Думаю. не для кого не является секретом то, что я люблю путешествовать. Вот сейчас нахожусь в Киеве, а послезавтра буду уже гулять по Будапешту. Иногда я читаю информацию даже о тех странах, куда не собираюсь ехать прямо сейчас, но которые все равно нахожу интересными.
Например, недавно нашел интересную статью про Стамбул. Вот она: Стамбул самостоятельно. В статье рассказывается о том, когда лучше всего отправиться в этот замечательный город и какие именно достопримечательности стоит там посмотреть в первую очередь. Что, по-моему, очень удобно. Всегда составляю заранее список с достопримечательностями, интересующими меня больше всего, и стараюсь успеть обойти их все. А тут готовый список имеется, не надо самостоятельно гуглить необходимую информацию.
Всем собратьям-путешественникам - легкой дороги. Как раз лето начинается скоро, самое подходящее время, чтобы отдохнуть на чужбине)

@темы: путешествия, стамбул

---

ИП 08.05

на самом деле, я более чем доволен таким развитием персонажа Дени и согласен, что кое-какие тревожные звоночки в ее личности звучало с самого начала. Проблема сценаристов в том, что они не смогли подвести Дени к ее нынешним разрушительным действиям плавно, получилось так, что медленный спуск в Ад превратился в быстрое падение как из окна двадцатого этажа. Скилла не хватило, как в брба не вышло. Но если допилить лобзиком и представить как развитие этого персонажа должно выглядеть в мире идеальных сценаристов, то сюжетным ходом восхищаешься.

А вот про Джейме с Серсеей не знаю что и думать. Ради чего было его развитие и арка с Бриенной? Да, бывает, что все оказалось напрасно и человека из потенциально-здоровых новых отношений утягивает обратно в сладкую созависимость, но опять же этот поворот вышел слишком резким. А сама сцена очень красивая. Так что в итоге и недоволен и впечатлен. По многим кинкам додали, жаль, что не совсем ловко.

@темы: you win or you die, видяшки

---

Глава девятая, где вы практически ничего не узнаете про жизнь Никки, зато ознакомитесь с краткой историей создания метамфетамина и его триумфальному шествию по Америке (как я с ней задолбался, божжже, все эти непонятные американские учреждения!). Зато лишний раз проникся правдивостью показанного в брба. Вот вам и мексикальные картели и лабы в трейлерах.

Красивый мальчик

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Избранный им наркотик

О боже, зачем люди пускают в свои уста врага, который похищает их разум? Почему мы среди наслаждений, удовольствий, разгула и рукоплесканий превращаемся в животных? — Уильям Шекспир, «Отелло»

9

В мое первое лето в Беркли, Чарльз переехал из Тусона, поступил в летнюю школу, и мы сняли квартиру на двоих. Придя домой однажды вечером, он сорвал со стены зеркало из секонд-хэнда и положил его на кофейный столик. Развернул бумажный пакетик и высыпал его содержимое на зеркало: горстку кристаллического порошка. Из своего кошелька он достал бритвенное лезвие, с помощью которого принялся дробить кристаллы, ритмично стуча лезвием по стеклу. Разделив порошок на четыре параллельные дорожки, он пояснил, что у Майка — Механика Майка, наркодилера — кончился кокаин. Вместо этого Чарльз купил метамфетамин. Я снюхал одну из дорожек через свернутую в трубочку долларовую купюру. Химикат обжег ноздри и глаза заслезились.
Независимо от того занюхивают ли мет, скуривают или вкалывают, тело быстро усваивает наркотик. Как только он попадает в кровь, то практически мгновенно добирается до центральной нервной системы.
Когда он добрался до моей, то я услышал какофоническую музыку, словно из каллионы, и почувствовал себя так, будто в моем черепе зажглись римские свечи.
Мет задействует в десять-двадцать раз больше нейротрансмиттеров в мозгу, чем используется в обычном его состоянии, и в первую очередь это касается дофамина, а также серотонина и норадреналина, которые распыляются с той же силой, с какой вылетают пули из гангстерского ружья.
Я чувствовал себя фантастически — в высшей степенно уверенно, на вершине блаженства.
После того, как мет активизирует высвобождение нейротрансмиттеров, он блокирует обратную дорогу в везикулы, точно так же, как кокаин и другие подобные стимуляторы. Однако, в отличие от кокаина, который почти полностью метаболизируется в организме (и чей период полураспада занимает сорок пять минут), мет действует, оставаясь практически неизменным, в течение десяти-двенадцати часов.
К тому моменту, как через полоски жалюзи в комнату начал просачиваться рассвет, я чувствовал себя истощенным, унылым и возбужденным. Я отправился в кровать и проспал целый день, пропустив занятия. Я никогда больше не притрагивался к мету, но Чарльз вновь и вновь возвращался к Майку-Механику. Его метный загул продолжался две недели. Чарльз бывал вдумчивым, обольстительным, интереснейшим собеседником, но под дозой мета он в два-три часа ночи делался жалким и подлым. Позже, вне зависимости от того обидел ли он незнакомца или друга, он рассыпался в в извинениях, изъясняясь искренне и многословно, поэтому большинство людей его прощали. Я прощал ему слишком многое, но в итоге он вернулся из Беркли обратно в Тусон и наши пути разошлись. В конце концов, я совсем перестал с ним общаться. Позже я узнал, что после окончания колледжа его жизнь была разрушена из-за пристрастия к мету, кокаину и другим наркотикам. Он по доброй воле и по решениям суда отправлялся на лечение в реабилитационные клиники, попадал в дорожные аварии, его дом сгорел из-за того, что он уснул с сигаретой в зубах, его не раз доставляли в неотложку на машине Скорой помощи из-за передозировок и аварий, ему довелось пожить и в тюрьмах и в больницах.
Умер Чарльз накануне своего сорокового дня рождения. Алкоголь и героин метаболизируются в печени, мет — в почках. В сорок лет Чарльз был побежден окончательно.
Может быть, милостивый Бог озарил светом твою душу, Чарльз. Теплым, словно лучи закатного солнца. Когда я слушаю песни «The Rolling Stones», то думаю о нем. И когда слышу о мете.
Поэтому-то я пришел в такой ужас, узнав, что его употребляет Ник.

