Эндрю Скотт был милый, невыспатый, с кругами под глазами. Очень худенький и нежненький, организаторы заранее предупредили, что обнять можно, но чуть-чуть и то если он сам проявит инициативу Чуть-чуть его и обнял, жду теперь когда фотографию выложат.
На выступлении Эндрю возжелал попробовать русскую шоколадку, был тут же одарен Аленкой и сказал, что ему понравилось. Еще упоминал Меркьюри, рассказывал, что с детства обожал его и его музыку, вежливо намекал, что несмотря на всякие там инициативы наших правительств, все равно стоит любить и верить.
Приятно удивил товарищ Глуховский, который выступал перед Скоттом. Он в открытую ругал ментов, говорил, что любому могут сломать жизнь, подбросив наркотики и вообще вел себя раскованно и клево, умеет человек работать с публикой. Надо почитать его "Метро".
Глуховский:
- В фильме по "Метро" роли для Саши Петрова нет.
Зал: - урааа!
Глуховский:
- Ребята, ну откуда такой хейт, Петров прикольный
Зочем вы тгавите
Еще, в другом зале, видел выступления Козловского и Перумова, Перумов какой-то больно заносчивый и высокомерный тип, хотя в высказывании про вдохновение я с ним солидарен. Есть вдохновение или нет в данный конкретный момент, а писатель обязан сесть и писать. Козловский был просто скучный. И зря провел параллель между своим очередным говном каким-то и "Джокером". Ты никогда не дорастешь вместе со своими проектами до уровня Джокера, сразу забудь об этом.
Мадс сказал "матрефка" Рассказал, что если бы он был косплеером, то сделал бы наряд Голлума. Заявил, что в "Охоте" никого не получается ненавидеть и каждого героя можно понять, но тут он неправ, я там ненавидел всех, кроме его персонажа

Три дня на Комикконе, конечно, страшно выматывают, но я ни о чем не жалею. Это прекрасный экспириенс и я готов его повторить в следующем году.

@темы: We will be victorious, страна муми-троллей

---

Горжусь своим датским бомжеватым батей

@темы: We will be victorious, страна муми-троллей, фотачки

---

Стотыщ отдал дань нашему, не побоюсь этого слова, легендарному паблосу "Сирдца@Проблемы", принеся Мадсу на подпись один из мемесов:

текст он Мадсу тоже перевел, тот поржал. Одобрено Мадсом Миккельсеном
На выступлении со сцены Мадс сказал, что поцелуй в конце третьего сезона Ганнибла (который вырезали) был метафорическим, но не преминул добавить, что они с Дэнси во время съемок слишком увлекались, ведь как не увлечься, Дэнси такой красивый мужчина!
Сегодня заценил статус випа, после того как оценил размеры очереди и прошмыгнул через второй вход для випов, где не было ни души. Походил десять минут до начала по тихим, практически пустым залам. Надеюсь, завтра этот фокус тоже прокатит и буду первым в очереди на фотку с Эндрю Скоттом.
Видели мелкого Ричи, канонично милого и прекрасного каноничного Пеннивайза, мудачного, пославшего нас с просьбой о фотке
Стотыщ был в косплее Салли Фейса, его узнавали исключительно дети среднего школьного возраста, а то и из младших классов Салли может выступать на детских утренниках, похоже.

@темы: Эстер, We will be victorious, quid pro quo, страна муми-троллей

---

В память о тех древних временах, когда фандом ганнибла был молод и мы со стотыщ зарывались все глубже в фильмографию Мадса, принес ему на подпись фотку Фишера из "первого подразделения"

рядом с Мадсом на стенде сидел его агент, так он еще больше самого Мадса обрадовался, что я знаю этот сериал, что-то застрекотал на датском, а Мадс пожал мне руку. А я выпалил, что люблю его и что-то пискнул насчет ЛяКура (из того же Подразделения)
Мадс как обычно выглядит как дружелюбный бомж и ведет себя соответственно
до подписи была наша со стотыщ веселая пробежка по всем (сукабля) залам, потому что в билете не пишут где именно находится Мадс. Нам пытался помочь парень в длинном цветном кардигане и это создавало ощущение, что мы в компьютерной игре и нас ведет к нужной точке НПС.
а после автографа было часовое стояние на фотосессию ("если мы не стояли час на вход, то должны восполнить пробел сейчас"), но когда Мадс сам протянул ко мне руки и выдал обнимашки батя-стайл, то я понял, что все было не зря. Фотка появится дня два спустя, думаю, как обычно.
По сути, статус вип на Комикконе только сокращает время стояния в очереди на входе. Зато тебе дают огромный пакет со всяким ненужным хламом-подарками и ты должен весь день таскать его. Нот кул.

@темы: Эстер, We will be victorious, страна муми-троллей

---

Тимми сегодня доказал, что ему не Генриха, а Марию-Антуанетту играть надо было Принес на премьеру в Нью-Йорке пакет с бейглами и раздавал народу:

Пусть едят пирожные! отличный способ победить насмешки про то, что он все время тусует с Лили в одной и той же булочной

Еще фоточки Короля

Кто-то не поленился целую корону ему поднести:

does anyone think bagels are a good thing? I like Timothée Chalamet. I think he’s a really interesting artist. pic.twitter.com/HuJSv8OWD8

— derek (@timotheechalamt) October 1, 2019

Лили с Шаламэ-семьей (хотя думаю за этот год они сто раз уже познакомились)

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

Глава тридцать третья, где Никки получает от Сью Эллен за все хорошее.
Пока решил оставить батину книгу, Проебы почти кончились, доперевожу их и вернусь к ней.

