Парень из Колорадо

Кингу надоели шутки про его неудачные концовки и он решил не писать концовку вовсе. Шутка. На самом деле, тут весь цимес как раз в том, что это загадочная история у которой нет разгадки. Как оно и бывает в жизни.
Два забавных старичка-журналиста пересказывают эту кулстори их юной протеже, а она восторженно внимает и проникается духом старых газет в мелких городках, где ебашат тайны без разгадок про мертвых парней на пляже и хранят память о них десятилетиями.
Так как я все же предпочитаю традиционные концовки, а не их отсутствие, то мне книга не особо зашла. Но как эксперимент это, конечно, было интересно.

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Настоящий детектив, 3 сезон


Мало того, что не сравнился с первым, так и второму сильно проигрывает. Второй смотрелся любопытно за счет своих отличий, на мой взгляд. Тут же у нас примерно то же, что в первом - два детектива-напарника с разными взглядами на жизнь, незаконченное расследование, пронесенное ими через года, несколько временных линий. У одного из детективов, сыгранного Махершала Али, прямо по курсу Альцгеймер, поэтому ему надо спешить завершить-таки давнее расследование до того, как он о нем забудет. И детей своих забудет, и умершую жену.
Завязка у дела интересная: маленький город, двое детей уехали на велосипедах перед ужином, но не вернулись и мальчика позже нашли мертвым в пещере, с руками сложенными на груди и странной соломенной куколкой неподалеку. А девочку так и не нашли. Расследование меня цепляло вплоть до финала, а финал оказался совсем невпечатляющим. Это было, прямо скажем, не самое трудное дело, никакая не разветвленная сеть педофилов, детективы бы его сразу раскрыли, если бы герой Али не ставил превыше всего личную жизнь. Это не то, чего я жду от детективов. Если все детективы будут решать, что лучше сидеть дома и не рисковать, а там авось Мироздание само поможет жертвам преступлений, то зачем нам нужна полиция? Этой пропавшей девочке требовалась помощь и она ее не получила, потому что Хэйс сперва сглупил, а потом сбежал, а Роланд один не справился. Хедканоню, что у Роланда была односторонняя влюбленность в Хейса, слишком уж он расстроился из-за его ухода да и папу детей-гея активно защищал, дружба у них была больно трогательная
Уж лучше бы как кто-то писал в комментариях "убийцей оказалась лиса из первой серии". А тут полно семейных ценностей и "сложилась история заслуживающая рассказа", но сложилась не благодаря, а скорее вопреки действиям детективов. И это в детективном сериале!
Отца детей очень жаль, он в итоге расследовал это дело успешнее всего, даже слишком. Махершала Али играет замечательно и во всех трех линиях по-разному, а сюжет и все остальное до него не дотянули.

@темы: сериалы

---

Глава тридцать пятая, где Никки идет на собрание, заводит новых друзей и в который уже раз пытается наладить свою жизнь

Мы все проебываемся

Глава тридцать пятая

Глава тридцать пятая

Потребовалось примерно десять телефонных звонков, но вот я наконец нашел психиатра в ЛА, которая кажется довольно-таки крутой. Сперва мы с ней только по телефону коротко переговорили, но, гм, не знаю, я подумал, что эта женщина - то, что нужно. Я не мог толком объяснить почему так посчитал - разве что стоит сказать, что у меня насчет нее хорошее предчувствие. К тому же, она молодая и работает конкретно с зависимыми. И она - она, а мне всегда было приятнее иметь дело с женщинами.

Как бы то ни было, потом мы встречаемся лично, и, ребят, она - потрясающая. Я ловлю каждое ее слово и она совершенно не настаивает на том, чтобы я занимался "шагами" и прочим - более того, она утверждает, что многие наркозависимые в процессе лечения не связываются с "шагами" и мне не нужно переживать из-за того, воображать, что я плохой или злой или обречен на неудачи. Блин, в любой реабилитационной клинике из тех, где я побывал, эти слова восприняли бы как богохульство, поэтому я уважаю ее за то, что она видит мир не строго черно-белым.
Что касается лекарств, то для начала она прописывает мне довольно пугающую комбинацию из лития, Ламотриджина и Прозака. Конечно, лекарств много, но она определенно заметила, что я слишком долго жил совсем без них.

Так что я взял по небольшой коробочке с каждым из препаратов и стараюсь особых надежд на них не возлагать, но в то же время чувствую себя обнадеженным. Прием лекарств чертовски раздражает, потому что сложно судить действуют эти хреновины или нет. Это совсем не как с экстази, когда принял таблетку и внезапно мир вокруг тебя делается светлым, блестящим и радужным. Тут влияние исподволь. Радостнее мне вовсе не делается. Но по крайней мере теперь неудачи не воспринимаются как полные катастрофы. И литий, ну, он действительно помогает мне сохранять спокойствие. Мои навязчивые мысли, мчащиеся галопом, притормозили. И эти безумные, бредовые фантазии, побуждающие меня рваться к девушкам из культа или бывшим девушкам, вся эта хуйня, тоже оказались приглушены. Не то, чтобы с ними окончательно покончено. Я по-прежнему тот еще лютик-ебанутик, как выразилась бы Зельда, но все налаживается... мало-помалу.
Разумеется, я хотел бы сказать, что сразу после выступления в Британской Колумбии я взял остатки марихуаны и спустил ее в унитаз, но все было иначе. Вместо этого я постарался скурить все, что было так быстро, как только мог, говоря себе, что прощальный жест или какая-то подобная хуйня - вроде как мне нужно поставить точку. Примерно полтора дня я пробыл как в тумане. Много плакал и с ужасом думал как же я буду жить без травки.
Но когда она закончилась, то на этом все. Я не покупал новую порцию и не думаю, что сделаю это в будущем.
Не знаю, мне кажется, что сейчас я на верном пути и если продолжу идти по нему, то меня ждет прекрасная жизнь, так что я готов серьезно постараться, чтобы разобраться со всем своим дерьмом и окончательно завязать с наркотиками. Чем дольше я буду тянуть, тем больше безумной хуйни совершу, больше вреда причиню и тем труднее будет завязать и начать все заново. Это правда, если я не займусь этим прямо сейчас, то потом будет только хуже и хуже.
Я смогу справиться с этим, верно? Смогу. И буду стараться изо всех сил.
На самом деле, сегодня я начинаю амбулаторное лечение, так что сами видите, и правда стараюсь. Групповые собрания нынче проходят в одном местечке на бульваре Санта-Моника и я должен сказать, что мне это по душе. Собрания там проводятся всего дважды в неделю, так что это не слишком напряжно и, о чудо, группа не имеет ничего общего с "двенадцатью шагами". Кроме того, в группе собрались люди примерно моего возраста, так что, надеюсь, мы найдем общий язык.

Сегодня с океана дует приятный прохладный ветер, пока я качу по бульвару Санта-Моника на старом велике "Beach Cruisers", который купил за пятьдесят баксов. Иронично, что больница, где я прохожу лечение располагается неподалеку от аптеки, куда я ходил ради шприцов, продаваемых без рецепта.
А еще ироничнее то, что в двух шагах от аптеки есть Лос-Анджеловский магазинчик по "двенадцати шагам", где продают всю эту тематическую литературу и медальоны и наклейки на бамперы и Бог знает что еще. Таким образом, пребывая между двумя субличностями, которые у меня появились за время проведенное в ЛА - фанатиком из "двенадцати шагов" и законченным наркоманом - можно с уверенностью сказать, что я хорошо знаю эти места.
К тому же, офисное здание, где работает моя мама, находится всего в нескольких кварталах отсюда, на бульваре Уилшир.

Как бы то ни было, я качу на этом дерьмовеньком велике из Мар Виста, где опять живу со Сью Эллен.
Не знаю, теперь, когда я осознаю, что большинство моих поступков были следствием непролеченного психического заболевания - как и моя наркомания - то полагаю, что может и наши с ней проблемы тоже возникли из-за всей это хуйни. Кажется, что стоит попробовать еще разок - несмотря на то, ну, ущерб-то был нанесен большой и забыть о не выйдет. Я уже поймал ее на том, что она просматривает мои смски и читает емейлы. Скрывать мне больше нечего, но тем не менее, это демонстрирует как она относится ко мне сейчас - с подозрением и злостью, что, на самом деле, чертовски неприятно. Я знаю, что для нее было бы лучше двигаться дальше. Но, к сожалению, сама она так не считает. Кажется, что ей просто страшно попробовать жить без меня, понимаете. А я, наверное, обязан давать ей то, что она хочет. Я знаю, что должен помочь ей, как она помогла мне.
Вот так и живем. Но я определенно с нетерпением жду встречи с новыми людьми в рамках амбулаторного лечения. Я чувствую себя так, словно впервые иду в детский сад - воодушевленный и нервный - с набором карандашей и едой в коробке для завтрака с героями "Яркой Радуги" на боку.
Я приковываю велик к столбу с табличкой "Парковка запрещена" и иду к центральному входу. Это здание похоже на квадратный пончик с отверстием посередине, где устроили эдакий атриум с пальмами, деревянными скамейками, папоротниками и другими искусственными тропическими растениями и цветами. Стены и балконы отделаны темными панелями и в целом тут все такое длинное и горизонтальное, словно здание строилось как декорация для «Семейки Брейди». Мне начинает казаться, что всякие врачи и другие люди, которые сидят в этих крошечных кабинетиках сейчас промаршируют мимо (все как один - в расклешенных брюках), распевая “It’s a Sunshine Day.” День-то именно такой. Солнечный.
Как бы то ни было, мне немного страшно заходить внутрь, так что я решаю быстренько выкурить сигарету, пусть и рискую немного опоздать из-за этого.