В моем случае процесс написания какого-либо материала неотрывно связан с лихорадочным, беспорядочным поиском информации. Теперь, когда я знаю, что Ник употребляет мет, то пытаюсь узнать как можно больше про этот наркотик. Это нечто большее, нежели простое желание понять, что он из себя представляет. Я чувствую, что в знании кроется сила, необходимая для борьбы с врагом.
Однако, чем больше я узнаю, тем сильнее оказываюсь обескуражен. Похоже, что мет опаснее всех остальных наркотиков. Немецкий химик, который впервые синтезировал амфетамин, предшественник метамфетамина, писал в 1887: «Я открыл потрясающий наркотик. Он подстегивает воображение и придает потребителю сил». Амфетамин стимулирует часть нервной системы, отвечающую за непроизвольные моторные функции — работу сердца и миндалин, дыхание, процесс пищеварения и рефлекторные движения.В числе прочего он способствует расширению бронхиальных путей и именно поэтому в 1932 году его начали применять в медицинских целях — в качестве назального спрея для лечения астмы. Более поздние исследования доказали, что препарат также годится для лечения нарколепсии, успокаивает гиперактивных детей и подавляет аппетит. Кроме того, благодаря ему люди могли долгое время обходиться без сна. Проводя эксперименты над молекулярной структурой амфетамина, в 1919 японский фармаколог впервые синтезировал метамфетамин. Получилось более сильнодействующее вещество, нежели амфетамин, изготовление которого требовало меньших усилий, и помимо этого кристаллический порошок легко растворялся в воде, и следовательно был пригоден для инъекций. Метедрин, произведенный в 1930 году, стал первым коммерческим препаратом с метамфетамином. Для ингаляторов он продавался как бронходилататор; а таблетки предлагались в качестве средства для подавления аппетита и как энергетик. Рекламный слоган гласил: «Никогда больше не грусти и не страдай из-за блюза!» Во время Второй Мировой войны мет повсеместно использовался японскими, немецкими и американскими военными в качестве средства, повышающего выносливость и силу их солдат. Начиная с 1941 года, относительно умеренные дозы метамфетамина добавлялись в такие средства как Филопон и Седрин, продававшиеся без рецепта. Типичный рекламный слоган того времени: «Борется с сонливость и повышает жизненный тонус!» В 1948 году эти наркотики употребляли примерно 5 процентов японских подростков, в возрасте от 16 до 25 лет. Примерно пятьдесят тысяч человек страдали от симптомов того, что врачи впоследствии нарекли метамфетаминовым психозом. Люди пустословили и бредили. У них были галлюцинации. Некоторые делались жестокими. Матери игнорировали или избивали своих детей.
В 1951 году Управление США по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов определило метамфетамин в разряд контролируемых веществ. Его перестали продавать без рецепта. Согласно отчету, опубликованному в том же году в журнале «Фармакология и Терапия», метамфетамин был эффективен в качестве средства от «нарколепсии, постэнцефалитического паркинсонизма, алкоголизма, некоторых типов депрессии и ожирения». В начале 60-тых вошло в моду незаконное употребление мета, появились первые зависимые от него, и распространять его стали в виде бледно-желтого порошка, который можно было снюхивать, и как кристаллический мет, более «чистую» разновидность, годящуюся для инъекций (впрочем, снюхивали и его тоже). В 1962 в Сан-Франциско появилась лаборатория по производству мета, продукция которой быстро наводнила район Хейт-Эшбери, предвещая первую национальную эпидемию, разразившуюся в середине-конце 60-тых.
Когда мои изыскания привели меня в сан-францисский офис Дэвида Смита, врача, основавшего «Haight Ashbury Free Clinic», он описал первые случаи, связанные с лечением зависимых от мета в его клинике, следующим образом: «До метамфетамина нам несколько раз доводилось иметь дело с последствиями неудачного употребления кислоты, но от кислоты ничего особо плохого не случалось, в то время как мет опустошал кварталы, отправляя некоторых детей в реанимацию, а других — в морг. Мет прикончил «лето любви».
Прежде чем была основана клиника, Смит занимался изучением медицины в Калифорнийском университете.
Когда реанимационные палаты в клинике оказались заполнены людьми, заработавшими передоз из-за употребления нового наркотика, он провел первое клиническое исследование мета. Он вводил небольшие дозы наркотика крысам и все они умирали после многочисленных припадков. Крысы, жившие в клетке вместе с другими особями своего вида, умирали даже от самых маленьких доз мета, эффект наступал быстро, разнились только причины смерти. Крысы интерпретировали любые привычные действия своих сородичей как нападение и по словам Смита, «разрывали друг друга на части».
В 1967 году Смит спустился со склонов Парнаса, чтобы начать работать с людьми. (позже он возглавил Американский совет по аддиктивной медицине, а сейчас является исполнительным медицинским директором в реабилитационной клинике в Санта-Монике). Когда он приехал в Хейт, то сказал: «Я нашел огромную клетку с крысами — людьми, употребляющими наркотики всю ночь напролет, параноиками, абсолютными безумцами, жестокими, опасными». Смит вывесил первое «наркотики убивают» предупреждение в 1968 году, в разгар метных «перестрелок» в баре Хрустальный дворец. Иглу там пускали по кругу.
— Мне позвонили в семь часов утра, когда парень, который вколол себя самую большую дозу, окончательно утратил связь с реальностью, — вспоминает Смит.
Общие иглы привели к вспышке эпидемии гепатита С.
— Когда я предупреждал наркоманов о гепатите, они отвечали «не волнуйся, именно поэтому парень с желтым лицом всегда получает дозу последним».
Употребление мета в Америке пошло на спад, утихло, но вспыхнуло вновь с того момента, как началось повсеместное распространение наркотиков. В настоящее время многие эксперты полагают, что мет употребляют больше и чаще, чем когда-либо. Несколько лет назад наркотик употребляли лишь в городах на Западе, но нынче мет распространился по всей стране, наводнив Средний Запад, Юг и Восточное побережье. Во многих штатах творится настоящая метная эпидемия, но Вашингтон лишь недавно осознал реальные масштабы этой проблемы, отчасти из-за того, что потребовалось некоторое время, прежде чем новая волна наркозависимых захлестнула национальные госпитали, реабилитационные центры и тюрьмы.
Бывший глава Управления по борьбе с наркотиками Аса Хатчинсон назвал метамфетамин: «наркотической проблемой №1 в Америке». С ним солидарны большинство представителей правоохранительных органов и систем здравоохранения, а также другие политики. Совсем недавно, в начале 2006 года, действия администрации Буша вызвали взрыв негодования, после того как чиновники из Управления национальной политики контроля над наркотиками исказили результаты опроса, проведенного Национальной ассоциацией округов, в ходе которого пятьсот сотрудников местных отделений правоохранительных органов по всей страны назвали мет их проблемой номер один. (Кокаин был на втором месте, марихуана на третьем). Чуть позже, в том же 2006 году Национальный центр разведки наркотиков опубликовал результаты более масштабного исследования, для которого были случайным образом отобраны триста сорок учреждений по соблюдению законов о наркотиках со всей страны. Впервые за всю историю существования центра, большинство сотрудников учреждений (40 процентов) нарекли мет самым опасным из наркотиков.
Мет употребляют мужчины и женщины с самым разным уровнем дохода, вне зависимости от расы и происхождения. Истоки нынешней эпидемии нужно искать в бандах мотоциклистов, в сельской местности, где живут самые бедные слои населения и в пригородных районах, а сейчас мет, согласно статье в Newsweek за 2005 год, «прогулялся по всей стране и поднялся вверх по социальной лестнице». Сейчас «люди, на которых вы бы никогда не подумали, употребляют метамфетамин наравне с теми, кого вы всегда подозревали», как говорит Фрэнк Воччи, глава отдела фармакотерапии и лекарственных последствий злоупотребления наркотиками из Национального института употребления лекарств. Согласно подсчетам Всемирной организации здравоохранения примерно тридцать пять миллионов человек употребляют мет, пятнадцать миллионов — кокаин, семь миллионов — героин. Мет продается в самых разных странах, в разных концентрациях и формах, под разными названиями, среди которых: крэк, твик, кристалл, лилит, Тина, гэк, Л. А., П., и спиды. Наиболее опасная разновидность, лед, который курится как кокаин в форме свободного образования, ранее был редкостью в США, за исключением Гонолулу, но теперь достиг большой земли. Другая разновидность, под названием «яба» — на тайском это значит «безумное лекарство» — производится в Мьянме в огромных количествах, сотни миллионов таблеток контрабандой провозятся в Таиланд, а оттуда доставляются на Западное побережье США, где ими торгуют в клубах и на углах улиц, предлагают сладкие разноцветные пилюли, которые либо глотают, либо измельчают и скуривают. А самой известной разновидностью является кристалл, который зачастую изготавливается из средств от насморка и тормозной жидкости, в самопальных лабораториях, расположенных в частных домах и гаражах. В УБН такие называют «Бивис и Баттхед». В каждом штате находят мобильные передвижные лаборатории, устроенные в кемперах или фургонах, а также в номерах отелей. В 2006 году Билл Мар сказал: «Если американцы продолжат бездельничать на уроках химии, то даже метамфетамин разучатся делать!». Однако, пока что достаточно иметь доступ в Интернет, где, за тридцать долларов (плюс расходы на доставку), я без труда приобрел книгу «Секреты производства метамфетамина». В пересмотренном и расширенном шестом издании «классического трактата о нелегальной химии» на титульном листе есть предупреждение: «распространяется исключительно в информационных целях». Среди прочей информации там, в частности, есть пошаговые инструкции для изготовления различных разновидностей мета в самых разных количествах, а также практические советы на тему того, как лучше уклоняться от закона.
Производители мета на дому получают основной ингредиент — псевдоэфедрин — из таблеток от простуды, продающихся без рецепта, поэтому власти многих штатов вынуждены вводить ограничения, в том числе ограничения на количество выдаваемых в одни руки упаковок, таких средств как Контак, Судафет и Дрихорал. В итоге, производители этих лекарств, как сообщается, сейчас трудятся над изменением формулы, чтобы их средства больше не смогли использовать для создания мета. А пока что в Walmart, Target и других аптеках продавцы прячут эти лекарства под прилавок. Контроль над поставками таблеток от простуды и другими источниками эфедрина и псевдоэфедрина сказался на внутренних поставках мета и многие МЛТ — мелкие токсичные лабы — перестали существовать. Но благодаря их успехам, новым бизнесом заинтересовались мексиканские и иные международные картели, которые теперь поставляют мет теми же маршрутами, что используются для поставок кокаина, героина, марихуаны и других наркотиков.
Хотя мет все еще часто производится в гаражах, подвалах и кухонных лабораториях, наиболее крупные поставки идут из суперлабораторий, которыми и заправляют эти картели. В газете «The Oregonian» было опубликовано расследование Стива Суо, в статье которого говорилось, что правительство было в состоянии сдержать (и могло бы сдерживать сейчас) метную эпидемию. Существует всего девять заводов, производящих большую часть эфедрина и псевдоэфедрина, но фармацевтические компании — и законодатели, подпавшие под их влияние — спускают на тормозах любой законопроект, позволивший бы успешно контролировать поставки химикатов, так, чтобы их нельзя было перенаправить в метамфетаминовые суперлаборатории. В репортаже Суо говорится, что до тех пор, пока правительство не начнет борьбу с фармацевтическими компаниями, война с с этим наркотиком является не более, чем шуткой. Доказательства? Наркоманы, желающие получить мет, могут без труда найти его практически где угодно, в любое время суток. Правительство утверждает, что общий уровень потребления наркотиков в США снизился, но это зависит от того, куда именно вы направите свой взор. Во многих населенных пунктах наркоманов и алкоголиков стало больше, чем когда-либо.
Согласно «Лос-Анджелес таймс», в Калифорнии количество смертей из-за передозировок или несчастных случаев, так или иначе связанных с наркотиками, скоро превзойдет количество насильственных смертей в автомобильных авариях. Многочисленные свидетельства указывают на резко возросшее количество наркоманов, зависимых от метамфетамина. Во многих городах именно из-за мета оказываются переполнены палаты центров реабилитации и палаты в реанимационных отделениях, именно мет является участником бесчисленного количества преступлений. Согласно данным Джеймса Колливера, доктора философии из Национального института по вопросам злоупотребления наркотиками, с 1993 по 2005 год количество пациентов, попадающих в центр реабилитации из-за метамфетаминовой зависимости, увеличилось более чем в пять раз — выросло с двадцати восьми тысяч до ста пятидесяти. В своем отчете за 2006 год Администрация служб по борьбе со злоупотреблением психоактивными веществами и психическими заболеваниями сообщило о «резком» скачке обращений с запросами за лечение, связанных с метамфетаминовой зависимостью. Помимо этого, имеются свидетельства о резко увеличившемся числе преступлений в населенных пунктах, наводненных метамфетамином. В некоторых городах с метом (так и иначе) связаны от восьмидесяти до ста процентов совершенных преступлений. Сотрудники полиции нескольких штатов видят прямую связь между этим наркотиком и возросшим количеством убийств. В городах, где именно мет является наиболее распространенным наркотиком, фиксируется высокий уровень домашнего насилия и насилия над детьми — да, насилие над детьми является распространенной проблемой. Примерно половина от общего числа людей, когда-либо употреблявших мет, и подавляющее число постоянных потребителей «льда», являются твиками. Это значит, что в какой-то момент они испытали на себе тот тип метного психоза, что был впервые выявлен в Японии в конце сороковых. Для него характерны звуковые и визуальные галлюцинации, острые приступы паранойи, бред, а также ряд других симптомов, некоторые из которых сродни симптомам шизофрении. Измененное состояние сознание, твикинг, может кончиться агрессией и насилием, а следовательно, как заключается в полицейском отчета о наркозависимых, употребляющих мет: «наиболее опасной стадией метной зависимости для самих наркоманов, медицинского персонала и сотрудников правоохранительных органов является «твикинг». Твик — это наркоман, который, скорее всего, не спал на протяжении 3-15 суток, раздражительный и параноидальный. Твикеры часто первыми проявляют агрессию или агрессивно реагируют на любые внешние раздражители… Не рекомендуется производить задержание твикера в одиночку, сотрудники полиции обязаны запросить подкрепление». В отчете есть шесть советов о том, как обезопасить себя в случае встречи с твикером, среди которых: «Сохраняйте дистанцию в 7-10 метров. Приближение может быть воспринято как угроза. Не светите на него. Твикер и без того подвержен паранойе, будучи ослеплен яркими огнями, он, вероятнее всего, бросится бежать, либо проявит агрессию. Говорите медленно и тихо. Для твикера любые звуки являются излишне громкими и чужая речь кажется слишком быстрой. Двигайтесь медленно. Таким образом, вы уменьшите вероятность того, что твикер неверно истолкует ваши физические действия. Держите руки на виду. Если твикер перестанет видеть ваши руки, то может расценить это как угрозу и отреагировать агрессивно. Старайтесь разговорить твикера. Резко умолкший твикер может представлять серьезную опасность. Молчание означает, что его параноидальные мысли одержали верх над рассудком и любой из присутствующих может сделаться частью параноидальных твикерских заблуждений».
Вне зависимости от того, является ли употребляющий твиком или нет, именно пристрастие к мету, а не к каким-то иным наркотикам (за исключением, разве что, крэка), культивирует в нем асоциальное поведение. Успешный бизнесмен, употреблявший наркотик, чтобы работать продуктивнее, пристрастился к нему и убил человека, задолжавшего ему деньги и наркотики.
Один наркоман застрелил свою жену, другой забил свою жертву до смерти, а еще один убил семейную пару ради их машины и семидесяти долларов.
Супруги (оба сидели на мете), избивали, морили голодом, а потом облили кипятком свою четырехлетнюю племянницу, в итоге умершую в ванне. В Понтун Бич, штат Иллинойс, мужчина находившийся под воздействием метамфетамина, убил свою жену, а потом покончил с собой. В Портленде женщину, метную наркоманку, арестовали за убийство ее восемнадцатимесячного ребенка, которого она задушила шарфом. В Техасе, мужчина, находясь под дозой мета, поспорив с другом, выследил его и убил — выстрелил ему в голову шесть раз. В округе Вентура, штат Калифорния, мужчина, находящийся под воздействием мета, изнасиловал и задушил женщину. Помимо этого, в Калифорнии была задержана и осуждена мать-наркоманка, державшая двоих своих маленьких детей взаперти, в холодном гараже, кишащем тараканами. Мужчина из Омахи недавно был приговорен к сорока годам тюрьмы за убийство ребенка его девушки, совершенное после дозы мета. Ребенок был найден задушенным, с множественными переломами. В Фениксе, Денвере, Чикаго и графстве Риверсайд, штат Калифорния, велись судебные процессы над женщинами, убившими своих детей из-за того, что они ухаживали за ними, находясь под дозами мета. Мать из Риверсайда сказала на суде: «Я проснулась с трупом». Помимо преступлений, само производство метамфетамина наносит вред окружающей среде.
Создание 400 грамм метамфетамина сопровождается 800 граммами едких жидкостей, кислотных паров, тяжелых металлов, растворителей и других вредных веществ. Когда эти химические вещества вступают в реакцию с кожей или вдыхаются вместе с кислородом, то могут привести к заболеваниям, увечьям и гибели. Работники лабораторий практически всегда выбрасывают отходы. Больше всего от них пострадала калифорнийская долина, где не только выращивается большая часть американских овощей и фруктов, но также производится и большое количество метамфетамина. В начале нулевых палаты в больницах калифорнийской долины оказались забиты детьми, многие из которых были незаконными иммигрантами без документов, пострадавшими из-за химических побочных продуктов, возникающих в процессе производства мета. Один агент сказал мне:
— В корзину для фруктов США попадают миллионы граммов токсичных химикатов. В пробах грунтовых водах содержание химических веществ достигло критической отметки.
Мет губителен для организма. Мет уложил на больничные койки в отделениях неотложной помощи больше людей, чем экстази, кетамин, ГГБ и другие «клубные» наркотики вместе взятые. (И лабораторный тест, проведенный в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе показал, что в восьми из десяти таблеток экстази, продаваемых в клубах этого города, содержится метамфетамин). Наркоманы, не заработавшие передоз, все равно могут умереть из-за наркотика. Мет является причиной или одним из факторов множества несчастных случаев и самоубийств. Проведя исследование на тему суицидальных настроений у потребителей наркотиков, психиатр Том Ньютон, исследователь из УКЛА, пришел к выводу, что: «метамфетамин является уникальным сильнодействующим лекарственным средством, провоцирующим столь тяжелую депрессию, что люди чувствуют себя так, словно совершили суицид». Постоянное употребление метамфетамина чревато и многими другими проблемами со здоровьем. Один врач, работающий в отделении скорой помощи в Сан-Франциско, рассказал мне о потоке метных наркоманов, которые являлись к нему с «взорванными» — буквально разодранными — аортами. Бывает, что наркоманы выкашливают кусочки слизистой оболочки легких. У многих выпадают зубы. Постоянное употребление мета может вызвать когнитивную дисфункцию, по симптомам схожую с болезнью Паркинсона, включающую в себя ухудшение памяти, потерю остроты ума и физические нарушения, вплоть до паралича — в следствии спровоцированного метом инсульта. Даже одна доза наркотика может стать смертельной. Возможно резкое повышение температуры тела, которое приведет к летальным конвульсиям, смерти от гипертермии — «внезапной смерти от аритмии» — от остановки сердца — или из-за разрыва аневризмы. Проблемы со здоровьем и серьезные осложнения могут возникнуть и из-за длительных периодов активности, свойственных многим наркоманам. Метные наркоманы могут не спать и не есть по несколько дней кряду. Было доказано, что наркотик в сочетании с усталостью усиливает паранойю и агрессию. Цикл потребления наркотиков усугубляет физические, психологические и социальные проблемы; а все это может быть и без того усугублено имеющимися психическими проблемами, общими для большинства наркоманов.

