смеюс.
фотограф, решивший снять кису в туалете слишком много знает


Шалама в туалете (выжидает)

и еще немного слитых фоток с недавних фотосессий

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

Сид и Нэнси


Вот сложно было Олдмену за эту роль Оскар выдать? Тут-то он заслужил.
Судя по статье из Вики, сразу после выхода фильм обвинили в романтизации наркомании и нехватки морали. Не знаю жив ли тот критик, кто это писал, но если да, хотелось бы показать ему КМ с его посредственными рейтингами и отзывами и спросить, все еще ли он уверен в своей позиции. Дурость несусветная, по-моему, обвинять "Сид и Нэнси" в романтизации чего-либо. В фильме полно эпизодов, наглядно демонстрирующих, что главные герои были теми еще дегенератами и героиновая зависимость им счастья не принесла.
Это как с недавно вышедшим трейлером фильма про Банди.
Реальный Банди: очаровал дохуя народу.
Фильм: демонстрирует, что Банди очаровал дохуя народу.
Общественность: негодует.
Если человек не в состоянии без шпаргалки понять, что быть маньяком или наркоманом плохо - это не проблема киноискусства. А отрицать, что наркоманы все еще могут любить, пусть их любовь и нездорова, тоже дико.
Мне все очень понравилось. Сюжет, актеры, операторская работа. Замечательно, когда оператор с режиссером шарят в цветовых схемах.

10 из 10.

Кэнди


Люк Дейвис, написавший сценарий к Кэнди (в основе лежит его же роман), работал и над сценарием КМ (ну, видно, не шибко работал), а еще в фильме одну из главных ролей сыграл Хит Леджер, как тут пройдешь мимо. Хит, похоже, для роли наркомана не особо пытался худеть, что становится особенно ужасно-ироничным с учетом его дальнейшей судьбы. В фильме рассказывается история художницы и несостоявшегося поэта, постепенно скатывающихся на дно из-за пристрастия к наркотикам.
Художница еще в первой половине фильма отправилась работать на панель и я было приготовился негодовать, что тут продают второй "Реквием по мечте", но потом она стала настойчиво гнать на панель и Хита-поэта. Вот это равноправие в семье, это я понимаю
Друг молодой героиновой семьи, пожилой гей-наркодилер (Джеффри Раш), тоже советовал поэту пойти на панель, суля большую выручку за продажу своей жеппы, но в последний момент поэт испугался (а вот Никки...) и вместо того обокрал одного из потенциальных клиентов.
После этого герои еще немножко пожили счастливо, но героиню на героине угораздило забеременеть, а беременность плохо совместима с попытками в детоксикацию на дому. И дальше у них все было только хуже, хуже, хуже. Отличная драма без одноногих собачек, со светлым финалом. Тут, кстати, тоже немного затронули тему жития-бытия родителей наркомана и неплохо осветили этот вопрос.
Больше всего запомнились сцены с разрисованными стенами и небольшой монолог художницы о том, что она с детства живет со "сжатыми кулаками" и никак не может расслабиться из-за давления со стороны авторитарной матери.
8 из 10.
Какой же Леджер был талантливый(


Полярный


Новый задорный трешак от Нетфликс, с Мадсом-киллером в главной роли. "Мадс-киллер против пенсионной реформы". Только мы со стотыщ в начале фильма восхитились тем, что бывают преступные организации, оплачивающие киллерам пенсии, как оказалось, что преступные организации жмоты не хуже правительства России и ты поди попробуй из них эту пенсию выбить.
Услада глаз для тех, кто хочет лишний раз полюбоваться задницей Мадса, Мадсом в цепях, Мадсом в снегах, Мадсом, раздающим заслуженные пиздюли... Фильм несколько неровный, быть одновременно разухабистым трэшем веселеньких расцветок и драмой - сложная задача. Последние десять минут лучше всего остального, они неожиданно вытаскивают фильм куда-то на уровень Леона.

6 из 10.



Сможете ли вы меня простить?


Основанная на реальных событиях история, про писательницу с дурным характером, решившую начать подделывать письма знаменитостей прошлых лет, чтобы подзаработать. Ее главный талант - умение растворяться в чужой личности, в то время как она сама людей умеет только отталкивать. Грант же играет ее друга-гея-алкоголика-подельника. Играет отлично, но его второстепенная роль - обычная второстепенная роль, т. е., процентов 40 от всего экранного времени. Проще говоря, сравнив всех кандидатов этого года, я теперь уверен на сто процентов, что Али собирает награды заслуженно. Потому что ему чертовски повезло с фильмом, где, по сути, две главные роли. Что, естественно, никак не оправдывает отсутствие номинации на Оскар у Шаламы.
"Сможете ли вы меня простить?" менее печальный, чем я думал, ироничный, славный. Хоть бы раз ошибиться насчет смерти домашнего животного в фильме!
7 из 10.
-----------
А из новых интересных сериалов советую обратить внимание на Сериал Розуэлл, Нью-Мексико 2019. Особенно если вы любитель Кинга. Потому что тут тоже есть маленький городок, переполненный сверхъестественными событиями. Например, хороший знакомый главной героини - инопланетянин, много лет живущий на Земле.

@темы: фильмы, Эстер, страна муми-троллей, Сериал Розуэлл, видяшки

---

28.01.2019 в 19:51

Пишет  Elnelle:

28.01.2019 в 18:08

Пишет  let|s play murder:

Мадс в России
если кто-то еще не в курсе, 18-го февраля Мадс впервые приедет в Москву с премьерой Арктики

Пока еще не совсем понятно как там и что будет, куда кидать деньги, чтобы пожамкать Мадса, но блять, я хочу его увидеть, конечно же!

@темы: перепосты перепостов, quid pro quo

---

Церемония SAG Award 2019 прошла, в принципе, как и ожидалось. Главным сюрпризом для меня было то, что за второстепенную женскую роль наградили актрису из "Тихого места". Все остальные церемонии его игнорируют. "Лучшим фильмом" стала не Рапсодия, а Пантера (полагаю, отчасти сказался новый виток скандала про Сингера), но это ваще не утешает.
Рад трем победам миссис Мейзел, хоть один проект в дурдоме этого года собирает награды заслуженно. Сола как обычно проигнорили, Тимми тоже.
Зато Тимми продолжает продавливать БДСМ-тему, после сбруи перешел к кожаным штанам

мне кажется, что стоит взять Тимми в фильм-приквел к "Клану Сопрано". Он и сейчас выглядит как парень вступивший в мафию.
кстати, сильно порадовало, что играть молодого Тони будет настоящий сын Джеймса. Это супер-мило и правильно. узнал новость из твиттера Никки, лол, кажется, он сына лично знает.


после трех наград, словно после трех рюмок, лягушка стала увереннее в себе


ужасная попытка повторить успех сбруи
















Бейл точно успел стать лучшим другом xD

baby 😔 pic.twitter.com/MKTAAt6coq

— carla (@ChalametBagels) 28 января 2019 г.

Тимми уже и не ждал. Никто не ждал.







Из-за того, что Тимми угораздило читать меню во время вступительного слова со сцены

интернет построил миллион теорий о том, что же он читал

очень напоминает историю про Боджека и сыр из пятого сезона:

осторожнее надо быть в такие моменты, в общем



-----------------
Любителей сериала Виктория порадует новость, что Виктория 3 сезон онлайн уже есть в свободном доступе. Именно что онлайн) Это самый удобный способ просмотра сериалов, на мой взгляд. Поклонникам исторических драм определенно стоит заценить Викторию.

@темы: фильмы, шаламэ мое шаламэ, сериал виктория, видяшки

---

считаю, что сериал вышел идеальным и тихо надеюсь, что больше книги Лемони Сникета экранизировать не будут, поскольку лучше не сделать, а вот испортить - легко. Дух книг передан максимально точно.

Ночь смотрит тысячами глаз,
А день глядит одним;
Но солнца нет — и по земле
Тьма стелется, как дым.

Ум смотрит тысячами глаз,
Любовь глядит одним;
Но нет любви — и гаснет жизнь,
И дни плывут, как дым.

@темы: сериалы, видяшки

---

Глава четвертая, где Никки начал было всерьез размышлять про суицид, но тут Мироздание подсуетилось и выдало ему новую девушку.

Песня упоминается в главе, пусть будет.

Мы все проебываемся

Глава четвертая

Глава четвертая

Ну вот я и проснулся, ага? Даже раньше, чем прикроватный будильник начал трезвонить.
Некоторое время я просто лежу в постели, до подбородка натянув на себя толстое стеганое одеяло и пялюсь в чертов потолок, похожий на детали конструктора Lincoln Logs. Комнату затапливает серый, тусклый утренний свет.
Я поворачиваюсь на бок. Закрываю глаза. Снова их открываю. Пытаюсь заткнуть голоса в голове. Мной завладевает это чувство… даже не знаю.
Безнадежности, наверное.
Пока мой взгляд не сфокусирован, мозг проецирует на сетчатку глаз сцены суицида.
Кровь превращается в яд… бензин… огонь повсюду.
К моему виску прижат пистолетный ствол. Тяжелый, прохладный, осязаемый. Мой палец нажимает на курок, руку отбрасывает назад. Шум в ушах такой громкий, что барабанные перепонки лопаются.
В голову, за ухом, вонзается кухонный нож, разрезая жизненно важные артерии.
Вокруг шеи у меня обмотан собачий ошейник и поводок, другой конец поводка привязан к тяжелой деревянной балке под потолком.
Я выталкиваю из-под себя стул, чувствую тяжесть собственного тела, ощущаю как металлическая пряжка ошейника врезается в горло.
Спазмы в легких, конвульсивно дергающиеся ноги, судороги в животе.
Сексуальное возбуждение. Непроизвольное мочеиспускание.
Но, честно говоря, если я соберусь это сделать, то есть, на полном серьезе буду планировать, то выберу самый легкий способ, единственный возможный способ: вкачу себе такую огромную дозу героина, что рука устанет давить на поршень шприца.
Никакой боли.
Чистое блаженство.
Самая последняя доза.