Мы все проебываемся

Глава тридцать третья

Глава тридцать третья

Когда я говорю Фэллон, что не смогу приехать к ней, и нам, вероятно, следует временно прервать общение, реакция у нее на удивление не-христианская. Она обзывает меня мудаком и бросает трубку. Не могу сказать, что я ее виню — или что я с ней не согласен. Я и есть мудак. И я чувствую, что ситуация вышла из-под контроля. Энергия, пронизывающая мое тело, вызывает дрожь в руках и туманит разум. Я все время машинально проверяю сообщения на телефоне.
Зельда не звонит и не пишет, ничего. Мы некоторое время разговаривали — и наладили связь, как я думал — но теперь она бесследно исчезла. Я писал и звонил, и снова писал, но так и не дождался ответа. Я уже серьезно волнуюсь. Да, у нее переменчивый характер, но беспокойство все возрастает — ощущение, что случилось нечто серьезное.
Но, что бы там ни было, поскольку она не поставила меня в известность, что остается, кроме как теряться в догадках?
Проверять телефон каждые тридцать секунд — составлять списки дел в голове — повторять их снова и снова:
Проснуться.
Сделать кофе.
Выкурить косяк.
Взять с собой Талулу в Лос Леонс Каньон — погулять там пару часов.
Вернуться домой.
Принять душ.
Съесть хлопья.
Еще покурить.
Взять кофе и сесть писать.
Позвонить отцу.
Позвонить матери.
Позвонить Джону.
Пойти и купить еще травки.
Вернуться домой.
Покурить.
Сводить Талулу на собачью площадку.
Вернуться домой.
Встретить Сью Эллен.
Поругаться с ней.
Делать все, что угодно, все возможное, чтобы только не думать о Зельде. Я не позволю ей снова мне навредить. Я полностью о ней забуду. Черт, по крайней мере в этот раз у меня есть травка, которую можно покурить и позабыть обо всем.
Так оно и происходит. Накуриваясь, я обо всем забываю. Накуриваясь, я становлюсь сильнее. Когда я накуриваюсь, то становлюсь спокойным. Так что, я просто стараюсь быть под кайфом постоянно.
Только это мне и остается. Несмотря на то, что я знаю, что однажды травка перестанет на меня действовать — как это уже случалось однажды. И до этого. И до этого. И до всего этого тоже.
Что касается Сью Эллен, то я не уверен, замечает ли она мою отстраненность или нет, но она придирается ко мне из-за любой ерунды. Такое впечатление, что она просто не знает, как не вымещать на мне свою подавляемую злость после очередного дня на курсах стажировки, где все к ней относятся как к дерьму.
Сегодня, например, она все говорила и говорила о моей маме в таком тоне, что в конце концов я на нее рассердился. И это что-то да значит, потому что обычно я всегда с готовностью признаю, что у моей мамы есть некоторые, гм, проблемы. Но, Господи, Сью Эллен все никак не могла заткнуться.
Понимаете ли, дело в том, что пробыв в браке с этим ужасным человеком, постоянно подвергавшим ее эмоциональному насилию, около двадцати лет, мать наконец набралась храбрости уйти от него и теперь живет одна в доме в районе Венецианского канала.
Разумеется, мне крайне непривычно думать о том, что мама внезапно стала одиночкой, избавившись от своего мудака, о чем я мечтал еще с тех пор, как был маленьким. В смысле, меня фрустрирует то, что это происходит сейчас, после всех тех лет, когда я приезжал к матери и отчиму только для того, чтобы в очередной раз услышать от этого куска дерьма какой я «слабак и педик».
И нельзя сказать, что мама является ангелом во плоти. У любого конфликта есть две стороны, верно? Но я все равно горжусь тем, что она нашла в себе силы, чтобы уйти, пускай и спустя двадцать с лишним лет. Честно говоря, я не до конца понимаю, почему Сью Эллен вздумалось заговорить о моей матери именно сейчас. Возможно, ей взбрело в голову, что я такой отстраненный и забыл про нее, Сью Эллен, из-за матери, потому что в последнее время стал больше времени проводить с ней, ведь у нее сейчас эдакий переходный период и ей довольно одиноко.
— Тьфу, она просто больная женщина, — говорит Сью Эллен, сжав кулаки. — А ты просто тряпка. Она же тебя, блин, бросила, когда ты был почти младенцем, а теперь вы с ней такие друзяшки-друзяшки. Гм… это не нормально. Я не стану тебя в этом поддерживать. Она тщеславная, поверхностная, она манипулятор, и я не хочу ее больше видеть.
Я закуриваю и стараюсь сосредоточиться на вождении, поскольку мы едем по дороге SR 1, уже стемнело и я не совсем уверен, где мы сейчас находимся.
— Слушай, Сью Эллен, милая, я не знаю, о чем ты говоришь. И не знаю, зачем ты пытаешься строить из себя святую — мы все совершали ошибки. Блин, да если бы люди судили обо мне только по моим прошлым поступкам, то сейчас со мной бы вообще никто не разговаривал. Кроме того, сколько бы недостатков у нее ни было, я все равно уважаю ее за то, что она сделала. Требуется немалая храбрость, чтобы разорвать нездоровые отношения — особенно, если куда проще ничего не менять и продолжать мириться со всем происходящим. И, ну не знаю, я чувствую, что сейчас должен ее поддержать. Разве это неправильно?
Она топает ногой по коврику.
— Да, неправильно! — кричит она. — Это неправильно, потому что ты такой трус, что за себя постоять не можешь! Ты жалок! Ты всем позволяешь обращаться с тобой как с дерьмом и просто продолжаешь оставаться милым и вежливым и никому не говоришь «нет» и меня это бесит! Мне от тебя тошно. Твоя мать не заслуживает твоей заботы. Никто из этих отвратительных людей в твоем окружении не заслуживает твоего внимания. Но ты продолжаешь прислуживать им, лебезишь перед ними, делаешь все, лишь бы лодку не раскачивать. Это омерзительно, Ник, серьезно, омерзительно. А сегодня мы тащимся на эту тупую вечеринку, где ты будешь Мистером Милым Парнишей и сделаешь всех вокруг счастливыми, а о собственных интересах опять не подумаешь. Скажи, зачем нам нужна эта вечеринка? Тебе больше не хочется проводить время наедине со мной? Ты же никогда не был любителем вечеринок. Но вот стоило нам переехать в ЛА и ты превратился в ручную собачку, стремящуюся всем угождать. Отвратительно.
Я тушу сигарету и смеюсь.
Сворачиваю к каньону Топанга.
— Блин, Сью Эллен, я захотел поехать на эту вечеринку просто потому, что подумал, что там будет весело. Признаться, я думал, что и ты там хорошо проведешь время. Они же празднуют полнолуние в лесу как-никак. Это должно быть весело. Вот и все, ни к чему другому это отношения не имеет. Я не понимаю, почему не имею права куда-то ходить, будучи в отношениях с тобой. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на просиживание штанов перед телеком. А тут мы приобретем опыт, который запомним на всю жизнь. Ты не можешь держать меня в клетке, как какого-то хомячка. Не можешь меня ограничивать. И вообще-то я вежливо веду себя с людьми потому что они мне действительно нравятся. Мне приятно находиться рядом с ними. Меня это радует и для меня это, знаешь ли, полезно. Это не значит, что я тебя не люблю или не забочусь о тебе. Я бы хотел ходить везде вместе с тобой. Но ты вечно такая недовольная и все осуждаешь, тебя трудно куда-то зазвать. Поэтому-то я и провожу время без тебя. Но я правда рад, что сегодня ты здесь. Ну же, не надо все портить. Давай постараемся расслабиться и получить удовольствие. Наши отношения будут развиваться, только если мы позволим друг другу заниматься своими делами и иногда будем делиться друг с другом впечатлениями. Я бы хотел разделить впечатления сегодняшней ночи с тобой. Не могла бы ты отбросить свою предубежденность?
Она накручивает пряди волос на пальцы — плохой признак. Говорит она сквозь зубы.
— Ник, ты засранец.
Признаться, я не могу судить, объективна она или нет. Я определенно вел себя с ней как засранец. Но, не знаю, мне кажется, что я пытаюсь все исправить. Она этого просто не замечает. Она вбила себе в голову эту идею и не хочет от нее отказываться, что бы я ни говорил и ни делал. Я зря трачу время, пытаясь ее переубедить. С другой стороны, когда я не пытаюсь с ней спорить, то ее это злит еще больше. Поэтому я продолжаю вести себя так, как будто ничего не случилось.
Я забиваю на это.
Не так уж это и сложно. На данном этапе жизни отрицать реальность для меня так же естественно, как и дышать. И, наверное, отчасти Сью Эллен именно об этом и говорила. Как бы то ни было, это неважно. Я не могу измениться и она не может измениться, о и моя мама тоже и мой отчим. Никто на самом деле не меняется. Вот почему я все еще здесь. Поэтому я выкуриваю косяк прямо в машине, когда мы останавливаемся неподалеку от пожарной стоянки. Следуя инструкциям Джона, мы вынуждены перелезать через заборы и ориентироваться на узкую оленью тропку, держась слева от нее. На небе полная луна. Даже фонарик не нужен.
— Это пиздец как тупо, — цедит Сью Эллен сквозь сжатые зубы. — Это тупо, мне страшно и я хочу вернуться домой прямо сейчас.
Звуки машин, проезжающих в отдалении, громким эхо разносятся по каньону, походят на звуки дождя. Насекомые стрекочут и переговариваются друг с другом в сухих кустарниках. Не видно ни души, никаких признаков маленькой вечеринки Джона. Тем не менее, я все равно раздражаюсь из-за того, что Сью Эллен обязательно надо обругать любое наше совместное предприятие.
— Ник, я серьезно! — орет она на меня, пиная ногами грязь. — Мне страшно, поехали домой!
У меня глаза сами собой закатываются.
— Да брось, Сью Эллен, что, по-твоему, может случиться?
— Не знаю! — кричит она, топая ногой как ребенок. — Я хочу домой. Лучше бы мы сюда вообще не приезжали.
Я втягиваю сладковатый воздух пустыни через ноздри, раздувающиеся как у лошади, готовой перейти в атаку.
— Куда? Сюда или вообще в ЛА?
— В ЛА. До этого все было нормально. Я не должна была позволять тебе вернуться сюда. Я хочу поехать домой прямо сейчас!
У меня сжимаются кулаки.
— Ладно, ладно, как скажешь.
Я начинаю идти обратно к машине, не глядя на нее, но слышу ее шаги и всхлипы за спиной.
Внезапно она переходит на громкие рыдания.
— Я должен тебе сказать, — говорю я себе под нос, — что не все было в порядке и до того, как мы сюда переехали. Я уже давно чувствую себя опустошенным. Почему, как ты думаешь, я столько пил? Почему мне приходится курить травку каждый день?
Она издает пронзительный крик, и когда я оборачиваюсь, то вижу, что она валяется в грязи, рухнув в нее прямо своей долбаной головой.
Когда я вижу ее такой, то во мне растет тошнотворное чувство вины и я мечтаю забрать назад только что сказанные слова.
— Блять, — говорю я, вздыхая.
Возвращаюсь обратно к ней и опускаюсь перед ней на корточки.
— Блять, извини. Я люблю тебя. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Просто я переживаю из-за того, что ты все время такая недовольная. Каждый раз как мы собираемся повеселиться вместе, это превращается в огромную проблему. И, честно говоря, мне кажется, что ты постоянно меня критикуешь. Как будто считаешь, что любые мои решения и поступки тупые. Но я не хочу ссориться из-за этого. Вообще не хочу ссориться. Давай просто постараемся получать удовольствие от жизни? Я уверен, что мы сможем снова отлично проводить время друг с другом.
Она встает на ноги и я вижу, что глаза ее гневно сощурены, а потом она изо всех сил толкает меня.
— Будь ты проклят! — орет она. — Пошел ты нахрен! Как ты смеешь говорить такое? Это ты изменился с тех пор, как мы сюда приехали — все время где-то шляешься — завел кучу новых друзей! Как же ты жалок. Я была единственной, кто протянул тебе руку помощи, когда у тебя ничего не было. Я была единственной, кто с тобой разговаривал. А теперь ты решил, что слишком хорош для меня! Иди к черту. С меня хватит. С меня, блять, хватит.
Она топает обратно к машине, а я плетусь за ней, понурив голову.
— Я знаю, — произношу я мягко и медленно, — знаю, что ты права. Я чувствую себя иначе, но, гм, не знаю почему. Я ничего не могу с этим поделать. Со мной что-то происходит. Не знаю что. Я не хочу так себя вести.
Она продолжает шагать, не оглядываясь назад.
— Херня. Это все вранье. Ты жалкий человечишка. И не более. Ты слабак. У тебя ничего бы не было, если бы не я. Я тебе нужна, Ник. Я тебе нужна.
Я краснею. По щекам струятся слезы. Ощущаю слабость каждой частицей своего тела.
— Я это понимаю, — шепчу я еще тише, — понимаю, что нуждаюсь в тебе. Я не могу жить один. Я — полное ничтожество. Ты права. Давай просто вернемся домой.
Я нагоняю ее и пытаюсь погладить по спине, но она отстраняется. Остаток пути мы проходим молча.