Но в Лос-Анджелесе - особенно в западной его части - когда я бы не начинал курить, рядом обязательно возникал кто-то, кто принимался показушно кашлять и надоедать, поэтому я обхожу здание, чтобы уж точно не столкнуться с самодовольными яппи, возвращающимися со своих занятий по йоге, с их выровненными чакрами и прочим, готовыми яростно оберегать их идеальные лёгкие.
Так вот, я обхожу здание, встаю у стенки, закуриваю сигарету а потом практически сталкиваюсь нос к носу с парнишкой, который тоже курит и, судя по его виду, собирается посетить то же собрание, что и я.
— Прости, чел. — Говорю я ему. — Я сейчас малость не в себе и, эм, нервничаю. Ты на Матрицу пришел?
Он кивает и улыбается, снимает свои солнцезащитные очки Wayfarer и протягивает руку для рукопожатия.
— Ага, я Джастин. — Говорит он. — И я вообще-то тебя знаю. Мама таскала меня в Старбакс в Вествуде, когда вы с отцом там выступали. Было довольно-таки круто. Мне понравилось, правда.
Я благодарю его и отпускаю пару шуток о том как мне жаль, что ему пришлось сидеть и слушать нашу глупую болтовню. А потом мы просто говорим обо всем подряд - о том, сколько времени уже "чисты" - где живем - где работаем - и все в том же духе. Оказывается, что он управляющий в одном из жилых комплексов в Восточном Голливуде - что меня сильно удивляет, ведь на вид он совсем юный - даже моложе меня. Тем не менее, это интересная возможность, то, что он может подсобить в поисках жилья. Если мне оно потребуется. Но я не только из-за этого продолжаю разговаривать с ним. Он кажется действительно классным - это заметно даже по нашему короткому разговору. Он очень милый и умный и, не знаю, склонный к самокопанию... может быть, даже мудрый. Кроме того, он увлекается кино, книгами, музыкой и тд., что мне по душе. Он упоминает, что после собрания хочет пойти посмотреть старый фильм из 80-тых, «Пропащие ребята» в артхаусном кинотеатре Нуарт и приглашает меня присоединиться к нему.
— Ох, чувак, с удовольствием! — Отвечаю я. — Я его, блять, обожаю. Тысячу раз смотрел этот фильм в детстве.
— Вот и я тоже. А сегодня вечером собирался пойти в кино один, так что все круто складывается. Буквально каждый из моих друзей все еще наркоманит, так что мне решительно не с кем тусоваться. К тому же, когда я не употребляю, то становлюсь супер неловким.
— Неа, нифига ты не неловкий. — Возражаю я, затаптывая окурок ногой. — И я буду рад составить тебе компанию. Я сейчас стараюсь держаться подальше от своей девушки, так что все круто совпало. И, не знаю почему, но ты мне очень нравишься. Давно мне не было так легко с кем-то разговаривать.
Я улыбаюсь, а потом начинаю смущаться из-за того, что это сказал. Это не ложь, конечно, ничего такого. Мне правда понравился этот парень, но я думаю, что мои слова могут его отпугнуть.
— Да, мне тоже. — говорит он, мягко улыбаясь - рассеянно проводя рукой по своим длинным, выгоревшим на солнце волосам. — Правда.
— Окей, круто. Пойдем на собрание?
Он кивает и я иду следом за ним внутрь, и мы продолжаем болтать, пока поднимаемся по бетонным лестницам на третий этаж.
Это весьма-таки отпадно, знаете ли - знакомство с этим парнем. В смысле, он мне и правда очень нравится - а это что-то да значит, потому что мне обычно трудно заводить новых друзей, когда я "чист" - особенно среди парней.
Это хорошее начало, верно? И, конечно же, отличное начало амбулаторного лечения.

Разумеется, на собрание мы приходим с опозданием, но народ там замолкает, ведь я новенький, так что мне дают возможность представиться и все такое. Я делаю это очень быстро и все говорят мне "привет" и после этого я наконец могу оглядеться по сторонам. Ведет собрания очень яркая, высокая, стройная, белокурая женщина с восточно-европейской внешностью, которая сидит максимально прямо и разговаривает так, словно начитывает текст одной из этих кассет для медитации. Все остальные присутствующие, как я уже говорил, примерно одного со мной возраста - девушек больше чем парней - что меня полностью устраивает. Одна из девушек рассказывает, что на этой неделе сорвалась и вколола себе героин, но сейчас снова хочет завязать и просит поддержки у группы - что меня безумно удивляет, поскольку на других собраниях, которые я посещал, тебя бы немедленно выпнули на улицу, узнав, что ты сорвался. А тут, похоже, признают, что рецидивы периодически случаются и просто хотят, чтобы люди справлялись с ними как можно скорее. Тут людям помогают несмотря на ни на что, не наказывают, ничего подобного. Это довольно круто. У меня бывали случали, когда я срывался и хотел бы получить помощь, но понимал, что для этого уже слишком поздно и что меня все равно уже исключили из группы, так что решал просто продолжать употреблять.
Слушая историю этой девушки и наблюдая за тем, как лидерша группы и остальные люди оказывают ей поддержку, я сильно вдохновляюсь. И, знаете, это собрание, так же как и встреча с Джастином, ощущаются как действительно удачное начало амбулаторного лечения. Не знаю, просто все вокруг внезапно обретает смысл - как будто я оказался на правильном пути. И пусть это медленный путь, конечно, но только по такому и можно пройти до конца. Всю свою жизнь я искал лазейки. Как будто носил эти маленькие пластиковые нарукавники в воде, притворяясь что умею плавать, но на самом деле никогда не пытался этому научиться.
И вот теперь мне двадцать четыре и я не знаю как плыть. Нарукавники исчезли и я тону - опускаюсь на дно, где и погибну, если только кто-то не научит меня плавать. Раньше то ли гордыня то ли стыд мешали мне просить о помощи. Вместо этого я просто продолжал носить нарукавники, потому что не смог бы выжить без них.
Но теперь, ребят - теперь я и правда прошу о помощи. И я действительно верю, что благодаря психотерапевту к которой я хожу и этой амбулаторной программе я научусь плавать. По честному, без каких-либо трюков или вспомогательных средств.
Я считаю, что все получится - знаю, что получится. Я двигаюсь вперед.

Я сижу на собрании, слушаю и делюсь своими соображениями - долго разговариваю с той девушкой, что сорвалась на прошлой неделе. Во время перерыва я упоминаю про затею Джастина с «Пропащими ребятами» и многие из присутствующих изъявляют желание присоединиться к нам.
— Чувак, — говорит мне Джастин, понизив голос, — я не представляю как у тебя получается болтать со всеми. Я слишком застенчивый, чтобы так же выступать.
Я смеюсь.
— Шутишь, что ли? Я тоже супер застенчивый, к тому же, ты ведь все равно разговаривал со мной. Нет, я ужасно боюсь разговоров с людьми. Ничего, что я их пригласил пойти с нами?
Он качает головой.
— Нет, будет весело.
— Будет весело. — Соглашаюсь я.
Мы возвращаемся внутрь, но теперь я молчу, размышляя над словами Джастина. Это правда, что я теперь чувствую себя комфортнее, находясь среди людей - комфортнее, чем когда-либо в жизни. И, признаться, я и сам не знаю почему так. Как будто после всего, что случилось со мной за последние несколько лет, я обрел уверенность в себе. Как будто я теперь почти и не против быть собой. Я себе даже нравлюсь.
Это сбивает с толку.
Я больше не боюсь. И не особо представляю, что мне с этим делать.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», Проебы Никки

---

Аватарок немного. Тимми, Редди, Знамения и Полански с Шерон для меня

1	2	3	4	5
6	7	8	9	10
11	12	13	14	15
16	17	18	19	20
21	22	23	24	25
26	27	28	29	30
31	32	33	34	35