Я пересказывал Мелани эти идеи, поскольку фантазии о смерти вообще-то выбивают меня из колеи. Она ответила, что для таких мыслей есть специальный термин, так что я и тут не уникален.
Суицидальные мысли.
Уверен, что они именно так и именуются.
Еще она сказала мне, что самоубийство было бы необратимым решением временной проблемы.
Но дело в том, что проблемы не кажутся мне временными.
В смысле, а из-за чего, как вы думаете, я начал употреблять наркотики?
Мне было двенадцать лет. Брат моего друга принес нам немного травы, всего-то одну дозу.
Мы спустились к ручью, протекавшему возле дома его родителей. Пробрались сквозь лесную чащу, где грязь и ветки плюща тянулись к нашим ногам словно тысячи цепких пальцев.
Запах.
Гнилостный, сырой, сладкий.
Мы жались друг к другу, боясь, что нас заметят копы или родители или кто-то из друзей родителей.
Бонг перешел ко мне.
Я затянулся и замер, стараясь удержать дым в своих легких как можно дольше… ощутил как наркотик проникает мне в мозг, плетет там паутину из пыльцы феи-крестной и сладкой ваты.
Я почувствовал себя (чего раньше никогда не случалось) невинным ребенком, открытым, взирающим на мир с радостным удивлением.
Мне вдруг разрешили делать все, что угодно, вести себя так, как я захочу.
Я был под кайфом.
Этого и добивался.
Но главным было другое: травка подарила мне ощущение свободы.
Меня больше ничего не тревожило.
Не нужно было пытаться помирить родителей.
Не нужно было спасать маму от жестокого мужа.
Не нужно было волноваться из-за того, что отец любит свою новую жену и детей больше, чем меня.
И ничего на свете, никто на свете, не мог меня задеть.
Мгновенное облегчение.
Цена: всего-то двадцать баксов за грамм.
Но к сожалению никто не рассказал мне, что из-за постоянного употребления со временем разовьется привыкание.
Учась в старших классах, я курил целыми днями напролет, начинал с утра и не расставался с косяками до поздней ночи, но травка на меня больше не действовала.
Мне с трудом удавалось словить хоть какой-то кайф.
Чувство облегчения испарилось.
Мне снова стало больно жить.
Требовалось нечто другое, что-то, что спасло бы меня от страданий.
А потом я подсел на тяжелые наркотики. По сравнению с ними, ребята, травка все равно, что детский аспирин.
И я рухнул на дно.
«Вниз, вниз, вниз.
Усни в постели дьявола».
Выражаясь словами Тома Уэйтса.
Но знаете, теперь, спустя столько лет, на меня даже тяжелые наркотики особого влияния не оказывают. Это-то больше всего и пугает. Потому что если я не смогу найти никакого другого способа примириться с самим собой, то тогда да, похоже, что придется покончить жизнь самоубийством.
Не самый плохой вариант, на самом деле.
Скоро до него дойду.
Но, наверное, я смогу продержаться хотя бы еще один день.
Они же именно это всем здесь в головы вбивают, верно?
Каждый день важен.
Даже каждая чертова секунда важна.

Утро вторника. Шесть часов, пятьдесят пять минут, хрен-знает-сколько секунд.
Мне просто нужно вылезти из кровати.
Это я и делаю.
Ну, то есть, я сажусь, а простыня и одеяло сползают до талии.
Сосед по комнате, Дэвид, чья кровать стоит прямо напротив моей, видимо, ушел в спортзал или куда-то еще, потому что в постели его нет.
Мудак, он, наверное, выключил обогреватель, потому что я точно помню как вставал посреди ночи и включал его, а сейчас в комнате опять холодрыга.
Вот же черт.
Мне с трудом удается натянуть на себя одежду, так сильно я дрожу.
К тому же, как я уже говорил, брюки у меня всего одни, узкие дурацкие брючки доставшиеся от почти-что-бывшей-подружки вместе с другой ее одеждой.
Втискиваться в них довольно сложно, хотя, учитывая то, что за последние шесть месяцев я сбросил примерно семь кг., это не такая уж серьезная проблема.
Клянусь, мое тело пожирало само себя, понемногу, день за днем. Когда я был «чист», ребята, то доводил себя до изнеможения различными упражнениями. Каждый день. Тренировался для забегов и триатлона, гонял, как одержимый, на велосипеде, плавал, бегал. Я был сильным, реально сильным.
Но если посмотреть на меня сейчас, то поверить в это невозможно.
Я даже на тот холм, где у нас зона для курения расположена, не могу взобраться без мысли, что сейчас блевать начну. Я слабый, бледный, болезненный.
Все руки в шрамах. Кожа трескается. Острые кости выпирают тут и там, на бедрах, на плечах. Каждый позвонок на спине виден.
Но зато я без особого труда могу влезть в хреновы джинсы.
Ура-ура.
Помимо этих брюк, почти вся одежда, которую я привез с собой, на самом деле является собственностью Зельды. Или ее знаменитого бывшего мужа. Или была куплена Зельдой для меня.
Футболка с длинными рукавами в которой я спал. Обрамленный бахромой пиджак, похожий на старый коврик. Нил Янг мог бы сняться в этом пиджаке для обложки одного из своих первых альбомов. Кеды Rod Laver от Адидас, которые Зельда мне купила, потому что ненавидела мою старую обувь. Вязаная шапка, связанная ее кузеном, которую она мне подарила. А на безымянном пальце левой руки красуется большое серебряное кольцо из ее шкатулки с украшениями — символ нашей помолвки.
Я вставляю в плеер поцарапанный CD-диск и засовываю наушники в уши.
Диск тоже ее.
Название альбома написано от руки, черным фломастером Sharpie, ее неразборчивым угловатым почерком. Некоторые буквы стерлись. «If I Could Only Remember My Name». Дэвид Кросби.
Я нажимаю «play» и выхожу навстречу холодному безмолвному утру.
Дыхание перехватывает от холода.
Я поплотнее закутываюсь в легкую куртку.
Выпью кофе, выкурю сигарету, может, успею перехватить несколько тостов с джемом.
Встречусь с Мелани, скажу ей, что все кончено и я готов двигаться дальше.
Тупая корова.
Она будет безумно горда, запишет в перечень личных заслуг удивительные перемены, произошедшие со мной. Посчитает, что это результат ее глубинного понимания человеческой натуры… ее прекрасных навыков на ниве наставничества… ее умения разбираться в хитросплетениях человеческой психологии… Ее изумительности… Похуй.
Плевать.
Пусть любуется собой сколько влезет.
Мне нужно двигаться дальше.
Других вариантов нет.
Музыка гремит в ушах.
Играет песня «Music Is Love».
Я иду к центральному зданию.
Огонь в камине пылает вовсю, свет мерцает, на стульях и столах беснуются тени.
Я опускаю голову. Наливаю слабенький растворимый кофе Folgers в фарфоровую чашку, добавляю немного ванильных сливок, размешиваю.
Беру упаковку хлеба с корицей, кладу пару ломтиков в тостер, и направляюсь к боковой двери, намереваясь покурить. Во время своей последней поездки в город Джонатан купил мне пачку сигарет (моей любимой марки), что было супер-мило с его стороны.
Толкаю тяжелую деревянную дверь.
Но тут за моей спиной раздается:
— Эй.
Я оборачиваюсь.
Местные специалисты полагают, что ненависть к себе тоже является формой нарциссизма и, видимо, Мелани не зря считает меня нарциссом, потому что услышав «эй» я тут же решаю, что человек обращается ко мне.
Поразительно, но в этот раз предположение оказывается верным.
Новая девушка (Сью Эллен, кажется?) сидит прямо у камина, читая раздел «Искусство и отдых» в New York Times (ну да, что же еще ей читать).
На голове у нее эти модные очки в стиле ар-деко, похожие на кошачьи глаза, и полосатая шерстяная шапочка. Темные волосы всклокочены. Она выгибает свою длинную изящную шею, глядя на меня.
Я сдуру указываю на себя пальцем.
— Это ты мне?
Она смеется.
— Да, тебе. Откуда ты? Твое лицо кажется мне знакомым.
С меня мигом слетает сонливость.
— Ну, вроде как из ЛА. Но рос я в Сан-Франциско. А ты?
Она наклоняет голову.
— Чарльстон, Южная Каролина. Но я бывала в Сан-Франциско. Как тебя зовут?
Я представляюсь, но она все еще не может понять откуда меня знает.
— Хм, странно, могу поклясться, что я тебя где-то видела.
— Ну, — говорю я, — моя мама с Юга. Но я там никогда не был. Боюсь, что меня сразу линчуют или типа того.
Она внезапно выпрямляется.
— Не все жители Юга — консервативные фанатики, знаешь ли. Довольно иронично, что у большинства либералов с Севера, которых я встречала, головы забиты тупыми стереотипами насчет южан, но они все равно уверены, что это мы свои стереотипы распространяем на весь остальной мир.
Я чешу в затылке, некоторое время просто изучая ее, глядя как взволнованно трепещут ее ресницы и думая о том, что она и правда очень красивая.
У нее изящные черты лица: выступающие скулы и пухлые розовые губы. Она прячет лицо за волосами, совсем как я. Кожа у нее мертвенно-бледная. Длинные, тонкие руки постоянно в движении. Ногти обкусаны, ладони исцарапаны и кровоточат.
Я перевожу взгляд на стену, покрытую желтой краской.
— Хорошо-хорошо, — отвечаю я ее, — справедливое замечание. И все равно сейчас еще слишком рано для таких разговоров. Мне нужно покурить.
Закрыв газету, она внезапно вскакивает на ноги.
— Я с тобой. Кстати, ты классно одеваешься. Давно хотела это сказать.
Я толкаю дверь и придерживаю ее, пропуская Сью Эллен вперед.
Успеваю вдохнуть ее запах. По телу прокатывается волна возбуждения.
Я закрываю глаза и открываю их вновь.
Внезапно меня разбирает смех.
До чего же это нелепо, все повторяется по кругу, снова и снова.
Сью Эллен прижимается ко мне.
— Над чем смеешься?
Я отвечаю:
— Просто так.