Ник употребляет мет. Несмотря на все его возражения и обещания, я продолжаю убеждать его отправиться на реабилитацию, но он стоит на своем. Я выясняю, что теперь, после того как он достиг совершеннолетия, я не могу заставить его лечь в клинику. Если бы он представлял угрозу для себя или других людей, то можно было бы пойти сложным путем и вынудить его пройти краткое обследование в психиатрической лечебнице, но родитель, переживающий из-за того, что его ребенок употребляет наркотики, не имеет на это права. Если бы я раньше понял, к чему все идет, то мог бы насильно отправить его в реабилитационную клинику, когда мне еще было дозволено принимать решение за него. Невозможно узнать, помогло бы это или нет — возможно, он и тогда не внял бы словам врачей — но по крайней мере, это могло бы замедлить его падение.
А теперь он сам по себе. На протяжении следующих трех дней он спит по двадцать часов в сутки. После этого он становится депрессивным и замыкается в себе. Затем, без предупреждения, холодным весенним днем, он сбегает снова.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», heisenbitch, Красивый мальчик

---

Шаламэ изволило сфоткаться с Брайаном

Пафосный какой, тру король и революционер в одном флаконе

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

бедный-бедный Джорах(

@темы: you win or you die, видяшки

---

Офис

Садился смотреть только из-за того, что Тимми его любит, а по итогам невероятно привязался ко всем персонажам и втихую медленно пересматриваю сериал по второму кругу, потому что слишком больно расставаться с любимчиками.
Безумно душевный комедийный сериал про работу небольшого офиса филиала бумажной компании из мелкого американского городишки.
Звездой сериала, несомненно, был Стив Карелл и его Майкл - отбитый на всю голову, навязчивый, фонтанирующий глупыми инициативами менеджер филиала. Но при этом невероятно добрый и позитивный. Трагикомичный персонаж, ему невозможно не сочувствовать в некоторые моменты. На самом деле, сериал стоило бы закрыть после 7 сезона, когда Майкл ушел вслед за любимой женщиной (видимо, Кареллу надоело играть одну роль, но вообще лучше бы не уходил, нельзя сказать, что его карьера продвинулась тех пор). 8 и 9 сезоны неплохие, но бросается в глаза, что "чего-то главного нет и даже чувство досады прошло". Не очень понял разве что завершение линии Дуайта и Анжелы (классный план, Анжела, но как удалось подделать результаты теста на отцовство???) и расставание Энди с Эрен (глупо обставлено и ради чего, чтобы сделать кальку романа Джима и Пэм?).
Джим и Пэм - это роман мечты Умилялся с них примерно так же, как с отношений Майкла. Идеальное взаимопонимание и море романтики.
Кстати, сильно заметно как скакнул уровень качества с первого по второй сезон. Поменяли характеры, по-другому расставили акценты, сократили массовку, на ходу поменяли образ Келли (в начале второго, правда, она тоже скромняшка в платьях в пол) и быстро сумели сделать так, чтобы Майкл вызывал не одно лишь раздражение, а еще и сочувствие. Первый сезон можно даже не смотреть, я несколько лет назад глянул только первую серию и решил, что фигня какая-то, а оно вон как повернулось.
Комедийные сериалы коварнее всего, никогда не угадаешь, в какой момент они выдернут твое сердце.

кроме того у меня всегда будут теплые чувства к этому сериалу, потому что именно в период его просмотра познакомился с будущей женой. Так что история Джима и Пэм это заодно вдохновение для семейной жизни
--------------
Если вы пользуетесь электронными валютами и периодически заходите на сайты-обменники, то советую запомнить и портал exchangesumo.com Благодаря ему вы сможете узнавать наиболее выгодные курсы обмена, обозревать все и сразу)

@темы: обмен валют, сериалы, электронные деньги, шаламэ мое шаламэ, Привет. Мы будем счастливы теперь - и навсегда (с)

---

Тимми почтил нас своим присутствием, запостил некоторую часть своего лица (волосы здорово отросли))


Видяшку с недо-танцами под Боба Дилана:

Timothée via Instagram Stories pic.twitter.com/DMl3xLRyEe

— Timothée Chalamet Fans (@TimotheeUpdates) 3 мая 2019 г.

И фотку с видом на пустынную дорогу, но там скучно, поэтому ее не принес.

Асиман тоже подал признаки жизни и показал обложку второй книги:

охххх, жду

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно., шаламэ мое шаламэ, персиковые мужья

---

Глава девятнадцатая, где Никки устраивается на работу, которую, разумеется, тут же начинает хуесосить

Мы все проебываемся

Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая

Честно говоря, я не из тех людей, кому требуется быть постоянно занятым. Я не как большинство, не схожу с ума от обилия свободного времени. Не знаю — моему пониманию это недоступно. В перерывах между писательством и чтением, рисованием, игрой на музыкальных инструментах, прогулками и просмотром фильмов, все равно не так уж много времени остается, на все любимые занятия его не хватает. Так что, не могу сказать, что особо вдохновлен перспективой поисков постоянной работы.
Но работу найти все равно нужно, верно? Блин, у Сью Эллен ведь уже началась учеба в универе, а кроме этого она работает на полставки в бутике одежды в центре города, поэтому я чувствую себя полнейшим мудаком, сидя целыми днями дома.
Разумеется, я пишу книгу, но мой редактор из Нью-Йорка во время последнего нашего разговора ясно дала понять, что я не дождусь от нее денег, пока не пришлю нормальный, полноценный черновой вариант романа — а на это может уйти много времени.
Поэтому да, мне крайне необходимо найти еще одну работу, такую, знаете ли, настоящую работу.

Быстро получилось. Мы со Сью Эллен наведались в своеобразную, всевдо-хиппарскую копию кофешопов Сан-Франциско, расположенную через дорогу от нашего дома. Мы заказали напитки и сэндвичи, и поскольку атмосфера там была довольно приятная, и люди выглядели дружелюбными, я спросил не ищут ли они работников.
Тут же был вызван менеджер для проведения собеседования. Им оказалась женщина средних лет с длинными растрепанными волосами, в которые были вплетены цветы. Одета она была в бесформенное платье с каким-то африканским принтом. На ногах — сандалии. Когда я сказал ей, что родился в Беркли, рос в Сан-Франциско и успел поработать там в «Peet's Coffee», то на этом собеседование закончилось. После этого она хотела знать только, когда я смогу приступить к делу. И надо сказать, что мне крупно свезло, потому что если бы она позвонила на прежнее мое место работы и спросила о рекомендациях, то я влип бы в неприятности.