Вопрос: Кнопка фидбека

1. <3		21	(100%)
Всего:		21

@темы: фотошоп сделал мне хорошо, шаламэ мое шаламэ

---

Эль Камино

"Просто и красиво" - как выразился кто-то в рецензии. Идеальное завершение истории Джесси, именно то, чего и стоило ожидать от Винса. Здесь нет крутого экшна, каких-то особенно внезапных поворотов и это ощущается самым верным, ведь в конце этого пути мы должны сопроводить Джесси до столь желанной им тишины.
Вспоминаю отрывок из фанатского эссе "The Long Winded Blues of The Never", которое мы со стотыщ переводили:
"И вот мы узнаем, как выглядит Ад Уолта: снег, лес и оглушительная тишина. Человек, который доставил его туда, замечает, что здесь «вроде как даже красиво». Это правда. Я не могу перестать думать о том, что Джесси там понравилось бы".
Это правда, как мы имели счастье убедиться. Джесси не заслужил Рая, он заслужил покой.
Вспоминаю также и другой отрывок из того же источника:
"Джесси так до сих пор и не понял… из этого Ада нет дороги наверх. Можно только упасть еще ниже. Нацисты знают, как усмирить свою собаку: они нацепляют ему такой намордник, что он не только кусаться, даже выть от боли не может. Но нам известно, что кричал бы Джесси, если бы мог, наблюдая за убийством Андреа: «Я убил ее. Это все моя вина». Мы никогда не узнаем, как сильно в тот момент страдала его душа. Мы и не хотим этого знать"
Меньше всего я хотел узнавать детали о пребывании Джесси в плену у нацистов, но Винс вскрывает старые нарывы с безжалостной точностью хирурга, не смакуя насилие, но короткими эпизодами давая точное представление о том, насколько ужасна была жизнь Джесси и, Господи, если там было такое, то что еще могло случиться за эти месяцы?
Хочется оживить Тодда и убить еще пару сотен раз за одно только покровительственное поглаживание Джесси по волосам, за его слова про пиццу и суп. Какой же он гребаный психопат нахуй-нахуй. Не знаю, что в его квартире отвратительнее - тарантул убитого мальчика за стеклом или коллекция снежных шаров.
Все флешбеки тоже идеальны. Какая болюшка, когда Джесси говорит Майку, что его тут ничего не держит. Но Джесси, а как же этот старый урод, тот, что так и не понял, что ты не хотел совершать ничего "особенного" в своей жизни, что мечта о величии и призвании - мечта на одного.


Этот момент, когда ты одновременно умиляешься и хочешь вдарить Уолту от души.
А Джейн?

Гхасподь, так сильно люблю эту сломанную куколку.

Самый шокирующий момент


Всегда был уверен, что Джесси школу бросил, а вот поди же ты

Не согласен с Джесси, что его родители все делали правильно. Ну да, очень правильно, выгонять сына из дома и пытаться отнять у него дом, который ему завещала любимая тетушка, за которой только он и ухаживал.
Но чего еще ждать от Джесси. Все еще добрый. Даже после всего, что было. Скорее заплачет, чем убьет, если только не дойдет до самого края и не поймет, что эти люди пулю давно заслужили.
А Барсук и Тощий Пит - настоящие друзья, о таких можно только мечтать.

Про идеальный визуал, думаю, и говорить нет смысла, кто бы сомневался, что он будет в наличие.

Вряд ли фильм что-то выиграет, широкой аудитории он не будет интересен, это подарок - нам, влюбленным в них:

от их создателя.
"Пусть тебя ждет хорошая жизнь, малыш…"
10 из 10, битч

@темы: фильмы, тумбля, heisenbitch

---

@темы: сериалы, видяшки

---

Дождливый день в Нью-Йорке


Зажравшийся высокоинтеллектуальный мальчик из богатой семьи не знает, что ему делать со своей жизнью, бродит по залитому дождем Нью-Йорку, вяло пытается развивать отношения с двумя девушками, одной - той, что у него уже есть, второй - младшей сестрой его бывшей, которую едва знает. Все это медленно, не слишком смешно, но и не скучно. Под приятную музыку и с красивыми кадрами, где света все же больше, чем дождя.
Тимми невозможно красивый, но местами совсем не старается. Больше всех старается Селена, такое чувство, что после 4 прослушивания Аллен плюнул и написал роль специально под ее реаловый характер. Романа взрослого мужчины с малолеткой, из-за которого так переживала общественность, в фильме просто нет. Это самое смешное во всей истории с переносами релиза и судами, пожалуй.
От Аллена пишущего шутки про хипстеров у меня ощущение:

Возможно, парни вроде Гэтсби-Тимми и правда до сих пор где-то завалялись, но в целом мне кажется, что персонаж Тимми отдает ненатуральностью (ххха) именно потому что Аллен слабо представляет чем живет нынешняя молодежь. Ему бы лучше про взрослых героев истории делать, вот как в Колесо чудес.
6 из 10

Джокер


Про Джокера уже столько написано, что мой восторженный отзыв будет каплей в море. Великолепный фильм. Сильная история, восхитительная актерская игра Хоакина, изумительный саундрек (вы никогда больше не будете воспринимать Smile от Jimmy Durante как что-то милое) и прекрасная работа оператора. Это фильм, где спойлерить практически не о чем, ведь все основное показано еще в трейлере, но смотреть его целиком - не оторваться, наслаждаться каждой минутой. Трагикомедия маленького человека, игнорируемого и презираемого социумом, который однажды доходит до точки и решает ответить насилием на насилие. Для него после этого жизнь налаживается, пускай насилия становится только больше, а жизни других людей летят под откос. Немного отдает Заводным Апельсином. В мире, где насилие является нормой, бесполезно его избегать, напротив, станешь счастливее, ответив на том же уровне. Обостренное чувство справедливости у зрителей в подобные моменты ликует, хотя по факту все ужасно.
10 из 10. Если Хоакину не дадут Оскар, то кому же?

Старикам тут не место


Грустные мужчины пенсионного и предпенсионного возраста бродят по пустынным дорогам и городам, убивают друг друга без особой охоты и смысла. Кто-то пытается сохранить деньги, которые ему не слишком и нужны, а Чигур, сыгранный Бардемом, хладнокровный психопат и киллер и без пяти минут Сверхчеловек, не получающий удовольствия от своей работенки. Он же вносит элемент хаоса, предлагая своим потенциальным жертвам последний шанс, возможную победу в "Орел или решка".
Так или иначе, а в конце всех нас ждет смерть.
8 из 10.

Роман Полански: Разыскиваемый и желанный


Документалка про суд над Полански и его жизнь до начала судебного процесса. Русские субтитры к этому фильму пиздецовы, так что если будете смотреть, то англосабы - ваши бро.
Поражаюсь какая же сила воли у Полански, в детстве смог выжить в нацистском гетто, потом смог пережить ужасающую смерть жены и все, что к этому прилагалось - вплоть до громких газетных заголовков, кричащих о том, что он сатанист и сам ее убил, раз снял "Ребенка Розмари" (логика!). То, что он смог после этого оправиться (хотя бы частично, не думаю, что в таких случаях возможно полное душевное исцеление) и продолжил снимать фильмы, а потом опять женился и завел детей - это восхищает и, на мой взгляд, заслуживает уважения.
Изнасилование оправдать невозможно, однако, вряд ли его можно было судить как психически здорового в тот момент.

@темы: фильмы, шаламэ мое шаламэ

---

Глава тридцать четвертая, где Ник ВНЕЗАПНО вспоминает, что у него биполярное расстройство и жизнь сразу начинает налаживаться.

Мы все проебываемся

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать четвертая

Вода серая, спокойная и чистая, отражающая небо, солнце и быстрое движение облаков в идеальном зеркальном повторении — словно в параллельном мире — перевернутой реальности. Приближающиеся берега островов, с густыми вечнозелеными лесами, существуют и вверху и внизу. Паром, перевозит нас, пассажиров, одновременно в двух мирах — каждый из нас копируется в зеркальной глади — как будто мы живем в двух мирах одновременно.
Разумеется, я здесь. Отец рядом со мной, мы стоим на палубе. В то время как наши отражения находятся в воде внизу. Я задаюсь вопросом: может быть в той реальности что-то пошло иначе? Может быть, в том мире я последние три дня не закидывался Клоназепамом, не опустошил запасы лекарств собственной матери. Может, там я не курю травку постоянно. Может, там я вообще не начинал встречаться со Сью Эллен, в попытке забыть Зельду и не жил у нее на иждивении, а следовательно и не предавал ее, перестав в ней нуждаться. Может, там я не предпринимал попытку вновь воссоединиться с Зельдой, зная, что мне пора бы уже наконец двигаться дальше. Может, там мне не приходилось врать на протяжении всего книжного тура, уверяя, что я в завязке, когда в завязке я не был. Блин, может, в том мире я не ненавижу себя. Ведь это и есть источник всех бед, не так ли? Я себя ненавижу. Правда, ненавижу.
Но, блять, в конце концов я всегда прихожу к одному и тому же итогу, как и сейчас — я под кайфом, беспомощный, разбитый, заваленный обломками чужих надежд, надежд людей, которым причинил боль и нанес вред. Это очевидный исход, понимаете? Но пока я до него не добираюсь, то никогда, блять, не могу заметить к чему же все идет.

Я осознаю это сейчас, когда проходит кайф от последней принятой таблетки Клоназепама, стоя на палубе парома рядом со своим отцом, направляясь на лекцию о трезвости для кучки ребятишек в реабилитационной клинике, расположенной у берегов Британской Колумбии. У этой клинике намечается двадцатилетняя годовщина или что-то типа того. Поэтому, помимо ребят, которые там лечатся, мы еще собираемся поговорить со всеми донорами, работниками, бывшими пациентами и другими людьми, которые выложили немалые суммы, чтобы поприсутствовать на этом празднестве. И вот он я, их любимый здоровенький мальчик с плакатов, которому утром пришлось выкурить несколько косяков, чтобы окончательно проснуться. Я смотрю в воду и испытываю сильнейшее желание поменяться местами со своим отражением.
— Ты в порядке? — Спрашиваю я отца, положив руку ему на плечо.
Он поворачивается ко мне.
— Думаю да. — Отвечает он, глядя на меня слегка выжидательно. — А ты?
— Типа того. — Говорю я, не смея посмотреть ему в глаза.
— Знаешь, если ты хочешь о чем-то со мной поговорить, о чем угодно, то я всегда готов тебя выслушать, понимаешь? Не думай, что я буду осуждать тебя или злиться. Я тебе обещаю, что в любом случае не выйду из себя.
Я смотрю на исцарапанный пол, со следами морской соли и птичьего помета.
— Сью Эллен тебе звонила?
Отец кладет руки мне на плечи и ощутимо сжимает.
— Прости, Ник, я не знаю надо что-то говорить или нет. Но я просто подумал, что если бы кто-то позвонил и сообщил мне, что ты разгуливаешь по городу с заряженным пистолетом, то я бы себе не простил, если бы не попробовал вмешаться. Конечно, я хочу услышать твою версию событий. Я понимаю, что Сью Эллен сейчас в очень плохом состоянии находится и использует любые средства, в попытках очернить тебя. Но то, что она мне сказала, похоже на правду. Это ведь правда? Ты снова начал курить травку?
Я не могу смотреть ему в глаза. Едва не падаю на колени от стыда. Пытаюсь сделать вдох.
— Пап… это не то, что ты думаешь… Я… курю травку и курил ее последние два года. Но это больше не создает проблем. Клянусь. Я просто курю время от времени, когда с друзьями встречаюсь и тд. Поначалу меня это пугало, потому что, ну, опасался, что снова перейду потом на тяжелые наркотики, но не перешел. У меня все под контролем. Наверное, это звучит как клише. В смысле, я понимаю, что в это трудно поверить. Но у меня действительно больше нет проблем с этим. Сью Эллен тебе об этом рассказала только потому что хочет заставить меня вернуться к ней. Понимаешь?
Я на секунду поднимаю взгляд и да, теперь могу видеть, что он плачет.
— Понимаю, Ник, я прекрасно понимаю почему она позвонила. Но все же и ты должен понять, как пугающе для меня звучат твои слова.
Я медленно киваю.
— Конечно, понимаю. Именно поэтому я тебе ничего не говорил. Не хотел, чтобы ты попусту волновался.
— И это мне тоже ясно. — Произносит он тихо. — Правда. Но мне это кажется очень плохой идеей. Даже если ты не вернешься к тяжелым наркотикам, все равно, стоит ли так рисковать? Подумай о том чего ты можешь лишиться. Подумай о Талуле и представь, что придется ее отдать кому-то. Я знаю как много она для тебя значит.
Я пытаюсь выдать в ответ что-то обнадеживающее, но мой голос ломается и я внезапно заливаюсь слезами.
— Оно того стоит. — Говорю я, а глаза мои застилают слезы. — Оно того стоит. Все так сложно. Травка помогает мне справляться со всем этим. Я чувствую себя таким потерянным, чувствую, что утратил контроль. Я не знаю, что мне, черт возьми, делать. И мне кажется, что если спросить совета, то предложат только снова начать ходить на собрания — найти наставника — работать над «шагами». А мне эта хуйня не помогает, папа. Я пытался и пытался, но я просто ничего не чувствую, занимаясь этим. Поэтому у меня нет других вариантов, кроме как продолжать курить. Пойми, я не знаю, что тут еще можно сделать.
Отец притягивает меня к себе и крепко обнимает.
— Я понимаю, Ник. Понимаю, насколько это возможно, для стороннего наблюдателя. И я хочу, чтобы ты знал: я доверяю твоим решениям, верю, что тебе виднее, как лучше поступить. Раньше я пытался принимать решения за тебя, но успел осознать, что этого делать не стоило. Так что теперь я действительно собираюсь позволить тебе самостоятельно определять чего ты хочешь, а чего — нет. Я тебе, со своей стороны, помогу всем, чем смогу, если тебе нужно будет подобрать реабилитационную клинику или найти психиатра. Ты ведь сейчас ни к кому из специалистов не ходишь?
Мне с трудом удается выдавливать из себя слова.
— К психиатрам? Нет. Не видел ни одного с тех пор как уехал из Safe Passage Center.
— Ник, ты что, шутишь? Ты не принимаешь никаких лекарств?
— Гм, нет. У меня и денег-то не было, чтобы сходить к кому-то на прием.
— Что же, Ник, я не хочу лезть в твои дела, но разве тебе не диагностировали биополярное расстройство? Ты ведь упоминал об этом в своей книге, верно?
— Эм, ну да, но у меня не было денег, чтобы продолжать лечение.
— Но теперь деньги у тебя есть. — Говорит он, убирая волосы с моих глаз. — И теперь у тебя есть страховка, не так ли? Ты не думал, что отчасти твои сложности связаны именно с биополярным расстройством? Мне кажется, что связь тут прямая. Судя по твоему поведению, у тебя сейчас маниакальная стадия. И у тебя бывают периоды глубокой депрессии, не так ли?
Я замираю на мгновение, пытаясь вспомнить — или осмыслить — или что-то типа того. Господи, неужели и правда все дело в этом?
В последнее время я действительно вел себя как маньяк — так, словно во мне на полную мощность врубили мощный двигатель спортивного автомобиля. Неудачи абсолютно ужасны, от достижений накрывает эйфорией. И, ребят, я же помню, что когда врач диагностировала у меня биополярное расстройство, то упомянула, что находясь в маниакальной фазе, больные могут верить, будто у них налажен прямой контакт с Богом и тот лично говорит им куда идти и что делать. Именно так я себя и чувствовал последние полтора месяца. Я был полностью оторван от реальности — чуть ли не голоса в голове слышал — наслаждался собственной манией величия — и потратил на телефонные международные разговоры аж восемьсот долларов.
Все это очевидно и я чувствую себя таким тупым.
Полагаю, на самом деле я не отнесся к диагнозу с должной серьезностью. В смысле, я не особо-то доверяю врачам, потому как они готовы раздавать диагнозы всем, кто только оказывается в их кабинетах. Меньше всего я хотел приносить прибыль фармацевтическим компаниям, убеждающим, что мои психические расстройства вылечат только их чудо-пилюли.
Я же смотрю телевизор, блин. Вижу, что постоянно мелькают рекламные ролики о новых рецептурных препаратах, излечивающих от болячек, о которых я даже не слыхивал. Чертово биополярное расстройство, нарциссическое расстройство личности, пограничное расстройство личности, синдром беспокойных ног, различные степени аутизма, синдром дефицита внимания, СДВГ, обсессивно-компульсивное расстройство. Как будто врачи в наше время для кого угодно диагноз подыщут.
А я не хотел становиться их очередной гребаной жертвой. Но дело в том, что теперь, после того как у меня было некоторое время на то, чтобы осмыслить полученный диагноз — просто, знаете, обдумать подходит ли он мне и кажется ли верным — я должен сказать, что он, видимо, был верен. Все в моем поведении указывает именно на биополярное расстройство. Конечно, это меня не оправдывает и это не ответ на все вопросы, но ситуация значительно проясняется.
Настолько, что я не могу удержаться от хохота.
Мой отец слегка отшатывается — то ли ошарашенный, то ли испуганный, не знаю точно. Его лицо как будто застывает, он полностью растерян. Но я, гм, не могу перестать ржать. Мне кажется, что я вот-вот на части развалюсь, так сильно хохочу. Я смеюсь и смеюсь и смеюсь и потом отец тоже внезапно начинает смеяться и мы смеемся до тех пор пока он наконец не говорит:
— Над чем, черт возьми, мы смеемся?
Я едва стою на ногах и делаю судорожные вздохи, пытаясь взять себя в руки.
— Просто… я… я поверить не могу, что сам не мог сложить два и два. Я такой идиот.
— Ну, что же, — отвечает он с легким смешком, — с этим я спорить не буду. Но послушай, раз уж ты теперь в Лос-Анджелесе, я могу переговорить с некоторыми специалистами из Калифорнийского, у которых брал интервью, чтобы они порекомендовали хорошего врача. Хочешь?
Я улыбаюсь ему.
— Ох, было бы здорово!
Я ненадолго замолкаю.
— Представляешь, как круто будет, если я найду врача, который мне действительно понравится? Кого-то, чье мнение я на самом деле уважать буду. У меня никогда не возникало связи ни с кем из тех, к кому я ходил, так что неудивительно, что мне было наплевать на их слова. Может быть, в этот раз я найду специалиста, встреч с которым буду ждать. Тогда все пойдет совсем по-другому, да?
— Да, Ник, это точно. Я уверен.
— И может быть я даже соглашусь на амбулаторное лечение. Будет здорово снова начать видеться с людьми, а кроме этого я стану сдавать тест на наркотики раз в неделю.
У моего отца снова слезы на глазах, но теперь уже по другой причине.
— Это было бы замечательно. Я думаю, что это действительно отличная идея. Я позвоню кое-кому как только мы вернемся домой.
Я обнимаю его, благодарю и говорю как сильно люблю. Я почему-то чувствую сильное воодушевление. Предвкушаю успехи в лечении. Предвкушаю как буду двигаться вперед. Внезапно я вновь полон надежд. Не знаю откуда это взялось.
— Пап, — произношу я, вновь глядя на горизонт, — мне правда жаль. Я не хотел тебя расстраивать.
— Нет, — он почти шепчет, — нет, это мне жаль. Мне так жаль. Мне жаль, что ты вынужден продолжать бороться со всем этим. Я теперь понимаю каково это, Ник, правда. Я ненавижу эту твою болезнь. Но осознаю, что это именно болезнь. И я больше не принимаю все на свой счет. Мы все это поняли — Карен, дети — все. Мы просто хотим помочь тебе, всем, чем только сможем.
— Вы и помогаете. — Отвечаю я. — Ты для меня столько сделал. Ты все делаешь правильно. Черт, а ты и правда нахватался умных советов из всех тех книг, да?
Он смеется.
— Ну, как и ты. Поверить не могу, как просто все вышло. Раньше ты бы устроил скандал, а потом исчез. Веришь или нет, Ник, а у тебя серьезный прогресс. Я имею в виду, что изнутри это может ощущаться как постоянные срывы и неудачи. Но глядя со стороны, я могу с уверенностью сказать, что теперь, даже если ты срываешься, то отнюдь не достигаешь тех глубин падения, какие случались в прошлом. Ты все еще совершаешь ошибки, но ты научился избегать серьезных ошибок — в большинстве случаев. Ты изменился к лучшему, Ник, честно.
Я смеюсь над этим вместе с ним.
— Ну, наверное, это уже кое-что.