@темы: Музыка странного сна (с), никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

после этого клипа сразу подумал, что нужен и по брба
к счастью, все подумано до нас

@темы: сериалы, heisenbitch, видяшки

---

Карточный домик, 6 сезон


Досмотрели чисто ради галочки, страдая и превозмогая. Какой сюрприз, без выдернутого из сюжета главного персонажа остальная конструкция рассыпалась словно КАРТОЧНЫЙ ДОМИК АХАХА ТОНКИЙ ЮМОР.
Мотивация оставшихся персонажей в жеппе, убийства бессмысленны, конфликт натужный, все ну очень плохо. Разве что флешбеки про детство и юность Клэр были терпимы.
Сильно бесило, что Клэр попытались одновременно выставить жертвой проклятых мужиков и сильной леди. С какого черта она вдруг стала жертвой Фрэнсиса, не одобрявшей его поступки? Они прекрасно работали в тандеме вообще-то, сценаристы, ау, вы бы пересматривали прошлые сезоны на досуге.
Ужаснее всего обосновано убийство Фрэнсиса. Спасать его наследие от него самого. Гениально. А зачем было спасать его наследие от него самого, если у него ситуация находилась под контролем? И еще этот карикатурный женский кабинет министров. Даже не знаю пытались ли создатели всерьез угодить радфем или надо было думать, что Клэр играет на публику. Но при этом все равно остается жертвой мужиков... Но на самом деле со всем способна справиться... Боже, храни Америку, с такой президенткой точно однажды начнется ядерная война.
Буду считать канонным финалом тот ролик, что Спейси снял у себя на кухне. Он может быть хоть самым мудацким мудаком на Земле, но Карточный домик - его проект, он - сердце проекта, а не кто-то другой.

Удивительная миссис Мейзел


В противовес ужасно слитому Домику хочется осыпать похвалами миссис Мейзел. Поразительно очаровательный сериал про еврейскую девушку из богатой семьи, решившую стать стендап-комиком. У нее двое детей, растяпистый, но милый почти-бывший муж, добрые, слегка старомодные родители и мужеподобная женщина-продюсер (ее все за мужика и принимают). История развивается в Нью-Йорке 50-тых годов. Музыка, костюмы, юмор - ничего лишнего, каждая деталь на своем месте. За два сезона у меня не появилось ни единой претензии. Сериал в лучших традициях Вуди Аллена (даже попер у него одну сцену из "Дней радио" во втором сезоне), приправленный щепоточкой феминизма здорового человека. Рэйчел безумно харизматичная, она мой новый краш

@темы: сериалы

---

Постельное белье нужно периодически обновлять. Никому ведь не надо объяснять смысл этой прописной истины?) И под "обновлять" я имею в виду не только "менять раз в неделю". Комплекты постельного белья со временем изнашиваются, что-то рвется, что-то загрязняется настолько, что отстирать уже невозможно. Поэтому парочка новых комплектов лишними не будут никогда.
Я покупаю постельное белье на сайте https://postel-classy.ru/catalog/linen-satin. У них белье высокого качества, а цены как раз таки не завышенные. Компания московская, но, к счастью для меня, они отправляют заказы в другие регионы России. Наложенным платежом. Минимальная сумма заказа - 3000 рублей, что не так уж много.
Помимо комплектов постельного белья в магазине есть еще скатерти, фартуки, коврики для ванной, шторки для душа и тд.
Вот, например, один из их комплектов белья:

обожаю это сочетание цветов)

@темы: комплекты постельного белья, постельное белье

---

Глава третья, где Ник от критики центра в целом, переходит на критику в адрес своей наставницы. И если он не привирает, то я согласен, что сволочь она еще та.

Мы все проебываемся

Глава третья

Глава третья

Моя наставница, Мелани, хрен знает по какой причине назначила встречу на семь тридцать утра.
Должен сказать, я более чем уверен, что влип в неприятности. В смысле, обычно именно поэтому меня и вызывают наставники, чтобы поговорить с глазу на глаз.
Полагаю, Мелани считает, что я не отношусь к этому месту с должным уважением. Она, жирная, словно Зефирный Человек Стея Пафта, восседает в своем охренительно дорогом офисном кресле в личном кабинете, улыбается, и с невозмутимостью истинного социопата придумывает все новые виды наказаний для меня, отлично зная, на какие рычаги надо давить, чтобы получилось выебать меня пожестче.
Был период, когда мне запрещалось разговаривать с женщинами. Это правило распространялось даже на телефонные звонки, я со своей родной мамой и то не мог поговорить. Нельзя было делать заметки в блокноте, играть на той гитаре, что валяется в общей гостиной и читать в своем домике. Наставница уверяла, что все вышеперечисленное отвлекает меня от борьбы с реальными проблемами.
И, само собой, этим дело не ограничилось. Как я уже говорил, некоторое время назад я начал писать книгу для одного из нью-йорских издательств и успел закончить половину до того, как сорвался, обезумел из-за наркоты и полностью утратил контроль над собой.
Будучи в абсолютно невменяемом состоянии, я звонил своему агенту и редактору, выпрашивал у них деньги и нес полную околесицу. Честно говоря, я думал, что проебал свой шанс. В смысле, я поверить не мог, что они согласятся подождать, пока я разгребу все это дерьмо. Но они остаются на связи (с того момента, как я лег в больницу на детоксикацию), они звонят мне и пишут емейлы, оказывают поддержку, говорят, что будут ждать столько, сколько потребуется, пока я лечусь.
Слава Богу, черт возьми.
Только мысли о том, что мне нужно вернуться к написанию книги, закончить ее и опубликовать, сейчас и удерживают меня на плаву. То есть, я же с семи лет мечтал, что однажды мою книгу издадут. Тот факт, что мне удалось приблизиться к воплощению мечты, кажется настоящим чудом.
Но Мелани уверена, что я не смогу поправиться, если буду думать о написании книги. Она говорит, что из-за нее я воспринимаю себя скорее книжным персонажем, а не реальным человеком. Говорит, что я и книгу-то хочу написать только ради того, чтобы произвести впечатление на других людей. А еще утверждает, что я просто прикрываюсь книгой, не желая сталкиваться с тем, что «происходит на самом деле».
Господи.
Ее слова чуть не довели меня до слез.
— Ник, — произнесла она, широко (фальшиво) улыбнувшись, — твоя книга — просто фантазия. Ты же знаешь, что на свете полно людей, воображающих себя писателями?
Мои плечи поднялись и снова поникли. Я закатил глаза.
— Нет, не знаю, — ответил я. — И готов поклясться, что вы сами не разбираетесь в том, о чем сейчас рассуждаете.
Все ее поросячье лицо сморщилось, мясистые круглые щеки покраснели, зрачки в глазах цвета грязи заметались туда-сюда.
— Н-нет, не разбираюсь. Но с уверенностью могу сказать, что настоящих писателей на свете мало. Тот факт, что ты по-прежнему цепляешься за свою мечту о славе, только лишний раз доказывает мне до чего ты самовлюбленный. Ты все еще мнишь себя особенным. Думаешь, что лучше всех остальных. Считаешь, что слишком хорош для этого центра, для «двенадцати шагов», слишком хорош для Бога. Что же, я уже долго работаю здесь и за это время успела повстречать массу самых разных людей. Могу прямо сейчас сказать тебе, Ник, ты — посредственность. Так что, тебе пора перестать думать о том, чем ты займешься, когда (или если) уедешь отсюда и сосредоточиться на процессе лечения. Нужно относиться ко всему, чем мы здесь занимаемся, очень, очень серьезно. В противном случае, у тебя вообще не будет никакого будущего, о котором можно было бы размышлять.
Она замолчала и сделала несколько глубоких вдохов, как будто совсем выбилась из сил или типа того.
Я скрестил ноги, потом поставил обе на пол и вновь скрестил.
Мой голос дрожал. Пришлось стиснуть зубы.
— Нет, все верно, я понимаю, что вы имеете в виду… И, эм, да, я согласен, что являюсь посредственностью. Даже хуже, чем посредственность. Я настоящее ходячее недоразумение и вечно во всем лажаю. Но творчество, ну, творчество всегда оставалось тем единственным, что у меня получалось хорошо, понимаете? Это правда мой единственный шанс. Если отказаться от этого, то моя песенка спета, я навечно останусь безработным. Так что, я должен продолжать заниматься писательством. Даже если ничего не получится, я по крайней мере буду знать, что попытался. Ничего другого мне не остается.
Мелани засмеялась. Смеялась прямо мне в лицо.
— «Двенадцать шагов» — вот твой единственный шанс, — сказала она с внезапным жутким ледяным спокойствием. — Не о чем больше говорить и не на что надеяться. Либо ты примешь это как данность и продолжишь жить, либо отвергнешь и погибнешь. Выбор за тобой. А пока что тебе запрещается писать свою книгу или какие-либо другие заметки. Тебе запрещается обсуждать книгу с кем-либо. Ни со мной, ни с другими клиентами, ни с людьми, которым ты звонишь по телефону — ни с кем. Если до меня дойдут слухи, что ты продолжаешь заниматься графоманией, то мы немедленно организуем тебе встречу с Линдой, директором центра, после которой, скорее всего, будем вынуждены перевести тебя в вышестоящее учреждение строгого режима, где за тобой будут следить куда пристальнее, чем тут. Все ясно?
Я не сразу нашелся с ответом.
Ну, а что тут, блять, скажешь?
Она победила. Втоптала меня в грязь.