Но, блин, по крайней мере тогда я бы получил небольшую отсрочку. А сейчас мне нужно через пять минут явиться туда на инструктаж. Черт, я чувствую себя до боли тупым, больным и встревоженным — лежа здесь, на кровати Сью Эллен — на моей кровати — под вентилятором, крутящимся и раскачивающимся на потолке — изнемогающим от непривычной для начала лета жары — задыхающимся.
Но здесь, под вентилятором, я в безопасности. И система центрального кондиционирования, работающая днем и ночью, худо-бедно справляется, делая квартиру пригодной для жизни, хотя Сью Эллен из-за нее постоянно жалуется на большие счета за электроэнергию. Но квартира-то маленькая — одна спальня в дальней комнате и гостиная, совмещенная с кухней, окна которой выходят на улочку… ну, точнее, на переулок. В Чарльстоне их называют улицами, но на самом деле это переулки — переулки, куда все выбрасывают свой мусор, как в контейнеры, так и вокруг них. Признаться, я нигде еще не видел столько мусора, как тут. Как-то раз я шел по улице, собираясь встретить Сью Эллен после работы, и видел, как водитель из проезжавшей мимо машины выбросил в окно свои объедки из Макдональдса и пустой бумажный стаканчик, прямо на середину проезжей части.
Мусор забивается в желоба, в темных углах из-за него разводятся тараканы, и вдобавок мусор гниет на солнце. В заброшенных домах и на пустых участках скапливаются горы мусора. Ветер разносит запах помойки. Весь город провонял мусором — этот запах мешается с запахом нашего пота и выбросами с бумажной фабрики, расположенной ниже по реке. И наш маленький переулок, наша маленькая улочка — как апофеоз всего вышеперечисленного — тут вам и уйма ползающих насекомых, и дерьмо, и мусор, и черный асфальт — горячий словно раскаленный металл. Только здесь, внутри, я в безопасности — с кондиционером, вентилятором, моими книгами, моим писательством, сексом и видеомагнитофоном. Я хочу прятаться в этой квартире вечно. Хочу жить тут, как кот. Не желаю выходить в мир. Не желаю работать, знакомиться с новыми людьми, подвергать себя риску. Здесь, будучи в безопасности, я знаю, что со всем справлюсь. А когда нахожусь снаружи, то ни в чем не уверен. Но у меня нет выбора, ведь так? Я же не инвалид. Должен жить, как и все остальные. Нет во мне ничего такого, что спасло бы от выполнения обязанностей. Нужно учиться справляться с проблемами.
И я научусь. Я это сделаю.
Я заставляю себя встать, натягиваю какие-то штаны и понимаю, что уже вспотел. Сью Эллен купила пару динамиков для своего ноутбука, и я включаю один из электронных альбомов Майлса Дейвиса, который без спросу скачал через ее iTunes. Музыка быстрая, с безумным ритмом. Каким-то образом эта музыка помогает мне вспомнить, кто я есть на самом деле, понимаете? Любимая музыка всегда занимала особое место в моем сердце. За это и нужно держаться. Так что, я делаю звук погромче и продолжаю одеваться. Сью Эллен выделила моим вещам немного места в шкафу и освободила один из ящиков комода. Как бы то ни было, у меня и вещей почти нет. Все фотографии и постеры, развешанные по стенам, принадлежат ей. Диван и плюшевые кресла и стол и офисная мебель — все из ее прежнего дома. Остальные вещи она купила сама, но, разумеется, на деньги матери. Но теперь у меня есть работа, так что смогу оплачивать хотя бы часть наших расходов, несмотря на то, что минимальная заработная плата тут смехотворно маленькая — примерно шесть долларов в час. Но мое трудоустройство — скорее чисто символический жест, чем что-то другое. Доказательство того, что я не какой-то чертов жиголо. Доказательство того, что не пудрю мозги Сью Эллен.
И вот я надеваю туфли, зажигаю сигарету и выхожу к влажной, липкой жаре — солнцезащитные очки у меня так сильно запотевают, что почти ничего не видно. Переулок провонял мусором. Тощая бездомная кошка породы бобтейл спит в тени припаркованных машин. Мускулистый паренек с короткими дредами склонился над открытым капотом своей машины, возясь с я-без-понятия-чем. Мужик, которому я дал кличку «ублюдок», идет по узкой улице мне навстречу. Он каждый день примерно в это время совершает обход квартала — жирный, потный. Шорты цвета хаки впиваются ему в ягодицы. Гавайская рубашка, которая ему явно маловата, едва не лопается на животе. Белые носки плотно облегают мясистые икры. Шляется тут в своих белых удобных ортопедических кроссовках. Соломенная шляпа-пирожок надвинута на глаза. Я зову его ублюдком, потому что у него некая разновидность психического заболевания, заставляющая его часами бродить по окрестностям, останавливаться каждые десять минут и выкрикивать:
— Ты ублюдок!
Он ни к кому конкретно не обращается — или, может, обращается ко всем сразу. Когда я увидел его в первый раз, то попытался с ним поздороваться, но он просто повернулся ко мне и заорал:
— Мусору место в мусорном ведре!
Разумеется, мне жаль, что этот мужик не получает нормального лечения — скорее всего, потому что не может себе позволить визит к психиатру и лекарства. Вот еще одно доказательство коррумпированности нашей системы здравоохранения. С другой стороны, есть нечто успокаивающее в том, что ублюдок может спокойно и свободно бродить по округе, не боясь, что его обидят. Я имею в виду, что его воспринимают как эксцентричную часть окружающей обстановки — наряду с другими представителями группы сумасшедших бродяг, типа мужика, который каждый день носит строгие костюмы, орет «Иисус!» во всю силу своих легких, держа над головой какой-то сатанинский символ и шагает из одного конца города на другой, вне зависимости от погоды.
Они считаются такой же частью ландшафта, как живые дубы, древние кладбища, испанский мох, площади и парки, ночлежки и старые южные особняки. И я думаю, что есть в этом нечто достойное уважения. Но, возможно, я так думаю, потому что будучи сам наглухо ебнутым, наконец нашел место с подходящей атмосферкой.
И вот я шагаю вниз по улице — иду быстрым шагом, потому что боюсь опоздать.
Ублюдок орет:
— Ты ублюдок!
И я останавливаюсь, чтобы убедиться, что выброшенный окурок угодил прямиком в мусорное ведро.
Когда я учился в старшей школе, то вынужден был справляться со всем этим треклятым давлением, связанным с поступлением в университет, пытался разобраться, кто же я, черт возьми, такой, ругался с родителями, противостоял всему подряд, жил с ощущением безнадежности, чувствуя, что ни одно из занятий не сможет удовлетворить меня полностью… Догадываетесь, как сильно я тогда мечтал тронуться умом? Утратить связь с реальностью. Дрейфовать в пространстве иллюзий. Жить с закрытыми глазами. Легко. Иметь возможность бродить по Чарльстону, выкрикивая: «Ты ублюдок!». Никогда не работать, никого не любить, не заниматься самосовершенствованием. Никого не подводить. Каким же это было бы облегчением. Побег, за который никто не обвинит. Маленькая безобидная мечта. Фантазия. Романтизированная фильмами, книгами, песнями. «Король червей». «Пролетая над гнездом кукушки». Дэвид Боуи поет:
«И я скорее буду играть здесь
Со всеми сумасшедшими.
И я доволен, они выглядят как вменяемые, как я»
Но когда я повзрослел, то был вынужден посмотреть в лицо правде. Безумие не дарует свободу. Нет ничего романтического в том, чтобы таскаться по улицам дезориентированным и сумасшедшим, растерянным, запутавшимся, захваченным безумием. Иногда я просто хочу свернуться клубком в дальнем углу и лежать там до скончания времен. Иногда хочу бежать и орать и орать.
Но, как бы то ни было, пока я перехожу улицу, направляясь к кофешопу, то мне приходит в голову, что с Ублюдком у меня куда больше общего, чем когда-либо будет с ребятами-хиппи из художественной школы, являющимися моими коллегами. Я вижу их через большое стеклянное окно-витрину, они стоят за прилавком, болтают и смеются. Когда я захожу внутрь и представляюсь, никто из них не кажется особо впечатленным. Тут есть высокий и очень худой парень в крохотных джинсовых шортах, оголяющих его длинные, жилистые, бритые ноги. Из обуви он выбрал какие-то туфли-лодочки оранжевого цвета, носков не надел, а на его обтягивающей скромной футболке нанесен методом шелкографии рисунок парусника. Голова у него бритая, а шея и руки покрыты затейливыми сложными татуировками. На носу шикарные очки в дорогой оправе, и я готов поспорить, что очки ему нужны чисто для образа, а со зрением полный порядок. Зовут его Рафи.
Девушка выглядит попроще, у нее короткие черные волосы и узкое лицо. Одета неплохо — джинсы, футболка с треугольным вырезом и походные ботинки. Ее зовут Элайна. Полагаю, именно она займется моим обучением.
— Слушай, — говорю я ей, как только она собирается устроить для меня небольшую экскурсию по кофешопу, — знаешь, я когда-то был на твоем месте, учил новичка и просто хочу сказать, что ты насчет меня ты можешь не беспокоиться. Я знаю, что и как нужно делать, так что тебе не стоит даже напрягаться.
Она поворачивается, но не смотрит на меня. Уставилась в землю, шею вытянула вперед, такое впечатление, словно слова исходят из ее лба.
— Ой, ну само собой, ты сам во всем разберешься. Готова поспорить, ты устроился на эту работу, потому что считаешь, что легко с ней справишься, не так ли? Что ж, могу тебя сразу сказать — ничерта подобного. Мы работаем по восемь часов в день, а то и дольше, без перерывов. Мы все время на ногах, постоянно в движении. Если тебе нужна работенка, где можно целыми днями бездельничать, то ты ошибся дверью, парень. Мы здесь вкалываем по полной. Большинство новичков и недели не выдерживают. Ты правда считаешь, что работал в таких кофешопах как наш?
Она уставилась на меня своим лбом, руки засунула в карманы и сглотнула. Не совсем понимаю, что у нее за акцент — южанский, но несколько отличается от акцента Сью Эллен. У Элайны южная тягучесть смешивается со звонкостью жителей Среднего Запада.
По крайней мере, у ее лба.
— Нет, извини, я совсем не это имел в виду, — я заикаюсь как идиот, изо всех сил стараясь удержать на лице улыбку.
Черт, пора бы привыкнуть, что любой бесправный человек, получивший наконец должность с мало-мальской властью, относится в своей работе чересчур серьезно. Мне остается только сделать все возможное, чтобы она почувствовала собственную важность — незаменимость, понимаете — а именно изобразить будто я ее боюсь и уважаю. Разумеется, я не сомневаюсь, что справлюсь с этой задачей. Я говорю людям то, что они хотят услышать, начиная с четырех лет. Для меня это так же естественно и легко как дышать. Я могу глотать дерьмо и сосать хуи как лучший в своем деле.
— Ладно, ясно, — требовательно произносит ее лоб, — а что же ты тогда имел в виду?
Следуя ее примеру, я тоже прячу руки в карманы.
— Я просто пытался сказать, — говорю я ей, — что хочу облегчить тебе работу, насколько смогу. Я работал в нескольких кофешопах и помню, как это раздражает — когда за каждым твоим шагом следит новичок. Поэтому ты мне сразу дай знать, если начну тебе мешать. Но прямо сейчас я буду делать все, что ты скажешь, как скажешь, без проблем.
Она наконец-то немного поднимает голову, и теперь я впервые вижу, что у нее зеленые глаза, разительно контрастирующие с загорелой кожей и короткими темными волосами.
— Ладно, договорились, — говорит она, машинально поднимая руку и теребя маленькую сережку в верхнем хряще ее левого уха. — Тогда покончим с этой вводной хренью. Нам нужно приготовить сэндвичи к обеду. Пошли.
Я прохожу следом за ней за стойку, а оттуда — в тесную, пропитанную потом, вонючую кухоньку. Она достает двадцать пять багетов из двухстворчатого огромного холодильника из нержавеющей стали. Мне велят разрезать каждый из багетов вдоль. Начнем с этого.
Время тянется безумно медленно. Рафи и Элайна не позволяют мне делать кофе или заканчивать какие-либо из блюд, так что я застрял на кухне, отмывая каждый ее уголок — создается впечатление, что тут этим не занимались лет пять. Я уже нашел столько дохлых тараканов и крысиного дерьма, сколько за всю жизнь не видел. Я, блин, с трудом борюсь с тошнотой — и это я, паренек, который жрал из мусорок, чтобы выжить.
Остальная часть этого заведения выглядит достаточно приятно — много свободного пространства и света, высокие потолки и бетонные полы. Думаю, что изначально здесь был старый амбар или что-то вроде того. По стенам развешены кривые, но душевные студенческие рисунки, а в углу сооружена сцена, предназначенная для вечеров свободного микрофона и выступлений музыкальных групп по выходным. В кофешопе пропагандируется использование натуральных продуктов и справедливые цены на кофе. Здесь даже есть веганская выпечка и десерты. Среди посетителей, в основном, ребята из колледжа — хипстеры в зауженных джинсах, оставляющие снаружи свои велосипеды. Кроме того, среди местного контингента встречаются пожилые люди - женщины с длинными, седыми волосами, в мешковатых, бесформенных нарядах, мужчины с хвостиками, в сандалиях, которые выглядят так, словно приземлились в Чарльстоне по ошибке, по пути в Беркли или Сан-Франциско — словно Колумбы, нашедшие Багамские острова вместо пути в Азию.
Разумеется, иногда сюда забредают и типичные южане, смущенно разглядывающие меню. Был даже один пузатый, гладко выбритый, рыхловатый мужик с заметным, выразительным южным акцентом, который отвесил оплеуху своему сыну из-за того, что тот баловался в очереди. Когда я спросил Элайну можем ли мы отказаться обслуживать посетителя, она только скривила лицо и велела мне валить обратно на кухню, отскребать посуду в мойке за огромным холодильником.
Но в конце концов, на часах восемь. Элайна объясняет мне кое-что насчет процедуры закрытия, а потом велит собрать весь мусор и отнести его в мусорный контейнер. Я яростно сражаюсь с черными вонючими пластиковыми мешками, мокрыми из-за остатков кофе и других напитков, и вынужден практически волочь их за собой по земле, когда открываю дверь эвакуационного выхода. Солнце почти село, но на улице по-прежнему пиздец, как жарко, и с меня струями льется пот, стекая на плавящийся асфальт. Я внезапно вспоминаю, что Сью Эллен сегодня пробудет на занятиях до десяти тридцати, так что даже после того, как я покончу с делами здесь, все равно буду один.
Мусор с грохотом ударяется о стенки контейнера, и я подпрыгиваю, хотя и должен был ожидать шума. Воздух режет легкие, во рту металлический привкус. Если бы я мог сейчас заорать, то заорал бы.
Но на деле я просто хрипло шепчу себе под нос:
— Блять, Ник, блять. Это твоя жизнь. Это твоя гребаная жизнь.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