Где-то двадцать минут спустя, когда мы уже едем домой, мой телефон начинает вибрировать, извещая об смске. Разумеется, будучи полным идиотом, я оставил телефон прямо на приборной панели, и поэтому Сью Эллен хватает его и включает, а я и слова вымолвить не могу, потому что это не хочу выглядеть подозрительно.
Целую минуту в машине стоит полная тишина, прежде чем Сью Эллен внезапно взрывается, яростно бросает телефон на пол и кричит:
— Выпусти меня! Выпусти меня сейчас же!
Она дергает дверь, несмотря на то, что я еду со скоростью пятьдесят миль в час и делает вид, что сейчас выбросится из машины. Я резко выкручиваю руль, заглотив наживку, тянусь к ней, чтобы успеть схватить ее, если она действительно это сделает — хотя и понимаю, что не сделает. А я бы сделал, думаю. Я хватаю ее, прижимаю к себе, снова берусь за руль и кричу:
— Блять! Господи Боже! Блять!
Она переключает свое внимание на меня, намереваясь выбить из меня все дерьмо.
— Как ты мог?! Как ты мог спутаться с этой жалкой старухой, с этой ужасной женщиной?
— С кем? — глупо интересуюсь я.
— Она пишет, что «любит тебя». Какого черта? Почему ты снова с ней общаешься? Господи, какой же ты жалкий.
— Что? — произношу я. — Что? Кто пишет?
— Зельда, урод ты эдакий! Зельда, Зельда! И, гляди, вот это сюрприз, она пишет, что снова сорвалась. Сколько ей уже, сорок? Вы двое друг друга стоите, серьезно!
А потом она снова заливается слезами, а потом начинает бить меня, а потом начинает кричать и раз за разом орет мне в ухо, что хочет домой. Туда-то я ее и везу. Отчасти я почти что облегчение испытываю из-за того, что обман раскрылся. Это развязывает мне руки, понимаете? Дает свободу действия. Нельзя же было все время юлить и юлить, избегая принятия решения. Это к лучшему… наверное… не знаю. И теперь мне никак не отделаться от мыслей про Зельду. Она сорвалась. Блять. Почему мы оба никак не научимся сдерживаться? У нее срыв, а мой срыв длится последние два года. Мы на параллельных дорогах по самоуничтожению. Сью Эллен права. Я жалок.

Когда мы возвращаемся обратно в квартиру, то Сью Эллен, разумеется, хочет задать мне кое-какие вопросы. Она шагает туда-сюда по паркету, имитирующему деревянный пол, кричит, жаждет узнать, когда и почему я снова начал общаться с Зельдой, встречался ли я с ней вживую и почему я такой безнадежный уебан.
— Боже, какой же ты неудачник. — говорит она. — Ты думаешь, что справишься без меня? Ха! Ты не сможешь без меня обходиться. Вы с ней опять будете принимать наркотики, а потом у тебя случится передоз и ты умрешь, а на твои похороны придут только мама с папой. Никому, кроме них, ты не нужен. Все остальные считает тебя лузером-эгоистом. Думаешь, что действительно нравишься Расселу? Думаешь, что всем этим людям в ЛА есть до тебя дело? Они приглашают тебя на вечеринки только потому, что твою книгу издали. Они тебе не друзья. Им приятно с тобой общаться только потому, что ты писатель и ты мелькал на ТВ. Они все просто шлюхи, которых ты подкармливаешь. Но ты и сам должен это понимать, ведь ты — главная шлюха, больше чем они все вместе взятые. Ты зовешь себя писателем, но мы оба знаем, что это просто нелепо. Писатели используют силу воображения, создавая свои истории. А ты просто себя продаешь — точно так же, как какой-нибудь цирковой уродец. Ты — все равно, что крушение поезда. Люди тобой интересуются, потому что хотят посмотреть, как низко ты можешь пасть. Для них это представление. И они подначивают тебя продолжать разрушать свою жизнь — чем ты, очевидно, и занимаешься.
Я смотрю на ее лицо, которое становится все краснее, как будто она сейчас взорвется. Она уже охрипла от воплей, но все равно не унимается. У меня кровь стучит в висках. Внезапно меня обуревает желание пойти и лечь спать. Я хочу свернуться клубком и спать вечно — забиться в какой-нибудь тесный угол, узкое пространство между кроватью и стеной. Я бы уснул в ту же минуту, если бы она мне это позволила. Но она не позволяет и я не сплю.
Я встаю на ноги и иду на крохотную кухню, достаю миску с этой новой черничной травкой и набиваю ею трубку. Долго, сильно затягиваюсь.
— О, ну конечно же, само собой, — говорит она, рычит сквозь сжатые зубы, — кури снова травку, отличная идея! Господи, ты такой лицемер, лжешь всем вокруг о том, какой ты маленький ангелочек. Ник, ты ведь не в завязке. Неужели сам не понимаешь? Ты куришь травку, потому что ты наркоман, слишком трусливый для того, чтобы справляться с проблемами в реальной жизни. Ты все врешь и врешь, и врешь, врешь мне и себе тоже. Ты лжец, Ник, вот кто ты такой. Ты столько врешь, что уже не видишь грани между ложью и правдой. Это конец, ты понимаешь? Я запрещаю тебе пользоваться моей машиной и платить за тебя больше не собираюсь. Ты будешь сидеть дома, пока я на работе, и каждую ночь мы будем проводить вместе, до тех пор пока не вернемся в Чарльстон. С меня хватит. Ты понял?
— Гм, да, понял.
Я делаю еще одну затяжку, а потом убираю травку и трубку в карман. Сразу после этого я достаю свой рюкзак и начинаю упаковывать вещи.
Сью Эллен так кричит и плачет, что это даже пугает.
— Нет! Нет! Ты не можешь уйти! Не делай этого, Ник, пожалуйста, пожалуйста! Ты не должен этого делать!
На сборы уходит не больше минуты. Я вешаю рюкзак на плечо и одеваю поводок на Талулу.
— Подожди минутку, — молит Сью Эллен, — подожди!
Я открываю дверь и оборачиваюсь к ней, говорю очень тихо и спокойно:
— Послушай меня. Я некоторое время поживу у своей матери. На этих выходных у меня будет выступление в Вашингтоне, так что давай за это время немного отдохнем друг от друга. Я позвоню тебе в воскресенье, когда вернусь. Но, слушай, так и правда будет лучше для нас обоих. Я согласен со всем, что ты сказала. Правда. И я вижу, что тебе будет лучше без меня.
По ее щекам струятся слезы.
— Нет, — отвечает она, вновь стиснув зубы, — это гребаная брехня. И я ни за что не позволю тебе забрать Талулу. Я тебе ее не доверю. Ты катишься по наклонной, Ник. Это очевидно. И я не хочу, чтобы Талула жила вместе с тобой и той ебнутой шлюхой.
Должен сказать, что тут на меня нападает приступ паники. У меня перехватывает дыхание и я чувствую, как напрягаются мышцы на плечах и в спине.
— Это моя собака, — говорю я и мой голос дрожит, как будто я сейчас расплачусь, — она — единственное, что у меня есть. Я никогда, никогда не подвергну ее опасности. Ты же знаешь, как много она для меня значит. Я не могу с ней расстаться. Так что, лучше даже не вздумай пытаться ее у меня забрать. Я сказал, что позвоню тебе в воскресенье, значит позвоню. Разговор окончен.
И я ухожу оттуда с Талулой, которая натягивает поводок, мы с ней оба счастливы оказаться на улице.
Временное пристанище моей матери находится примерно в пятнадцати минутах ходьбы отсюд, а и я звоню ей, чтобы сообщить, что скоро к ней заявлюсь. Похоже, что она этому радуется, правда. Думаю, что сейчас ей очень одиноко. Она встречает нас у двери, когда мы добираемся туда и говорит как ей жаль, а я благодарю ее, снова и снова. Круто все-таки, что теперь мама готова прийти мне на помощь в случае чего, раньше все было иначе.
Она приветлива со мной и с Талулой, предлагает нам поесть и готовит для нас постель. Она даже целый час сидит со мной, слушая мои жалобы и причитания. Дает Талуле угощения и говорит мне, что все будет в порядке. Не уверен, что могу в это поверить, но ее заботу точно ценю.
В конце концов, она все-таки уходит спать, а я отправлюсь в ванную, чтобы почистить зубы, в то время как Талула ждет меня за дверью.
Клянусь, я не собирался рыться в маминых вещах, ничего такого. Но я вдруг осознаю, что забыл взять с собой зубную пасту, поэтому открываю пару ящиков, чтобы найти, где же она, блин, держит свою. И нахожу. Нахожу зубную пасту, а также упаковку Клоназепама и упаковку Пропоксифена.
— Ох, Слава Богу, — произношу я вслух, быстро вытаскивая одну таблетку Клоназепама и парочку из упаковки с Пропоксифеном.
Это настоящее чудо, что я их тут нашел. Последние несколько часов мое сердце бьется так быстро, словно в любой момент может взорваться прямо в груди. Поэтому да, я принимаю обезболивающее и кладу несколько таблеток себе в карман, на завтра или на другой день, когда понадобятся.

Я ложусь в постель, а Талула сворачивается в клубок, прижимаясь ко мне.
— Ну что же, — шепчу я, пялясь на деревянный потолок, — похоже, что остались только ты да я, девочка. Но не волнуйся, теперь дела пойдут на лад, обещаю. Я со всем разберусь. Ты достойна хорошей жизни, Талула. И, черт возьми, я тоже. Мы заслуживаем счастья, верно? Все ведь заслуживают.
Я рассеянно почесываю ее за ухом, пока она засыпает, и когда она засыпает окончательно, то тут же слышится громкий храп.
— Мы справимся, — говорю я ей. — Я знаю, что справимся. Я снова завяжу, и мы подыщем себе квартиру, и будем все время гулять на пляже и ходить в походы, и я найду себе настоящих друзей и все будет хорошо, веришь? Все будет хорошо.
Я закрываю глаза, крепко зажмуриваюсь. Таблетки начинают действовать. Согревают мой мозг, принося с собой наслаждение.
— Талула, — вновь заговариваю я, — не волнуйся ни о чем, девочка моя, мы со всем справимся.
Я поворачиваюсь на бок. Таблетки делают мир лучше. И я впервые действительно верю во все, что говорю.
Я верю, что справлюсь в одиночку.
До тех пор нахожусь под кайфом.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

Эзра уже прямо на лбу себе пишет какой он шлюх.

https://t.co/3hOWNxQeSH pic.twitter.com/GeRqZQD6Xk

— りり👶🏹❤️⚡️👶 (@ezra12riri) September 25, 2019

Отличный мейк, хочу какой-нибудь себе такой забацать. Для домашнего с женой пользования, конечно, а не для выхода в свет

@темы: ебливая кисуля

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

какая-то бессердечная тварь личность в паблике по брба написала, что эта песня отлично накладывается на финалочку и

ну да.
Спасет, но не поможет - это краткий пересказ отношений Уолта и Жесси.

@темы: heisenbitch, видяшки

---

Лили смотрит на Тимми так же, как и все мы:

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

умираю от момента с жучком. Даже после всего того ада, что был в его жизни, это прежний Жесси, с его добротой ко всему беззащитному-живому. А эти кадры со свалки, где давят машину, а потом фотка юного Джесси! Каждый момент - продуманное чудо.

@темы: heisenbitch, видяшки

---

сколько "ощущения свободы" в этом затравленном взгляде, как же знакомо это запрокидывание головы. Я скучал, Жесси, так сильно по тебе скучал.

@темы: heisenbitch, видяшки

---

Вообще-то жена просила пвп по Ричи/Эдди, но первым делом я написал тленный драббл про Ричи Мое вдохновление такое мое.
2 страницы, боль. PG-13.

Любовь не бывает второй, но бывает последней

Любовь не бывает второй, но бывает последней

В первый раз любовь смогла подкрасться к нему незаметно. Первоначальные симптомы этой трудноизлечимой болезни, ее едва различимые сигналы, затерялись где-то среди обычных школьных будней. Случайная улыбка, шутки, обсуждения нового фильма, ненароком пойманный взгляд, адресованный только тебе, прикосновение, от которого вдруг становится жарко, мелкие секреты на двоих, парные отражения в лужах, ненавязчивая забота, кажущаяся естественной. Из этой мешанины дней, в общем-то похожих один на другой, он вряд ли смог бы вычленить и определить тот знаменательный, когда влюбился в Эдди.
Любовь пряталась в нем, выжидала, рассылала метастазы по всей душе и не проявляла себя до тех, пока не стало слишком поздно, пока она не сменилась постоянной ноющей-воющей-скулящей в нем тоской, чередующейся с моментами эйфории, когда казалось, что ради этого и правда можно ждать и молчать вечно. Лишь бы продолжались встречи, шутки, случайные прикосновения, лишь бы оставалась возможность видеть его каждый день, бесить и радовать, быть его личным клоуном, головной болью и помощником, его другом, самым лучшим, самым верным.

Потом - спокойствие. Амнезия. Душевный пластырь. Жизнь как жизнь, отнюдь не самая плохая. Успехи в работе, приятели, выпивка, квартира, обставленная по своему вкусу. Бывает, нет-нет да начнет что-то тихонько саднить в области груди, противная боль, как напоминание о старом переломе, реагирующем на погоду, один в один, только у него реакция на влюбленные парочки на улицах, парочки в клубах, где он выступает, парочки в его любимых фильмах, которые он смотрит в полном одиночестве. Там-то, на экране, конечно, девочка с мальчиком, не то, что хочется, а то, что должно, но все же отзывается, тянется живое к живому, желается и фантазируется, болит, напоминая о чем-то, что размылось, стерлось, как чернила под водой, как буквы на Мосту Влюбленных, где поверх древних признаний люди слоями накладывают новые.
Какие-то школьные влюбленности приходят на ум в полусне, размытые тени, уже и имен не вспомнишь, на кого из них ты там мастурбировал украдкой под одеялом, кому мечтал присылать валентинки, для кого был готов петь серенады, совершать глупые романтические поступки.

Но он-то был слишком умный, чтобы совершать их на самом деле. Понятное же дело, рискнешь - и тебя высмеют, вывернут наизнанку твои благородные побуждения, измажут оскорблениями. Все равно, что в дерьме тебя изваляют. А знаешь, сколько микробов в оскорблениях?
Лучшая защита от этого - юмор. Посмейся над собой первым, и что им останется? Повторять за тобой? Сильнее, чем ты сам по себе можешь вдарить, все равно не обидят. Высмеивай в себе малые недостатки, и на этом обидчики и споткнутся, не добравшись до главных тайн, чего-то светлого, закопанного глубоко, похороненного под землей, сокрытого и потому спасенного.
Обычная жизнь. Что-то ускользает, остается за пределами зрения. Да ведь так у всех, невозможно добиться успеха во всех сферах разом. Он выбрал карьеру и пьянки. Не худший расклад. А глупости сердечные пусть совершают другие, у них и получается ловчее, и прятаться им не нужно.
Никому на самом деле и дела нет до его предпочтений, не того пошиба знаменитость, но старая привычка жива, и страх, страх, скажи - отнимут, замарают, уничтожат, исказят. Лабиринт кривых зеркал, где ты выбираешь не смотреться в них вовсе.
Думаешь, что выбираешь, думаешь, что держишь жизнь в кулаке и крепко стоишь на ногах, а на самом деле о существовании других вариантов не подозреваешь вовсе.

Во второй раз любовь поражает его сразу, за миг, не возится, как тот же Пеннивайз, пытающийся подперчить свою будущую закуску страхом перед трапезой, а разит молча и быстро - наверняка. Он удивляется тому, как удается не покачнуться после удара, и еще сильнее удивляется, что сдерживается и не бросается навстречу, чтобы заключить в объятия, поцеловать преступно, сразу в губы, зашептать слова любви, давясь и захлебываясь. Их, слов, скопилось целое море, оно бурлит и клокочет внутри, а его деланное (пальцем) здравомыслие камнем уходит на дно. Туда и дорога.
Одновременно и горько, и сладко. Скольких же немыслимо счастливых моментов его лишили. От каких же мук его избавили.

У Эдди те же нервные взгляды и повадки пугливого зверька. Те же глаза, те же губы, те же суетливые пальцы. И любовь к нему та же самая, по-детски наивная, безграничная. Та, что называют вечной.
Слушай, приятель, а хочешь, расскажу самую смешную шутку? Я, получается, безответно любил тебя двадцать семь лет, любил тебя, сам того не зная. Сосни (только не у меня, я-то другому верен), Бегбедер, со своими жалкими тремя годами.

Разумеется, ничего подобного сказать он не может и поэтому пьет, пьет и смотрит, не может напиться и наглядеться не может тоже. То ли бежать из этого проклятого города, то ли возносить ему хвалу за второй шанс. Коснешься мечты - и по пальцам бежит ток, совсем как тогда, а мечта на тебя все так же недоумевающе-доверчиво смотрит в ответ, глядит и не видит главного. Еще и женат, женился на другом человеке, потому что тебя-то забыл.
Как ты мог изменить моей безответной любви, Эдди? Я прощу тебе все за единственный поцелуй, Эдди.
Что же со всеми нами будет, Эдди? Не везет в любви, повезет в убийстве дьявольского клоуна? А что, если у нас, лузеров, везде по нулям?

Он хочет сбежать трусливо и получить второй шанс на забвение. Но анестезию повторно не вкалывают, лицензия на оказание услуг заканчивается со смертью потусторонней хуйни, убиенной вами же, а вы живите, живите со всем этим, если сможете.

Праведникам в Рай, грешникам - в Ад , лузерам - выблевывать вместе с остатками алкоголя режущие, непроизнесенные, священные слова. Вырезать по дереву, раз нет возможности запечатлеть в камне, на могиле, да могилы нет тоже. Надеяться, что однажды, утирая губы платком, увидишь на нем кровь. Соберешься умирать - значит, все-таки жил, жил, а не существовал.
Записать в завещании, что ли, пусть, когда его закопают, сверху напишут "Р+Э".
И довольно на том.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», и твою мамку тоже

---

@темы: фильмы, бесстыжая пропаганда, и твою мамку тоже, видяшки

---

Щегол

Ладно, я его долго ждал, так что для него расщедрюсь на отдельный пост с рецензией. Была надежда, что попадется особо талантливый сценарист, который придумает как ужать огромный кирпич про важность бессмертного искусства до двухчасового фильма. Вместо этого попался обычный заурядный сценарист и на выходе есть умеренно занудный неприглядный фильм, где большинство персонажей существуют просто для галочки, потому что с одной стороны надо же впихнуть всех, а с другой - где найти время, чтобы их раскрыть? То-то и оно, нет времени. Кроме этого в фильм зачем-то добавили нелинейность повествования, где переходы от прошлого к будущему расставлены наугад. И все время нас возвращают к сцене в музее, несмотря на то, что ее как раз нет смысла двести раз обмусоливать, потому что по действиям Тео и так очевидно, что он не справился с травмой, что он прячет украденную картину, что маму он сильно любил. Боже, не обязательно же все показывать в лоб.
Так же как с антиквариатом - люди настойчиво трогают деревянную мебель, чтобы до самых тупых зрителей дошло как сильно антиквариат герои любят, прям жить без него не могут.
В книге был открытый конец, но это не значило, что можно просто бросить на середине линию с кредиторами, с Пиппой, с тем же Борисом. Борису стреляют в плечо и на это фильм вообще не обращает ни секунды внимания. Тео сбежал от невесты, но ее матери как будто наплевать на это, ведь важнее подытожить фильмовский сюжет жирнейшей параллелью между матерью Тео и миссис Барбур, наполовину высосанной из надмозга сценариста.
Не удалось испортить только линию с Борисом (отчасти ее даже улучшили тем, что выкинули девушку Бориса и его жену, бгг) и то благодаря химии между актерами и исключительной порочности Финна. Наблюдать за Финном все равно, что наблюдать за очаровательным влюбленным чертенком, порочным не со зла, а от бестолковости и дурного воспитания.
Но подростковые сексуальные эксперименты показывать не решились и совершенно зря. Я считаю, что единственным спасением для фильма было бы как раз центрирование на отношениях Тео и Бориса. Если хотите сокращать огромные книги до фильма - будьте смелее, меняйте что-то, добавляйте от себя. А коли не хотите, то снимайте полноценный мини-сериал и не выеживайтесь. Иначе распылитесь и вот итог - 26 процентов на Томатах, со дна еще могут постучать, но и так готовая могильная плита для сборов. Буду ждать пока кто-нибудь с Ютуба, после выхода фильма в хорошем качестве, сделает просто нарезку всех сцен с Борисами (юным и взрослым, оба отличные) и это можно будет пересматривать, потому что все остальное и в первый раз не грешно пропустить. Ну ладно, еще оператор молодец. Много атмосферных кадров, умелая работа с цветами.
Борис:
- Ты голодный? У меня дома есть хлеб... и сахар.

4 из 10.

@темы: фильмы

---

Дорожные работы

И вот я прочитал все книги Бахмана, помянем же прекрасное альтер-эго Кинга. В этой книге он тоже был как автор зол и беспощаден. Чувствуется вся ненависть молодого Кинга к богатеям, которым не нужно гнуть спину, чтобы прокормить семью, убиваясь на тяжелой работе.
Главный герой книги работает в прачечной и живет в доме с женой. Их сын умер из-за опухоли мозга и гг так и не сумел справиться с этой травмой, просто запрятав ее на время подальше в глубины сознания. А тут рядом с их домом начинают строить новую магистраль и у гг начинает съезжать крыша, прямо по этой дороге, обретает форму шара и катится к хуям. Он не хочет оставлять дом, не в силах двигаться дальше. Поэтому он, не мудрствую лукаво, решает взорвать дорогу, оглушительно выразив свой протест.
Составитель аннотации на обложке может пойти поставить себя в угол, потому что никаких убийств в книге нет, если не считать за убийство жестокое умерщвление голоска здравого смысла в голове гг.
Кинга немного рыхловатая и временами сюжет буксирует на месте, потому что гг честно признается, что не знает что ему делать и совершает рандомные поступки, но она очень "живая". Как будто на твоих глазах будущий великий автор шлифует стиль. Злая и безнадежная история, которую стоит прочитать.
---------
Если вам потребуется купить хорошие костыли, с которыми будет комфортно передвигаться по городу, то советую сделать это именно на указанном сайте.
----------
Играю сейчас в Бордерлендс 3 и в очередной раз радуюсь, что на свете существуют геймерские клавиатуры. У меня есть клавиатура радужная, с подставкой для рук, невероятно удобная.

@темы: костыли, любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно., геймерские клавиатуры

---

С днем рождения, единственный и неповторимый Маэстро

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Глава тридцать вторая, где Никки встречается с Зельдой. И угадайте что? Конечно же ему нужна только она, его единственная любовь.

Мы все проебываемся

Глава тридцать вторая

Глава тридцать вторая

Зельда прислала мне письмо, сообщила шутливо, что мы встретимся «на месте преступления» — в «Barnes & Noble» на Уэствуд-бульваре, куда я приходил, чтобы увидеть ее много-много лет назад, где мы зависали вдвоем, после того, как впервые встретились на групповом собрании, проходившем неподалеку. Ее слова затронули какие-то глубинные струны в моей душе. Полагаю, потому что тут-то я и вспомнил, какая же она, черт возьми, остроумная и веселая. Я забыл об этом. А ведь именно это меня в ней и привлекло в первую очередь. И несмотря на то, что психологи и наставники пытались промыть мне мозги, уверяя в обратном, я точно знаю, что влюбился в нее из-за ее личных качеств, а не потому, что она знаменитость и все такое.
Черт, я даже четко помню тот момент, когда мы осознали, что влюблены друг в друга. Мы поехали вместе на пляж Пойнт Дам. Я искупался и мы говорили, говорили, говорили. В этот день она впервые призналась мне в любви. Разумеется, я ответил ей взаимностью. Я любил ее такой, какой она есть.
После этого все еще долго не летело под откос. Хотя я не имел ни малейшего понятия, что творю. Мне было двадцать один. Ей — за тридцать. Тысячи причин, чтобы не быть вместе. Это настоящее чудо, что нам какое-то время удалось сохранять нашу связь — до того, как мы начали вместе закидываться наркотиками — в тот период, когда мы мы днями и ночами смотрели фильмы, занимались любовью и не вылезали из огромной кровати в ее крохотной квартирке-студии.
Со Сью Эллен такого никогда не будет. И как бы сильно я не хотел быть с Фэллон, все равно понимаю, что и с ней меня ничего похожего не ждет.
Называйте меня сумасшедшим или ебнутым или как угодно еще, но когда я увидел сегодня Зельду, даже после всех прошедших лет, чары, которыми меня опутала Фэллон, внезапно полностью испарились. Вся это хрень насчет того, что у Бога есть планы на меня и тд. Я понял, что все это ложь — ложь, которую я твердил себе, потому что так отчаянно хотел, чтобы это было правдой. Но это не правда — вовсе нет. Бога нет. Это выдумка — точно такая же, как и моя любовь к Фэллон. Сама того не зная, Зельда явила мне истину. Господи, ребят, я никогда не смог бы встречаться с девушкой вроде Фэллон. В ней, конечно, нет ничего плохого, но она является моей полной противоположностью. Может быть, я хотел стать похожим на нее. Возможно, мне хотелось быть позитивным верующим, умеющим наслаждаться простыми вещами.
Но я не такой как он.
Я такой как Зельда.
Вот как обстоят дела на самом деле.
Слава Богу, что мы с ней сегодня встретились, я едва не совершил огромную ошибку. Но теперь с этим покончено. Клянусь.

Зельда подкралась ко мне сзади, пока я заказывал кофе, схватила за талию и сказала:
— Как все это странно, верно? Я узнала твой голос еще с вершины лестницы.
Я повернулся и обнял ее, долго-долго держал ее хрупкое тело в объятиях.

И вот теперь мы здесь, сидим за столиком снаружи, как сидели здесь уже тысячи раз. Она выглядит старше. Не хотел бы этого говорить, но так и есть. Она выглядит старше, у нее больше шрамов и морщинок, а еще она очень худая и вид у нее болезненный. Ее зеленые глаза потускнели. Ее верхняя губа распухла, видимо, из-за того, что она недавно кололась в нее (что особенно печально с учетом того, что она только вчера покинула реабилитационную клинику). Но одета она, конечно же, как и всегда, по последней моде, в руках новенький айфон, и она рассказывает мне о BMW, припаркованном в ее гараже.
Она показывает мне фотографии на ее телефоне, с разных вечеринок и тусовок, куда она ходит и, разумеется, на каждой фотографии мелькают гребаные знаменитости.
Это выглядит жалко, правда — жалко и печально.
— Представляешь, Ник, прежде чем я отправилась на реабилитацию, то два месяца провела в центре города, в компании трансвеститов, покуривала мет и, знаешь, когда я курю мет, а не колюсь, то он куда лучше «вставляет». Помнишь, как у меня крыша ехала после уколов, как я думала, что ты наркотики по всей квартире прячешь?
Я кладу руку ей на спину, чувствую выступающие косточки.
— Да, — говорю я тихо, — да, помню.
Она низко опускает голову.
— Ник, я правда сожалею обо всем, что случилось. Не знаю даже, могу ли я просить тебя о прощении.
— Да ладно тебе, малышка, брось, — отвечаю я ей, — тебе не нужно извиняться. В смысле, мне тоже жаль. Мы оба здорово облажались.
— Да, но мы так сильно любили друг друга.
— Мы и сейчас любим, — говорю я. — Я никогда не переставал любить тебя, черт возьми.
Я крепко обнимаю ее, прижимая к себе, вдыхаю ее запах.
— Я тоже тебя люблю, — произносит она. — Даже спустя столько времени.
Я вздыхаю. Это мое будущее. Это моя жизнь. Поверить не могу, что она тут, со мной. Но она здесь. И больше мне ничего не нужно. Когда я вспоминаю про Фэллон, то хочу посмеяться над собой.
Зельда — моя единственная любовь. Я всегда знал это.
— Ты хочешь начать все заново? — спрашиваю я у нее. — В этот раз мы бы сделали все правильно, мы сможем, я уверен.
Она поворачивается ко мне и улыбается — подается вперед — целует меня в горячий лоб.
— Ох, милый, не знаю, — говорит она, положив подбородок мне на плечо. — Все происходит так быстро. Но я считаю, что мы точно должны встретиться снова. А потом, ну, будь что будет, верно?
Я ласково, осторожно, дотрагиваюсь до ее шеи, потому что помню как остро на это реагирует, ведь ее мать повесилась. Мои пальцы скользят вдоль ее яремной вены, едва касаясь.
— Верно, — соглашаюсь я с ней, — да, это верно.
Она выпрямляется, встает, а потом прижимается спиной к стеклянному панорамному окну, за которым кафе в книжном. У нее перехватило дыхание, поэтому ей нужно вытащить свой ингалятор из (дорогой на вид) сумочки. Я наблюдаю за тем, как она вдыхает Сальбутамол (или что-то вроде того) и потешаюсь сам над собой из-за своих недавних мудацких мыслей.
— Ты такая охуенно красивая, — говорю я ей.
Она смеется.
— Ты прекраснее всех, красавчик мой единственный. Эй, а помнишь это?
Она закатывает рукав и показывает мне татуировку, рисунок для которой она придумала сама, когда мы были вместе. У меня на руке есть точно такая же, на том же самом месте.
Довольно странно видеть ее на другом человеке.
— Слушай, — говорю я, — не волнуйся. Все будет отлично. Я со всем разберусь.
Она щурится.
— Ну да, надеюсь.
Она сжимает мою руку. И вот так мы вместе и уходим оттуда.

Когда я возвращаюсь в нашу квартирку в Мар Висто, Талула облизывает все мое лицо, до того она рада моему появлению. Я наливаю воду в чайник, слушаю Дилана, беру косяк с супермощной травкой с запахом черники и накуриваюсь до тех пор, пока не начинает казаться, что мой мозг отделился от тела. Честно говоря, с тех пор как я снова повстречал того парня, Джона, то никогда не бываю «чист». Когда я встаю, то сразу пью кофе и накуриваюсь, а потом так и продолжаю курить до ночи. Травка сейчас стала моим спасательным кругом. Благодаря ей, я держусь на плаву. Благодаря ей, чувствую, что все возможно.
Нет, ну вы можете в это поверить? Мы с Зельдой, вероятно, снова воссоединимся. Я мечтал об этом последние два года. И теперь это действительно происходит.
Я делаю себе чай, слушаю музыку и пытаюсь мысленно разложить все по полочкам.
Я собираюсь рассказать Фэллон правду. Собираюсь порвать с ней. А что касается Сью Эллен… блин, чуваки, тут я не знаю, что и делать.
Наверное, прямо сейчас я ничего с этим делать не буду.
Я нацепляю на Талулу ошейник и собираюсь выйти прогуляться с ней.
Затягиваюсь очередным косяком.
Травка — единственный ответ, который мне когда-либо был нужен.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

В настоящее время так повелось, что дети идут в первые классы в обычных общеобразовательных школах, обретя предварительно набор определенных знаний. Конечно, никто не требует от них, чтобы они вели себя как юные гении и к первому классу успевали изучить программу всех первых трех, но все равно лучше, когда ребенок не с нуля начинает, а азы уже более-менее знает. Писать, читать и считать умеет.
Также небольшой багаж знаний пригодится и тем детям, что записаны в престижные частные школы. Туда не всем-то и попасть удается, предпочтение ка раз отдается тем, кто прошел дошкольную подготовку.
От знакомых слышал, что в Екатеринбурге тут юные дарования к школе готовятся. Это школа развития и подготовки к школе "Таленто". Там детей учат читать, развивают их речь, бегло знакомят с математикой, правилами русского языка и правилами письма, наглядно демонстрируют структуру школьных занятий и помогают натренировать память.
Не стоит забывать и про социализацию. Если ребенок не ходил в детский сад и не занимался в центре развития, то для него жизнь в школе может обернуться настоящим кошмаром. А побыв в центре ребенок успеет понять как именно нужно жить в коллективе, научится заводить новые знакомства среди сверстников и станет увереннее в себе. Так и тренируются лидерские качества. У инициативного и уверенного в себе малыша в будущем будет больше перспектив и возможностей для карьерного роста, нежели у стеснительного и запуганного.
Занятия в центре развития проходят в доброжелательной обстановке и в ходе занятий учитываются индивидуальные особенности каждого ребенка, выявляются его сильные и слабые стороны в плане учебы. Полномасштабная подготовка к школе, по-моему, это прекрасно)

@темы: подготовка к школе, центр развития

---

Лучшее, что смог предложить кино-Щегол - это Борисы

Ну нельзя же так pic.twitter.com/Zj3lOw3fPV

— ღ ms.miracle ღ (@vika71rus) September 13, 2019

Что тоже не совсем плохо, конечно, но секс-то вы зачем тогда выкинули, ироды.

@темы: фильмы, перепосты перепостов, бесстыжая пропаганда