Такой была наша последняя встреча. Теперь вы понимаете почему я сильно разволновался из-за нового предстоящего визита к ней.
Уверен, что кто-то ей на меня настучал и именно поэтому она вытащила меня из постели в сраную рань.
Видите ли, помимо Мелани здесь есть еще примерно пятьдесят так называемых ассистентов наставников, которые постоянно снуют туда-сюда, словно вши на голове. Мне все еще кажется, что их работа сводится к тому, чтобы шпионить за нами (в частности, за мной) и докладывать начальству о каждом нашем проступке. И, блин, каким-то образом им удается замечать буквально все. По крайней мере, все, что касается меня.
Другие люди могут ходить, держась за ручки, и флиртовать напропалую, но стоит мне только взглянуть на девушку, как Мелани тотчас узнает об этом. Клянусь, это правда. Каждый раз одно и то же.
И ей прекрасно известно, что я ничерта не могу с этим сделать.
Как я уже говорил, у меня совсем нет денег, никто мне не поможет. Если меня выпнут отсюда, то я окажусь на улице. На улицах сраного города Феникс в Аризоне. Будь это Сан-Франциско или ЛА, то у меня оставался бы какой-то шанс выжить. Но здесь? Челы, я даже не в курсе, где здесь ближайший магазин.
Не говоря уже о том, что чем дольше меня тут продержат, тем больше денег родители вбухают в это проклятое место. Восхитительный расклад, серьезно. Я имею в виду, что сейчас мои родители настолько отчаялись, что готовы плясать под дудку Мелани. Она им заменяет Бога, в которого (в этом я уверен) никто из них на самом деле не верил.
Если же я начну возражать, то они решат, что я сопротивляюсь лечению, потому что втайне мечтаю о наркотиках. Если я попытаюсь объяснить, что тут нихуя на самом деле не лечат, персонал центра меня мигом заткнет, все сказанное спишут на «бред наркомана». Можно подумать, что из-за своей зависимости я лишился критического мышления и больше не способен на адекватный анализ ситуации.
Возможно, когда я был под кайфом, то действительно не различал глюки и реальность, но сейчас-то я «чист» и со всей уверенностью заявляю, что к этому центру отлично подходит фраза «а король-то голый». Абсолютно голый.

Зато врать я умею мастерски. Жду-не дождусь, чтобы посмотреть, какое выражение появится на жирном, безмятежном, туповатом лице Мелани, когда я скажу ей, что расстался с девушкой. Всего себя, как выразился Джонатан, отныне готов посвятить тяжелой работе, направленной на мое излечение.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

стотыщ презентовал мне Салли Фейс и немного уронил в очередной ад. некоторые вещи не меняются.

@темы: Эстер, люблю тебя шизофренически (с)

---

VANITY FAIR применяет оружие массового поражения

“It’s a pinch-me moment,” says Timothée Chalamet of being on the cover of V.F.’s 25th anniversary Hollywood Issue. #VFHollywood https://t.co/pEz6DP8y06 pic.twitter.com/Zg1zLSwKjW

— VANITY FAIR (@VanityFair) 24 января 2019 г.

Выглядит как очень дорогое порно xD

25th Hollywood Issue #TimothéeChalamet pic.twitter.com/ep4SMdYUGq

— 리즈 (@lizi__xx) 24 января 2019 г.

-------------
А если от природы вы не столь прекрасны как Шаламэ, но стремитесь к этому, то стоит хотя бы периодически наведываться в эстетик-центр komilfo74.ru/ Это предложение подойдет для жителей Че) В центре предлагается масса различных услуг из области косметологии лица и тела, а также услуги гинекологов и УЗИ. Все, что нужно, чтобы оставаться красивой и здоровой)

@темы: косметология, шаламэ мое шаламэ, эстетик-центр, видяшки

---

Очень грустная (ну, по крайней мере для меня) первая глава Красивого мальчика, где рассказывается про первые годы жизни Никки.
шутка про унитаз и Джона - отсылка к Джону Харрингтону, он считается создателем унитазов.

Красивый мальчик

Часть первая

Задерживаясь допоздна

Моя дочь полна любви и радости — она целует каждого человека, которого встречает, пребывая в уверенности, что все люди хорошие и не причинят ей зла. Она напоминает мне самого себя, каким я когда-то был. И это пугает до глубины души, так, что я практически не могу пошевелиться.
Из предсмертной записки Курта Кобейна

1

Мы с моей женой Вики живем в Беркли, в белоснежном деревянном бунгало, построенном в 1920 году, скрытом от чужих глаз за стеной из черного бамбука. На дворе 1982 год, лето ожидания. Все остальное — работа, социальные обязательства — на время забыто. Наш малыш должен родиться в июле. УЗИ показало, что это мальчик. Мы готовимся к его появлению. Красим и украшаем стены в детской, заносим туда белую колыбель, светло-голубой комод, книжные полки, где уже лежат книги Мориса Сендака и Доктора Сьюза, и усаживаем по обе стороны от двери двух стражей — огромных плюшевых панд, которых загодя подарил ко дню рождения ребенка кто-то из наших друзей.
Другой друг принес нам свою семейную реликвию — маслянисто-желтую игрушку-подвеску в форме полумесяца.
Она висит на цепочке в углу гостиной и как будто парит над Сан-Франциско, переливающимся всеми огнями в отдалении.

Схватки у Вики начинаются после полуночи, 20 июля. Мы считаем минуты между ними, согласно методу доктора Ламаза, как нас учили на курсах подготовки к родам.
Пора.
Мы едем в больницу.
Ник, наш красивый мальчик, рождается на рассвете. Он восхищает нас. Мы вовсе не против отказаться от сна ради него. Убаюкиваем его, когда он плачет. Поем ему колыбельные. Мы пребываем в дремотном измененном состоянии сознания, которое ужаснуло бы нас, заметь мы, что подобное творится c кем-то из друзей (большинство наших друзей в самом деле потрясены). Дни проходят под саундрек из песен Пита Сигера, Раффи и The Limeliters, их композиции, проигрываемые снова и снова, снова и снова и снова, выбили бы признательные показания из любого преступника, в тех случаях, когда другие пытки оказались неэффективны. Иногда мы просто подолгу разглядываем крошечные цепкие ручки малыша и вглядываемся в его яркие блестящие глаза. Мы принадлежим к первому поколению неуверенных в себе родителей. До этого у людей просто были дети. А мы — родители. Мы выбираем для наших детей все самое лучшее, например, лучшие коляски и автокресла, рекомендованные журналом Consumer Reports, и переживаем из-за каждого принимаемого решения, связанного с выбором игрушек, подгузников, одежды, еды, лекарств, зубных колец, прививок и всего остального.
Вскоре на смену колыбели приходит односпальная кроватка с полосатым постельным бельем. Мы возим ребенка в коляске и носим в сумке-кенгуру, играем с ним в городских парках и на детских площадках, а также посещаем вместе с ним зоопарк Сан-Франциско. На его книжных полках не осталось свободного места. «Баю-баюшки, Луна», «Погладь кролика», «Там, где живут чудовища», «Яма, которую нужно выкопать»… Я читаю их вслух так часто, что вскоре заучиваю наизусть.
«Молока, молока, молока, для утреннего пирога»

«Ты полюбуйся, мой маленький друг,
Сколько забавностей разных вокруг!»

«Собаки должны облизывать людей. Снег должен падать. Пуговицы должны защищать людей от холода. Смелей, смелей, смелей»

Трехлетний Ник несколько раз в неделю наведывается по утрам в подготовительную школу со стенами пастельного цвета, расположенную в нескольких минутах ходьбы от нашего дома. Распорядок дня один и тот же: игры вроде «утка, утка, гусь», занятия живописью и уроки лепки из глины, пение.
— Вырывай сорняки, собирай камни, — напевает Ник, — все мы состоим из костей и грез.
В свободное время он лазает по игровому комплексу на детской площадке и качается на качелях. Несколько раз он отваживается сходить на свои первые в жизни «шуточные» свидания (формально: прогуливается к дому какого-нибудь ребенка). Иногда мы встречаем другие семьи с детьми в парке у бетонной горки, которая спускается вниз по склону, окруженная со всех сторон стволами дубов. Там же Ник любит кататься на карусели.
У Ника есть дар к строительству и архитектуре, он собирает сложные конструкции из деталей LEGO Duplo и Lego Lilliput. Он любит Тедди Ракспина, Щенков из приюта и своих панд-близняшек. Катается по дому на велосипеде с тремя большими колесами, а на террасе, построенной из красных кирпичей, ездит в пластиковом кабриолете голубого цвета (подарок от моих родителей), которым ему нравится управлять на манер героев Флинстоунов, отталкиваясь ногами.
Мы посещаем Трейнтаун в Сономе, где Ник управляет маленьким паровозом, проезжая на нем мимо миниатюрных сараев и ветряных мельниц.
Весной, когда распускаются полевые цветы, мы совершаем поездку в Йосемитский национальный парк, пешком добираемся до водопадов. Зимой возимся в снегу в долине за Хаф-Доум. И ходим в Океанариум Монтерей Бэй, где Ника завораживают флуоресцентные медузы и кружащие рядом с ним акулы.
Помимо этого, есть еще кукольные спектакли, настольные игры, дружное пение под звуки тамбурина. Надев кимоно и фланелевые пижамные штаны, вооружившись пластиковой гитарой, Ник распевает во всю силу своих легких:
Tingalayo, run my little donkey run
Tingalayo, run my little donkey run
Me donkey walk, me donkey talk
Me donkey eat with a knife and fork
Me donkey walk, me donkey talk
Me donkey eat with a knife and fork
Потом он скидывает кимоно, демонстрируя верхнюю часть его клоунской пижамы в горошек, с салатовыми, небесно-голубыми и вишнево-красными точками.

Он носит флуоресцентные сине-зелено-розовые непромокаемые сапоги. Мы идем по тротуару, он шаркает ногами потому что сапоги ему велики, моя большая рука осторожно сжимает его крохотную ручку, пластиковая гитара перекинута у него через плечо. Он прыгает в каждую лужу. Взгляд у него задумчивый, глаза, обычно кажущиеся бронзовыми, периодически отливают зеленым цветом, напоминая волны на море. Он забавно пританцовывает на ходу, держа над головой желтый зонтик.
— Ай-ай-ай, кажется, пошел дождик!