Надеюсь, Никки ее включал, когда жил с Зельдой
А моя леди (личный сорт героина) еще прекраснее <333

@темы: Музыка странного сна (с), никки сын метамфетамина, Привет. Мы будем счастливы теперь - и навсегда (с)

---

Мстители: Финал

спойлеры

Не буду говорить громких слов про ушедшую эпоху и тд., поскольку не являюсь ярым фанатом Марвела. Но этот фильм мне уж точно понравился больше предыдущего. Может, дело в изначально заниженных ожиданиях, а может в том, что авторы уменьшили количество неуместного юмора (свалив все остатки на бедолагу Тора, если взглянуть на "развитие" его персонажа от фильма к фильму, то у него биополярка и это как минимум) и достойно завершили линию Тони.
Что сказать, все понимали, что он уйдет и что он не умрет мирно в постели на старости лет (строго смотрю на тебя, Стив), а так и продолжит до последнего жертвовать своими интересами ради спасения других людей. Тони такой Тони. Девочка у него милая народилась, конечно, но не думаю, что жить в домике в глуши - это то, что он смог бы долго вывозить. Он же Тони Старк, епта. Других вариантов счастья нет, всем надо раздавать домики в глуши, жен и детей?

теперь у старкера есть зеркальные обнимашки боли. Это единственный момент, где я слегка прослезился. И хотелось стукнуть Пеппер по рукам, чтобы не мешала прощаться.
С путешествиями во времени жопа какая-то, но так как это фильм по комиксам, то даже не хочу углубляться в эту тему.
Могли бы ради накала страстей хотя бы не смочь вернуть камни обратно, чтобы пошло создание ужасных альтернативных вселенных, эдаких миррор-верс как в Стартреке. И финал Стива, по-моему, слизали у Кинга из «11/22/63». Только у него путешествия во времени не читерские.
Слитую ветку с Баки-собаки жаль, как и Наташу. Ради чего ей спрашивается приделали этот недороман с Беннером. Опять же, разве не трагичнее было бы, умри Бартон? А потом оживает вся его семья и звонят на навсегда отключенный телефон.
Как и Игра Престолов в последних сезонах, Марвел тоже не очень-то щедр на убийства, зато очень щедр на подыгрывания главным персонажам.
Сюжетка с Гаморой из прошлого потенциально интересная, не сомневаюсь, что раскрывать ее нормально не будут. А сколько тут возможных экзистенциальных вопросов! Полюбит ли она Квилла по доброй воли или полюбит потому что знает, что она-из-будущего любила и это вроде как ее обязанность?
Стоило Таносу уйти на пенсию и вот тут ему додумались отрубить руку с перчаткой, wow, соу мач стратеджи. Таноса тоже было жаль, хорошие сады, готовкой заинтересовался, какой толк убивать пенсионера.
Битва эпичная вышла, красивая. Правда, когда поставили строем только женщин и с ними дитя-Питер - это было уже глуповато и в лоб, по-моему. Все поняли, что ты в первых рядах за феминизм, Марвел, узбагойся. Сольника капитанки не смотрел, согласен, что тут выглядит как ОЖП из фика девочки-подростка.
6 из 10, в Аймакс, среди восторженных фанатов, три часа быстро пролетели.

А потом мы выяснили, что Лил где-то на сеансе посеяла телефон, мы поехали в кинотеатр в 4 утра и искали его, но так и не обнаружили. За поход на Мстителей надо отдать самое дорогое, это как с камнем души.

@темы: фильмы, закрытое общество прохождения по пизде (с)

---

@темы: Музыка странного сна (с), Привет. Мы будем счастливы теперь - и навсегда (с)

---

ИП 8x03

[x]
из френдзоны путь один - на тот свет.
не неожиданно, но обидно шопиздец. ну и дура ты, Дени, ну и дура(
мне не хватает нереалистичных сюжетов, где один человек действительно сумел бы заслужить любовь другого.

@темы: тумбля, you win or you die

---

Щегол

Такой красивый язык у книги, моя слабость. Прочитать стоит хотя бы ради причудливой вязи слов, чудесной изящной паутины, сплетенной из мыслей Донны Тартт. К тому же, это настоящий "роман взросления", не помню уже когда читал подобные, наверное, это осталось во временах "Динки" и "Дорога уходит в даль".
Главный герой - Тео, случайно оказывается в музее искусств вместе с матерью во время террористической атаки. Его мать погибает, а еще один из посетителей - пожилой искусствовед, самовольно передает ему на хранение картину - бесценного "Щегла". Дальше Тео предстоит жизнь в богатой семье лучшего друга, переезд в Лас-Вегас вместе с биологическим отцом-мошенником и его подружкой, знакомство с Борисом - таким же потерянным мальчишкой с дурными наклонностями - наркозависимость, алкоголизм, безответная любовь и уйма неприятных переживаний.
Бориса стоит выделить особо, очень рад, что его роль в экранизации исполнит Финн. У Финна же прямо на лице написано, что он по сути своей порочен и склонен к саморазрушению. Сильно удивлюсь, если в будущем не буду читать в желтой прессе как он лечится от наркомании. Идеальный Борис. Шипперил Тео с Борисом всю книгу, тем более, они и правда спьяну экспериментировали друг с другом и через всю жизнь пронесли нежную взаимную привязанность.
У Тео есть Щегол, бесконечные размышления о Судьбе и предопределенности, Борис, безответная любовь и тоска по маме - это его константы.
Под конец истории Донна ему явно подыгрывает, слишком уж гладко все сложилось в итоге, хотя она и приводит достаточно убедительные доводы в свою защиту, заговаривая про превратности судьбы, когда с хорошими людьми может случаться только плохое, а плохие наоборот, бывает, безбожно везет. Книга больше про "любовь убивает, спасает Ремарк", только заменить Ремарка на "Щегла". Искусство может возвеличить и спасти,придать твоей жизни смысл.

И в разгар нашего умирания, когда мы проклевываемся из почвы и в этой же почве бесславно исчезаем, какой же это почет, какой триумф — любить то, над чем Смерть не властна. Не только катастрофы и забвение следовали за этой картиной сквозь века — но и любовь. И пока она бессмертна (а она бессмертна), есть и во мне крохотная, яркая частица этого бессмертия. Она есть, она будет. И я прибавляю свою любовь к истории людей, которые тоже любили красивые вещи, выглядывали их везде, вытаскивали из огня, искали их, когда они пропадали, пытались сохранить их и спасти, передавая буквально из рук в руки, звучно выкликая промеж осколков времени следующее поколение тех, кто будет любить их, и тех, кто придет за ними.

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Глава восемнадцатая, Никки добирается до Чарльстона и у него все хорошо. Это, разумеется, только короткая передышка перед новыми проблемами, но пока что все в порядке.

