кажется.) Подробно ознакомиться с перечнем преимуществ тонкого керамогранита можно на «Carra Stone», а я так, расскажу самое основное.
Стоит упомянуть несколько главных плюсов листового тонкого керамогранита:
1. Тонкий - значит легкий, верно? Правильно Весит этот вид керамогранита совсем мало. Обычный керамогранит - 21 кг, а он - 3 кг. Худышка.)
2. Повышенная огнестойкость. Тут все очевидно.
3. Экологичность. В наше время это имеет особенно большое значение. Мы и так успели достаточно загрязнить окружающее пространство, пора создавать материалы из нетоксичных материалов, чтобы никому не вредить (в первую очередь - себе).

А дальше вы уж сами на сайте почитайте.) Материал действительно качественный и хороший, информацию о нем нужно нести в массы.
Выглядеть материал может так (один из многих вариантов):

@темы: листовой тонкий керамогранит

---

Так здорово, что мы дожили до момента, когда каст фильмов из мира ГП спокойно рассуждает на подобные темы. Очень радуют)

@темы: грешноватая подворотня, видяшки

---

Ночные кошмары и фантастические видения

Весьма неплохой сборник, много занятных историй. Например, про вампира-летчика, ссущего кровью. Как-то раньше не попадалось рассказов, где бы раскрывались подробности процесса мочеиспускания у вампиров, а Кинг не был бы Кингом, если бы не брался за подобные идеи. "Палец" - классный ужастик, про палец, скребущийся в раковине обычной квартире. Тот сорт ужастиков, где не требуется обоснуй, кошмарные вещи просто случаются, потому что могут. "Мой милый пони" - необычный для Кинга рассказ, на самом деле и не рассказ вовсе, а часть недописанной книги. Такая стилистика, что больше подошло бы Брэдбери. "Рок-н-рольные небеса" - про жуткий загробный мир известных музыкантов. "Дело Ватсона" - дада, именно про тех самых Холмса и Ватсона. Мне кажется у Кинга не очень хорошо вышло подражание стилю Дойля (в отличие от Пони-Брэдбери), но история все равно занятная.
А лучше всего (и Кинг тоже его в фавориты выбрал) "Последнее дело Амни". Во-первых, потому что обожаю тему взаимоотношений авторов с их персонажами. Во-вторых, там изящное разрушение устоев мирка нуара. В-третьих, те кто читал Темную Башню оценят ИРОНИЮ того, что "Амни" написан задолго до приснопамятной трагедии на дороге в 1999 году. Разумеется, в период "Амни" Кинг не собирался включать себя в книгу, но как же занятно было выяснить откуда именно выросли ноги у этой идеи.

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Счастливый день - день рождения маленькой кисы!

Очень надеюсь, что голливудский принц продолжит блистать, собирать самые интересные проекты и новые толпы обожателей

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

черт, мне нравится этот парень, новый фаворит среди обзорщиков Не во всем прав и бывают ляпы, но рассказывает интересно, инфу копает неплохо. Опять же, Тимми включил в список новых звезд Голливуда, вместе с Томом и Финном, увааажил. мои любимые мальчики - лучшие мальчики.

И как же я люблю всякие голливудские сплетни, истории "1001 способ убить свою карьеру"!

@темы: фильмы, шаламэ мое шаламэ, видяшки

---

великий сериал

@темы: сериалы, видяшки

---

@темы: грешноватая подворотня, видяшки

---

Net Games



Эротический триллер с великой любовью Лалой-Зельдой Ника в роли маньячки. Одну из сцен этого фильма Никки даже включил в книгу, не особо заморачиваясь с маскировкой личности Зельды. Разве что в фильме она не стриптизерша, в отличие от книжного описания кинчика, а просто рандомная маньячка, которой нравится трахаться с мужиками (с женщинами, впрочем, тоже, она би) в сети и в реале. Правда, в реале она их еще и убивает непосредственно в процессе соития, супербонус.
Лала вовсе не играла, по-моему. Ей просто выдали кокаин и попросили вести себя как обычно, что она и сделала. Она очень красивая и у нее сладчайший голос, так что Никки легко понять.
Если бы фильм снимали в наше время, то наверняка кто-то бы выступил с заявлением, что его сделали феминистки-мужененавистницы, потому что главный герой - беспомощный тюфяк и придурок. Его жену несколько месяцев назад изнасиловали, а он обижается, что ей пока не хочется выполнять супружеский долг и от тоски лезет в даркнет, где его и подцепляет коварная Зельда. Во второй половине фильма, когда становится понятно, что Зельда таки маньячка, мужик все равно не делает ничего умного и на финальную схватку со злом за него едет жена. Пока он валяется привязанный к кровати. Жаль, что жена его не бросила в конце, явно стоило бы. На последних секундах успели подвезти бессмысленный вотэтоповорот, обязательный для каждого триллера 90тых, вызвав у меня непроизвольное закатывание глаз.
Смотрибельно, хотя смотреть никто не будет и даже англосабов к фильму не найти.
5 из 10.

Холодная война


ну и унылая мутотень, господи. Очередные гетерасты, которые не умеют нормально общаться словами через рот, из-за чего на протяжении пары десятилетий, то сходятся, то расходятся, мотаясь по разным странам. На заднем плане маячит недремлющее око кровавой гэбни, а то куда же без нее в фильмах про польские 50тые. Впрочем, тут даже сложно обвинить гэбню в проблемах пары, потому что если люди не способны общаться, то кто же им судья. По сюжету, в послевоенной Польше набирается народный ансамбль из простых деревенских жителей. ОН работает музыкантом, ОНА начинающая певица с неплохим голосом. Любовь нападает на них внезапно, необъяснимо и вяло продолжается в черно-белой унылой обстановке на протяжении 1 час 22 минуты. Париж неотличим по унылоте от Польши. ОН помогает ЕЙ в Париже записать пластинку, в процессе записи ОНА зачем-то 5 раз за ночь отдается музыкальному продюсеру, несмотря на то, что никто ее об этом не просил и вполне можно было отказаться. И так весь фильм. Не проникаюсь невозможной любовью в тех случаях, когда она невозможна из-за тупости персонажей.
3 из 10, за песню про два сердечка и красивый монохром.


Черный клановец


Неплохое, но ждал чего-то большего, чем агитки-в-лоб против Трампа, с использованием прямых цитат из его речей и кадров современной криминальной хроники. История о том, как темнокожий и еврей вступили в Ку-клукс-клан, прекрасно могла просуществовать без навязываемой морали, по-моему. Вышеупомянутые ребята вместе работали в полиции и пытались раскрутить дело про местную ячейку ККК. Темнокожий с расистами общался по телефону, а еврея-Драйвера послали работать "в поле". Завязка-то интересная и периодически там попадаются отличные иронические замечания, но единственная сцена, которая по-настоящему запоминается: когда старик-темнокожий рассказывает как во времена его молодости публично казнили умственно-отсталого парня, буквально на части разорвали и сожгли на костре в центре городка, а попутно идут кадры с напыщенной церемонией посвящения в ККК. Плюс выступление в начале было хорошее. Все остальное тянет максимум на "ну да, ну да, я понял какую мысль вы хотите донести".
Хорош ли Адам? Хорош. Лучше ли кисы? Определенно нет. Роль далеко не столь интересная как в "Человек, который убил Дон Кихота".
6 из 10

Антихрист


Увлекательное лесное приключение в Эдеме by Дьявол, снятое в фирменной стилистике Тарковского, посвященное ему же (интересно знать, что бы он об этом подумал, может, ничего хорошего). Ок, видимо, можно успокоиться на тему того, что фильмы Триера могут меня шокировать или напугать. Нет, только вызвать живейший интерес. Противостояние Сознания и Бессознательного в человеческих обличьях это замечательно, но больше всего мне понравился именно лес и концепция дьявольского Эдема. Учитывая то, сколько всего "естественного" и созданного природой кажется мне отвратительным, идея, что все это создал вовсе не Бог, внушает доверие.
Как метко писал Стивен Фрай:
Шкурка крота, некогда столь плюшевая и красивая, теперь потускнела, пошла пятнами и, казалось, кишела поблескивающими белыми клещами. Какое-то черное насекомое, сидевшее в мокрой сердцевине кротового тельца, смакуя ее липкую жижу, казалось, вдруг увидело меня или, по крайней мере, увидело дневной свет, возможность выбраться на свободу. Яро взмахнув крылом и прерывисто зазудев, точно заводная игрушка, оно влепилось прямо мне в глаз. Я взвыл и уронил мою ношу. А летучая тварь, кем бы она ни была, взвилась в воздух и полетела над полями.