Показная идиллия отвлекает нас от признаков надвигающейся катастрофы. Первые три года после рождения Ника мы с Вики проводим в утомительном, но блаженном полусне, поглощенные своими новыми родительскими обязанностями, а потом пробуждаемся и при безжалостном свете дня видим наш разрушающийся брак во всем его ледяном великолепии. Я решаю наши с женой разногласия, как взрослый разумный человек: влюбляюсь в нашу общую подругу. Ее сын и Ник играют вместе. Мы с Вики единодушны в любви к Нику, но я слабо представляю, как должен справляться с нашим конфликтом, набирающим обороты с каждым днем. Когда мы добираемся до кабинета семейного психотерапевта, я объявляю, что исправлять что-либо уже слишком поздно.
Браку конец.
Вики застигнута врасплох. Мне не впервой самостоятельно рушить отношения, но ведь у нас еще есть ребенок. Ник. Когда мы с его матерью ссоримся дома, Ник прячется на коленях у панд.
Дети никогда и ничего не выигрывают от таких горьких и жестоких разводов, каким был наш. Последствия схожи с последствиями взрыва грязевой бомбы, столь же сильны и долговечны. Для Ника это тяжелый удар. Мы делим фарфоровую посуду, предметы искусства и нашего маленького сына.
Кажется очевидным, что больше всего нам подойдет вариант с совместной опекой. Мы с Вики оба хотим быть рядом с ним и не видим причин сомневаться в народной мудрости, гласящей, что ребенку лучше воспитываться обоими родителями, а не кем-то одним.
Вскоре Ник уже живет на два дома. В те дни, когда я высаживаю его у дома матери, мы обнимаемся, прощаемся возле белого пикетного забора и я смотрю, как он заходит внутрь.
Вики переезжает в Лос-Анджелес и снова выходит замуж. Мы все еще хотим воспитывать Ника вместе, но теперь, когда нас разделяет пятьсот миль, одним неформальным соглашением о совместной опеке, работающим по принципу игрушки йо-йо, больше не обойтись. Каждый из нас искренне, с долей мстительности верит, что Ник хочет быть именно с ним, а не со вторым родителем, поэтому мы нанимаем адвокатов по разводам. Некоторые из адвокатов являются хорошими посредниками в деле заключения мирных соглашений, но в большинстве случаев дела об опеке доходят до суда. Что, как правило, куда травматичнее в психологическом плане и дороже. Наши адвокаты берут больше двухсот долларов в час и запрашивают предварительные гонорары в размере от пяти до десяти тысяч долларов.
Когда мы выясняем, что судьи в своих решениях чаще всего руководствуются рекомендациями, полученными от детских психологов, после проведенной ими тщательной проверки, то решаем положиться на собственную адекватность и спасти остатки средств на и без того истощившихся банковских счетах.
Ник посещает детского психолога с тех пор, как мы с Вики разошлись, и именно эту женщину мы нанимаем для проведения проверки. Заранее соглашаемся принять любое ее решение.
Специалистка приступает к трехмесячному расследованию, которое сильно напоминает о временах инквизиции. Она допрашивает нас, наших друзей, наших родственников, посещает наши респектабельные дома в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, а также устраивает продолжительные сеансы терапии в своем офисе, играя с Ником в шашки, в карты и возясь вместе с ним с деталями конструкторов. Ник называет ее своим «нервным доктором».
Однажды, играя в ее офисе с кукольным домиком, он показывает ей, где в домике находится комната его матери, а где отца. Когда же она спрашивает его про комнату мальчика, он отвечает:
— Мальчик пока не знает где будет спать.

Мы встречаемся с врачом у нее в офисе, стены которого украшают заключенные в рамки репродукции картин Готлиба и Ротко, среди игрушек и современной мебели, и она оглашает свой вердикт.
Мы с Вики сидим в одинаковых кожаных креслах, устремив взгляды на доктора, импозантную женщину в платье цветочной расцветки, с иссиня-черными кудрями и проницательными глазами, скрытыми за стеклами толстых очков.
Она кладет руки на колени и говорит:
— Вы оба — любящие родители, желающие для своего ребенка только самого лучшего. Это один из выводов, к которым я пришла в ходе данной проверки. Нет нужды объяснять вам, что он — особенный мальчик. Он находчивый, ранимый, эмоциональный и очень умный. Думаю, что вы также сами догадываетесь, что он страдает из-за вашего развода и туманности собственного будущего. В процессе принятия непростого решения, я постаралась учесть все возможные факторы и разработать план, наиболее подходящий для Ника — насколько это возможно в ситуации, где нет идеальных вариантов. Мы хотим свести уровень стресса в жизни Ника к минимуму и обеспечить ему стабильность.
Она по очереди окидывает нас взглядом, а потом начинает копаться в пачке с бумагами.
Тяжело вздохнув, она говорит, что на протяжении учебного года Ник будет жить со мной, а праздники и летние каникулы станет проводить с Вики в Южной Калифорнии.
Я пытаюсь осмыслить ее слова. Я победил. Нет, проиграл. Так же, как и Вики. Я буду рядом с ним каждый день во время учебного года, но как праздновать Рождество без него? Или день Благодарения? А что насчет летних каникул?
Врач протягивает нам копии бумаг, где в письменном виде изложено ее решение. Мы подписываем их, положив на ее же стол. Немыслимо, что я за одно мгновение, корявым росчерком ручки по бумаге, отказываюсь от половины детства своего сына. Это расстраивает нас с Вики, но главный пострадавший — Ник.
Готовясь отправиться в путь, он складывает свои игрушки и одежду в чемодан Hello Kitty с фальшивым замком и ключиком. Я везу его в аэропорт. Он говорит, что у него сводит живот, не потому что он не хочет повидаться с мамой и отчимом (еще как хочет), но потому что не желает уезжать.
Поначалу кто-то из нас обязательно сопровождает его во время перелетов, но после того, как ему исполняется пять, он летает один. Крошечный чемодан сменяется холщовым рюкзаком, набор необходимых ему вещей тоже все время меняется (книги и журналы, игрушки по Стар Треку, видеоигры Micro Machines, пластиковые вампирские клыки, плеер и CD-диски, плюшевый краб). Стюардессы отводят его в самолет.
Мы говорим друг другу «больше всего на свете», это наш способ сказать «я люблю тебя и буду сильно скучать по тебе, мне очень жаль» — специальное выражение, подходящее для спутанного клубка эмоций, возникающих в те моменты, когда он уезжает или возвращается.
Перелеты между Сан-Франциско и Лос Анджелесом — единственные моменты, когда он остается без присмотра родителей, поэтому попав на борт, он тут же заказывает Кока-колу, которую ему запрещают пить дома. Стюардесс не волнует, появится ли у него кариес.
Слишком маленькая радость, незначительная по сравнению с его аэрофобией.
В пять лет Ник начинает посещать подготовительную группу в одной из прогрессивных школ Сан-Франциско, расположенной в столетнем здании из красного дерева, по коридорам которой разрешается бродить в свободное время, и где родители могут, к примеру, жарить кесадию вместе с детьми. К школе ведут каменные ступени, а большие амбарные двери выводят на игровую площадку. Земля там устлана резиновым покрытием, сделанным из измельченных переработанных шин. Там есть набор для игры в тетербол, игровой комплекс из красного дерева и баскетбольное кольцо.
Штат школы укомплектован учителями, готовыми развивать детей «всесторонне», поэтому, помимо стандартного набора уроков, в школе есть впечатляющая творческая учебная программа: на сцене разыгрываются пьесы, сценарии к которым пишут сами дети (во время первого из многочисленных ежегодных спектаклей, Ник, получивший роль комара, засыпает прямо на сцене), есть уроки рисования, занятия неконкурентными видами спорта (вроде догонялок или хоккея со шваброй), в также уроки правописания. В школе отмечают различные религиозные и светские праздники, включая Рождество, Хануку, китайский Новый год и Кванзаа.
Судя по всему, это место идеально подходит для Ника. В группе он занимается лепкой из глины, рисует картины пальцами и демонстрирует наряды из своего неповторимого гардероба. Обычный его наряд включает в себя огромную ковбойскую шляпу, натянутую на лоб так, что видны только его совиные глаза, футболку от Кита Харинга, кожаный жилет с бахромой, трусы, надетые поверх голубых колготок и кроссовки с липучками в виде слоновьих ушей.
Когда другие дети говорят ему, что колготки носят только девчонки, он отвечает:
— Ха-ха. Супермен тоже носит колготки.
Я горжусь его уверенностью в себе и оригинальностью. У Ника разношерстная компания друзей. Он часто играет в парке Золотые Ворота вместе с мальчиком, который обладает всеми задатками тайного агента. Они с Ником бесшумно ползают на животах, подбираясь к ничего не подозревающим родителям, болтающим друг с другом на скамейках. Помимо этого, они любят играть в лабиринте с кучей взаимосвязанных проходов, расположенном внутри геодезических куполов.
Вместе с другим своим близким другом, мальчиком с густой копной темных волос и пронзительными изумрудными глазами, Ник собирает целые города из Лего и конструирует деревянные гоночные трассы, по которым они гоняют машинки от Hot Wheels.
Ник любит смотреть фильмы.
Впечатлившись и изумившись после беседы о его любимых фильмах, мой друг, работающий редактором в местном журнале, просит Ника написать заметку под названием «Никки выбирает кино». Ник надиктовывает ему свои мысли.
— Понимаете, иногда детям нужно выбирать себе фильмы и у них, бывает, никак не получается решить, какой фильм лучше взять, но решать надо быстро, потому что взрослым уже пора в парикмахерскую, а до нее идти десять минут, — начинает он.
Он делится своими впечатлениями о «Леди и Бродяга» и «Винни-Пухе».
— «Дамбо» классный, — говорит он, — отличные песни. Суперские вороны.
Насчет «Бесконечной истории» замечает:
— Не бесконечная она на самом деле.