Мы все проебываемся

Глава восемнадцатая

Глава восемнадцатая

Ночью автобус подъезжает к остановке в Чарльстоне. Ну, или ранним утром. Около двух часов ночи по ебаному восточному стандартному времени. Я не спал и ничего не ел почти три дня. То есть, те энергетические батончики, которые мне прислала мама, закончились два дня назад, а я после этого пробыл в автобусе не меньше сорока восьми часов. К тому же, моя телефонная карта сдохла где-то в центре Техаса, и с тех пор я не мог поговорить со Сью Эллен. Если она не встретит меня на стоянке, то хуй знает, что я тогда буду делать.
По крайней мере тут тепло — лучше уж быть тут, чем по ночам морозить себе жопу в Аризоне или Нью-Мексико. Но все равно жить на улице довольно паршиво, где бы ты не находился, и на протяжении последних восьмиста миль я только и мечтал, что о еде и нормальной кровати.
Я замечаю, что молюсь, чтобы она оказалась здесь.
Молюсь… как там звучит это выражение? Атеист в окопе? Именно.
Молюсь, потому что это, скорее всего, мой последний шанс. Молюсь, потому что ничего другого мне не остается. Молюсь, потому что заняться больше нечем.
Но я осознаю, что даже если Сью Эллен придет, то скорее всего будет на взводе из-за того, что я сюда приперся. Уверен, она почувствует, что находится под сильнейшим давлением, таким же сильным, как мое желание сделать все правильно, и вся эта ситуация — огромный скачок в наших с ней отношениях. Меньше всего я хочу, чтобы она выпнула меня на улицу, придя к выводу, что события развиваются слишком быстро.
Черт возьми, я заявляюсь к ней без денег и с сумкой, куда уместились все мои вещи.
Если хоть чуть-чуть на нее надавлю, то она может запаниковать. А если она запаникует, то я окажусь на улице. Так что, ситуация крайне щекотливая, сами понимаете. Я просто собираюсь вести себя как ее друг. Не буду ее целовать, не буду склонять к сексу, пусть живет как жила, делает все, что привыкла. Только в этом случае что-то может получится. А если и тогда нет, то пиздец…
Автобус глушит мотор, в салоне включается свет, а мое сердце останавливается, словно я принял дозу кокса, которая сейчас свалит меня на пол с конвульсиями.
Я дышу ровнее — по крайней мере, пытаюсь это сделать. Джинсы и футболка пропитались потом — все мое тело дрожит, несмотря на то, что снаружи тепло. Водитель вытаскивает мою сумку и гитару из отделения для хранения багажа.
На этой остановке выходят еще человек десять. Похоже, что все они точно знают, что будут делать дальше, залезают в ожидавшие их машины, разбредаются в разные стороны, бросив меня в одиночестве на пустынной стоянке — повсюду разбросан мусор, а тусклые лампы в зоне ожидания внезапно гаснут, словно их выключает невидимка.
Черт.
Сквозь густой, удушливый воздух, при тусклом свете уличных фонарей я могу разглядеть как выглядят здания по обе стороны от того места, где стою я — двухэтажные кирпичные дома офисного типа, разукрашенные граффити, с ветхими старыми квартирками, некоторые из окон забиты досками. Между домами натянуты бельевые веревки — простынки, рубашки, брюки, платья, носки и какая-то еще фигня — все сушится здесь этой теплой ночью. Едва заметный ветерок раскачивает веревки туда-сюда.
По улице эхом разносится мужской голос — что он кричит я не понимаю.
Я вешаю сумку на плечо. Ничего не остается, кроме как уйти отсюда.
Именно этим занимаются люди, когда им некуда пойти — идут и идут и идут и идут.
Так что я начинаю шагать. А потом рядом со мной останавливается машина.
— Эй, Ник, ты куда собрался?
Я оборачиваюсь, гадая не начались ли у меня галлюцинации.
Но нет, это она. Господи Боже. Она здесь. Правда, здесь. Сейчас. Прямо передо мной.
Ничуть не изменилась — зеленые, как у кошки, глаза посверкивают в темноте.
— Господи, Сью Эллен, я поверить не могу, что ты пришла!
Она улыбается и у меня перехватывает дыхание.
— Ну да, конечно, — говорит она, ее ласковый голос звучит лучше нежнейшей из колыбельных. — Я беспокоилась из-за того, что ты не звонил, но решила все равно приехать сюда и подождать тебя.
Я рассказываю ей про телефонную карту, пока запихиваю свои вещи на заднее сидение ее новенького серебристого Вольво универсал.
Я сажусь рядом с ней на кожаное темное пассажирское сидение — по телу внезапно пробегает дрожь — я замираю.
— Это так безумно сюрреалистично, — глупо говорю я.
Она смотрит прямо на меня, и она такая прекрасная, и я проделал весь этот путь сюда, и я действительно люблю ее — да, люблю — люблю сильнее, чем когда-либо любил Зельду.
Это должно быть правдой. Я продолжаю себе это повторять.
Ее бледная маленькая ручка поднимается вверх, ее пальцы легонько поглаживают меня по щеке.
— Как же я рад тебя видеть, — говорю я ей, будучи не в силах остановиться, слова сами вылетают изо рта.
Она поднимает руку выше, отводит в сторону пряди моих длинных, сальных волос.
— Я тоже рада тебя видеть, — произносит она нежно.
Мимо проезжает машина — свет фар отражается в ее глазах — ее слезы словно тени.
— Я перед тобой в неоплатном долгу, Сью Эллен. Ты мне жизнь спасла. Я тебе безумно благодарен.
Она подается вперед и целует меня. Ее пухлые губы прижимаются к моим — она слегка приоткрывает рот. Я не хочу спешить. Не хочу давить на нее. Но она сама меня поцеловала, поэтому я целую ее в ответ.
Целуемся мы с полной отдачей. Я посасываю ее язык. Я крепко прижимаю ее к себе, чувствую тепло ее тела. Она скользит щекой по моей скуле, делает передышку — прячет лицо в изгибе моей шеи — а ее руки обвиваются вокруг моей тощей талии.
— Господи Боже, — шепчет она, вытирая слезы об мою потертую футболку, заношенную чуть ли не до дыр. — До чего ты худой. С тобой все в порядке?
— Ну, — отвечаю я с коротким смешком, — я два дня ничего не ел. А перед этим столько же питался чертовыми батончиками «PowerBar».
Она отстраняется.
— Что? Ты серьезно?
— Да, я же на мели. У меня правда нет ни цента.
— Но ты ведь получишь гонорар от своего публициста, когда допишешь книгу, правда? Почему же никто не захотел одолжить тебе денег?
Наклонившись вперед, я собираюсь поцеловать ее в лоб и тут невольно улавливаю гнилостный, мерзкий запах исходящий от моей одежды и пор на теле.
— Блин, ну я и воняю, — говорю я. — Извини. Как приедем, сразу же залезу под душ. А так да, ты все правильно поняла, я получу эти деньги. Только всем пофиг. Никто из моих знакомых мне больше не верит. Тебе стоит расценить это как предупреждение, верно?
Она смеется, поворачивая ключ в замке зажигания.
Из колонок орет на полной громкости песня Джеймса Брауна, оглушая нас обоих — руки Сью Эллен двигаются хаотично, пока она пытается уменьшить громкость.
— П-прости, — она слегка запинается, не смотрит на меня.
Засмущалась, наверное.
Я говорю, что ей никогда не стоит извиняться за «Крестного отец соула». Это вновь вызывает у нее смех.
— Аминь! Слушай, Ник, ты не волнуйся. Я тебе доверяю. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо из своих знакомых. И, кстати, твой папа меня уже попытался предупредить о том же.
Она заводит машину, и мы летим вниз по улице, проезжая не меньше половины, прежде чем разворачиваемся на сто восемьдесят градусов.
— В смысле? Он тебе звонил? — глупо уточняю я.
— Ага. Пытался убедить меня, что я должна запихнуть тебя обратно в автобус, как только ты из него вылезешь. Говорил о тебе всякое дерьмо… Да и меня, если честно, ругал за то, что помогаю тебе. Кажется, мой номер ему дала твоя мама. Ты ведь звонил ей с моего телефона, когда мы еще были в Аризоне, я правильно помню?
Я растекаюсь в кресле, с хрустом поворачиваю голову туда-сюда. Окно полуоткрыто и я могу различить чужеродную сладость во влажном южном воздух. Я закуриваю сигарету.
— Ага, — отвечаю я чуть ли не шепотом. — Черт, прости. Я звонил папе откуда-то из Техаса. Теперь точно куча времени пройдет, прежде чем мы снова заговорим друг с другом. Если вообще заговорим. Он пиздец как рассердился.
— Причем на нас обоих, — произносит она. — А ты не думаешь, что он может быть прав? Что тебе тут станет хуже?
Моя рука находит ее — коже к коже — мои пальцы прочерчивают линии по ее костяшкам — рисуют бессмысленные узоры на ее запястьях и предплечьях.
— Нет, Сью Эллен, точно нет. Ты… Ты — лучшее, что случилось за всю мою жизнь, сколько я себя помню. Это правда, веришь? Тут не может быть двух мнений.
Я вижу как ее силуэт кивает.
Уличные фонари светятся тускло-оранжевым — кровоточат на черную бумагу ночи.

Мы минуем несколько поворотов, тут и там, и я вдруг понимаю, что на улице, по которой мы едем сейчас, неровно уложена брусчатка. По обе стороны от дороги есть широкие тротуарные дорожки и высятся ряды старых домов, которые я могу описать только как «особняки в стиле Нового Орлеана» — у многих домов на крыльце висят газовые фонари, а лестницы, колонны и перила украшены причудливой резьбой, но детали я в темноте разглядеть не могу. Прямо по курсу у нас небольшая площадь с зеленой травой и живыми изгородями, в центре которой установлена большая скульптура какого-то всадника. Вдоль улицы растут гигантские дубы и на площади их тоже полно. С веток гроздьями свисают длинные спутанные клубки мха. Сью Эллен поворачивает рядом с площадью, и мы описываем, так сказать, своеобразный круг, чтобы потом продолжать двигаться по прямой. Следующая улица точно такая же, повсюду дубы, а с веток свисает мох.

Покосившиеся, ветхие особняки клонятся в сторону центральной площади — и вокруг никого. Но когда мы проезжаем еще дальше, минуя заброшенные (как мне кажется) железнодорожные пути, особняки внезапно сменяются ссохшимися мелкими лачугами с замусоренными верандами и разбитыми окнами. Спящие собаки прикованы цепями к лестничным перилам. Здесь есть мужчины и женщины, стоят на тротуаре, разбившись на группки, болтают, держат в руках кружки с пивом, курят сигареты.

Сью Эллен заезжает на большую, широкую, и практически пустую стоянку перед супермаркетом — прямоугольной крепостью с раздвижными стеклянными дверями, ослепительно-яркими посреди окружающей темноты и безмолвия. До этого момента наша поездка походила на путешествие по другому миру — древнему, полному тайн — миру загадочному и живущему черной магией.
Сразу могу сказать, что Чарльстон не похож ни на один город, где мне доводилось побывать. Здесь такая атмосфера, что чудится… будто мертвые тут действительно выбираются из могил — словно все это может быть иллюзией, весь город явился из одной из историй о потусторонних явлениях и удивительным образом растворится в воздухе на рассвете.

Ну, а теперь мы заехали в супермаркет — некий магазин под названием Крогер. Он гигантский и скучный. Теперь-то не нужно сомневаться, где я нахожусь. Я точно в Америке.
Мы выбираемся из машины и направляемся к дверям.
Я хватаю Сью Эллен за талию и притягиваю к себе.
— Ну и безумное местечко, — говорю я.
Она быстро целует меня в щеку, как маленький ребенок.
— Да, в Чарльстоне круто. Но у меня в новой квартире сейчас совсем нет еды, по правде говоря, так что ты выбери, что любишь.
Я перебиваю ее.
— В новой квартире? Ты о чем?
— А, это, — она хихикает, — совсем забыла тебе рассказать. Я согласилась доучиться тут, в Чарльстоне, а мама взамен сняла мне квартиру и дала согласие на то, чтобы ты жил со мной. Нужно только, чтобы ты платил половину арендной платы и устроился на работу.
У меня глаза на лоб лезут.
— Неужто! Не шутишь? Это просто потрясающе!
— Ага, — соглашается она, улыбаясь во весь рот. — Я все предусмотрела, не правда ли? Ну же, пойдем, купим тебе какую-нибудь еду.
Но я пока не собираюсь ее отпускать. Я крепко прижимаю ее к себе и мы долго, со вкусом, целуемся. Я думаю, что, может быть, в конечном итоге все было не зря.
Чарльстон, Южная Каролина.
Блин, никогда бы не подумал.
А Сью Эллен? Она просто охренительно безупречная. Правда, безупречная.
Черт возьми.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

Сильно удивился, встретив на новом альбоме у нее песню по Темной башне:

а теперь выясняется, что она еще и два года назад вышла. вот я тормоз.

@темы: Музыка странного сна (с), любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

У бати Дэвида тоже закончилась первая часть книги, но так как главы у него в два раза длиннее, то это только 31 % *вздыхает* ну, движемся помаленьку.
И в очередной раз пострадаю, что такой классный книжный эпизод, из-за которого еще и Шалама убивался под поливалками, выбросили почти целиком.

Красивый мальчик

8

8

Арест — результат неявки в суд, а дело на него завели из-за хранения марихуаны — проступка, о котором он забыл мне рассказать. Тем не менее, я плачу за него залог.
— Это первый и последний раз, — говорю я.
Уверен, что арест послужит для него уроком.

Ник угрюм, но держится за должность бариста, готовит эспрессо и украшает взбитыми сливками латте в кофейне в Милл-Вэлли. Иногда мы заглядываем туда — Карен, Джаспер, Дейзи и я. Ник стоит за стойкой, встречает нас широкой улыбкой. Он знакомит детей с остальными сотрудниками, а потом приносит им по большому стакану горячего шоколада с пуховыми островками взбитых сливок сверху.
Ник развлекает нас историями о работе. Он видел уже столько постоянных клиентов, что распределил их по нескольким категориям. «Умники» заказывают маленькие порции кофе в больших чашках. Он поясняет, что умникам отлично известно, что бариста должен заполнить большую чашку доверху и таким образом они получают дополнительную порцию кофе бесплатно, экономя пятнадцать процентов от общей стоимости. «Зачем бодриться» желают получить капучино с эспрессо без кофеина и обезжиренным молоком. «Квады» — это маньяки, которые заказывают четверной эспрессо.
Невоспитанные клиенты дорого платят за собственную грубость. Ник и его коллеги мстят за себя, специально путая заказы, так что любая неприятная личность, заказавшая кофе без кофеина, получает двойную порцию этилированного эспрессо, а те, кто заказывал обычный кофе, получают кофе без кофеина.

Ник заботится о Джаспере и Дейзи больше, чем когда-либо. Однажды утром, будучи в дурном настроении, Ник вновь пародирует Агнес Мурхед — ее роль в «Полианне» — только теперь его зрителем является уже Дейзи.
— Мисс, у тебя сопливый маленький носик!
Сколько раз бывало, что мы злились на Ника, но он полностью обезоруживал нас своими шутками и добротой? Как можно поверить, что оба Ника, один любящий, заботливый и благородный, а другой эгоистичный и склонный к саморазрушению, являются половинками одной и той же личности?