Почувствовав, что лодыжки мои мокры, я опустил на них взгляд. Крот упал мне на сандалии и словно взорвался там, расплескавшись по носкам и ступням. Я завопил и завизжал от страха и отвращения, и заскакал на месте, обмахивая платком голени - так, словно их охватило пламя.

Все было слишком ужасно, природа была слишком ужасна. Природа воняла, хлюпала и выблевывала слизь, червей и разорванные кишки.

Думаю, я впервые ощутил тогда потребность не быть. Не умереть и уж тем более не покончить с собой — просто не быть. Этот мерзкий, враждебный, уродливый мир для меня не годился — как и я для него. Мир был чужд мне, а я ему.
Что говорит лисичка?

И она совершенно права.
Очень радует, что Триер разбавляет кошмары иронией, из-за чего отрезания клитора и прочее не смотрятся совсем уж невыносимо. Это ужасно, но в этом есть и нечто веселящее. Тут тонкая грань. Меня несколько коробят люди воспринимающие "Джека", фильм целиком ай мин, не первые эпизоды, как комедию. Полностью атрофированная эмпатия - это плохо. Умение находить смешное даже в самом ужасном - хорошо.
Буду знакомиться с творчеством товарища-провокатора дальше, похоже, есть шанс, что нашелся еще один любимый режиссер.
9 из 10

Аквамен


Довольно смешно было видеть Дефо в Аквамене сразу после просмотра Антихриста. Он хорошо вписался, наша неземная тварь.
Мои претензии к Аквамену это не особо претензии. Это просто "не зашло". Надоели предсказуемые сюжеты, надоели мамки с идеальным макияжем, теряющиеся на 30 лет, гетеро-романы на пустом месте и тд. Аквамен - как симпатичный боевик из 90тых, с прокаченным графонием и морским антуражем. Дорого-бохато, но мне приелось и удовольствия не доставляет. А так фильм качественный, видно, что делали с любовью к деталям, не тяп-ляп. Хорошо то, что он и не пытается быть глубже (ха), чем есть. Аквамен сам до боли прямолинейный мужик и фильм ему под стать.
5 из 10

@темы: фильмы, никки сын метамфетамина

---

Никки, наверное, было так же грустно или даже грустнее расставаться со своей книгой, потому что финалы у него прям как бесконечные финалы в экранизации Властелина Колец.
Вот насквозь лживый эпилог, чуть менее лживое послесловие... Это все? Ах нет, еще запись из его блога, где на данный момент записей осталось всего ничего. Везунчики те, кто мог читать его дневник в онгоинге, теперь удаленных заметок никак не отыскать.( эххххх.
но я отвлекаюсь.
Итак, с переводом первой книги покончено. Теперь она торжественно отправляется на редактирование и финальное вычитывание, после чего мы со стотыщ зальем ее на ао3 и выложим куда-нибудь еще единым файлом. Планируем разобраться с этим делом за зимние каникулы (тут как раз и фильм сольют).
Потом я намереваюсь попробовать одновременно переводить вторую книгу Ника и книгу его отца, чередуя части. Не знаю как там с отцом пойдет, но вторую книгу Никки переведу железобетонно, она столь же факапнутая как первая, а я с ним самим сжился и не могу отпустить. Любимая тупая пизда
Спасибо всем, кто читал и оставлял отзывы, это здорово помогало и мотивировало продолжать! Надеюсь, вам тоже хочется узнать, что было с Ником дальше)

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

До Нового года осталось всего несколько дней и на улице похолодало. Я уже почти год, как живу в Саванне вместе с подругой. На самом деле, сперва мы вдоволь поколесили по стране, прежде чем осели здесь, рядом с университетом, где она учится. Мы побывали в Йеллоустонском национальном парке и там я впервые в жизни увидел черных медведей и диких медведей гризли. Мы разбивали лагерь среди скал, откуда открывался вид на океан и купались в горячих источниках Калистога. Я, конечно, никогда не предполагал, что поселюсь в Саванне, но здесь не так уж плохо. Пока что здесь безопасно и я могу вести простую жизнь. Именно это я сейчас и ценю больше всего на свете — простоту.
Так что я живу здесь, занимаюсь писательством. По-прежнему выкуриваю слишком много сигарет и перебарщиваю с кофе, но, признаем, бывают в жизни вещи и похуже.
Квартирка у нас маленькая, но я сумел втиснуть небольшой столик в углу и врубил на полную громкость новый трек «Fantomas». На коленях у меня лежит большой пушистый кот, который, наверное, вовсе не в восторге от шума. Он может целыми днями валяться у меня на коленях, пока я работаю.
А мой котенок, его я спас из «Humane Society» всего несколько месяцев назад, играет на полу, гоняется за блестящим мячиком. Семья моей подруги, той, что делит со мной квартиру, хорошо меня приняла. Они живут неподалеку, и я отметил Рождество вместе с ними. Они очень приветливые люди, так что я чувствовал себя как дома. Я просто бессмысленно торчу тут, на Юге, но они все равно прекрасно ко мне относятся. Не могу передать словами, как сильно им признателен.
У меня ушло четыре месяца на то, чтобы закончить курс лечения в «Safe Passage Center» и с тех пор я остаюсь в завязке. В моей жизни больше нет места наркотикам и я не думаю, что когда-нибудь это изменится. В душе у меня не осталось и следа от прежней пустоты, которая царила там всегда. То есть, я по-прежнему борюсь с депрессией, манией и прочим, но, пожалуй, уже не ненавижу себя так сильно, как раньше. Мне действительно нравится моя нынешняя жизнь и я стараюсь жить честно, быть искренним.
Моя подруга сейчас на работе, так что о кошках приходится заботиться самостоятельно. В холодильнике осталось немного жареной курицы, я порезал ее на мелкие части и положил котенку в миску. Он любит жареную курочку.
Я больше года работал над этой книгой, а теперь пытаюсь доделать кое-какие другие свои проекты. Недавно закончил сценарий про зомби, захвативших реабилитационную клинику и дописал детскую книжку, главными персонажами которой являются герои, придуманные мной для Джаспера и Дейзи. У моей подруги есть маленький двоюродный брат, ему сейчас чуть больше года. До моих историй он пока не дорос, но я все равно провожу с ним много времени. На Рождество записал для него CD со всеми своими любимыми детскими песенками.

Забавно, что большинству моих новых знакомых с Юга чужда идея написания мемуаров. Здесь принято тщательно оберегать семейные тайны и люди всеми силами стараются избегать разговоров о чем-либо постыдном или вызывающем смущение. Но относительно себя я понял, что мне вредно таиться, скрывать кто я такой и откуда. Секреты для меня губительны. Если я не буду честен с собой, то не смогу выздороветь. Так сказано в программе «12 шагов» и мой личный опыт это подтверждает. Мне следует помнить о том, что я делал, кем был. Каким образом сумел выжить. И несмотря на то, что я совершил много чего постыдного, я не стыжусь самого себя. Я не стыжусь себя, потому что знаю, какой я на самом деле. Я сделал все возможное, чтобы узнать себя, принять свои слабые и сильные стороны, перестать притворяться другим человеком. Потому что это совсем не помогает, верно?
Так что я должен быть самим собой. И я верю, что сейчас все так и есть. Я верю в себя.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Прогуливаясь со своей собакой сегодня утром, я вспомнил один случай, который, казалось, полностью стерся из памяти. Со мной это до сих пор иногда случается, знаете. Даже после двух лет без наркотиков. Воспоминание это относится к тем временам, когда я жил в квартире в районе Ранчо Ла-Брея. Мы с моей девушкой всю ночь не спали, сидели в нашей однокомнатной квартирке на Франклин-авеню и закидывались кокаином. На следующий день я должен был идти на работу, но отрубился на рассвете и девушка никак не могла меня добудиться.
Внезапно я резко пришел в себя и увидел, что она смотрит прямо на меня сверху вниз. Взгляд ее голубых глаз метался туда-сюда, у нее не получалось сфокусироваться на чем-то.
— Ты себя нормально чувствуешь? — спросила она, запинаясь.
— А? Что? Ты о чем?
— Я не могла тебя разбудить, поэтому вколола тебе дозу кокса. На работу пойдешь?
Я посмотрел на свою руку, с которой капала кровь.
— Ага, — сказал я. — Чувствую себя неплохо. Давай-ка примем душ.
Вот какое воспоминание посетило меня сегодня утром, пока я прогуливался по парку Гриффит, разглядывая коричневую дымку, зависшую над городом, точно на линии горизонта. Желудок скрутило, волна тошноты поднялась к горлу. Где я был, через что прошел — эти воспоминания навсегда останутся со мной. Я наркоман. Вот кто я такой. В течение шести лет я употреблял кокаин, героин и метамфетамин. Я закидывался таблетками, грибами, кислотой, Кетамином и ГОМК. Даже крэк курил. Наркотики были всей моей жизнью. Они были всем и всего меня лишили. Или нет. Это сделали не наркотики. А я сам. Я от всего отказался добровольно. Я был трусом, боявшимся взглянуть в лицо реальности без иглы, воткнутой в мою руку.
Так как же мне абстрагироваться от этого? Как двигаться вперед?
Вот это, блять, главный вопросец, верно?
Сколько себя помню, в моей душе всегда была эта боль, эта пустота, эта бездонная дыра. Я всегда чувствовал себя одиноким, бесполезным ничтожеством. Наверное, больше всего на свете я боялся, что найдется человек, который увидит мою суть и поймет, какой я на самом деле уродливый, отвратительный, ужасный человек. Поэтому я потратил уйму времени, пытаясь сбежать от бушующих во мне страстей. Я бежал от себя — употреблял наркотики, изматывал себя тренировками, пытался повысить самооценку, занимаясь сексом и вступая в романтические отношения. Ничего из этого не сработало. Я оставался прежним.
Но, пока я рос, все-таки было одно занятие, помогавшее мне почувствовать себя менее одиноким и безумным — чтение. Особенно чтение книг тех авторов, которые не боялись открыто изобличать собственные пороки. Стоит упомянуть «Исповедь Маски» Юкио Мисимы, «Тропик Рака» Генри Миллера, «Попытку» Денниса Купера, и, разумеется, произведения таких авторов как Буковски, Сэлинджер, Гессе, Батай, Айсберг Слим и Мураками. Эти писатели рассказывали о том, что скрывается за фасадом внешней благопристойности и уверенности большинства людей. Прочитав их книги, я внезапно осознал, что не один такой — что мои сомнения, страхи, комплексы свойственны куда большему количеству человек, чем я мог представить.
Их слова давали мне силы. От них я получил необходимое разрешение на то, чтобы попытаться примириться со своими недостатками, темнотой, безумием. Они твердили мне, что это нормально: нравиться не всем, быть эмоциональным. И благодаря им я узнал, что другим людям тоже приходится вести внутреннюю борьбу. Я испытал огромное облегчение, когда наконец-то начал осознавать это. Смог вдохнуть полной грудью. Возможно, впервые в жизни.
Поэтому я стал одержим чтением и всего себя посвятил поиску новых авторов и собственным попыткам стать писателем. Именно в одной из книг Германа Гессе я впервые вычитал идею восприятия искусства как диалога. По словам Гессе, творчество каждого человека является ответом на чье-то еще творчество. Разговор, длящийся несколько десятилетий, а то и столетий.
Когда я смотрю на картины Эгона Шиле, они влияют на меня. И когда я сам пишу что-либо, это по сути является ответом на все те произведения искусства, которые что-то да значат в моей жизни. Это классная идея, я в нее верю.
В любом случае, работы других авторов пробудили во мне желание создать свою книгу-ответ и я постоянно пытался принять участие в этом разговоре. Написание «Tweak» тоже является одной из таких попыток. Я хотел рассказать свою историю, внести свой вклад в общую беседу. И поскольку речь шла о моей жизни, я знал, что в этом будет нечто катарсическое, как в той песне, где Йоко просто снова и снова кричит «Почему?», давая волю эмоциям. Теперь, когда книга закончена и выставлена на всеобщее обозрение, меня одолевают противоречивые эмоции. С одной стороны, процесс написания книги и ее издание был подобен сеансу экзорцизма (за вычетом блевания длинными струями и бешеного вращения головой). На самом деле, это было похоже на очищение или что-то вроде того. Я определенно воспринял это как разновидность психотерапии.
Продолжением сего процесса стал пиар-тур по городам, выступления перед различными группами людей и выслушивание их личных историй. Чтения вслух и разговоры напоминали о групповых занятиях в реабилитационных клиниках. Уровень искренности и доверия по отношению ко мне был просто ошеломительным. Я думаю, что когда мы обсуждаем свою боль, комплексы и страхи с другими людьми, то и им становится легче говорить на подобные темы, что просто замечательно. Общение на таком уровне кажется мне более значимым, чем большинство других социальных взаимодействий. Так что, это было просто потрясающе.
И, с точки зрения перспективы дальнейшего развития, для меня было очень важно научиться справляться с критикой, с негативными, порой даже враждебными, отзывами. Я стал сильнее, вера в собственные убеждения возросла.
Но, оглядываясь назад, я думаю, что мне трудно смириться с тем, что в своих произведениях я затронул других реально существующих людей. Разумеется, я пытался скрыть их личности, но они-то знали, кто есть кто. Не уверен, что имел право рассказывать их истории. Я писал о себе, но это сказалось и на них. В первую очередь, я имею в виду свою бывшую девушку, которую в книге нарек Зельдой. Ей сильно досталось, верно? Я очень сожалею об этом и не могу избавиться от чувства вины.
Конечно, когда я писал «Tweak», то был более незрелым, чем сейчас. Я не понимал, что раскрывая чужие секреты, пусть и анонимно, я тем самым лишаю этих людей прав на их собственные истории. Мне в самом деле неоткуда было это узнать. Я начал осознавать, что допустил ошибку, только в то время, когда книгу уже готовили к печати.
Разумеется, другие писатели тоже себе такое позволяли. Генри Миллер и Чарльз Буковски — два автора, которыми я больше всего восхищаюсь, постоянно писали про своих близких, раскрывая самые сокровенные тайны. Я безмерно уважаю их обоих и, наверное, отчасти вдохновлялся их работами, когда освещал истории других людей в своей книге. Как уже было сказано, теперь я испытываю смешанные эмоции по этому поводу.
Не говорю, что хочу забрать свои слова назад, но могу сказать, что решил не повторять этот опыт в будущем. Я хочу сфокусироваться на собственной истории.
Возможно, это странное заявление для послесловия, но мне кажется важным сообщить, что я признаю собственные ошибки. Подобные признания являются неотъемлемой частью процесса лечения.
Следует упомянуть и о том, что у меня был рецидив после публикации «Tweak». Продлился срыв недолго и на этот раз обошлось без тяжелых наркотиков. Я стал перебарщивать с таблетками, которые, в принципе, имел право принимать, но вскоре осознал, что прежняя одержимость вновь взяла верх надо мной. На самом деле, это просто чудо, что я отправился лечиться до того, как ситуация вышла из-под контроля. Думаю, яснее всего на свете я теперь осознаю, что если так и продолжу убегать от собственных чувств, то никогда не повзрослею и в конце концов сведу себя в могилу. Если я не пойму, кто я такой и не примирюсь с собой, то у меня вообще никакой жизни не будет.
Пора бы уже разгрести свое дерьмо. Чем дольше затягиваешь, тем труднее потом.
Я вновь «чист», примерно сто дней. Живу с другом в Восточном Голливуде. Дважды в неделю хожу на амбулаторные процедуры, нашел абсолютно офигительного психотерапевта. Принимаю лекарства от депрессии и от биполярного расстройства. У меня есть собака — она лучше всех. Дела идут хорошо…ну, в основном. Честно говоря, сражаться приходится каждый день, но я продвигаюсь вперед.
Я открываю книгу, озаглавленную цитатой Джона Леннона, а одну из его песен в последнее время постоянно кручу на повторе. Иногда она доводит меня до слез, а иногда дарит надежду.
Прекрасный голос Джона напевает:
«Hold on, John.
John, Hold on.
It’s gonna be all right.»
Я должен верить в это. Все будет хорошо. Знаю, будет.
Ник Шефф, Голлливудленд, 2008.

Запись из блога

Ник продолжил рассказ о своем пути к выздоровлению в его блоге, Начало Новой Эры. Узнавайте последние новости из его жизни на nicsheff.blogspot.com.

#1

Привет, итак, я решил завести блог. На самом деле, на этот шаг меня вдохновила уйма разных знакомых. Думаю, что вроде как может быть полезно продолжать делиться своим опытом по ходу лечения зависимости, потому что еще недавно в моей жизни царил полнейший бардак. Не знаю. Кажется, это и правда полезно. Я же написал книгу TWEAK, верно? Где рассказал, как сражался со своей наркозависимостью. В частности, там говорилось о моей борьбе с четвертой стадией амфетаминовой зависимости, а также, гм, про кокс, героин, крэк, таблетки всех сортов, экстази, галлюциногены, травку, алкоголь… Похоже, что обо всем на свете.
На данный момент, я уже получил массу действительно охуенных позитивных отзывов о ней. Похоже, в этом что-то есть. В том, чтобы делиться своими потаенными мыслями с миром, тем самым давая другим силу, надежду, помогая им почувствовать себя менее одинокими. Типа того.
Как бы там ни было, этот блог должен служить той же цели, ради этого и создавался. Я твердо решил быть откровенным со всеми вами, настолько же откровенным, как с самим собой. Полагаю, я просто буду вести здесь дневник и надеюсь, что вы найдете в записях нечто полезное и интересное для себя.
Дело в том, что я чертовски ненормален. Я не шучу. Реально не в себе. После того момента, на котором заканчивается книга, когда я в последний раз проходил лечение в аризонском реабилитационном центре, я продолжил катастрофически разрушать свою жизнь. Я продолжал причинять боль всем своим близким. Продолжал бегать от реальности, отрицая наличие у себя зависимости, психического заболевания и тд. Все так же старался любыми способами избегать боли и тяжелой работы. Я чертовски эгоистичная пизда. Ненавижу себя и хочу умереть. По крайней мере, иногда.
Прямо сейчас, сегодня, я осознал, что если не разгребу наконец собственное дерьмо, то не успею и глазом моргнуть, как мне уже исполнится тридцать, а я так и буду ходить по одним и тем же граблям, продолжая гнить изнутри.
Вот он, мой миг истины.
Миг, когда я должен заглянуть в себя, посмотреть в лицо правде и начать разбираться со всей той личной хуйней, наличие которой отрицаю с самого детства.
Давайте-ка сперва я расскажу вам, где нахожусь сейчас. Думаю, это неплохой вариант для старта. А, и прежде, чем я начну свой рассказ, должен сообщить, что многое из того, что мне кажется незыблемой истиной сегодня, может изменится к завтрашнему утру. Через месяц все будет совершенно по-другому.
Например, месяц назад я едва не сбежал с одной девушкой, намереваясь присоединиться к религиозному культу в Реддинге. А после этого решил воссоединиться с бывшей. Потом переехал к маме, которая недавно рассталась с мужем. В конце концов, вернулся к нынешней девушке. Примерно в это же время у меня случился рецидив. Принимал я только таблетки и лечебную марихуану, но все же.
Как бы то ни было, я послал себя полечиться, а сейчас вот вернулся, общаюсь с психотерапевтом и психиатром и хожу на амбулаторные процедуры. Вчера я собирался расстаться с девушкой. Сегодня уже не уверен в своем решении.
Понимаете, что я пытаюсь сказать?
Я больной на всю голову.
И, ну, я надеюсь, что наконец-то оказался там, где нужно, что смогу начать двигаться вперед, к излечению и что в моей душе воцарится какой-никакой покой. Пока что до этого еще далеко.
Ладно, ладно, позвольте рассказать обо всем по порядку. Начнем с сегодняшнего дня. А, черт, забыл еще упомянуть, что всех знакомых буду называть по первым буквам их имен, потому что это легко, не придется напрягаться и что-то выдумывать.
Ладно, извините.
Я живу вместе со своей девушкой, У., понятно?
Проблема в том, что я не уверен, люблю ли ее.
Хреновая ситуация.

@темы: Эстер, «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина

---

Песня лучше чем весь фильм про Фредди (прости, Рами).
Вообще песни в "Большом рте" прекрасны:

Очень надеюсь, что Тимми поверил рекомендации Гарри Стайлза и посмотрел эту ебань.

@темы: Музыка странного сна (с), видяшки

---

ООООО БОЖЕ ПОСЛЕДНЯЯ ЧАСТЬ!
(ладно, потом еще два эпилога и одна запись из его ЖЖ, но ПОСЛЕДНЯЯ ЧАСТЬ)
*агрессивно гордится собой*

Tweak: Growing Up on Methamphetamines

День шестьсот сорок второй

День шестьсот сорок второй

Родители приедут на наш семейный уикенд через пару часов. Должен сказать, что я весь на нервах. Я не видел маму с тех пор, как она подвезла меня до аэропорта, а с отцом в последний раз встречался еще до срыва. Когда мама сообщила моему отчиму, что съездит навестить меня, тот пришел в бешенство и заявил, что объявит голодовку в знак протеста. Мне это кажется довольно-таки нелепой затеей. Похоже, что наши с отчимом отношения восстановлению не подлежат. Жаль, ведь он женат на моей маме и все равно останется частью моей жизни. Мама не отступила, решила приехать, несмотря на протесты Тодда, и я ей за это очень благодарен. С каждым днем я все больше верю в правильность методик
«Safe Passage Center» и я думаем, что семейный уикенд пойдет нам всем на пользу.
Конечно, я понимаю, что семья скептически относится к моему лечению, особенно отец. Он уже много раз бывал в различных реабилитационных клиниках и все без толку. Но я чувствую, что это место, здесь, в Аризоне — особенное. Тут я смог измениться. Или не измениться, а вернуться к себе настоящему. К кому-то, с кем был надолго разлучен. Я отдалился от своей прежней жизни. Уже несколько недель не звонил Зельде и понял, что смог избавиться от эмоциональной привязанности к ней.

В день приезда родителей я просыпаюсь рано, слишком уж рано, еще до восхода солнца. Завариваю кофе на общей кухне. На самом деле, здесь есть еще несколько пациентов помимо меня, они читают газеты и занимаются другими своими делами. Мы желаем друг другу доброго утра.
Следующие три часа я занят тем, что выкуриваю одну сигарету за другой и выпиваю слишком много кофе. Понятия не имею, о чем я буду говорить с родителями. В 9:30 у нас состоится встреча с Энни, а потом, до конца выходных, мы будем ходить на специальные занятия, предназначенные для семей. С нами будут работать два психотерапевта.
Как правило, на эти занятия приезжает по три семьи за раз, но на этой неделе будет четыре. В первый день все составляют список целей на выходные, а потом каждая из семей отправляется на сеанс арт-терапии. Во второй день члены каждой из семей по очереди занимают место в центре круга и в течение часа делятся своими историями с остальной группой. В это время никому из присутствующих нельзя ничего говорить, но по истечению часа любой может поделиться своими мыслями. На третий день запланированы физические упражнения, а потом состоится еще какая-то встреча, там нам помогут определиться с планами на будущее. Я уверен, что занятия будут напряженными и, ну, слегка побаиваюсь.
Сегодня холодно. Ветер завывающий в горах пустыни пробирает меня до костей. Такое чувство, что я никогда уже не смогу согреться.
Я просто продолжаю курить одну сигарету за другой.

Вижу, как папа подъезжает первым, в машине взятой на прокат. Он приехал в большом голубом минивэне и припарковался прямо рядом со мной.

Когда он выходит из машины, я молча гляжу на него. Он выглядит старше. Волосы стали жидкими и почти совсем поседели. Он кажется усталым. Одет довольно консервативно (рубашка застегнута на все пуговицы и все такое). Заметив меня, он тут же идет ко мне. Я опускаю взгляд. Мне так жаль, меня переполняет раскаяние.
Папа говорит:
— Ох, Ник.
И крепко обнимает меня.
Я чувствую его запах. Привычный запах моего отца, который я никогда не забуду. Я не могу вымолвить не слова. Хочу плакать, но слишком напуган и поэтому слезы не идут.
— Как твои дела? — спрашивает папа.
Я качаю головой.
— Сам не знаю. Наверное, хорошо. В смысле, с учетом всех обстоятельств.
— Да, — соглашается он, — ты отлично выглядишь. Снова стал похож на живого человека.
Я обнимаю его.
— Спасибо, пап. Пойдем, я тебе все тут покажу.
Мы вместе шагаем по территории комплекса, и я знакомлю его с разными людьми. Расспрашиваю его про Джаспера и Дейзи. Он говорит, что с ними все в порядке, но не хочет развивать эту тему. Карен мы даже не упоминаем.
Я отвожу папу в офис к Энни. Мама еще не приехала, но меня это совсем не удивляет. Поприветствовав нас, Энни говорит отцу, что у нее такое чувство, словно с ним она уже знакома, ведь они много раз говорили по телефону. Энни и раньше упоминала, что мой отец ей звонит. Возможно, он таким образом пытается «держать руку на пульсе». Я просил его бросить это дело, но он не послушался.
Как бы там ни было, мы все садимся и Энни улыбается мне.
— Итак, — говорит она, — какие у тебя эмоции от встречи с отцом?
Я смотрю на нее, не на папу.
— Мне грустно. Но в то же время и очень радостно тоже. Я по нему скучал. Он мой друг.
— А что чувствуете вы? — Обращается она к отцу.
Он смотрит на меня, потом переводит взгляд на пол, и снова на меня.
— У меня те же эмоции, — отвечает он. — Я скучал по Нику. Он мой друг. Но большая часть моей души для него полностью закрыта. Я ему не верю и не хочу снова доверять, потому что это приведет к новой боли. Я вообще сомневаюсь, что смогу когда-нибудь ему довериться. И, по правде говоря, у меня есть сомнения насчет целесообразности пребывания здесь. Я все это уже пробовал, пользы не было.
Я судорожно сглатываю. Разумеется, ничего другого я не ждал и прекрасно могу его понять, но это не делает ситуацию менее печальной.
— Так и думал, — произношу я. — И, знаешь, я понятия не имею, как тебя переубедить. Надеюсь, ты сам увидишь, что в этот раз все по-другому. Надеюсь, ты дашь мне шанс.
— Ник, — вздыхает он, — я уже столько раз их тебе давал.
— Но все же вы здесь, — вмешивается в разговор Энни. — Вы приехали поддержать своего сына, а значит не совсем потеряли надежду.
— Да, — кивает папа. — Похоже на то.
Раздается стук в дверь и Энни поднимается, чтобы открыть ее. Одна из помощниц наставников, девушка по имени Лаура, привела сюда мою маму. Зайдя в кабинет, мама извиняется за опоздание. Я вскакиваю на ноги и обнимаю ее. На ней темные очки и вязаное пончо, джинсы заправлены в высокие сапоги. Она выглядит очень молодо, красиво и стильно. Интересно, что сейчас думает папа.
Мама садится рядом с нами и Энни вводит ее в курс дела.
— Отец Ника только что выразил свою обеспокоенность тем, что выходные здесь могут оказаться пустой тратой времени, а Ник не изменится. Что вы об этом думаете?
Мама вздыхает.
— Я с ним согласна. У меня те же опасения. Ник, я люблю тебя, правда, но мы уже столько раз это все пробовали.
— Понимаю, — говорю я, ни на кого не глядя.
— Сомневаюсь, — говорит отец. — Не думаю, что ты это понимаешь. У меня есть своя жизнь. Джаспер и Дейзи нуждаются в отце. Карен нужен муж. И у меня есть работа. Но когда ты употребляешь наркотики, то я только и делаю, что беспокоюсь о тебе. Я не в состоянии жить нормально. Поэтому я вынужден был оттолкнуть тебя. Мне пришлось закрыться от тебя, иначе я бы не выжил. Это просто несправедливо.
Я стараюсь дышать медленно, глубоко. Меня подташнивает. Когда я вновь заговариваю, то мой голос дрожит.
— Папа, мама, я все понимаю. Правда. Я говорил Энни, что не хочу, чтобы вы приезжали, потому что не желаю вас напрасно обнадеживать. Я боюсь брать на себя ответственность и, ну, я ничего не могу обещать. Но мы все часто причиняли боль друг другу, и, может быть, если мы просто обсудим это, то нам станет легче. Типа того. Ну, Энни мне так говорила. И я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь снова наладить отношения. Мне бы этого хотелось. Я считаю, что все может получиться, но решать не мне.
— Правильно, — говорит Энни. — На этих выходных вы получите возможность освободиться от гнета прошлого, начать процесс излечения. Но никто не может предсказать, что из этого получится.
Мама все время ерзает на своем стуле.
— Ладно, — произносит она, — раз уж мы тут откровенно обсуждаем прошлое, то я прямо сейчас скажу, что уверена: если Ник вернется обратно в Л. А., то умрет. Не думаю, что у него есть хоть малейший шанс выжить, если он останется с Зельдой.
— Согласен, — быстро выпаливаю я. — Это один из тех выводов, к которым я пришел, будучи здесь. Я осознаю, что у меня есть склонность к нездоровым отношениям и работаю над этим.
— Все верно, — подтверждает Энни, — Ник достиг большого прогресса в этом направлении.
— Чудно, — отвечает мама, — потому что мне не нравится перспектива того, что Ник снова будет жить в Л. А.
— А я, — подхватывает отец, — не хочу, чтобы он переезжал обратно в Сан-Франциско. Не хочу, чтобы он приближался ко мне, Карен и детям.
— Понятно, — говорит Энни, — что же, все это вы сможете обсудить на третий день своего пребывания здесь, когда речь зайдет о планах на будущее.
Я не произношу ни слова.
Родители не хотят, чтобы я жил в одном городе с ними.

Сеанс терапии с Энни заканчивается незадолго до обеда. Я отвожу родителей в столовую, показываю, где тут берут еду и все такое, а сам отправляюсь покурить. На улице ко мне подходит Джеймс, обнимает со словами:
— Ну, как все прошло?
— Плохо, чувак. Даже хуже, чем я думал.
Я надеваю наушники и слушаю музыку, пытаясь успокоиться. Курю сигарету под аккомпанемент песни Дэниэла Джонстона. Слушаю как он поет
When I’m down, nothing matters. nothing does.
Please hear my cry for help, and save me from myself….
и плачу, докуривая сигарету.
Потом выключаю свой CD-плеер, умываюсь, возвращаюсь в столовую и сажусь рядом с родителями. Мы не были вместе с тех пор, как я закончил старшую школу. И даже тогда с нами еще были Карен, Джаспер и Дейзи, так что втроем мы не оставались. На самом деле, я не могу вспомнить ни единого случая, когда бы вот так сидел рядом с обоими родителям и просто обедал. Я столько раз слышал, как отец и мать за глаза говорили гадости друг про друга. Я всегда чувствовал себя так, словно разрываюсь между ними. Когда я жил у мамы в Л. А., то соглашался с ней. Когда был у папы и его семьи в Сан-Франциско, то был полностью предан им. Я вечно хотел всем угодить, а в результате окончательно все испортил. Каким образом мои добрые намерения привели к столь разрушительному кошмару? Некого винить кроме себя. Вокруг меня нарастает и нарастает напряжение, кажется, что еще немного и я буду раздавлен.

Когда мы заходим в класс, то видим, что другие семьи уже сидят там. Нас приветствует парочка психотерапевтов. Они обе невысокие, в платьях с цветочками. Похоже, они новички. Ту, что поменьше, с русыми волосами, зовут Патриша, а вторую — Тереза. Тереза чуть повыше и похудее, у нее короткие черные волосы и очки с толстыми стеклами.
Я сажусь между папой и мамой. Сперва мы должны сесть в кружок и по очереди озвучить свои цели на выходные. Когда настает черед моего отца, он говорит то же, что в кабинете Энни. Он зол на меня и не особо верит в эффективность данной методики лечения.
— Но я люблю Ника, — продолжает он срывающимся голосом. — Так сильно его люблю. Мне просто страшно. Очень страшно.
Он начинает плакать и я тоже плачу, а когда оглядываюсь вокруг, то замечаю, что плачет и мама. Терпеть не могу смотреть на их слезы. Это меня просто убивает. Из меня как будто высасывают все жизненные силы.
Сижу на стуле сгорбившись. Папа заканчивает говорить, теперь я должен высказываться.
Нелегко говорить сквозь слезы.
— Я просто… ну, не знаю, на что рассчитываю. То есть, родители делали мне больно, но потом я и сам причинил им много страданий. Наверное, я надеюсь, что в эти выходные смогу рассказать маме и папе о тех старых обидах, что они мне нанесли. Но помимо этого я хочу объяснить им как сильно сожалею. Не думаю, что они понимают, как сильно я раскаиваюсь во всем, что натворил. Я извинялся перед ними, но словами моих чувств никак не передать. И я хочу, чтобы они поняли — для меня все это тоже непросто. Моя жизнь — сущий ад. Когда я употребляю наркотики, то вовсе не наслаждаюсь процессом, послав нахрен все остальное. Это сплошной кошмар. То есть, года четыре назад, когда я только-только подсел на наркоту, то, возможно, и правда получал удовольствие. Но теперь не осталось ничего, кроме отчаяния и унижения. Я полностью утратил контроль над ситуацией, а хуже этого ничего нет. Я не пытаюсь никого разжалобить, ничего подобного. Готов взять на себя ответственность за все, что натворил. Просто хочется, чтобы родители поняли — мне тоже нелегко. На нашу долю выпало слишком много испытаний.
Папа кладет руку мне на плечо и из-за этого я плачу пуще прежнего. Он тоже все еще плачет.
Слово берет моя мама.
— Вы знаете, — говорит она, — я сильно злюсь на Ника. Он причинил мне боль и вообще вся эта история совершенно ужасная. Но я знаю, что сама совершила много ошибок, да и отец Ника тоже. Я считаю, что нам с отцом Ника пора признать, что в определенном смысле мы несправедливо обходились с ним все эти годы. Мы оба были эгоистами, сделали Ника центром конфликта, никак с ним не связанного. Неприятно это признавать, но все так и есть. И, Ник, я хочу, чтобы ты знал, что можешь рассказывать мне о чем угодно. Не бойся, что заденешь мои чувства, или чувства твоего отца или Тодда или кого-либо еще. Когда ты был маленьким, то всегда старался угодить всем вокруг. А потом однажды ты словно взорвался. Не хочу, чтобы ты снова держал все в себе. Тебе от этого не легче и мне тоже. Ник, я просто хочу, чтобы ты поправился. Больше мне ничего не нужно.
Я сжимаю ее руку. Я так благодарен ей за все, что она сказала. Кажется, мы с отцом и мамой впервые были по-настоящему откровенны друг с другом. Энни предупреждала меня о том, что если я буду подавлять гнев, то он начнет гнить в душе и однажды, вспыхнув, все равно вырвется наружу. Я просто хочу избавиться от всего того гнева, что скопился в моей душе за прошедшие годы. Хочу избавиться от него, не навредив себе при этом. И я безумно рад, что мама меня понимает. Она готова взять на себя часть ответственности за случившееся, для меня это много значит. Раньше она никогда не говорила ничего подобного, ее слова дарят надежду. Я держу ее за руку и мы оба плачем.

Арт-терапия — это довольно просто. Нам выдают лист бумаги, поделенный на три части, и каждый из нас рисует что-то свое. Мы сидим на полу, папа рисует масляной пастелью, мама выбрала акварельные краски, а я взял цветные карандаши.
Поначалу я кошусь на неоконченный рисунок мамы с некоторым опасением. Она нарисовала красивое ясное небо, белые облака и закат. Это так на нее похоже — стараться игнорировать все плохое, прятаться за миленьким фасадом. Поразительно, неужели она уже забыла обо всем, что только что говорила?
Но потом ее рисунок становится мрачнее. Темные грозовые облака перекрывают синеву, небо становится черным, выглядит угрожающе. В центре этой черноты есть летящий вверх красный шарик, такой маленький, что его едва можно разглядеть. Мне кажется, что этот шарик — ее надежда, такая слабая перед лицом бури. Смотреть на это очень грустно.

Папа рисует нечто похожее на огромную вену, используя, в основном, красный и оранжевый цвет. Есть там и капли крови.
В рисунке чувствуется напряжение, беспокойство, боль и разрушение. Папа с такой силой давит на бумагу, что пастельные мелки крошатся в его руках.
Я стараюсь сосредоточиться на собственном рисунке. Сперва я и сам не знаю, что именно рисую. Делаю набросок сердца со всеми венами, аортами, желудочками и тд. Потом изображаю лица, растянутые лица поверх сердца — кричащие, испуганные, полные отчаяния. А затем, не успев осознав, что именно я делаю, пишу слова «мне жаль». Пишу их снова и снова, снова и снова. Слова заполняют всю страницу. Когда я поднимаю взгляд, то вижу, что отец смотрит на мой рисунок.
Он снова плачет.
— Мне так жаль, — говорю я ему.
Папа обнимает меня со словами:
— Мне тоже жаль. Мне очень жаль, что тебе приходится проходить через все это. Правда. Иногда я забываю о том, как тебе тяжело.
Я позволяю ему обнимать меня, не пытаюсь отстраниться.
— Папа, я тебя люблю. Мам, и тебя тоже. Правда.
Кажется, что я сейчас просто на части развалюсь от переполняющих меня эмоций. Я ощущаю любовь, печаль, боль, благодарность, страх, надежду, безнадежность, сожаление — так много противоречивых эмоций разом.
Я знаю, что после окончания занятия могу пойти на ужин вместе с мамой и папой, но решаю этого не делать. Сейчас я нуждаюсь в поддержке своих друзей. Им я могу обо всем рассказать, зная, что меня не осудят.
Я разговариваю с Джеймсом и Джимом. Мы вместе отправляемся на собрание по «12 шагам». Позже, я сижу вместе с кучей других пациентов в нашей общей гостиной, смотрю «Лабиринт» с Дэвидом Боуи. Все шутят, и я просто задыхаюсь от искреннего смеха. Надо же, а я боялся, что уже никогда не смогу вот так веселиться.
Я смеюсь, ем попкорн, пью горячий шоколад. Впервые за долгое время, чувствую себя по-настоящему живым. Знаю, завтра будет тяжелый день, но сейчас я наслаждаюсь моментом и благодарен миру за то, что нахожусь именно здесь.
Чувствую себя независимым. Личностью.
Джеймс смотрит на меня и вдруг говорит:
— Господи, мой друг повзрослел.
Похоже на то. Мне нравится быть собой. Кажется, я могу претендовать на звание нормального человека. По крайней мере, начало положено.
Я учусь твердо стоять на ногах.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина

---

Предпоследняя глава стори Никки, часть 41... Все очень мило, если не читать второй его книги, но я-то как раз уже в процессе, поэтому не слишком проникаюсь. а вы давайте)

Tweak: Growing Up on Methamphetamines

День шестьсот тридцать пятый

День шестьсот тридцать пятый

Вчера было Рождество, а сегодня я начал по-настоящему ценить время, проведенное в «Safe Passage Center». Рей, лидер моей основной группы, стал кем-то вроде суррогатного отца для меня и многих других парней. Он такой сильный, но в то же время добрый и милый. Он — воплощение чувственной маскулинности, сочетание инь и янь. Я раньше и не думал, что такие люди существуют. Каким-то образом ему удается убедить нас, что наше прошлое не такое уж и постыдное. Благодаря его открытости и доброжелательности, мы сами начинаем лучше к себе относиться. Основное внимание здесь как раз уделяется теме любви к себе. До знакомства с Реем мне не удавалось полностью понять этот концепт. А он с такой искренностью рассказывает нам о том, как боролся с ненавистью к себе, с ощущением, что недостаточно хорош. Слушая Рея, я замечаю, что наши с ним истории во многом похожи. Возможно, именно моя неуверенность и ненависть к себе заставляли меня жить так, как я жил.
Для меня это поразительное открытие. Прежде мне не приходило в голову, что для того, чтобы оставаться «чистым», нужно научиться заботиться о себе. Мне казалось, что на первом месте должна стоять забота о других людях. То есть, я хотел оставаться в завязке ради Джаспера и Дейзи, ради моего отца, Спенсера, друзей, подружек. До меня никак не доходило, что жить нужно для себя и ради себя, а не с целью порадовать кого-то другого. Если я понравлюсь сам себе, то отпадет необходимость вечно от себя бегать. Кажется, что все просто, но на деле это, похоже, невыполнимо. Я даже не знаю с чего начать. Возможно, пребывание здесь, посещение групповых занятий и тд. — это и есть начало. По крайней мере, я замечаю некоторые перемены в своем поведении, в голове проясняется. По сути я просто позволяю себе поверить в эффективность нынешней программы лечения. Я хочу, чтобы она сработала. Хочу измениться и всерьез надеюсь, что у меня это получится. Я возлагаю большие надежды на те необычные методики лечения, что тут используют, вроде «Соматического Опыта». Благодаря сеансам СО я смог отчетливо вспомнить некоторые моменты из детства, воспоминания о которых раньше подавлял. Есть одна конкретная причина, почему я согласился на все эти необычные методы. В программе «12 шагов» говорится, что только люди, которые по своей природе не в состоянии быть честны с собой, никогда не избавятся от зависимости. Я никак не мог быть полностью откровенен с собой, хотя и не подозревал об этом. Но теперь, когда я больше узнал о своем прошлом и примирился с этими сведениями, собственный разум перестал казаться мне таким уж пугающим местом.
Здесь часто говорят о процессе скорби, ссылаясь на книгу Элизабет Кюблер-Росс «О смерти и умирании». В своем исследовании она описала различные стадии принятия смерти, через которые нужно пройти, чтобы смириться с гибелью близкого человека.
Местные специалисты считают, что-то же самое относится и к людям с любыми другими душевными травмами. Подавлять боль, игнорировать ее, блокировать воспоминания о ней или закидываться наркотиками до такой степени, что ничего не чувствуешь — эти защитные механизмы попросту не работают.
Я верю их словам. У меня давно было ощущение, словно я пожираю сам себя. Я ни с того ни с сего начинал чувствовать страх, впадал в панику из-за самых обыденных ситуаций, и, разумеется, постоянно страдал от жесточайшей, ужасающей ненависти к себе. В «Safe Passage Center» я заново переживаю травматические моменты из прошлого и наконец-то в состоянии нормально примириться с ними. Вероятно, это звучит безумно. Но, будучи типом чувствительным и прогрессивным, я могу сказать, что действительно вижу, как меняется моя жизнь. Я принимаю себя таким, какой я есть. Больше не пытаюсь сбежать.

Сегодня у меня будет занятие под названием «Работа с дыханием». Меня разбудили очень рано, чтобы я успел выполнить эти упражнения перед обычными утренними уроками. Утро выдалось холодное, так что приходится закутаться в армейскую куртку, которую мне отдал Джеймс. Я выпиваю чашечку кофе и отправляюсь в очередной класс. Мне еще не доводилось заниматься под руководством женщины, заведующей «Работой с дыханием», но в самом центре я ее периодически встречал. Она очень старая и худая, с седыми волосами, без макияжа. Она выглядит очень круто в своих синих джинсах и высоких сапогах. На полу в ее офисе есть некое подобие распятия, сделанное из подушек. Это сооружение напоминает мне о той штуке, к которой вас привязывают, когда собираются ввести вам смертельную инъекцию в камере для смертников. По крайней мере, в «Мертвец идёт» эта штука выглядела примерно так.
Как бы там ни было, эта женщина, Гертруда, просит меня снять обувь и лечь на подушки.
— А теперь, — командует она, — просто очисти свой разум. Не пытайся контролировать мысли. Полностью расслабься.
Я стараюсь, как могу. Хочу получить максимум пользы от всех здешних занятий.

Методы регрессивной терапии всегда сильно пугают. Как правило, во время подобных сеансов меня перебрасывает обратно в то время, когда я был проститутом или мне вспоминается что-то из ранней юности, связанное с первыми сексуальными экспериментами. Эти воспоминания всегда крайне болезненные, поэтому я нервничаю. Гертруда кладет свою руку, кожа которой напоминает вощеную бумагу, мне на грудь. Она велит мне делать быстрые, глубокие вдохи, без перерыва. Говорить ничего не нужно. Просто выполнять дыхательные упражнения под ее руководством.
Итак, я приступаю к делу. Сперва я замечаю, какими сухими ощущаются губы при каждом выдохе и вдохе. Кружится голова, желудок и ноги сводит судорогой. В мозгу вихрем проносятся разные мысли, но сосредоточиться на чем-то одном не удается. А потом, внезапно, я застреваю на воспоминании о том приступе судорог, случившемся в квартире Зельды, после дозы кокаина. Мое тело застывает. Я вспоминаю песню, которую пел вслух, чтобы оставаться в сознании. Я вспоминаю все это, но также возвращаются и ощущения. Мне страшно. Я в ужасе, я умираю. Это все так пугающе. Раньше до меня это не доходило, понимаете? Я не осознавал в полной мере какой это был кошмар, не понимал, что моя жизнь висела на волоске.
Теперь, прочувствовав это, я дрожу, дрожу, дрожу, а потом на некоторое время отвлекаюсь от упражнений, чтобы поблевать в стоящую рядом мусорную корзину. Рвоты на самом деле нет, но спазмы все продолжаются и продолжаются. Гертруда гладит меня по спине и говорит, что все будет в порядке. Не так-то просто справляться с нахлынувшими эмоциями. Теперь мне не удастся взять и отмахнуться от пережитых ранее ужасов. Теперь все кажется таким реальным, как никогда прежде.
И, каким бы трудным не был процесс лечения, я думаю, что вот он, мой единственный шанс на полное выздоровление — здесь, обещанный «Safe Passage Center"ом. После завершения сеанса «Работы с дыханием», у меня остается еще достаточно времени, чтобы успеть поговорить по телефону с Зельдой, которая недавно покончила с процессом детоксикации и переехала в общежитие для завязавших наркоманов. Я хочу поделиться с ней своими недавними переживаниями. Хочу верить, что ей стало лучше и она продолжит оставаться частью моей жизни. Никто из местных психотерапевтов со мной не согласен, но я все равно хочу попытаться. Отношения с Зельдой — это единственный аспект моей жизни, где я ничего не хочу менять. Я по-прежнему оберегаю их, несмотря на то, что уже и сам начал сомневаться, что смогу продолжать встречаться с ней. У Зельды сейчас тяжелый период в жизни, избавление от зависимости дается ей нелегко. У нее было два серьезных приступа, врачам пришлось удалить ее желчный пузырь. Наркотики, которые мы принимали, вроде как довели ее до полного обезвоживания. Из-за этого в ее организме появились камни и, похоже, что они причиняют ей сильные страдания.

Когда она берет трубку, звуки ее голоса больше не вызывают у меня тех сильных эмоций, той безумной страсти, что я чувствовал раньше. Она кажется очень далекой, запертой в том мире, что я оставил позади. Она рассказывает мне, как идут дела у Якудзы, Джастина и других наших старых друзей. Я не могу с ней долго разговаривать. Пора идти на занятия.
— Я тебя люблю, — говорю я.
— Да, — отвечает она. — Слышу. Но я сама не знаю, кто я такая. Трудно представить, что кто-то может меня любить.
Я чувствую, что на другом конце трубки — огромная пустота. Та же пустота, что царила в моей душе, а теперь с каждым днем понемногу уменьшается в размерах. С внезапной ясностью я осознаю, что любить Зельду — это все равно, что любить черную дыру. Осознание этого факта не сподвигает меня на какие-либо действия, но я хочу поделиться этими размышлениями во время занятий с моей основной группой.
Когда я захожу в класс, то узнаю, что Рея сегодня нет. Это меня расстраивает, ведь я хотел именно с ним обсудить сложившуюся ситуацию. А вместо этого приходится просто рассказать обо всем Крис и другим ребятам из группы.
Я заикаюсь, когда говорю об этом.
— Знаете, — начинаю я, — сегодня утром я пообщался с Зельдой и теперь всерьез боюсь, что не смогу сохранить наши отношения.
Кажется, это всех шокирует. Всех, кроме Крис, которая произносит:
— Хм, в самом деле? Этот день настал.
Я смеюсь.
— Просто, понимаете, я-то тут, обладаю всеми необходимыми возможностями, чтобы вылечиться, а она вернулась в наше прежнее общежитие и делает то же самое, чем мы с ней занимались два или три года назад. Это не ее вина, но из-за этого мне трудно поверить, что она изменится. Нельзя исключать такой возможности, но у меня теперь появилось чувство независимости, которое я никогда не испытывал, будучи с Зельдой.
— Послушай, — замечает Крис, — изменится она или нет, тебе все равно нужно научиться быть самостоятельным, перестать ожидать от других, что они сделают тебя цельным. Ты ничего не добьешься, пока не научишься этому. Так что, да, я тебе советую расстаться с Зельдой. Возможно, не навсегда. Но, честно говоря, скорее всего, насовсем.
Не знаю, что сказать. Я уверен, что пока не готов к этому. Или, по крайней мере, верю, что не готов. Я просто пытаюсь обдумать все это.
После окончания урока Крис говорит нам, что сегодня состоится всеобщее экстренное собрание и, разумеется, я сразу же предполагаю, что это как-то связано со мной.

В Рождество здесь было удивительно тепло, хотя я все равно умудрился заболеть бронхитом и был вынужден принимать антибиотики. В праздничные дни нам ничем, в общем-то, не надо было заниматься, что меня вполне устраивало. Это мое третье Рождество в реабилитационной клинике. Мне определенно проще находиться здесь, чем проводить время с семьей.

Я одним из первых захожу в здание, где проводятся общие собрания, построенное вдалеке от остальных строений. Там я встречаюсь взглядом с Уэйном и мой желудок тотчас ухает куда-то вниз.
— Что случилось?
Я вижу слезы в его глазах. Сажусь рядом с ним.
— Рей умер, — говорит он мне. — Он внезапно скончался вчера ночью, от сердечного приступа.
Мне становится трудно дышать, и я начинаю плакать. Пока остальные пациенты и сотрудники центра рассаживаются по своим местам, я просто плачу.
Джиму труднее всего смириться со смертью Рея. Рей был для него как отец, они оба это понимали. Печальное известие настолько шокирует Джима, что ему становится дурно. Он рыдает, и я слышу, как он бежит в туалет, где его рвет. Все, кто знал Рея, выступают по очереди, говорят о том, как он повлиял на нас. Крис плачет, даже воздух в комнате как будто густеет от печали и горя. Сильный, толстый Джим весь скрючился, прижимается ко мне. Я целую его в лоб прежде, чем успеваю опомниться и одернуть себя. Как только собрание заканчивается, Джим тут же бежит к своему домику и хлопает дверью, запираясь там. А я отправляюсь покурить. Ни с кем не разговариваю. Пытаюсь уговорить себя пойти на следующий урок, но мне вдруг становится холодно и все тело сотрясает дрожь. Я никак не могу с этим справиться. Это конвульсии и судороги. Мое тело, похоже, реагирует на стресс само по себе, независимо от разума. Мне приходится извиниться и пойти отлеживаться в своем домике. Приступ дрожи длится несколько часов. Мне так холодно, что кажется, будто даже глубины души насквозь проморозило. Ноги конвульсивно подергиваются, а разум словно охвачен огнем лихорадки. На деревянных перегородках, отделяющих меня от соседской половины дома, проступают человеческие лица. Узоры и зазубрины на древесине складываются в знакомые очертания, я не могу отвести взгляд.

Есть нечто удивительное в том, как я теперь воспринимаю окружающий мир. Не знаю, что именно тут со мной сотворили, но несмотря на все трудности, я благодарен им за то, что теперь могу отчетливо прочувствовать каждую эмоцию. Энни говорила, что это первый шаг: заглянуть в себя… испытать эмоции…смириться с прошлым. Так я и поступил — признал всю ту боль и страдания, что я причинил любящим меня людям, людям, которых люблю я.

Как бы то ни было, Энни хочет, чтобы в следующем месяце я провел выходные с папой и мамой. Они согласились приехать сюда, несмотря на то, что прошло лет пять с тех пор, как я встречался с ними обоими одновременно. Разумеется, я нервничаю из-за предстоящей встречи. Я многое хотел бы им сказать, но вряд ли словами можно выразить всю мою печаль и раскаяние. Думаю, что бессмысленно говорить, как сильно я сожалею. Все равно, что пытаться залепить пластырем рану, полученную от выстрела из дробовика. Не думаю, что у меня выйдет компенсировать нанесенный им ущерб. На самом деле, я не верю даже в то, что свою жизнь сумею вновь наладить. Я снова и снова думаю о том, как все разрушил. Я разрушил собственный мир, затем отстроил заново, затем вновь разрушил и снова построил и тд. и тд. Это просто ошеломляет. Дело в том, что каждый раз, когда я думал, что готов сдаться, что выкарабкаться невозможно и остается только свернуться где-нибудь клубком и умереть, я, ну, все равно продолжал бороться. В смысле, мне каким-то образом удавалось дожить до конца дня, а потом проделать тот же фокус с днем следующим. Даже не знаю, что именно вынуждает меня продолжать толкать в гору этот валун. Наверное, мне каждый раз удавалось сохранить в душе крохотную надежду на то, что уж сейчас-то я точно смогу забраться немного выше и еще выше.
На этот раз я не отступлю и не рухну вниз. Во мне есть воля к жизни, пускай она временами и ослабевает, но все равно помогает мне продвигаться вперед. И чем дольше я нахожусь здесь, тем больше верю в это. Наибольшее влияние на меня оказывают даже не психотерапевты, а другие пациенты. Здесь собрались просто потрясающие люди, рядом с ними я не чувствую себя неудачником. Все остальные ребята проебались так же сильно, как и я (если не больше). Мы все тесно связаны. В каком-то смысле, дни, проведенные здесь — самые счастливые в моей жизни. В свободное от занятий время мы тусуемся в «дымовой яме», болтаем обо всем и смеемся, как сумасшедшие. Я проникаюсь доверием к своим новым знакомым и внимательно слушаю их, когда они рассказывают что-то о своей жизни. Я уважаю их и уважаю то, как они трудятся ради своего выздоровления.
Поэтому я задаюсь вопросом: почему же я не прислушиваюсь к их советам насчет моих отношений с Зельдой? Почему так боюсь потерять ее? Мне вдруг кажется, что я подведу этот центр, всех своих новых друзей, Рея и остальных, если не буду честен с собой.
Я спрашиваю себя: смогу ли я, будучи «чист», возобновить отношения с Зельдой? Я представляю, какой будет наша жизнь, когда я уеду отсюда. Придется вернуться в общежитие для бывших наркоманов и жить там, без машины, без телефона, без работы и без каких-либо планов на будущее. Могу ли я поверить, что Зельда останется со мной, несмотря ни на что? Честно говоря, нет. Кроме того, рядом с ней я всегда чувствую себя пустым местом. Уверенности в себе только наркота и добавляла. А без наркотиков мне вообще трудно смотреть в лицо реальности, решать повседневные проблемы. Думаю, что у меня никак не получилось бы остаться с Зельдой. Точнее, я вообще с трудом могу представить, как буду жить за пределами реабилитационного центра.

Больше всего хочется весь день просидеть под одеялом. Но все же я уговариваю себя встать. Судороги прекратились, теперь я хочу смыть пот с тела. Раздевшись в ванной, я опускаю взгляд на свою ногу. Сперва я думал, что, возможно, ударился ей обо что-то, пока валялся в отключке в процессе детоксикации. Ноготь на большом пальце странно потускнел, стал каким-то желтым и омертвевшим. В последнее время он перестал расти. Я ждал, что ноготь просто сам собой отвалится, а стало только хуже. Цвет изменился, теперь видно, что под ним есть зеленовато-белый гной. Наверное, это заражение.
Я всего один раз принимал душ, пока был на детоксикации. Перед первым визитом Зельды. Я хотел хорошо выглядеть в ее присутствии и вот тогда-то видимо и подцепил чертов грибок ногтя. На ноготь теперь противно смотреть, но в самой ситуации есть нечто ироничное.
Простояв некоторое время под струями воды, настолько горячей, что это едва можно вынести, я одеваюсь и шагаю по грязной дорожке к офису Энни. Курю сигарету.
К тому время, как я добираюсь до нужной двери, в голове моей роится столько невысказанных мыслей, что мне даже не верится, что я успею обсудить все, что хочу.
Энни несколько раз напоминает мне, что я должен глубоко дышать, что не так-то просто сделать. Когда я завожу разговор о Зельде, Энни задает мне очень простой вопрос:
— Если ты понимаешь, что она тебе не подходит, то зачем же цепляешься за эти отношения?
Я гляжу на Энни с ее кучей макияжа и носом-пятачком, сидящую прямо напротив меня в этом тесном офисе. Ответ мне известен, вот только его стыдно произносить вслух. Думаю, что я с самого начала все прекрасно понимал, но если выскажу свои мысли, то они станут реальностью. И как мне, спрашивается, удастся взять слова назад, если они уже станут частью реальности?
Я встречаюсь с Зельдой, потому что верю, что если она полюбит меня, то я наконец-то понравлюсь самому себе. Это я и говорю Энни. Первый раз в жизни произношу это вслух.
— Почему? — спрашивает Энни. — Потому что она знаменита?
Мне стыдно, но я киваю головой. Признание звучит настолько жалко, что мне хочется немедля исчезнуть, свернуться клубком, провалиться сквозь землю.
Но Энни не позволяет сделать ничего подобного. Она заставляет меня поменять позу и сесть прямо. Заставляет смотреть ей прямо в глаза.
— Я сам себе не нравлюсь, — говорю я. — Я же пустое место.
Теперь я начинаю плакать, по лицу струятся горячие слезы.
— Ты вовсе не пустое место, — возражает она. — Останься здесь, с нами, Ник. Погрузись в процесс лечения. Мы поможем тебе обрести уверенность. Тебе больше не нужно пытаться забыться при помощи наркотиков, секса или чего-либо еще. Не отказывай себе в чуде исцеления. Ты этого заслуживаешь. Ты заслуживаешь своей любви.
— Как долго, по вашему мнению, мне нужно еще здесь пробыть? — спрашиваю я.
Она улыбается.
— Как минимум три месяца.
Я разглядываю ковровое покрытие под ногами.
— Окей… да… ладно, — бормочу я.
Энни обнимает меня и я не пытаюсь отстраниться.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», шаламэ мое шаламэ, никки сын метамфетамина

---

жду не дождусь когда заполучу КМ в хорошем качестве и смогу спокойно его резать

1	2	3	4
5	6	7	8
9	10	11	12
13	14	15	16
17	18	19	20
21	22	23

@темы: фотошоп сделал мне хорошо, шаламэ мое шаламэ, золотистая жопка, персиковые мужья, никки сын метамфетамина