Когда мне исполнилось шесть лет, мама испекла пирог в виде жирафа с кокосовым орехом и белой глазурью, и мы с друзьями играли в «Прицепи ослу хвост» на заднем дворе.
Ник отмечает свои дни рождения на ферме с настоящими лошадями, в парке развлечений Калифорнийская Великая Америка, в водных парках Raging Waters и в Эксплораториуме, интерактивном научном музее. Его гостей угощают чайными сэндвичами и суши, на стол подается нефильтрованный яблочный сок и кексы без пшеницы.

Однажды Ник объявляет, что хочет сделать пожертвование в благотворительную программу «Игрушки для малышей» и с этими словами отправляется в свою комнату, где складывает в мешок большинство своих плюшевых зверей, игровые наборы вроде «Candyland», «Chutes» и «Ladders», фигурки троллей и большие фигурки супергероев.
С книжных полок исчезают старые детские книжки с картинками, их место занимают серии про Нарнию и Рэдволл, а также издания книг Элвина Брукса Уайта.
Ник отчаянно старается повзрослеть, хотя и не во всем. Он оставляет панд и Себастьяна, плюшевого краба из «Русалочки».
У Ника чутье на новые тренды, он раньше, чем большинство других детей начинает интересоваться набирающими популярность детскими сериалами, от «Мой маленький пони» до «Властелинов вселенной». Увлечение диснеевскими фильмами (101 далматинец, Мэри Поппинс) сменяется интересом к Звездным Войнам.
Ник с друзьями получают приставки Нинтендо и начинают изъясняться на абсолютно непонятном (для взрослых) языке, разговаривая про мини-боссов, глюки, секретные уровни и тыквы, которые повышают уровень персонажа.
Как-то раз Ник наряжается на Хеллоуин черепашкой-ниндзя (он — Микеланджело, а его друг — Донателло), в другой раз он выбирает костюм Индианы Джонса.
Иногда Ник влипает в неприятности.
Однажды он остается ночевать у друга и их обоих ловят на телефонных розыгрышах, о которых ребята узнали из Симпсонов.
Вооружившись справочником, мальчики обзванивают ближайшие бары.
— Здравствуйте, не могли бы вы позвать к телефону мистера Ала Коголика?
— Конечно, малыш.
Громкий выкрик:
— Эй, есть здесь Ал Коголик?
Дети заливаются смехом и бросают трубку.
Потом они начинают звонить просто случайным людям.
— У вас есть Джон?
После паузы:
— Нет?
— Значит так и живете без унитазов?
Но в целом Ник ведет себя хорошо.
Как-то раз один из учителей пишет в разделе для заметок в его дневнике, что иногда Ник кажется немного подавленным, и я рассказываю об этом его новому психологу, с которым он видится раз в неделю.
— Ничего страшного, — говорит она, — он ведь не грустит подолгу, он энергичный, увлеченный, веселый. Лидер в своем классе.
Большинство сообщений от учителей — похвалы. Ника хвалят за его креативность, хорошее чувство юмора, способность к состраданию и участию. Отмечают его усердие.

Я до сих пор храню коробку с его старыми рисунками и сочинениями. Среди прочего там есть написанный его рукой ответ на вопрос нужно ли всегда стараться изо всех сил.
Нет, я не думаю, что всегда нужно стараться изо всех сил. — Написал он. — Например, если друг попросит достать для него наркотики, то не стоит стараться раздобыть их.
Другое сочинение, покоящееся в коробке — это письмо с убедительными доводами, которое он написал мне, когда учеников попросили привести ряд аргументов «за» или «против» выбрав любую интересующую их тему для спора. Письмо заканчивается словами: «Итак, с учетом всего вышесказанного, я считаю, что нужно разрешить мне есть больше чипсов».
Периодически Нику снятся кошмары. В одном из таких снов он приходит в школу и его, вместе с остальными учениками, заставляют проходить проверку на вампиризм.
Похожая проверка у них действительно была, когда у одного из детей нашли вшей.
В тот раз учителя, надев медицинские перчатки, перебирали пальцами пряди волос учеников, совсем как мартышки, осматривая каждый волосяной фолликул. Если в волосах обнаруживали хотя бы одну вошь, то зараженного ребенка отправляли домой, где его должны были познакомиться с лекарством «Kwell» и как следует вычесать расческой с мелкими зубчиками. Процедура это была болезненной и дети из-за нее орали так, что соседи (из лучших побуждений, конечно) могли позвонить в службу защиты детей.
Во сне, Ника и всех его друзей выстроили в ряд для проведения утренней проверки на вампиризм. Учителя в перчатках приподнимали им верхнюю губу, проверяли не отрасли ли клыки. Детям-вампирам сразу же вбивали кол в сердце.
Пересказывая сон утром, по пути в школу, Ник говорит, что поступать так с вампирами нечестно, ведь они не виноваты, что с ними это случилось.

Не знаю, связано ли это с фоновым уровнем тревожности, фотографиями пропавших детей на пакетах с молоком или с какими-то страшилками, которые они могли услышать, но Ник с друзьями кажутся слишком уж зашуганными. У нас за домом есть небольшой дворик, но дети не хотят играть на улице, если меня нет рядом. А от других родителей я слышал истории о том, как их дети страшатся темноты, плачут по ночам, отказываются ложиться спать в одиночестве или боятся ночевать дома у друзей.
После случая со кошмаром, Ник, собираясь ложиться спать, просит меня заходить к нему каждые пятнадцать минут.
Я пою ему.
Close your eyes
Have no fears
The monster’s gone
He’s on the run and your daddy’s here

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», Красивый мальчик

---

Хорошо, хорошо, Мироздание я беру назад свои слова, что Оскар адекватнее Глобуса
Никогда больше не буду делать прогнозы по наградам
Кто бы мог подумать, что весной, когда Лили предложила от нечего делать засмотреть Пантеру, мы созерцали будущего номинанта на Оскар. Для качественного финала этой шутки надо рили наградить Пантеру или Рапсодию, а потом отменить Оскар как премию.
И я в принципе согласен, что упомянутые шыдевры номинированы ради рейтингов трансляции церемонии, чтобы быть ближе к народу, но почему Тимми с его внушительной фанбазой в таком случае продинамили? Обидно.
Немножко жаль, что теперь будет недостаточно мотивации не спать всю ночь и смотреть трансляцию. Лантимос на Оскаре это тоже та еще шутка, но, в отличие от остального, годная.

@темы: фильмы

---

Томминокеры

В книгах Кинга, написанных им в период активного потребления веществ, есть нечто особое. Какой-то искренний сорт ужаса и годная, чрезвычайно верибельная сумбурность в мыслях персонажей. На трезвую голову он пишет не хуже, но по-другому. А мне очень заходит вот это. Говорят, Маэстро не помнит как создавал Томминокеров, а ведь какая прекрасная вышла книга.
История про то, как неподалеку с небольшим городком, соседом Дерри (АХАХ), начали откапывать древний космический корабль из-за чего отравили себе воздух и перезаражали все население города. Вот уж когда жители городка стали дружны, дружнее чем в "Под куполом" с их "за команду одну мы все болеем". Тут просто все болеют, плюются выпадающими зубами и читают мысли друг друга, постепенно превращаясь в инопланетных образин.
Концовка не слита, ура.
Есть персонаж писатель-алкоголик, его представляю как чуть более молодого Гранта.
Больше всего жалко одну из первых жертв инопланетного вторжения - пса Питера, чья хозяйка и наткнулась первой на показавшийся из-под земли кусок космической тарелки. Что же вы вечно зверюшек мучаете, Маэстро, эх.

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

94 гифки из КМ с Шаламой. Сортировать по сценам лень, пусть лежат как есть. Парочка эксклюзив для дайри, ибо на тумблер не лезут из-за размера.

@темы: фильмы, гифкопад, никки сын метамфетамина

---

Вторая глава, где Никки радостно поливает грязью тот самый рехаб, что расхваливал в первой книге И знакомится со своей новой несчастной будущей девушкой.

Мы все проебываемся

Глава вторая

Глава вторая

The Safe Passage Center в Аризоне — это, по сути, нагромождение небольших зданий-коробок, построенных примерно в полутора часах езды от Феникса, на вершине запыленного холма, где земля сухая и бесплодная. Все эти групповые занятия и странные упражнения, придуманные современными психологами, проводятся в строениях, напоминающих слегка переделанные трейлеры, расположенных в центре территории центра. Клиенты, пациенты, или как там нас еще обзывают, все мы вынуждены ютиться в кривых пародиях на деревянные домики. В основном, селят здесь по трое.
Единственным намеком на обеспечение личного пространства является простенькая деревянная ширма, установленная между кроватями. По правде говоря, я стараюсь проводить в своем домике как можно меньше времени. Обстановочка там гнетущая. К тому же, стоит появиться кому-то из соседей, и рискуешь застрять в домике навечно, обсуждая всякую ерунду. Большую часть времени я провожу в центральном здании, рублюсь в разные настолки и пытаюсь самостоятельно освоить игру на шестиструнной акустической гитаре, которую здесь оставил кто-то из бывших пациентов. В одной из комнат есть камин, и мой друг Дэвид по какой-то причине решил, что обязан всегда поддерживать в нем огонь. Я ему за это безумно благодарен. Только у камина и могу согреться.
Безжалостный декабрьский ветер режет мою кожу и заставляет вены кровоточить. Иссохшая, промерзшая земля лишает меня последних крупиц тепла.
Но огонь спасает.
Устроившись перед камином, я часами дурачусь вместе со своими новыми друзьями. Мы смеемся и занимаемся разными глупостями, словно беззаботные дети, для которых мир чист, свеж и полон удивительных открытий. Дэвид, наш хранитель очага, умеет петь, подражая Джонни Кэшу, поэтому я разучил на гитаре несколько его песен: «Мальчик Сью», «Блюз тюрьмы Фолсом», «Кольцо огня». Из нас с Дэвидом получился хороший старомодный дуэт.
Другой мой друг, Джейсон, учит как достичь высот в игре Эрудит.
Но, в основном, мы, ну, просто болтаем. Садимся в кружок и травим разные байки, пытаемся понять, в чем же смысл всей той хуйни, которой мы занимаемся в этом гребаном центре и как мы дошли до жизни такой. Помимо этого, мы, конечно, уйму времени обсуждаем врачей и других пациентов. Мы постоянно сплетничаем, возможно, больше, чем стоило бы. Но, черт возьми, а чем же еще заниматься, если ты заперт в ловушке в каком-то проклятом лечебном комплексе? И еще нам надо как-то защищаться от навязываемой хреноты в духе культов.
Черт возьми, они тут даже свой язык изобрели, придумали разные «броские» фразочки для самовыражения, которые каждому приходится заучивать, прежде чем удается выбраться отсюда.
Например, зацените-ка, вместо «я думаю» мы должны говорить «я осознаю».
Например «Я осознаю, что Ричард не желает говорить о своей реальной проблеме».
Ну, на самом деле, нам рекомендуется только о себе делать подобные заявления. «Я осознаю, что сам всегда пытаюсь избежать разговоров о реальных проблемах и поэтому предполагаю, что Ричард может поступать так же».
Все это порядком раздражает, но в конце концов каждый как-то привыкает.
Понимаете, все дело в том, что здесь, в отличие от большинства реабилитационных центров, находятся люди, которым не только с пристрастием к наркотикам нужно бороться. Некоторые из них вообще не наркоманы, они просто страдают от различных психических расстройств (биополярка, депрессия).
Когда я только приехал сюда, здесь была женщина с расстройством множественной личности.
Другие пациенты пытаются избавиться от последствий серьезных сексуальных травм, являются жертвами растления. Некоторые склонны к селфхарму или страдают от расстройства пищевого поведения, кто-то живет с сексуальной или любовной зависимостью. Часть пациентов каждый день думают о самоубийстве.
Одной женщине, Кэрол, пятьдесят и весь ее сексуальный опыт сводится к трем пережитым изнасилованиям. Мой друг Марк, начиная с десяти лет, занимался сексом со своим старшим братом. По сути, большинство пациентов — чрезвычайно ранимые люди. И поэтому в центре придумали около пяти миллионов различных правил, призванных уберечь всех и вся.
Самое важное: нам не разрешается ни к кому прикасаться, даже если речь идет об обычном рукопожатии. Когда нам хочется обнять кого-то, потому что он уезжает или что-то типа того, требуется сперва позвать помощника наставника, чтобы он, гм, признал сделку законной. Нам не разрешается хранить в своих комнатах какие-либо острые предметы. Не разрешается смотреть фильмы с рейтингом R. Не разрешается есть мороженое, печенье или сахарные хлопья — из-за тех самых людей с расстройством пищевого поведения. Спортом заниматься тоже можно лишь с разрешения помощника наставника.
Все должно быть под контролем. К нам относятся, как к малым детям.
А если я буду нарушать правила, то мне продлят срок пребывания здесь или (что еще хуже) сошлют в какое-нибудь милитаризированное учреждение.
Потому что, как я уже говорил, у меня сейчас ни цента за душой нет. В финансовом плане я полностью зависим от семьи, только на их помощь могу надеяться, когда выпишусь отсюда.
Проблема в том, что мой отец свято верит во всю ту хуйню, которую говорят в реабилитационных клиниках, и согласится буквально с любыми рекомендациями моего наставника. Он меня еще лет на десять бросит гнить здесь, если наставница скажет, что это пойдет мне на пользу.
Так что, я должен быть пай-мальчиком.
Должен соблюдать все их чертовы правила (или по крайней мере не попадаться, если буду их нарушать).
Должен говорить им именно то, что они хотят услышать, чтобы они смогли в свою очередь отчитаться о том, как «замечательно» продвигается мое лечение в этом дебильном центре.
Черт, да я успел побывать в стольких реабилитационных центрах, что ложь про «связь с высшими силами» и ту невероятную пользу, которую я якобы получаю в ходе работы по программе «12 шагов», у меня уже в крови.
Они хотят услышать, что я пережил духовное пробуждение, так что я говорю про духовное пробуждение. Они хотят, чтобы я «глубоко и бесстрашно исследовал себя с нравственной точки зрения» (это шаг четвертый), чтобы получить возможность изменить свою жизнь, так что я рассказываю им, какое мощное влияние на меня оказывают заветы программы, хотя на самом деле ничерта подобного не чувствую и никогда не чувствовал.
Они не в состоянии предложить никаких иных способов решений проблемы. Если программа «12 шагов» для тебя неэффективна, они просто отказываются это признать.
Поэтому я говорю им, что нашел Бога. Говорю, что «шаги» мне помогают. И еще говорю, что решил расстаться с Зельдой.
Они проглотят ложь и не подавятся.
Психологи. Мои новые друзья. Все.
Хотя на самом деле, как я уже говорил, Зельда сама перестала мне звонить.
Но я заставлю окружающих поверить, что это было мое решение.
Тем самым, я докажу им как сильно изменился, каким здоровеньким стал.

Итак, я направляюсь в нашу зону для курения, поплотнее кутаясь в одолженную толстовку и куртку, защищаясь от сильных порывов ветра пустыни. Единственные мои штаны — это узкие брюки-клеш, доставшиеся от почти-что-бывшей подружки.
Лишь добравшись до Аризоны, я обнаружил, что сумка забита нарядами Зельды. Не стоило, пожалуй, доверять ей сборы.

Как бы то ни было, когда я добираюсь до зоны курения, то вижу там только Джонатана. Совсем забыл, что очередное групповое занятие начнется буквально через пару минут.
С Джонатаном мы успели неплохо сдружиться. Он музыкант, ему уже за сорок и у него необычное лицо (тут дело в том, что он попал в автомобильную аварию, когда был подростком и родители вынудили его сделать целую уйму пластических операций, убеждая, что это совершенно необходимо, хотя на самом деле им просто не нравилось как он выглядел). Достигнув совершеннолетия, Джонатан серьезно подсел на кокаин и стал алкоголиком. Но сейчас он «чист».
Черт, да для этого реабилитационного центра он стал лучшей рекламой, парнем с плакатов.
Меня он почему-то воспринимает, как какого-то милого питомца, убежден, что может меня спасти (что бы под этим не подразумевалось).
Так вот, Джонатан здесь, в курительной зоне, сидит, скрестив ноги на той грязной рухляди, в которой раньше можно было опознать белый пластиковый стул.
Он одаривает меня широкой улыбкой. В его темных очках далекий свет солнца отражается таким образом, что кажется будто по их стеклам во все стороны растекаются черные чернила.
— Привет, братишка! — говорит он. Его техасский акцент звучит как самопародия. — Придешь на занятия, а?
Я киваю.
— Конечно.
Он протягивает мне сигарету еще до того, как я прошу об этом (что собирался сделать). Практически все знают, что я на мели.
— Спасибо, чувак, — говорю я, поджигая безфильтровую сигарету «Camel», крепкую как черт знает что.
Делаю пару затяжек, всматриваясь в чистое, холодное небо.
— Джонатан, — начинаю я, прочистив горло, — хочу сказать, что очень много думал о твоих словах. Ну, про ситуацию с моей подружкой.
Он перебивает меня, прежде чем я успеваю закончить, вскидывает руки, словно я какая-то собака, которой командуют: «Место».
— Эй-эй, а ну-ка перестань, — говорит он, мучительно растягивая каждое слово. — Решать тебе и только тебе. И что бы ты ни выбрал, я о тебе хуже думать не буду. Обещаю.
Я ковыряю носком старой кроссовки «Jack Purcell» красную сухую землю, поднимая при этом облако пыли и смотрю, как это облачко медленно дрейфует вверх, ненадолго зависая в воздухе. Ветер пока стих.
Свободной рукой я нервно почесываю ухо.
— Ну, — говорю я, слегка заикаясь, — решение я как раз принял. Положу всему этому конец. Если мы с Зельдой останемся вместе, то без срывов точно не обойдется. Теперь я это понимаю. К тому же, думаю, теперь я действительно осознал, что из себя представляли наши отношения. В смысле, ты был прав, мы точно просто использовали друг друга. По правде говоря, я сомневаюсь, что она способна кого-то любить. Знаешь… у меня такое чувство… как будто любить Зельду — это все равно, что любить черную дыру. Я так больше не могу. Пора с этим завязывать.
Я медленно протяжно вздыхаю.
Блядь.
Блядское блядство.
Джонатан поднимается со стула. Снимает темные очки. Я замечаю, как его зрачки сужаются, спасаясь от тусклого утреннего света.
Джонатан двигает головой вверх-вниз, вверх-вниз
— Начало положено, верно? Ну, братишка, я тобой очень горжусь, правда.
Взгляд его светло-голубых, почти прозрачных, глаз устремлен на меня и я не могу отвернуться.
— Чувак, — говорит он, — я отлично понимаю, как тяжело может быть отказаться от подобных нездоровых отношений. Черт, да мы с моей бывшей женой по-прежнему страдаем той же хуйней, что и десять лет назад. Друг мой, тебе чертовски повезло, что ты уже в двадцать три года учишься справляться с этим дерьмом.
Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он обнимает меня, полностью забив на их политику «никаких прикосновений». Я обнимаю его в ответ, шалея от запаха помадки (или что он там использует, чтобы столь тщательно «зализывать» волосы).
— Это твой шанс, Ник, надеюсь, ты и сам это понимаешь. Я видел, как ты поначалу противился лечению здесь. Злился на всех и вся. Блин, я тебя вовсе не виню за это. Год назад я и сам вел себя точно так же. Не знаю, может, именно поэтому я и решил, что буду за тобой приглядывать. Мне уже почти пятьдесят. Я всю жизнь бегал от себя самого. Столько времени зря потратил. Но вот что я тебе скажу, стоя тут, в этом Богом забытом месте, в этот самый момент, когда тебе двадцать три, а мне сорок девять: местные врачи знают, что делают. Ты начнешь понемногу раскрываться, будешь следовать их рекомендациям и не только навсегда завяжешь с наркотиками, но и обретешь любовь и самоуважение, чего был лишен раньше.
Он берет свой окурок, затягивается напоследок и произносит:
— Черт возьми, хотел бы я, чтобы у меня в твои годы появилась такая возможность!
А потом, затушив сигарету и вновь надев темные очки, он добавляет:
— Уж постарайся ее не проебать. Или я тебя сам прибью.
Он смеется над своими словами и я тоже смеюсь, чисто из вежливости.
— Расслабься, малыш, проповедь окончена. Пошли к остальным?
Он начинает спускаться с холма, но не успевает сделать и пары шагов, как я окликаю его.
— Слушай, Джонатан.
Он поворачивается ко мне и вновь снимает очки, видимо, желая продемонстрировать, что действительно внимательно меня слушает.
— Эм, я… ну… спасибо тебе. Я хочу измениться. Правда. И… ну, я верю, что именно здесь смогу это сделать.
Он кивает, улыбается мне, не разжимая губ.
— Все верно, братик. Я бы тебя обманывать не стал.
И снова отворачивается от меня.
— Идем, — бросает он через плечо. — После ужина я могу гитары принести, если хочешь. Нам есть что отпраздновать.
Я иду вслед за ним, внезапно почувствовав, что нахожусь в полной безопасности, словно снова младенцем стал и меня туго запеленали.
Мы доходим до одного из переделанных трейлеров и Джонатан придерживает дверь, пропуская меня вперед. Конечно, мы опоздали, но не критично. Тем не менее, я уверен, что кто-нибудь не преминет сделать мне замечание, поэтому стараюсь побыстрее пройти в заднюю часть помещения и занять свободное место там.
Со одной стороны рядом со мной Ричард, жирный чудик, у которого на голове вечно одна из этих дурацких бретонских кепок. Он наклоняется ко мне и шепчет на ухо:
— Ты опоздал.
Тихонько смеется и слегка толкает меня локтем.
— Зацени новую девчонку, — говорит он, покачивая своей круглой головой, — уверен, что она в твоем вкусе.
Я велю ему заткнуться, но все же оглядываюсь по сторонам.
В желудке вновь натягивается скрученный канат.
Полагаю, что этой девушке примерно столько же лет, сколько мне. У нее длинные прямые черные волосы и кошачий разрез глаз. Бледная-бледная кожа. Предплечья покрыты толстым слоем рубцов от порезов.
Блять.
Я откидываюсь на стуле.
Догадываюсь, что будет дальше.
Выдыхаю.
Она представляется группе как Сью Эллен.
Акцент выдает в ней южанку.
Я вглядываюсь в ее лицо: расстроенная, застенчивая, волнуется.
Ее темные глаза встречаются с моими.
Блять.

@темы: гифкопад, «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», шаламэ мое шаламэ, никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

В то время как у Нортона показывают устаревший клип с рэпом Литтл Тимми Тима, во Франции воссоединяют котопса!
лучшая страна мира

Armie’s video message to Timothée on Quotidien tonight! pic.twitter.com/bIKmApnGM2

— Timothée Chalamet Updates (@tchalametupdate) 18 января 2019 г.

@темы: персиковые мужья, видяшки

---

Стертая личность


Фильм не выдающийся, но крепкий и честно отрабатывающий взятую тему. Страшнее всего в подобных историях для меня то, что репаративные центры существуют до сих пор, даже в прогрессивных странах, и по-прежнему находятся родители, которые верят, что от гейства реально можно вылечить кулаками да молитвами.
Тут случай довольно лайтовый, несмотря на отца-проповедника, главный герой оказался крепким орешком, его мать, почитав чему именно учат ее сына, поняла, что поравалить, и в конечном итоге все для них закончилось неплохо.
Мне кажется или в роли колледжа тот же колледж, что был задействован при съемках КМ? xD Похожая лужайка, здание на заднем плане, комнаты...
И невозможно не провести параллель между двумя этими фильмами, когда мать главного героя начинают поучать его "не высовывай руку из окна, попадешь в аварию!"
- Это вы еще Шаламу не видели, маменька!

Долан и Трой добавили картине привлекательности. Трой - живое доказательство того, что от гейства не вылечишь Стоит на него взглянуть и становится очевидно, что его высшие силы именно геем и задумывали.
6 из 10


Власть


Американскую историю знаю уже лучше, чем российскую, ей-бгу. На экране заговаривают про Уотергейтский скандал, например, а я киваю с умным видом "да-да, об этом был фильм с Нисоном".
На Бейле примерно столько же грима, сколько было в прошлом году на Олдмене. Кажется, что грим оставшийся с Темных времен просто перенесли на Бейла, слегка подкорректировав.
Сюжет - история взлета и падения (относительного падения) Дика Чейни из администрации Буша-младшего. Дик увидел в трагедии 11 сентября великую возможность и на этой основе развернул полномасштабную компанию по захвату власти и установлению тотального контроля за населением США, прикрываясь усиленной борьбой с терроризмом.
Стив Карелл успел и сюда, засветился в роли Дональда Рамсфелда, министра обороны. Все же Карелл-отрицательный персонаж мне нравится больше, чем он-понимающий батя. Когда он улыбается, то выглядит убедительно скользким типом. Я бы даже сказал, что отвратительным. Ничего не имею против Стива, это именно про типаж.
"Власть" хороша занятной подачей истории. Так, поиск лазеек в законах, позволяющих, в частности, удобно "интерпретировать" Женевскую конвенцию, проходит под видом ужина в ресторане, где одно из коронных блюд - возможность пытать пленных.
Щупальца ЛГБТ+-лобби дотянулись и до фильма про белых консервативных гетеросексуальных мужиков, поскольку у Чейни младшая дочь - лесбиянка. И этот факт важен для сюжета. К некоторой чести Чейни стоит отметить, что при всей своей консервативности, сразу отрекаться от дочери он не стал.
7 из 10

Рома


Как уже писал, определенно фестивальное кино, рассчитанное на прокаченных зрителей, готовых почти три часа следить за событиями медленной черно-белой драмы про служанку-мексиканку. Спасибо Куарону за новую душевную травму, процесс рождения мертвого ребенка мне в таких подробностях еще не показывали (15 минут!!!). Трагедии "маленьких" людей на фоне нарастающего пиздеца в стране продемонстрированы мастерски. Пиздец в стране нарастает пропорционально уровню жести в жизни главной героини, а ближе к концу, как и положено в лучших трагедиях, случается катарсис. Не рассчитывал, что фильм мне сильно понравится, но он сумел преподнести несколько сюрпризов. И он просто очень красиво снят.
8 из 10

Зеленая книга


Али, черт возьми, везунчик! Сумел заполучить роль в практически беспроигрышном проекте. Не знаю кем надо быть, чтобы вышло запороть сюжет "богатый высокоинтеллектуальный темнокожий музыкант отправляется в турне по Югу, в сопровождении необразованного, но обаятельного итальянца-расиста". Ах да, дело происходит в 1962 году. Юг. В 1962. Ну вы поняли.
Итальянец нанимается работать шофером, роад-трип начинается. В ходе путешествия герои, такие разные, но все-таки вместе, конечно, постепенно проникаются теплыми чувствами друг к другу и становятся друзьями. Правда, родственники, Дона Ширли (музыканта) уже подали в суд на создателей фильма, уверяя, что на самом деле их Ширли с Тони (водителем) особо не сближался и фильма про себя не хотел
Да ну и ладно, я не считаю, что в данном случае есть повод для конфликта, Дон Ширли показан со всем возможным уважением. Мне больше всего понравилось, что он, в отличие от многих других темнокожих персонажей в фильмах, где затрагивается тема расизма, не чувствует себя "своим" и среди темнокожих. Недостаточно черный для черных, недостаточно белый для белых. Чрезвычайно образованный и талантливый, гений, застрявший между двумя мирами. Сцена, где Дон, в костюме, с белым водителем, при полном параде, смотрит на темнокожих, гнущих спины под палящим солнцем, в поле, прекрасно демонстрирует до чего же Дон одинок и нигде не уместен. Для богатых белых, приглашающих его в свои дома, он остается мастерски обученной обезьянкой, они готовы считать его за человека только пока он стоит на сцене. Слез со сцены - вали в свое гетто, хозяйским туалетом и то не разрешим пользоваться.
Фильм очень голливудско-классический, от первой до последней ноты. Больше всего напоминает "Полуночную жару", именно раскладом по персонажам и схемой их взаимодействий друг с другом.
Совершенно несправедливо, что Тимми должен соревноваться в своей категории с Али, у последнего в сто раз больше экранного времени и диалогов. Дуэт Али с Вигго "химичит" (настолько, что я их зашипперил ), в данном случае это и было главным.
10 из 10.

@темы: фильмы, Эстер, шаламэ мое шаламэ

---

77 авок из КМ, думаю, что в ближайшее время мне авки делать не захочется xD

1	2	3	4
5	6	7	8
9	10	11	12
13	14	15	16
17	18	19	20
21	22	23	24
25	26	27	28
29	30	31	32
33	34	35	36
37	38	39	40
41	42	43	44
45	46	47	48
49	50	51	52
53	54	55	56
57	58	59	60
61	62	63	64
65	66	67	68
69	70	71	72
73	74	75	76
77

Вопрос: кнопка фидбека

1. Спасибо за дозу!		24	(100%)
Всего:		24

@темы: фотошоп сделал мне хорошо, шаламэ мое шаламэ, никки сын метамфетамина