Дейзи, стоящая в африканской корзине, негодует:
— Ник, как ты меня нашел? Это нечестно!
Ее нашли первой во время игры в прятки, как это всегда и бывает. Ник обнаружил ее свернувшейся в корзине возле книжного шкафа в гостиной.
— Забудь про свои кошачьи подвывания, — говорит Ник новым голосом, подражая пиратскому рыку. — Слышала когда-нибудь, чтобы коррррзинки распевали песни? В следующий раз помалкивай.
Они вдвоем выбегают на улицу, чтобы поискать там Джаспера и двух двоюродных братьев, которые все еще успешно прячутся.
Конец лета, кленовые листья темно-бордового цвета, розы и гортензии ослепительно белые и желтые. Похолодало, и у детей, чья игра в самом разгаре, идет пар изо рта.
Ник, теперь подражающий Карлу Молдену в роли одержимого священника (тоже из Полианны) — орет, обращаясь к Джасперу:
— Мы найдем тебя и когда это случится, то мы подвесим тебя вверх ногами!
— Да! — поддерживает Дейзи. — И мы выльем шоколадный сироп на твою пустую голову!
Ник возится с малышами и кажется, что у нас в семье снова все хорошо.
После его ареста, этот парадокс сбивает меня с толку.

Ник выбирает Калифорнийский университет в Беркли. Теплым августовским днем мы с ним садимся в машину, заодно захватив с собой и Карен с Джаспером и Дейзи и едем туда, чтобы помочь ему заселиться в общежитие. По пути мы перекусываем пиццей, а потом кружим по большой территории кампуса, до тех пор, пока не находим «Bowles Hall», старинное общежитие в тюдоровском стиле.
— Это же замок! — восклицает Джаспер с восхищением и завистью. — Ты будешь жить в замке!
Мы паркуемся перед входом, помогаем Нику вытащить его багаж, проносим вещи через каменную арку, поднимаемся на два пролета вверх по каменным ступеням и находим комнату Ника, а там знакомимся с его соседями, которые как раз распаковывают свои вещи. Они кажутся серьезными, прилежными, а один из них и вовсе похож на законченного зануду.
Все вокруг выглядит очень хорошо.
Один парень, с нечесаными рыжими волосами, в голубом свитере с круглым вырезом, собирает сложную домашнюю компьютерную систему. У другого мальчика — того, что в круглых очках с черепаховой оправой, рядом с небольшим CD-проигрывателем небрежно сложена стопка с дисками Джорджа Майкла, Селин Дион, Барбры Стрейзанд и Элтона Джона, что, с учетом бескомпромиссности Ника в вопросах музыки, не сулит ничего хорошего обитателям небольшой спальни.

Ник провожает нас до машины.
— Все будет хорошо, — нервно говорит он. — Это классное старое здание.
Он обнимает каждого из нас. Я упоминаю диски Джорджа Майкла и Ник смеется.
— Я их исправлю. Не успеют и глазом моргнуть, как будут слушать Марка Рибо.
Рибо — исполнитель одной из любимых песен Ника «Yo! I Killed Your God».
Когда он звонит через несколько дней, то по разговору складывается впечатление, что Ник полностью погрузился в учебу, а больше всего ему нравятся курсы рисования. Позже, однако, он признается, что у него никак не получается сооружать подрамники для своих полотен.
— Что бы я ни делал, они все равно получаются косыми, — говорит он, — и мне приходится таскать их через весь кампус. Чувствую себя Иисусом с крестом.
Во время следующих телефонных звонков он жалуется и на другие курсы тоже.
— Нас обучают ассистенты преподавателей, а не настоящие преподы, — ворчит он, — они идиоты.
Во время некоторых из следующих разговоров Ник кажется отстраненным, а потом он начинает реже отвечать на мои звонки. Я понятия не имею, что происходит, но его молчание подсказывает мне, что дела идут не слишком хорошо. В тех случаях, когда он наконец отвечает — «я был с друзьями» — «универ отличный, но мне с моим музыкальным вкусом пришлось уйти в подполье» — я призываю его сосредоточиться на обучении, пользоваться всеми возможностями, предоставляемые Калифорнийским, чтобы легче было пережить период привыкания.
— Это пойдет тебе на пользу, — объясняю я, — поначалу всегда непросто, но ты справишься.
Я предлагаю ему встретиться с университетским штатным психологом в медицинском центре, если он захочет, и связаться с его психотерапевтом, который прямо говорил Нику, что готов разговаривать с ним так редко или так часто, как он пожелает.
— Многим первокурсникам поначалу нелегко, — говорю я. — Это обычное дело. Возможно, психологи помогут.
Он отвечает, что это хорошая идея. Часть меня верит, что он действительно обратится за помощью, но другая, бОльшая часть, не сомневается, что он этого не сделает.
Спустя неделю мне звонит один из соседей Ника и говорит, что они волнуются за него, потому что Ник не показывался в университете уже несколько дней.
Я в растерянности.
Через два дня, поздней осенью, Ник звонит и в конце концов признает, что в колледже ему не легче. Предполагая, что все дело в наркотиках, я говорю, что нам пора задуматься о реабилитационных клиниках, но он отвечает, что больше не употребляет.
— Я не готов учиться в колледже, — говорит он. — Мне просто нужно еще немного времени. Мне сперва нужно хорошенько поработать над собой. У меня был тяжелый период в жизни — думаю, что я был в депрессии.
Слова Ника звучат рассудительно, и я могу его понять.
Существует достаточно доказательств того, что очень многие дети используют наркотики, пытаясь самостоятельно вылечиться от депрессии, не говоря уже про множество других психических заболеваний. Дети и их родители обычно сосредотачиваются на проблеме с наркотиками, но за этим могут стоять более серьезные или тесно связанные с этим беды.
Как родителям разобраться? Мы консультируемся с различными специалистами, но и у тех не всегда есть правильные ответы. Диагностика не является точной наукой и проводить ее сложно, особенно, когда дело касается детей и подростков, которым свойственные частые перемены настроения и депрессивный настрой.
Многие из симптомов душевных расстройств, по видимому, также являются и симптомами наркозависимости. К тому же, пока специалисты пытаются выяснить, в чем корень проблемы, наркозависимость может усугубить изначальный недуг или слиться с ним в одно целое. Тогда уже становится невозможно понять, где заканчивается одно и начинается другое.
«Принимая во внимание раннее половое созревание юных наркоманов, доступность наркотиков и возраст, когда они употребляют наркотики в первый раз, не стоит удивляться тому, что впоследствии для многих из них наркозависимость становится серьезной проблемой», — писал Роберт Швебел, доктор философии в «Недостаточно сказать «нет». — «Последствия знакомства с наркотиками губительны. Наркотики спасают детей от необходимости жизни в реальном мире, и они не могут научиться справляться с трудностями, ожидающими их в будущем. Те недостаточно развитые навыки, которые и делают их уязвимыми для наркотиков, становятся теми, которые они в итоге так и не осваивают — из-за наркотиков. Им труднее обрести чувство самосознания, овладеть интеллектуальными навыками и научиться самоконтролю. Подростковый период — время, когда человек должен расстаться с детством и перейти во взрослую жизнь. Подростки с наркозависимостью не готовы к роли взрослого… Да, чисто фактически они становятся взрослыми людьми, но остаются подростками на эмоциональном уровне».
Специалист в области детского развития, объясняла мне, что мозг ребенка наиболее пластичен — то есть, сильнее всего подвержен изменениям — в возрасте до двух лет, а потом позже, в подростковый период.
— Хуже всего, если человек вмешивается в работу мозга в подростковом периоде, — говорила она, — наркотики радикальным образом меняют процесс развития мозга у подростков.
Данный опыт и переживания могут перерасти в цикл, усугубляющий эмоциональные проблемы. Фундамент на уровне биологии, прочный и трудноизлечимый. Который только укрепит и приумножит психологические проблемы, придав им хронический характер.
Таким образом, лечение людей, начавших употреблять наркотики еще в подростковом возрасте, обрастает осложнениями из-за того, что разрушения и смена намеченных траекторий происходят не только на физическом уровне, но и имеют поведенческие и эмоциональные корни.

Когда Ник заводит разговор об этом, я вполне верю, что у него могут быть и другие проблемы, может и депрессия. Каким же образом все эти дипломированные распиаренные мозгоправы не заметили столь очевидную проблему? Возможно, психологи не заметили ее, потому что Ник умело притворялся, точно так же как ловко скрывал свою наркозависимость. Депрессия — правдоподобное объяснение и смириться с этим легче, чем с наркозависимостью. Конечно, депрессия тоже является тяжелым заболеванием, но в отличие от наркотиков, она никак не связана с личным выбором. Приятно воображать, что наркотики были симптомом, а не причиной проблем Ника.
Помимо этого, Ник говорит мне, что ошибкой было ехать в Беркли, что он предпочел бы отправиться в колледж поменьше.
По его мнению, его энтузиазм был задушен безликой бюрократической системой Калифорнийского.
— Я пытался переговорить с психологом, — говорит он, — как ты и советовал. Но мне пришлось целый час просидеть в очереди, чтобы просто назначить встречу! А когда я добрался до цели, то мне сказали, что я смогу увидеться с ним только через неделю.
— Я хочу снова подать заявление в колледж, — продолжает он, — а до тех пор собираюсь отдохнуть от учебы, найти работу и восстановить свое психическое и физическое здоровье.

Ник возвращается домой. Он обещает следовать установленным нами правилам — ходить к психотерапевту, соблюдать комендантский час, помогать по дому, работать и вновь разослать заявки на поступление в колледж. Он встречается со своим психотерапевтом, и тот потом говорит мне, что одобряет этот план.
Действительно, кажется, что Нику стало немного получше и поэтому есть основания предполагать, что ситуация постепенно выправляется.
Нику нравятся несколько небольших школ искусств на Восточном Побережье. Больше всего ему по вкусу Хэмпшир-Колледж в западном Массачусетсе. Когда мы приезжаем туда, его воодушевляет живая атмосфера и буколическая обстановка. Он посещает лекции по английскому языку и политологии, а также прогуливается по музыкальной и театральной студии. Я тоже чувствую, что этот колледж идеально подходит Нику.
Судя по всему, его заявления все еще имеют достаточный вес, поскольку через пару месяцев он получает письмо, где говорится, что он зачислен в колледж.
Я вздыхаю с облегчением.
Ник снова ступил на правильный путь, который неизбежно (как мне видится) приведет его обратно в колледж. Мы пережили тяжелые времена, но теперь Ник двинется дальше.

Иногда Ник появляется, чтобы поиграть с Джаспером и Дейзи или материализуется, чтобы перекусить, но в остальное время, свободное от работы, Ник, в основном, сидит в своей комнате. Однажды вечером, когда он на работе, я рано ложусь спать, но просыпаюсь после полуночи. У меня плохое предчувствие. Может, это шестое чувство — родительское чутье. Возможно, некая часть меня уловила первые признаки неизбежных грядущих проблем. Когда я встаю с кровати, раздается тихий шорох и этого достаточно, чтобы разбудить Карен.
— Все нормально?
— Все в порядке, — шепчу я. — Спи.
Пол холодный и в комнате холодно, но я не задерживаюсь, чтобы нашарить тапочки или надеть халат или свитер, потому что не хочу снова шуметь. В коридоре темно, но лунный свет проникает через окно на потолке в гостиной и отливает багрянцем. Я зажигаю свет на кухне и иду к комнате Ника. Стучу в дверь. Нет ответа. Я открываю дверь и заглядываю внутрь. Желудок скручивает в узел.
Незастеленная кровать пуста.
Я уже начинаю привыкать к этой ужасной, мучительной смеси из гнева и беспокойства, где каждая из эмоции довлеет над другой и искажает ее. Это мрачное ощущение безнадежности. Мне оно отлично знакомо, но от этого ничуть не легче.
Ник нарушил комендантский час. Пока что я сосредоточусь на этом.
Я ожидаю, что он появится с минуты на минуту и репетирую свою речь. Я вступлю с ним в спор, хотя наши ссоры служат болезненным напоминанием о моей неспособности повлиять на его поведение.
Я возвращаюсь обратно в спальню на цыпочках и пытаюсь уснуть, но теперь это совершенно невозможно. Лежу без сна.
Беспокойство постепенно одерживает верх над другими эмоциями.
Дом наш расположен на полпути к вершине небольшого холма, дорога рядом, и поэтому любая машина, проезжающая мимо, немного притормаживает рядом с нашим жилищем, как будто сейчас тут и остановится. Одна машина, а затем следующая по очереди тормозят где-то неподалеку. Мое сердце каждый раз замирает. Это Ник.
Но потом водители жмут на газ и продолжают путь к вершине.