Паром замедляется и «спотыкается» и когда мы смотрим в сторону берега, то видим, что гавань уже совсем близко.
Солнце над нашими головами скрывается за бегущими по небу облаками и я замечаю, что тень парома как и тени его пассажиров полностью пропали. Параллельная реальность исчезла, а я застрял тут, в ловушке, сотканной из моих прежних решений и других обстоятельств моей жизни. Но когда паром добирается до пристани и отец обнимает меня за плечи, мне внезапно приходит в голову, что эта реальность не так уж плоха. У меня есть надежда — настоящая надежда, понимаете. И спасибо за это надо сказать моему отцу, как и за то, что он делает все возможное, чтобы докопаться до причин моего алкоголизма, наркомании и тд. Это просто потрясающе, правда?

И вот мы вместе идем к арендованной машине, я держу его за руку и чувствую себя по-настоящему воодушевленным, впервые, с тех пор как… черт, да впервые за целую вечность. Я знаю, что справлюсь, как бы тяжело это ни было и я ощущаю невесомость — спокойствие — безмятежность. Даже мысль, что я буду врать перед всеми этими людьми в реабилитационной клинике больше не портит мне настроение. Да, я знаю, что проебался, но чувство вины больше не рвет меня изнутри на части. Как бы то ни было, это всего лишь небольшая ложь. За свою жизнь человек успевает соврать миллионы раз, так что я не думаю, что стоит сильно переживать из-за одного обмана.
Во всяком случае, я к ним уже давно привык.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

Who are we? 🤔
Why do we kiss? 😙
Why do cats lick us 🐱

Things got deep with @RealChalamet on the Overthinkers Hotline 😂 pic.twitter.com/QI2652PH4g

— BBC Radio 1 (@BBCR1) October 9, 2019

очень глубокие вопросы с Тимми Почему киски лижутся? Почему люди целуются? Кто мы?

@темы: шаламэ мое шаламэ, видяшки

---

Типичные лица людей в последний день Комиккона
Смотрим на вас с Андрюшей как на закон о гей-пропаганде

@темы: We will be victorious, фотачки

---

Эндрю Скотт был милый, невыспатый, с кругами под глазами. Очень худенький и нежненький, организаторы заранее предупредили, что обнять можно, но чуть-чуть и то если он сам проявит инициативу Чуть-чуть его и обнял, жду теперь когда фотографию выложат.
На выступлении Эндрю возжелал попробовать русскую шоколадку, был тут же одарен Аленкой и сказал, что ему понравилось. Еще упоминал Меркьюри, рассказывал, что с детства обожал его и его музыку, вежливо намекал, что несмотря на всякие там инициативы наших правительств, все равно стоит любить и верить.
Приятно удивил товарищ Глуховский, который выступал перед Скоттом. Он в открытую ругал ментов, говорил, что любому могут сломать жизнь, подбросив наркотики и вообще вел себя раскованно и клево, умеет человек работать с публикой. Надо почитать его "Метро".
Глуховский:
- В фильме по "Метро" роли для Саши Петрова нет.
Зал: - урааа!
Глуховский:
- Ребята, ну откуда такой хейт, Петров прикольный
Зочем вы тгавите
Еще, в другом зале, видел выступления Козловского и Перумова, Перумов какой-то больно заносчивый и высокомерный тип, хотя в высказывании про вдохновение я с ним солидарен. Есть вдохновение или нет в данный конкретный момент, а писатель обязан сесть и писать. Козловский был просто скучный. И зря провел параллель между своим очередным говном каким-то и "Джокером". Ты никогда не дорастешь вместе со своими проектами до уровня Джокера, сразу забудь об этом.
Мадс сказал "матрефка" Рассказал, что если бы он был косплеером, то сделал бы наряд Голлума. Заявил, что в "Охоте" никого не получается ненавидеть и каждого героя можно понять, но тут он неправ, я там ненавидел всех, кроме его персонажа

Три дня на Комикконе, конечно, страшно выматывают, но я ни о чем не жалею. Это прекрасный экспириенс и я готов его повторить в следующем году.

@темы: We will be victorious, страна муми-троллей

---

Горжусь своим датским бомжеватым батей

@темы: We will be victorious, страна муми-троллей, фотачки

---

Стотыщ отдал дань нашему, не побоюсь этого слова, легендарному паблосу "Сирдца@Проблемы", принеся Мадсу на подпись один из мемесов:

текст он Мадсу тоже перевел, тот поржал. Одобрено Мадсом Миккельсеном
На выступлении со сцены Мадс сказал, что поцелуй в конце третьего сезона Ганнибла (который вырезали) был метафорическим, но не преминул добавить, что они с Дэнси во время съемок слишком увлекались, ведь как не увлечься, Дэнси такой красивый мужчина!
Сегодня заценил статус випа, после того как оценил размеры очереди и прошмыгнул через второй вход для випов, где не было ни души. Походил десять минут до начала по тихим, практически пустым залам. Надеюсь, завтра этот фокус тоже прокатит и буду первым в очереди на фотку с Эндрю Скоттом.
Видели мелкого Ричи, канонично милого и прекрасного каноничного Пеннивайза, мудачного, пославшего нас с просьбой о фотке
Стотыщ был в косплее Салли Фейса, его узнавали исключительно дети среднего школьного возраста, а то и из младших классов Салли может выступать на детских утренниках, похоже.

@темы: Эстер, We will be victorious, quid pro quo, страна муми-троллей

---

В память о тех древних временах, когда фандом ганнибла был молод и мы со стотыщ зарывались все глубже в фильмографию Мадса, принес ему на подпись фотку Фишера из "первого подразделения"

рядом с Мадсом на стенде сидел его агент, так он еще больше самого Мадса обрадовался, что я знаю этот сериал, что-то застрекотал на датском, а Мадс пожал мне руку. А я выпалил, что люблю его и что-то пискнул насчет ЛяКура (из того же Подразделения)
Мадс как обычно выглядит как дружелюбный бомж и ведет себя соответственно
до подписи была наша со стотыщ веселая пробежка по всем (сукабля) залам, потому что в билете не пишут где именно находится Мадс. Нам пытался помочь парень в длинном цветном кардигане и это создавало ощущение, что мы в компьютерной игре и нас ведет к нужной точке НПС.
а после автографа было часовое стояние на фотосессию ("если мы не стояли час на вход, то должны восполнить пробел сейчас"), но когда Мадс сам протянул ко мне руки и выдал обнимашки батя-стайл, то я понял, что все было не зря. Фотка появится дня два спустя, думаю, как обычно.
По сути, статус вип на Комикконе только сокращает время стояния в очереди на входе. Зато тебе дают огромный пакет со всяким ненужным хламом-подарками и ты должен весь день таскать его. Нот кул.

@темы: Эстер, We will be victorious, страна муми-троллей

---

Тимми сегодня доказал, что ему не Генриха, а Марию-Антуанетту играть надо было Принес на премьеру в Нью-Йорке пакет с бейглами и раздавал народу:

Пусть едят пирожные! отличный способ победить насмешки про то, что он все время тусует с Лили в одной и той же булочной

Еще фоточки Короля

Кто-то не поленился целую корону ему поднести:

does anyone think bagels are a good thing? I like Timothée Chalamet. I think he’s a really interesting artist. pic.twitter.com/HuJSv8OWD8

— derek (@timotheechalamt) October 1, 2019

Лили с Шаламэ-семьей (хотя думаю за этот год они сто раз уже познакомились)

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

Глава тридцать третья, где Никки получает от Сью Эллен за все хорошее.
Пока решил оставить батину книгу, Проебы почти кончились, доперевожу их и вернусь к ней.

Мы все проебываемся

Глава тридцать третья

Глава тридцать третья

Когда я говорю Фэллон, что не смогу приехать к ней, и нам, вероятно, следует временно прервать общение, реакция у нее на удивление не-христианская. Она обзывает меня мудаком и бросает трубку. Не могу сказать, что я ее виню — или что я с ней не согласен. Я и есть мудак. И я чувствую, что ситуация вышла из-под контроля. Энергия, пронизывающая мое тело, вызывает дрожь в руках и туманит разум. Я все время машинально проверяю сообщения на телефоне.
Зельда не звонит и не пишет, ничего. Мы некоторое время разговаривали — и наладили связь, как я думал — но теперь она бесследно исчезла. Я писал и звонил, и снова писал, но так и не дождался ответа. Я уже серьезно волнуюсь. Да, у нее переменчивый характер, но беспокойство все возрастает — ощущение, что случилось нечто серьезное.
Но, что бы там ни было, поскольку она не поставила меня в известность, что остается, кроме как теряться в догадках?
Проверять телефон каждые тридцать секунд — составлять списки дел в голове — повторять их снова и снова:
Проснуться.
Сделать кофе.
Выкурить косяк.
Взять с собой Талулу в Лос Леонс Каньон — погулять там пару часов.
Вернуться домой.
Принять душ.
Съесть хлопья.
Еще покурить.
Взять кофе и сесть писать.
Позвонить отцу.
Позвонить матери.
Позвонить Джону.
Пойти и купить еще травки.
Вернуться домой.
Покурить.
Сводить Талулу на собачью площадку.
Вернуться домой.
Встретить Сью Эллен.
Поругаться с ней.
Делать все, что угодно, все возможное, чтобы только не думать о Зельде. Я не позволю ей снова мне навредить. Я полностью о ней забуду. Черт, по крайней мере в этот раз у меня есть травка, которую можно покурить и позабыть обо всем.
Так оно и происходит. Накуриваясь, я обо всем забываю. Накуриваясь, я становлюсь сильнее. Когда я накуриваюсь, то становлюсь спокойным. Так что, я просто стараюсь быть под кайфом постоянно.
Только это мне и остается. Несмотря на то, что я знаю, что однажды травка перестанет на меня действовать — как это уже случалось однажды. И до этого. И до этого. И до всего этого тоже.
Что касается Сью Эллен, то я не уверен, замечает ли она мою отстраненность или нет, но она придирается ко мне из-за любой ерунды. Такое впечатление, что она просто не знает, как не вымещать на мне свою подавляемую злость после очередного дня на курсах стажировки, где все к ней относятся как к дерьму.
Сегодня, например, она все говорила и говорила о моей маме в таком тоне, что в конце концов я на нее рассердился. И это что-то да значит, потому что обычно я всегда с готовностью признаю, что у моей мамы есть некоторые, гм, проблемы. Но, Господи, Сью Эллен все никак не могла заткнуться.
Понимаете ли, дело в том, что пробыв в браке с этим ужасным человеком, постоянно подвергавшим ее эмоциональному насилию, около двадцати лет, мать наконец набралась храбрости уйти от него и теперь живет одна в доме в районе Венецианского канала.
Разумеется, мне крайне непривычно думать о том, что мама внезапно стала одиночкой, избавившись от своего мудака, о чем я мечтал еще с тех пор, как был маленьким. В смысле, меня фрустрирует то, что это происходит сейчас, после всех тех лет, когда я приезжал к матери и отчиму только для того, чтобы в очередной раз услышать от этого куска дерьма какой я «слабак и педик».
И нельзя сказать, что мама является ангелом во плоти. У любого конфликта есть две стороны, верно? Но я все равно горжусь тем, что она нашла в себе силы, чтобы уйти, пускай и спустя двадцать с лишним лет. Честно говоря, я не до конца понимаю, почему Сью Эллен вздумалось заговорить о моей матери именно сейчас. Возможно, ей взбрело в голову, что я такой отстраненный и забыл про нее, Сью Эллен, из-за матери, потому что в последнее время стал больше времени проводить с ней, ведь у нее сейчас эдакий переходный период и ей довольно одиноко.
— Тьфу, она просто больная женщина, — говорит Сью Эллен, сжав кулаки. — А ты просто тряпка. Она же тебя, блин, бросила, когда ты был почти младенцем, а теперь вы с ней такие друзяшки-друзяшки. Гм… это не нормально. Я не стану тебя в этом поддерживать. Она тщеславная, поверхностная, она манипулятор, и я не хочу ее больше видеть.
Я закуриваю и стараюсь сосредоточиться на вождении, поскольку мы едем по дороге SR 1, уже стемнело и я не совсем уверен, где мы сейчас находимся.
— Слушай, Сью Эллен, милая, я не знаю, о чем ты говоришь. И не знаю, зачем ты пытаешься строить из себя святую — мы все совершали ошибки. Блин, да если бы люди судили обо мне только по моим прошлым поступкам, то сейчас со мной бы вообще никто не разговаривал. Кроме того, сколько бы недостатков у нее ни было, я все равно уважаю ее за то, что она сделала. Требуется немалая храбрость, чтобы разорвать нездоровые отношения — особенно, если куда проще ничего не менять и продолжать мириться со всем происходящим. И, ну не знаю, я чувствую, что сейчас должен ее поддержать. Разве это неправильно?
Она топает ногой по коврику.
— Да, неправильно! — кричит она. — Это неправильно, потому что ты такой трус, что за себя постоять не можешь! Ты жалок! Ты всем позволяешь обращаться с тобой как с дерьмом и просто продолжаешь оставаться милым и вежливым и никому не говоришь «нет» и меня это бесит! Мне от тебя тошно. Твоя мать не заслуживает твоей заботы. Никто из этих отвратительных людей в твоем окружении не заслуживает твоего внимания. Но ты продолжаешь прислуживать им, лебезишь перед ними, делаешь все, лишь бы лодку не раскачивать. Это омерзительно, Ник, серьезно, омерзительно. А сегодня мы тащимся на эту тупую вечеринку, где ты будешь Мистером Милым Парнишей и сделаешь всех вокруг счастливыми, а о собственных интересах опять не подумаешь. Скажи, зачем нам нужна эта вечеринка? Тебе больше не хочется проводить время наедине со мной? Ты же никогда не был любителем вечеринок. Но вот стоило нам переехать в ЛА и ты превратился в ручную собачку, стремящуюся всем угождать. Отвратительно.
Я тушу сигарету и смеюсь.
Сворачиваю к каньону Топанга.
— Блин, Сью Эллен, я захотел поехать на эту вечеринку просто потому, что подумал, что там будет весело. Признаться, я думал, что и ты там хорошо проведешь время. Они же празднуют полнолуние в лесу как-никак. Это должно быть весело. Вот и все, ни к чему другому это отношения не имеет. Я не понимаю, почему не имею права куда-то ходить, будучи в отношениях с тобой. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на просиживание штанов перед телеком. А тут мы приобретем опыт, который запомним на всю жизнь. Ты не можешь держать меня в клетке, как какого-то хомячка. Не можешь меня ограничивать. И вообще-то я вежливо веду себя с людьми потому что они мне действительно нравятся. Мне приятно находиться рядом с ними. Меня это радует и для меня это, знаешь ли, полезно. Это не значит, что я тебя не люблю или не забочусь о тебе. Я бы хотел ходить везде вместе с тобой. Но ты вечно такая недовольная и все осуждаешь, тебя трудно куда-то зазвать. Поэтому-то я и провожу время без тебя. Но я правда рад, что сегодня ты здесь. Ну же, не надо все портить. Давай постараемся расслабиться и получить удовольствие. Наши отношения будут развиваться, только если мы позволим друг другу заниматься своими делами и иногда будем делиться друг с другом впечатлениями. Я бы хотел разделить впечатления сегодняшней ночи с тобой. Не могла бы ты отбросить свою предубежденность?
Она накручивает пряди волос на пальцы — плохой признак. Говорит она сквозь зубы.
— Ник, ты засранец.
Признаться, я не могу судить, объективна она или нет. Я определенно вел себя с ней как засранец. Но, не знаю, мне кажется, что я пытаюсь все исправить. Она этого просто не замечает. Она вбила себе в голову эту идею и не хочет от нее отказываться, что бы я ни говорил и ни делал. Я зря трачу время, пытаясь ее переубедить. С другой стороны, когда я не пытаюсь с ней спорить, то ее это злит еще больше. Поэтому я продолжаю вести себя так, как будто ничего не случилось.
Я забиваю на это.
Не так уж это и сложно. На данном этапе жизни отрицать реальность для меня так же естественно, как и дышать. И, наверное, отчасти Сью Эллен именно об этом и говорила. Как бы то ни было, это неважно. Я не могу измениться и она не может измениться, о и моя мама тоже и мой отчим. Никто на самом деле не меняется. Вот почему я все еще здесь. Поэтому я выкуриваю косяк прямо в машине, когда мы останавливаемся неподалеку от пожарной стоянки. Следуя инструкциям Джона, мы вынуждены перелезать через заборы и ориентироваться на узкую оленью тропку, держась слева от нее. На небе полная луна. Даже фонарик не нужен.
— Это пиздец как тупо, — цедит Сью Эллен сквозь сжатые зубы. — Это тупо, мне страшно и я хочу вернуться домой прямо сейчас.
Звуки машин, проезжающих в отдалении, громким эхо разносятся по каньону, походят на звуки дождя. Насекомые стрекочут и переговариваются друг с другом в сухих кустарниках. Не видно ни души, никаких признаков маленькой вечеринки Джона. Тем не менее, я все равно раздражаюсь из-за того, что Сью Эллен обязательно надо обругать любое наше совместное предприятие.
— Ник, я серьезно! — орет она на меня, пиная ногами грязь. — Мне страшно, поехали домой!
У меня глаза сами собой закатываются.
— Да брось, Сью Эллен, что, по-твоему, может случиться?
— Не знаю! — кричит она, топая ногой как ребенок. — Я хочу домой. Лучше бы мы сюда вообще не приезжали.
Я втягиваю сладковатый воздух пустыни через ноздри, раздувающиеся как у лошади, готовой перейти в атаку.
— Куда? Сюда или вообще в ЛА?
— В ЛА. До этого все было нормально. Я не должна была позволять тебе вернуться сюда. Я хочу поехать домой прямо сейчас!
У меня сжимаются кулаки.
— Ладно, ладно, как скажешь.
Я начинаю идти обратно к машине, не глядя на нее, но слышу ее шаги и всхлипы за спиной.
Внезапно она переходит на громкие рыдания.
— Я должен тебе сказать, — говорю я себе под нос, — что не все было в порядке и до того, как мы сюда переехали. Я уже давно чувствую себя опустошенным. Почему, как ты думаешь, я столько пил? Почему мне приходится курить травку каждый день?
Она издает пронзительный крик, и когда я оборачиваюсь, то вижу, что она валяется в грязи, рухнув в нее прямо своей долбаной головой.
Когда я вижу ее такой, то во мне растет тошнотворное чувство вины и я мечтаю забрать назад только что сказанные слова.
— Блять, — говорю я, вздыхая.
Возвращаюсь обратно к ней и опускаюсь перед ней на корточки.
— Блять, извини. Я люблю тебя. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Просто я переживаю из-за того, что ты все время такая недовольная. Каждый раз как мы собираемся повеселиться вместе, это превращается в огромную проблему. И, честно говоря, мне кажется, что ты постоянно меня критикуешь. Как будто считаешь, что любые мои решения и поступки тупые. Но я не хочу ссориться из-за этого. Вообще не хочу ссориться. Давай просто постараемся получать удовольствие от жизни? Я уверен, что мы сможем снова отлично проводить время друг с другом.
Она встает на ноги и я вижу, что глаза ее гневно сощурены, а потом она изо всех сил толкает меня.
— Будь ты проклят! — орет она. — Пошел ты нахрен! Как ты смеешь говорить такое? Это ты изменился с тех пор, как мы сюда приехали — все время где-то шляешься — завел кучу новых друзей! Как же ты жалок. Я была единственной, кто протянул тебе руку помощи, когда у тебя ничего не было. Я была единственной, кто с тобой разговаривал. А теперь ты решил, что слишком хорош для меня! Иди к черту. С меня хватит. С меня, блять, хватит.
Она топает обратно к машине, а я плетусь за ней, понурив голову.
— Я знаю, — произношу я мягко и медленно, — знаю, что ты права. Я чувствую себя иначе, но, гм, не знаю почему. Я ничего не могу с этим поделать. Со мной что-то происходит. Не знаю что. Я не хочу так себя вести.
Она продолжает шагать, не оглядываясь назад.
— Херня. Это все вранье. Ты жалкий человечишка. И не более. Ты слабак. У тебя ничего бы не было, если бы не я. Я тебе нужна, Ник. Я тебе нужна.
Я краснею. По щекам струятся слезы. Ощущаю слабость каждой частицей своего тела.
— Я это понимаю, — шепчу я еще тише, — понимаю, что нуждаюсь в тебе. Я не могу жить один. Я — полное ничтожество. Ты права. Давай просто вернемся домой.
Я нагоняю ее и пытаюсь погладить по спине, но она отстраняется. Остаток пути мы проходим молча.

Где-то двадцать минут спустя, когда мы уже едем домой, мой телефон начинает вибрировать, извещая об смске. Разумеется, будучи полным идиотом, я оставил телефон прямо на приборной панели, и поэтому Сью Эллен хватает его и включает, а я и слова вымолвить не могу, потому что это не хочу выглядеть подозрительно.
Целую минуту в машине стоит полная тишина, прежде чем Сью Эллен внезапно взрывается, яростно бросает телефон на пол и кричит:
— Выпусти меня! Выпусти меня сейчас же!
Она дергает дверь, несмотря на то, что я еду со скоростью пятьдесят миль в час и делает вид, что сейчас выбросится из машины. Я резко выкручиваю руль, заглотив наживку, тянусь к ней, чтобы успеть схватить ее, если она действительно это сделает — хотя и понимаю, что не сделает. А я бы сделал, думаю. Я хватаю ее, прижимаю к себе, снова берусь за руль и кричу:
— Блять! Господи Боже! Блять!
Она переключает свое внимание на меня, намереваясь выбить из меня все дерьмо.
— Как ты мог?! Как ты мог спутаться с этой жалкой старухой, с этой ужасной женщиной?
— С кем? — глупо интересуюсь я.
— Она пишет, что «любит тебя». Какого черта? Почему ты снова с ней общаешься? Господи, какой же ты жалкий.
— Что? — произношу я. — Что? Кто пишет?
— Зельда, урод ты эдакий! Зельда, Зельда! И, гляди, вот это сюрприз, она пишет, что снова сорвалась. Сколько ей уже, сорок? Вы двое друг друга стоите, серьезно!
А потом она снова заливается слезами, а потом начинает бить меня, а потом начинает кричать и раз за разом орет мне в ухо, что хочет домой. Туда-то я ее и везу. Отчасти я почти что облегчение испытываю из-за того, что обман раскрылся. Это развязывает мне руки, понимаете? Дает свободу действия. Нельзя же было все время юлить и юлить, избегая принятия решения. Это к лучшему… наверное… не знаю. И теперь мне никак не отделаться от мыслей про Зельду. Она сорвалась. Блять. Почему мы оба никак не научимся сдерживаться? У нее срыв, а мой срыв длится последние два года. Мы на параллельных дорогах по самоуничтожению. Сью Эллен права. Я жалок.

Когда мы возвращаемся обратно в квартиру, то Сью Эллен, разумеется, хочет задать мне кое-какие вопросы. Она шагает туда-сюда по паркету, имитирующему деревянный пол, кричит, жаждет узнать, когда и почему я снова начал общаться с Зельдой, встречался ли я с ней вживую и почему я такой безнадежный уебан.
— Боже, какой же ты неудачник. — говорит она. — Ты думаешь, что справишься без меня? Ха! Ты не сможешь без меня обходиться. Вы с ней опять будете принимать наркотики, а потом у тебя случится передоз и ты умрешь, а на твои похороны придут только мама с папой. Никому, кроме них, ты не нужен. Все остальные считает тебя лузером-эгоистом. Думаешь, что действительно нравишься Расселу? Думаешь, что всем этим людям в ЛА есть до тебя дело? Они приглашают тебя на вечеринки только потому, что твою книгу издали. Они тебе не друзья. Им приятно с тобой общаться только потому, что ты писатель и ты мелькал на ТВ. Они все просто шлюхи, которых ты подкармливаешь. Но ты и сам должен это понимать, ведь ты — главная шлюха, больше чем они все вместе взятые. Ты зовешь себя писателем, но мы оба знаем, что это просто нелепо. Писатели используют силу воображения, создавая свои истории. А ты просто себя продаешь — точно так же, как какой-нибудь цирковой уродец. Ты — все равно, что крушение поезда. Люди тобой интересуются, потому что хотят посмотреть, как низко ты можешь пасть. Для них это представление. И они подначивают тебя продолжать разрушать свою жизнь — чем ты, очевидно, и занимаешься.
Я смотрю на ее лицо, которое становится все краснее, как будто она сейчас взорвется. Она уже охрипла от воплей, но все равно не унимается. У меня кровь стучит в висках. Внезапно меня обуревает желание пойти и лечь спать. Я хочу свернуться клубком и спать вечно — забиться в какой-нибудь тесный угол, узкое пространство между кроватью и стеной. Я бы уснул в ту же минуту, если бы она мне это позволила. Но она не позволяет и я не сплю.
Я встаю на ноги и иду на крохотную кухню, достаю миску с этой новой черничной травкой и набиваю ею трубку. Долго, сильно затягиваюсь.
— О, ну конечно же, само собой, — говорит она, рычит сквозь сжатые зубы, — кури снова травку, отличная идея! Господи, ты такой лицемер, лжешь всем вокруг о том, какой ты маленький ангелочек. Ник, ты ведь не в завязке. Неужели сам не понимаешь? Ты куришь травку, потому что ты наркоман, слишком трусливый для того, чтобы справляться с проблемами в реальной жизни. Ты все врешь и врешь, и врешь, врешь мне и себе тоже. Ты лжец, Ник, вот кто ты такой. Ты столько врешь, что уже не видишь грани между ложью и правдой. Это конец, ты понимаешь? Я запрещаю тебе пользоваться моей машиной и платить за тебя больше не собираюсь. Ты будешь сидеть дома, пока я на работе, и каждую ночь мы будем проводить вместе, до тех пор пока не вернемся в Чарльстон. С меня хватит. Ты понял?
— Гм, да, понял.
Я делаю еще одну затяжку, а потом убираю травку и трубку в карман. Сразу после этого я достаю свой рюкзак и начинаю упаковывать вещи.
Сью Эллен так кричит и плачет, что это даже пугает.
— Нет! Нет! Ты не можешь уйти! Не делай этого, Ник, пожалуйста, пожалуйста! Ты не должен этого делать!
На сборы уходит не больше минуты. Я вешаю рюкзак на плечо и одеваю поводок на Талулу.
— Подожди минутку, — молит Сью Эллен, — подожди!
Я открываю дверь и оборачиваюсь к ней, говорю очень тихо и спокойно:
— Послушай меня. Я некоторое время поживу у своей матери. На этих выходных у меня будет выступление в Вашингтоне, так что давай за это время немного отдохнем друг от друга. Я позвоню тебе в воскресенье, когда вернусь. Но, слушай, так и правда будет лучше для нас обоих. Я согласен со всем, что ты сказала. Правда. И я вижу, что тебе будет лучше без меня.
По ее щекам струятся слезы.
— Нет, — отвечает она, вновь стиснув зубы, — это гребаная брехня. И я ни за что не позволю тебе забрать Талулу. Я тебе ее не доверю. Ты катишься по наклонной, Ник. Это очевидно. И я не хочу, чтобы Талула жила вместе с тобой и той ебнутой шлюхой.
Должен сказать, что тут на меня нападает приступ паники. У меня перехватывает дыхание и я чувствую, как напрягаются мышцы на плечах и в спине.
— Это моя собака, — говорю я и мой голос дрожит, как будто я сейчас расплачусь, — она — единственное, что у меня есть. Я никогда, никогда не подвергну ее опасности. Ты же знаешь, как много она для меня значит. Я не могу с ней расстаться. Так что, лучше даже не вздумай пытаться ее у меня забрать. Я сказал, что позвоню тебе в воскресенье, значит позвоню. Разговор окончен.
И я ухожу оттуда с Талулой, которая натягивает поводок, мы с ней оба счастливы оказаться на улице.
Временное пристанище моей матери находится примерно в пятнадцати минутах ходьбы отсюд, а и я звоню ей, чтобы сообщить, что скоро к ней заявлюсь. Похоже, что она этому радуется, правда. Думаю, что сейчас ей очень одиноко. Она встречает нас у двери, когда мы добираемся туда и говорит как ей жаль, а я благодарю ее, снова и снова. Круто все-таки, что теперь мама готова прийти мне на помощь в случае чего, раньше все было иначе.
Она приветлива со мной и с Талулой, предлагает нам поесть и готовит для нас постель. Она даже целый час сидит со мной, слушая мои жалобы и причитания. Дает Талуле угощения и говорит мне, что все будет в порядке. Не уверен, что могу в это поверить, но ее заботу точно ценю.
В конце концов, она все-таки уходит спать, а я отправлюсь в ванную, чтобы почистить зубы, в то время как Талула ждет меня за дверью.
Клянусь, я не собирался рыться в маминых вещах, ничего такого. Но я вдруг осознаю, что забыл взять с собой зубную пасту, поэтому открываю пару ящиков, чтобы найти, где же она, блин, держит свою. И нахожу. Нахожу зубную пасту, а также упаковку Клоназепама и упаковку Пропоксифена.
— Ох, Слава Богу, — произношу я вслух, быстро вытаскивая одну таблетку Клоназепама и парочку из упаковки с Пропоксифеном.
Это настоящее чудо, что я их тут нашел. Последние несколько часов мое сердце бьется так быстро, словно в любой момент может взорваться прямо в груди. Поэтому да, я принимаю обезболивающее и кладу несколько таблеток себе в карман, на завтра или на другой день, когда понадобятся.

Я ложусь в постель, а Талула сворачивается в клубок, прижимаясь ко мне.
— Ну что же, — шепчу я, пялясь на деревянный потолок, — похоже, что остались только ты да я, девочка. Но не волнуйся, теперь дела пойдут на лад, обещаю. Я со всем разберусь. Ты достойна хорошей жизни, Талула. И, черт возьми, я тоже. Мы заслуживаем счастья, верно? Все ведь заслуживают.
Я рассеянно почесываю ее за ухом, пока она засыпает, и когда она засыпает окончательно, то тут же слышится громкий храп.
— Мы справимся, — говорю я ей. — Я знаю, что справимся. Я снова завяжу, и мы подыщем себе квартиру, и будем все время гулять на пляже и ходить в походы, и я найду себе настоящих друзей и все будет хорошо, веришь? Все будет хорошо.
Я закрываю глаза, крепко зажмуриваюсь. Таблетки начинают действовать. Согревают мой мозг, принося с собой наслаждение.
— Талула, — вновь заговариваю я, — не волнуйся ни о чем, девочка моя, мы со всем справимся.
Я поворачиваюсь на бок. Таблетки делают мир лучше. И я впервые действительно верю во все, что говорю.
Я верю, что справлюсь в одиночку.
До тех пор нахожусь под кайфом.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

Эзра уже прямо на лбу себе пишет какой он шлюх.

https://t.co/3hOWNxQeSH pic.twitter.com/GeRqZQD6Xk

— りり👶🏹❤️⚡️👶 (@ezra12riri) September 25, 2019

Отличный мейк, хочу какой-нибудь себе такой забацать. Для домашнего с женой пользования, конечно, а не для выхода в свет

@темы: ебливая кисуля

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

какая-то бессердечная тварь личность в паблике по брба написала, что эта песня отлично накладывается на финалочку и

ну да.
Спасет, но не поможет - это краткий пересказ отношений Уолта и Жесси.

@темы: heisenbitch, видяшки

---

Лили смотрит на Тимми так же, как и все мы:

@темы: шаламэ мое шаламэ