В три часа ночи я прекращаю делать вид, что у меня получится уснуть. Встаю с постели. Карен тоже встает и спрашивает:
— Что случилось?
Я объясняю ей, что Ник не вернулся домой. Мы идем на кухню. Она пытается успокоить меня.
— Наверное, он встретился с друзьями, забыл о времени, а когда опомнился, то решил заночевать у них.
— Он должен был позвонить.
— Может, не хотел нас разбудить.
Я смотрю на нее и вижу в ее взгляде отчаяние и беспокойство. Она сама не верит в то, что говорит.
Минуты текут медленно. Мы пьем чай и злимся.
Ранним утром я принимаюсь обзванивать его друзей, даже бужу некоторых из них, но выясняю только, что никто его не видел.
Звоню его психотерапевту, который тоже пытается меня утешить — может, он считает, что его работа заключается в том, чтобы утешать меня — и говорит, что «Ник разберется со своими проблемами и все будет хорошо».
Я все сильнее паникую. Желудок сводит судорогой при каждом телефонном звонке.
Где он сейчас?
Не могу (а точнее, даже не хочу) представить. Отгоняю самые ужасные мысли.
В конце концов, звоню в полицию и обзваниваю отделения скорой помощи, чтобы убедиться, что он не попал в тюрьму и что с ним не произошел несчастный случай.
Набирая номера, я каждый раз готовлюсь к самому худшему. Проигрываю в голове этот разговор — бесстрастный, бестелесный голос и слова: «Он мертв». Я репетирую этот разговор, чтобы быть готовым. Постоянно возвращаюсь к этой мысли, кружу вокруг нее. Он мертв.
Ожидание ужасно, но я больше ничего не могу поделать.
Немного позже, Джаспер, босой и в пижаме, заглядывает на кухню и смотрит на нас своими ясными глазами. Он забирается на колени к Карен и жует кусочек тоста. Потом, позевывая, к нам присоединяется всклокоченная Дейзи. Мы ничего не говорим про Ника. Не хотим их расстраивать. Но скоро все равно придется им обо всем рассказать. Они чувствуют, что что-то случилось. Они видят, что Ника тут нет.
Наконец Джаспер спрашивает:
— Где Ник?
Я отвечаю с большей эмоциональностью, чем собирался:
— Я не знаю!
Джаспер начинает плакать.
— Никки в порядке?
— Мы не знаем, — говорю я, запинаясь. — Надеюсь, что да.

Этот кошмар продолжается четыре дня. Потом он звонит ночью. Его голос дрожит, но у меня все равно словно гора с плеч падает.
— Папа…
— Ник.
Его голос звучит так, словно он находится на дне колодца.
— Я.
Слабо.
— Я облажался.
Гортанный вздох.
— У меня проблемы.
— Где ты?
Он называет адрес, и я вешаю трубку.

Я еду, чтобы забрать его из переулка за книжным магазином в Сан-Рафел. Останавливаю машину и вылезаю из нее, оказываясь рядом с горой хлама и мусорными контейнерами, вокруг которых валяются пустые бутылки, осколки стекла, рваные картонки и замызганные одеяла.
— Папа…
Бормочущий, приглушенный голос раздается из-за следующей вереницы мусорных контейнеров. Я иду туда, отбрасывая в сторону порванные коробки, поворачиваю за угол и вижу Ника, который, пошатываясь, бредет мне навстречу.
Мой сын, стройный и мускулистый пловец, член команды по водному поло, серфер с жизнерадостной улыбкой — весь в синяках, бледный, кожа да кости, а глаза у него — пустые черные провалы. Когда я хватаю его, он обмякает в моих руках. Мне почти что приходится его нести, его ноги волочатся по земле.
В машине, до того, как он теряет сознание, я говорю ему, что он должен лечь в больницу.
— Это необходимо, — говорю я. — Другого выбора нет.
— Я знаю, папа.
Я молча еду домой.
Находясь в полузабытье, Ник монотонно бормочет, что должен кому-то денег, что должен с кем-то расплатиться, а иначе его убьют, а потом снова теряет сознание.
Периодически он приходит в себя и бормочет что-то еще, но слов не разобрать.
Больной, слабый, и все еще мечущийся в бреду, следующие три дня он трясется как в лихорадке, лежит, свернувшись клубком в постели, хнычет и плачет.
Хоть я и в ужасе, но в то же время слегка приободрен, потому что он согласился отправиться в реабилитационную клинику. Я звоню в агенство, которое мы посещали, когда он только-только перешел в старшую школу и договариваюсь о встрече. Однако, утром в день встречи, когда я напоминаю ему о нашем уговоре, он смотрит на меня с возмущением.
— Ни за что!
— Ник, ты должен туда пойти. Ты же сказал, что пойдешь.
— Не нужна мне клиника.
— Ты обещал. Ты чуть не умер!
— Я облажался. Вот и все. Не о чем волноваться. Я выучил свой урок.
— Ник, нет.
— Слушай, со мной все будет нормально. Я никогда больше не стану принимать это дерьмо. Я выучил урок. Теперь я в курсе насколько опасен мет. Это просто пиздец. А я же не тупой. Никогда больше не буду его употреблять.
Я замираю. Неужели не ослышался? Нет.
— Ты про метамфетамин?
Он кивает.
Земля уходит из-под ног. Господи, только не это. Я в ужасе из-за того, что Ник принимал мет. Я тоже сталкивался с этим наркотиком и никогда не забуду о том, что тогда произошло.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», Красивый мальчик

---

22.04.2019 в 20:30

Пишет  Hokori:

22.04.2019 в 07:03

Пишет  Diary best:

55 трибьютов художников, посвященных трагедии Нотр-Дам
Пишет  Taho:

55 трибьютов художников, посвященных трагедии Нотр-Дам
















































































































(с)

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

Порадовало, что там еще и Призрака с Кристиной припомнили Но если у Эрика есть Кристина, его, наверное, мало заботит судьба Нотра

@темы: перепосты перепостов

---

Плетеный человек(1973)


После просмотра оригинала, еще раз пересмотрел обзор Критика на говно-ремейк. Стало смешнее, потому что теперь понимал, где создатели ремейка пытались делать отсылочки. Кейдж в костюме медведя, бьющий женщину по лицу - это конечно дааа, единственная весомая причина существования данного сорта говна Это - и пчелы.

Что касается оригинала, то фильм прекрасен. До сих пор держит в напряжении, триллер, выдержавший проверку временем. Про благочестивого девственника-полицейского, приехавшего расследовать таинственное исчезновение девочки на остров к язычникам. Язычники выращивают яблоки, поют греховные песни, рассказывают детям в деревенской школе про фаллические символы и проводят огромное количество различных затейливых обрядов. А лидером у них является лорд Саммерайл, очаровательный товарищ, любящий природу больше, чем людей. Интереснее всего постоянные столкновения этих двух миров - христианского и языческого. Все, что не оскорбляет полицейского на острове, то шокирует, а что не шокирует, то фрустрирует. Кроме того, в фильме хорошие декорации и костюмы. Несмотря на то, что главную интригу я давно себе проспойлерил, смотреть было очень интересно. И теперь, похоже, знаю, что именно вдохновило папочку Фуллера на съемку секса двух улиток.
10 из 10.
Надеюсь, все это было не зря и яблоки в итоге уродились.

Высшее общество


Смешанные впечатления остались от фильма. Сюжеты про космические тюрьмы для преступников уже были, как и сюжеты с преступниками-подопытными кроликами и даже совмещение одного с другим не назвать прогрессивной идеей, но тут эти элементы и не являются главными. А что является? Черт его знает. Фильм - странноватое высказывание на тему деторождения, изолированности человека и взаимоотношений отец-дочь. Герои существуют в каком-то своем мире, потому что в нашем мире невозможно представить, что кучка убийц-уголовниц будет терпеть как их насильственно оплодотворяют, если можно с легкостью убить поехавшую ученую, проводящую данные эксперименты. Вообще нет никакой логики в том, чтобы отправлять с важной космической миссией уголовников, при том, что оставляешь их без присмотра.
А потом еще и собак отправили, это совсем уж бессмыслица, собаки при всем желании энергию из черной дыры не выкачают. Так что фильм больше походит на притчу с аллюзиями, но я так и не понял до конца какую важную мысль авторы пытались донести. Есть ощущение, что пытались, но не донесли. "Жизнь ребенка драгоценна", ай гэсс?
Что мне понравилось так это образ безумной ученой. Эдакая средневековая ведьма, но с современными технологиями да еще и в космосе. Лучше бы фильм на ней сосредоточился, а не на страданиях нелюдимого отца-одиночки Паттинсона.
Тем, кто не любит медленный артхаус без четких идей лучше не смотреть.
4 из 10.



Демоны


Итальянский фильм ужасов 1985 года, поставленный режиссёром Ламберто Бавой. Сценаристом и продюсером был Дарио Ардженто, о нем я кое-что знаю, потому что он снимал ужастик и про Призрака Оперы (который я не видел, но знаю, что он существует ). А Демоны про демонов в кинотеатре, куда людей созвали специально, чтобы демонам было кого покушать. По аналогии с зомби, демону тоже достаточно только поцарапать или укусить жертву, чтобы она присоединилась к легионам тьмы.
Ужастик очень бодренький, с хорошей музыкой, местами трешовый, местами меня немного и испугал. Актеры заметно переигрывают (видимо, специально), в сюжете собрано очень много клишированных ходов, а под конец становится совсем весело, когда один из ГГ катается по кинозалу на мотоцикле, снося головы нечисти, а потом через крышу к ним падает вертолет с убитым пилотом.
7 из 10.

@темы: фильмы, Привет. Мы будем счастливы теперь - и навсегда (с)

---

Божечки
Старое/новое с Оскара

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

Глава семнадцатая, такая крохотная, что даже под кат убирать не буду. 41% текста позади, со следующей главы начнется вторая часть книги.

Мы все проебываемся

Глава семнадцатая

Автобус дотаскивается до остановки и распахивает двери, впуская ночной воздух, горячий и густой — почти как в тропиках: вязкий — влажный.
Моя поездка продолжается уже два дня, осталось примерно столько же.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, которые затекли и болят, кое-как преодолеваю расстояние до двери и сползаю вниз по трем ступенькам, отделяющим меня от тротуара.
Взгляд у меня все еще затуманенный, ведь всего несколько минут назад я крепко спал, но я могу различить силуэт другого пассажира, курящего неподалеку. Вокруг нас вьются, громко жужжа и стрекоча, насекомые. Света совсем мало. Влажно и жарко, словно мы в другом мире.
— Эй, чувак, — кричу я и собственный голос внезапно кажется мне чужим. — Где мы сейчас, не знаешь?
Он прокашливается, прежде чем отвечает.
— Ставлю на Луизиану. — Говорит он. — Согласен?
Я тоже зажигаю сигарету — голова кружится, шатает.
— Честно говоря, чел, не имею ни малейшего понятия.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки