Отредактированный вариант перевода "Мы все проебываемся" от Ника Шеффа!

(в конце там еще небольшое интервью с ним и благодарности, это все тоже перевел):
yadi.sk/i/w_sr-3DqWt5V4w
Если где-то у себя будете выкладывать - упоминайте переводчика, пожалуйста.

@темы: We will be victorious, никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

@темы: Музыка странного сна (с)

---

Тимми доказывает, что все же нарастил кое-какие мускулы к Дюне

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

@темы: heisenbitch, видяшки

---

Remembering our princess, our general, and our everlasting rebel. ❤️ pic.twitter.com/4YiipHiZhy

— Star Wars (@starwars) October 21, 2019

@темы: может сила и пребудет с тобой (но особо не рассчитывай), видяшки

---

А вот и эпилог книги. Немного попозже соберу ее в один файл и залью на Яндекс.Диск, а пока пойду залью что-нибудь алкогольное в себя, по случаю завершения этого труда. Никки ето любовь

Мы все проебываемся

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Сейчас октябрь 2011… прошло три с лишним года с тех пор, как мы с Джастином жили в квартире в Восточном Голливуде. Прошло три года, и каким-то чудом мне удавалось все это время оставаться в завязке, а Джастин, что тоже довольно безумно, почти закончил юридический факультет.
Ну, не знаю, может, дело не только в чуде. Я и сам проделал серьезную работу, учился любить и принимать себя — строил жизнь, за которую действительно хотелось бы бороться. Пытался и пытался и еще раз пытался. Держался. Не сдавался. Боролся. Сражался за жизнь, которой живу сейчас. Именно этим я занимаюсь… сражаюсь за нее. Каждый день я принимаю различные прописанные мне лекарства. Каждый день бегаю с Талулой и Реттом, моим щенком бладхаундом, по каньонам, окружающим Лос-Анджелес. Каждый день занимаюсь писательством и по кирпичику выстраиваю свою жизнь. Каждый день я оплачиваю счета, убираюсь в квартире, ужинаю и пытаюсь заснуть. Каждый день я остаюсь «чист». Я путешествую по стране, обсуждая с учениками старших классов наркозависимость и реабилитацию. Хожу на сеансы к др. Купер. Веду колонку о процессе реабилитации в онлайн-издании www.thefix.com/ Я не пью. Не принимаю наркотики. И так каждый день. И это никогда не закончится. Наркозависимость для меня — пожизненный процесс. И как бы я ни любил свою нынешнюю жизнь, никому такого не пожелаю. Быть наркозависимым отстойно. Когда я прихожу в школу и разговариваю с детьми, то всегда говорю им, что хотя со стороны может показаться, что я пережил все невзгоды и достиг успеха, на самом деле это не так. Я ежедневно страдаю из-за решений, принятых в прошлом, из-за зависимости, которой позволил выйти из-под контроля. С одиннадцати до двадцати шести лет я тратил время понапрасну, пытаясь придумать, как бы постоянно жить под кайфом. Я никак не желал смириться с тем фактом, что алкоголизм — это смертный приговор, нет, даже хуже, чем смертный приговор. Хуже, потому что алкоголь манипулировал мной, делая безумным и дезоориентированным и меняя химию моего мозга, нанося ему непоправимый вред.
Я так долго пытался повесить вину за свою зависимость на семью или детство, или депрессию или биполярное расстройство, но это все было не более, чем ложью. Мне потребовалось очень много времени, чтобы выяснить, что же именно со мной не так.
Знаете, если одна ученая — какая-то леди из Сан-Франциско — которая смогла вывести целую популяцию мух-наркоманов. Точнее, мух, которые являются наркоманами/алкоголиками. Насколько я понял, эта ученая создала пар с примесью кокаина, который мухи могли вдохнуть, пролетев по одному из туннелей в своей клетке. И она, эта ученая, обнаружила, что в то время, как большая часть мух будет летать в этот туннель только изредка, чтобы напиться или словить кайф, небольшой процент мух будет наведываться в туннель снова и снова — забыв про еду и воду — вовлекаясь в цикл, который кажется пугающе-человечным. Напившись или обкурившись, они некоторое время полетают по клетке, потом с полетами у них начнутся проблемы, они отрубятся минут на двадцать-тридцать, а затем все повторится по новой.
И таким образом, изучая и препарируя этих особенных мух, с наибольшей склонностью к зависимости, ученая действительно смогла найти несколько генов, связанных с алкоголизмом, а затем начала скрещивать этих избранных мух, чтобы получить в итоге целый выводок алкоголиков/наркоманов от мира мух.
На самом деле, эти мухи столь сильно зависимы, что даже когда туннель, ведущий к наркотикам, заменяли металлической панелью, по которой пускали электрические разряды, мухи все равно ползли по ней, стремясь к излюбленному наркотику. Они, конечно, оказывались оглушенными, но это их не останавливало.
Важно принять во внимание то, что мухи без зависимости только ступали одной лапкой на электролизированную поверхность и сразу же ее отдергивали, и никогда больше туда не возвращались.
Мухи-наркоманы, точно так же, как и люди, пойдут на что угодно ради очередной дозы — даже когда это желание вступает в прямое противоречие с инстинктом выживания и самосохранения. Другими словами, однажды став зависимым, остаешься им — начав употреблять часто — и не имеет значения человек ты или муха с большим задом, важна для тебя будет только погоня за дозой. Мы пойдем на что угодно, лишь бы получить еще. Это становится нашим смыслом жизни. И это не рациональное решение, не связанное с моралью. Это заложено в наших ДНК. И да, это может так и продремать всю жизнь. Или же пробудиться, как это случилось со мной — вы знаете, в тот момент, когда двенадцатилетний я начал курить травку каждый день. Суть в том, что все дело в наркотиках — ну, в наркотиках и в моем гребаном генетическом коде. Смешно думать о том, как долго я отказывался признавать этот простой факт. И, честно говоря, я даже не знаю, почему с ним спорил. Может, мне было стыдно признавать, что это наркотики полностью разрушили мою жизнь. Круче было воображать, что проблема возникла из-за моего ебанутого детства или стремного отчима, или маминого отъезда и тд. И хотя я уверен, что начал принимать наркотики отчасти из-за всего вышеперечисленного, моя настоящая зависимость ни с чем из этого не связана. Потому что, разумеется, у многих людей было трудное детство, но не все они становятся наркоманами — даже среди тех, кто пробовал наркотики. Я от таких отличался только хреновым генетическим кодом, таким же, как у моих новых маленьких мушиных друзей. Всю остальную работу сделали наркотики. Наркотики изменили меня. Изменили химию моего мозга, исказили мое восприятие себя и своего прошлого.
Помню, когда мне было восемнадцать лет и я впервые попробовал мет, то у меня появилось это чувство, мол, вау, в первый раз за всю мою жизнь я по-настоящему счастлив. И я верил в это. Черт возьми, я верил в это большую часть своей жизни. Верил, что до мета никогда не был счастлив — и в то, что без него никогда не буду счастлив снова. Но это была ложь. Ложь, которую внушали мне наркотики. Ложь, с помощью которой наркотики манипулировали мной и меняли химию моего мозга. И, да, подобно мухам, я научился ползать по электролизированной поверхности за новой дозой. Звучит жалко, я знаю. Стоит мне напиться или принять наркотик, как начинается превращение. Я превращаюсь в человека, превращающегося в муху. Мной и мухами движет одно и то же, слепой, неутолимый голод.
Есть одна сцена в фильме Кроненберга — ну, знаете, в «Мухе» — когда Джефф Голдблюм (находящийся в процессе трансформации) говорит Джине Дэвис: «я — насекомое, которое видело сон о том, что оно является мужчиной и радовалось этому. Но теперь сон окончен… и насекомое пробудилось». И, да, чем больше наркотиков я принимал — и чем дольше этим занимался — тем сильнее напоминал муху — и тем труднее было вернуть себе человеческий облик. И я знаю, что не у всех получается вернуться. Я просто хотел бы намного раньше узнать, чем на самом деле является алкоголизм — генетической мутацией, психическим заболеванием, бороться с которым предстоит всю жизнь. Может быть, тогда я бы раньше распознал симптомы собственного алкоголизма, до того, как он взял контроль над моей жизнью. Возможно, тогда я не потратил бы зря все эти годы, живя как муха. Просто это такая потеря. Единственное, что меня с ней примиряет, так это мысль о том, что теперь я могу поделиться своим опытом и знаниями, помочь (надеюсь) другим наркоманам.
Не то, чтобы я не был благодарен за свою нынешнюю жизнь. Это не так. Благодарен. Просто я хочу сказать, что понапрасну потратил столько времени. И что в этом нет ничего модного или сексуального. Это не круто и не здорово. Что по-настоящему здорово, так это забота о своей семье. Очень круто, когда у твоей семьи есть дом и медицинская страховка, когда ты в состоянии платить по счетам. Модно быть хорошим отцом, хорошим мужем, хорошим хозяином для своей собаки, блин. Вот что меня волнует в нынешнее время. Вот что имеет значение. Я буду посвящать всего себя этому. И у меня все получится. Потому что я не смогу снова проебаться. И не проебусь. Я не должен вновь падать на дно. Никто из нас не должен. Не все мы падаем. Мы не упадем. Я завязал с наркотиками. И это мои последние воспоминания о процессе выздоровления. Вот так, у меня больше не осталось историй про наркотики, которые можно было бы рассказать. Но я собираюсь продолжить заниматься писательством. На самом деле, я в настоящее время работаю над книгой и даже пишу сценарий для ТВ. И хотя он не про наркотики… там определенно будет куча крови и секса и насилия… Так что я надеюсь, что вы продолжите следить за моим творчеством. Как поет Марк Болан:
В глубине моего сердца есть дом, способный вместить всех вас
Ну ладно, круто, спасибо еще раз…
Скоро увидимся…
Н.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина

---

Драббл по Щеглу, Тео/Борис, R, 2 страницы. Про ночи, которых не было.

Тонкая грань

Ночью все мы оказываемся в каком-то другом мире, Тео в этом уверен твердо. Ночью пространство искажается, и ты сам меняешься. Что-то сдвигается в мозгу, делая тебя более откровенным, менее повернутым на повседневных заботах. И дело не только в алкоголе и наркоте, нет-нет.
Сильно устав за день, он не предается обычным своим самобичеваниям из-за матери, сидит в отупении, не позволяя себе лечь в постель. Сон как раз страшит. Заснешь — и проснешься в «самый темный час» от кошмара, уж будь уверен. Хорошие сны в памяти не задерживаются, а кошмары остаются надолго. И повезет, если рядом с тобой будет Борис, который обовьет руками и ногами, словно запеленает, лишая возможности двигаться, дергаться в тисках панической атаки, но что, если нет?
В комнату к отцу не сбежишь. Будешь лежать и плакать до рассвета, а потом плестись в школу, не понимая, из-за чего именно возникла твоя головная боль. Кошмары или похмелье, а может, тошнит от самого себя.
Рассветы, в отличие от ночей, отвратительны. Они являются вместе с ощущением похмелья и горечи на языке, даже если ты не пил.
Так что уж лучше пить, тогда точно знаешь, за что будешь страдать потом.

Ночью, когда ты — не совсем ты, многое дозволено. То, о чем ты не должен говорить при свете солнца. Ведь это было не совсем взаправду. Это была игра. Игра, от которой щемит сердце и кружится голова.
Но Тео известно, что бывают в мире игры намного опаснее. Он же живет в Вегасе, черт возьми.

После нескольких раз он осмелел и теперь первым целует Бориса, как только становится достаточно темно, так, что ни Бог, ни мама, глядящая (возможно) с небес, его увидеть и осудить не смогут.
Вряд ли мама бы стала его осуждать, в любом случае. Она бы купила ему презервативов и сказала, что не бывает ориентации «гей только по ночам» или «только для лучшего друга».
Но мамы нет, и презервативы они с Борисом не используют. Их и воровать-то было бы стыдно. Сложно придумать, для чего ты собираешься их выкрасть, если то, чем они занимаются после полуночи, происходит не здесь и не подлежит обсуждениям.

Борис хрипло смеется в перерывах между поцелуями и тянется к початой бутылке. Они передают ее друг другу. Непрямой поцелуй — прямой — непрямой. Вкус алкоголя на губах привычно горчит. Тео научился глотать, не морщась, и это относится не только к их дешевой выпивке.
На что, чтобы помочь Борису раздеться, уходит не больше пары минут. Почти вся одежда ему велика, из штанов он чуть ли не выпадает, свитера с прорехами такие большие, что Тео мог бы залезть под этот свитер и изобразить, что они с Борисом сиамские близнецы.
Вместо этого он изображает, что ничего кроме дружеских чувств не испытывает, и делает вид, что его вовсе не захлестывает волна нежности и желания, когда, стащив с Бориса свитер и джинсы, он видит все его выступающие ребра и пару новых синяков на бедрах или коленях, появляющихся с завидной регулярностью.
Сползая вниз по кровати, он целует каждый из синяков, немного боясь, что сейчас ему расскажут, какой он глупый, до чего же сопляк и девчонка. Но Борис ночью лишается всех своих иголок, ершистость пропадает, вместо этого оборачиваясь уязвимостью, граничащей с абсолютным доверием.
Благодаря алкоголю Тео видел все происходящее с долей отстраненности, через призму временной уверенности в себе. Алкоголь — это заклинание с ограниченным временем действия и многочисленными побочными эффектами, отрава, которую употребляют добровольно. Мини-суицид. И Борис — его отрава. В пустынях можно закапывать трупы и клады, Борис — единственное ценное, что он нашел в этом безлюдном краю жары, песков и мудаков.

Сколько бы раз они ни занимались… этим, а он все равно слишком торопится и действует неуклюже, то чересчур медленно водя рукой по члену Бориса, то резко убыстряя темп, как будто если действовать очень быстро, то Борис так же быстро кончит, а следом за ним и он сам, и можно будет упасть в объятия друг друга, нежась в отголосках оргазма. Пока они не опоздали и тусклый свет не начал прорываться через занавески. Пока не пришло время забывать. Пусть останется только нежность.
Бывает, что Борис что-то хрипло шепчет на русском, а то и на украинском (поди различи) в процессе неловко-восхитительного действа. Тео не понимает, что именно он говорит, но каждое слово звучит охренительно сексуально, и за ним наверняка скрывается нечто пошлое. В других случаях, если Борис не совсем теряет голову, то подбадривает Тео «да, так» и «очень… хорошо», из-за чего его собственный член болезненно пульсирует, требуя внимания.
Если же Борис решает ублажать его, то, как правило, становится на колени. Тео сомневается, что Борис хоть раз бывал в церкви, и мысль о том, что он — единственный человек, перед которым Борис Павликовский когда-либо опускался на колени, немножко (очень) сводит с ума. Несмотря на то, что их ласки неумелы, а Борис еще и кусается в самые неподходящие моменты, это у них всегда заканчивается чистейшим наслаждением, какого не получишь ни от порошка, ни от таблеток.
Хорошо еще, когда лицом к лицу, сидя на полу, когда глаза Бориса — темные провалы, поблескивающие при слабом свете луны, как вода на дне колодца, когда его пальцы вцепляются в плечи, когда он облизывает губы или неосознанно закусывает нижнюю губу, побуждая тоже укусить ее, так, чтобы остался заметный след и Борису потом пришлось бы врать в школе о «диких девчонках».
Тео в подобных ситуациях губы не облизывает, а судорожно глотает воздух и вцепляется в густые волосы Бориса, заставляя его по-кошачьи шипеть от боли.
Не доходят они только до самого главного. Случается, шлепают друг друга, сжимают пальцами ягодицы, проводят кончиками пальцев между ними, но стеснение и страх мешают сломать последний барьер. Даже во сне и темноте. Если они зайдут так далеко, то все станет слишком серьезным. Настоящим. Тео не из тех, чьи сны позволяют без ограничений парить в воздухе, дышать под водой или (пожалуйста!) оживлять мертвых. Не может он и позволить такую роскошь, как полноценный секс (да-да, секс, скажи уже этот долбанное слово) с Борисом. Поэтому — только так.
Завтра будет отвратительно-яркий новый день, но ночь принадлежит им. Шепотам и стонам, горячим прикосновениям, поцелуям с привкусом крови. Без страха и без чувства одиночества. Без разговоров и дурацких вопросов. Без сожалений.
Хотя нет, одно найдется.
Как же печально, что все это происходит в каком-то другом мире.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», Привет. Мы будем счастливы теперь - и навсегда (с)

---

Я на пятом сезоне пока, но пусть полежит. Великий сериал.

@темы: сериалы, видяшки

---

Вуди Аллен. Комик с грустной душой

Чудесное издание, очень много красивейших фотографий, цитат, а также информация о каждом из фильмов Аллена, вплоть до Иррационального человека. И, в отличие от книги с интервью, где автор старался от себя мнений о фильмах не прибавлять и мы слышали только точку зрения Вуди, тут есть и личные рецензии автора книги и инфа о том как та или иная картина были приняты в миру и как на них реагировали критики.
Похоже, что из "лучшего" мне осталось посмотреть только "Жасмин", а дальше буду исследовать грани худшего. Хотя я не всегда соглашаюсь с критиками, вот был удивлен, что "Сенсация" стала коммерчески успешной, а "Голливудский финал" - нет, для меня они примерно на одном уровне (среднем). И сегодня посмотрел "Иррационального человека" с Хоакином, в плане кассовых сборов фильм "не выстрелил", а мне вполне зашел.

@темы: фильмы, любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Глава тридцать седьмая, последняя (но еще будет эпилог). Ник сломал стену и радуется, переводчик тоже радуется, тому, что снова шмог довести дело до конца

Мы все проебываемся

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать седьмая

Стена пала сегодня. С помощью штукатурного резца и пары кувалд мы пробили стену, отделявшую однокомнатную квартиру от заброшенной парикмахерской. Разумеется, это не идеальное место жительства. Единственные окна в парикмахерской заколочены и разбиты, и нет большого смысла в том, чтобы их ремонтировать, потому что мы живем в довольно-таки бандитском райончике, где лучше не привлекать к себе лишнего внимание. Блин, да в тот день, когда я перевез сюда свои вещи, подростки устроили перестрелку в десяти шагах от нашего дома. Просто чудо, что никого не застрелили.
А еще какая-то христианская организация дважды в неделю устраивает раздачу еды прямо перед входом в здание, так что очередь за жрачкой растягивается на весь квартал, и примерно с десяти до трех, мы через главный вход зайти внутрь не можем. Тем не менее, это все равно отличный район. Цены в латиноамериканской пекарне на углу смехотворно низкие, а все наши соседи супер милые. Кроме того, дорога отсюда до парка Гриффит занимает всего пять минут, поэтому мы с Талулой ездим туда каждое утро, изучаем разные тропинки, и я наблюдаю за тем, как Талула преследует туристов из обсерватории.
Мы ходим туда по утрам, а потом я возвращаюсь домой и принимаю холодный душ (потому что горячей воды все еще нет), кормлю Талулу и ем сам, а затем некоторое время пишу, до тех пор пока не приходит Джастин. Большую часть дня мы занимаемся ремонтом, а в перерыве ходим пить кофе в той супер-классной кафешке в Силвер Лейк. Ближе к ночи мы идем на амбулаторное лечение или на ужин, или в кино, или смотрим фильмы по старенькому телевизору, который притащили в квартиру. Иногда мы засыпаем днем и дремлем пару часов. Иногда ездим в Малибу и водим Талулу на пляж. Иногда проводим время с ребятами из нашей лечебной группы. Пару раз мы даже ходили на собрания по «12 шагам». Это было довольно-таки забавно, потому что в то время, как я могу получать некоторое отстраненное удовольствие от этих собраний, Джастин их терпеть не может. Он всего этого не понимает, и я прямо по его лицу вижу, насколько он там каждый раз раздражается и расстраивается. Тем не менее, я до сих пор продолжаю таскать его туда. Мне кажется, что это хорошая возможность встретиться с другими завязавшими наркоманами, понимаете? Приятно знать, что существует коммьюнити, частью которого я всегда буду являться, несмотря ни на что.
Есть в этом нечто супер классное. Что же касается правил «шагов» и тд., то, ну, я стараюсь не заострять на них внимание. Мне нравится бывать на собраниях. И для меня (в данный момент) этого достаточно.
Но большую часть времени, как я уже сказал, мы занимаемся ремонтом квартиры, смеемся, болтаем, слушаем музыку и усердно трудимся — восстанавливаем разрушенные помещения — восстанавливаем наши разрушенные личности.
Джастин был прав, понимаете? Мы не только восстановлением этой квартиры занимаемся, мы и свои жизни ремонтируем — вместе. Мы оба ходим к психотерапевтам. Оба пытаемся подобрать правильные лекарства. Оба на амбулаторном лечении. Оба учимся заводить друзей, будучи «чистыми» — учимся поддерживать дружбу — учимся, блять, любить самих себя, живя без наркотиков.
И дело в том, что пусть я и не замечаю изменений в себе самом, но вижу, как меняется Джастин. Он стал таким открытым. Становится сильнее, раскрывает свой потенциал. И я на самом деле вижу, как он заново учится любить. Это чертовски радует. Он взрослеет, понимаете? Я горжусь этим. Пускай это звучит довольно глупо, мне все равно. Я люблю его.
Что же касается меня самого, то хотя я и считаю, что тоже начал меняться, это не значит, что я перестал совершать ошибки. После разрыва со Сью Эллен, сопровождавшегося ее криками «Иди нахуй!», скандалами и кучей гневных емейлов, я, похоже, был настолько напуган и не уверен в себе, что замутил в итоге с Дилан, той девушкой, с которой мы вместе лечимся. И она была классной, и не думаю, что она хотела от меня чего-то, кроме секса. Но я все равно считаю, что использовал ее, пытаясь отвлечься от того, что со мной творилось и вне зависимости от того, устраивал такой расклад ее или нет, меня он не устраивал.
К тому же, у нее есть бойфренд, так что, гм, в этом точно не было ничего хорошего. Может быть, я и меняюсь, но абсолютно уверен, что за одну ночь другим человеком не станешь. Тем не менее, совершив эту ошибку, я ее осознал, извинился, и мы с Дилан все еще дружим, так что кое-какой прогресс наблюдается.
Не знаю, может быть даже хорошо, что это произошло. Я все равно буду продолжать совершать ошибки, верно? Весь смысл в том, чтобы совершать меньше серьезных ошибок, делать их реже. И я считаю, что у меня действительно получается. Мои ошибки не фатальные — и их определенно стало проще исправлять, да и бывают они не так часто. Это может показаться отговоркой, но это не так. Я учусь и взрослею, ребят, правда. Проблема в том, что я намного тупее, чем большинство людей. И процесс обучения у меня занимается в три раза больше времени, чем у нормальных людей. Но я учусь — в своем собственном темпе — делаю один чертов шажок за другим. И потихоньку все налаживается. У меня есть друзья. Есть люди, которые мне действительно дороги. Есть потрясающая собака. Хорошая квартира. Замечательная группа поддержки. У меня есть жизнь, понимаете? Настоящая жизнь.
И она становится все лучше.
Сегодня стена рухнула.
Мы прорвались на другую сторону.
Джастин и я.
Талула.
Доктор Купер.
Моя группа на амбулаторном лечении.
Моя семья.

Джастин передает мне сигарету, пока мы сидим в груде мусора на полу. Плейлист, включенный в режиме «рандом» на моем компьютере выдает песню Сида Барретта — половину слов он пропевает своим монотонным голосом, половину проговаривает.

Разве не чудесно это было бы — заблудиться в лесу?
Разве не печально это — в лесу так тихо…

Я зажигаю сигарету. Джастин зажигает свою.
— Ну, — говорю я, выдыхая дым, — мы это сделали, да? Прорвались.
Джастин смеется, пихает меня в плечо.
— Да, чувак, сделали. Но не стоит спешить с поздравлениями. Нам все еще предстоит много работы. Сломать стену легко. Будет охренительно сложно выстроить эту сучку заново.
Я заливаюсь смехом вместе с ним.
Он прав, черт возьми. Но в настоящий момент меня это не пугает. Думаю, я просто уверен, что мы сможем сделать это.
Знаю, что сможем.
Я смогу.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

13 причин почему (3 сезон)


Никто не назовет мне 13 причин почему надо было продолжать этот сериал после первого сезона, делая его все более вымученным и болезненным (в плохом смысле) для просмотра. Так плохо, что все еще плохо. На месте Ханны-рассказчицы, которой наконец дали окончательно умереть, у нас тут махровая Мэри-Сью по имени Ани. Она недавно появилась в школе, но тут же вовлеклась во все важные события, задружилась с кучей героев, влюбила в себя Клея, трахнулась с Брайсом, живя в его же доме (он тоже на нее запал) и разве что без фиолетовых глаз и суперсилы обошлась, не хватает для полноты картины. В роли рассказчицы она так же безжизненно-тошнотворна как и выступления школьников в суде из второго сезона.
Повторяя раз за разом структуру первого сезона сценаристы решительно отказываются понимать, что ход с рассказчиком действовал только с Ханной и она-то едва не ломала четвертую стену, притягивая зрителей своей яростной искренностью, в то время как высокопарные фразы, похожие на монологи героев Аллена из которых высосали весь смех и жизнь, сериалу не требуются. Так что как и "улики", не являющиеся уликами, жалкая самопародия на стиль первого сезона, все что угодно, лишь бы дотянуть до заветной цифры 13.
Дилемма "может ли мудак и насильник измениться к лучшему?" потенциально интересна, но не в руках криворуких сценаристов Причин. Пока у Брайса была хорошая жизнь, то он был последним мудаком, когда жизнь испортилась, то он немедля решил переосмыслить свои плохие поступки и стал пачками делать добрые дела, чуточку срываясь на плохие, но только чуточку. Сезон рассказывает о Брайсе куда больше, чем я хотел бы знать и 90% материала - фальшь, несмотря на то, что мне очень нравится игра Джастина Прентина.
Из остальных героев живыми более-менее смотрятся только Джастин (Никки ему уже и свою проституцию на улицах отдал и срывы многочисленные), Джесс (жаль, что актриса потолстела, ей не идет, имхо) и многострадальный Клэй, на удивление стойкий оловянный солдатик. Другой бы давно роскомнадзорнулся от того, что с ним вытворяют. Хотел чтобы убийцей Брайса оказался он, но сериал не преминул разочаровать и тут. Ведь лучше дать самого неочевидного убийцу, у которого было мало поводов это делать. Зато неожиданно!
Последние пять серий сезона терпимы, местами даже хороши, остальные - взять и выбросить. Зачем этому сериалу четвертый сезон и что еще они хотят испортить - не представить. Единственный плюс, что Ник Шефф пока будет обеспечен работой в роли сценариста.
Наверное, первый сериал на моей памяти, агонизирующий три (!) лишних сезона, в то время как массу перспективных проектов рубят на первом-втором.

@темы: сериалы, никки сын метамфетамина

---

Глава тридцать шестая, где Никки решает не жертвовать собой ради Сью Эллен и уходит жить к мужику
Следующая глава будет последней, потом эпилог и все. такие дела.

Мы все проебываемся

Глава тридцать шестая

Глава тридцать шестая

Ну, вот все почти и закончилось. Верится с трудом. Прошло три месяца, стажировка Сью Эллен подошла к концу, так что мы должны вернуться в Чарльстон в понедельник — эта мысль повергает меня в ужас. Не знаю, почему именно, разве что стоит сказать, что для меня возвращение в Чарльстон подобно воссоединению с героином.
Разумеется, сделать это было бы проще всего. Мне бы не пришлось париться из-за одиночества или нехватки денег, из-за амбулаторной программы и тестов на наркотики. Я мог бы снова начать употреблять и об этом никто бы не узнал, и не попытался бы меня остановить. Джон Леннон говорил, что «проще жить с закрытыми глазами». Что же, вернуться в Чарльстон — все равно, что крепко зажмуриться. И это будет проще — безопаснее и проще. Но, честно говоря, я уже не уверен, что хочу этого. Несмотря на то, что амбулаторное лечение и визиты к психотерапевту — это тот еще напряг, я все еще не потерял веру в то, что если буду стараться, то меня научат жить без жажды наркотиков. Я верю, что мне объяснят, как любить себя и как любить других людей. Я уже и сейчас чувствую, что сблизился со всеми ребятами из группы — особенно с Джастином и той девушкой, у которой был срыв — ее зовут Дилан. Кроме того, у меня замечательные отношения с психотерапевтом, и благодаря всем этим лекарствам я чувствую себя куда спокойнее, чем раньше. Так что да, я боюсь не только того, что не смогу вернуться в Чарльстон со Сью Эллен, но и того, что не смогу остаться здесь. Я считаю, что действительно меняюсь к лучшему. Или, по крайней мере, думаю, что наконец готов измениться.
И когда я сегодня еду по шоссе SR 1 вместе с Талулой — вспенивающий сине-зеленый океан по правую руку и высушенные, усыпанные трещинами, каньоны слева — то не могу отделаться от мысли, как плохо Талуле будет на Юге. Она так любит пляж. И она обожает походы в горы. Она любит местные собачьи площадки. Она стала куда лучше относиться к прохожим и другим собакам, с тех пор как оказалась здесь.
Чарльстон — грязное болото. Там почти нет мест, где можно было гулять с ней без поводка и полно разных кровососущих мух, блох и клещей. Здесь ей намного лучше. Такая жизнь ей действительно по вкусу. Но, конечно, дело не только в Талуле. Мне здесь тоже хорошо. Я обустраиваю свою жизнь. Двигаюсь в нужном направлении. В этот раз я все сделаю правильно — начну с прочного фундамента и буду продвигаться вперед шаг за шагом. Я чувствую себя живым, понимаете? Раньше я просто дрейфовал в полусне — поглощал наркотики, смотрел телевизор и бесконечно мечтал, как все могло или должно было сложиться. Я всю свою жизнь просто убивал время — ждал и ждал — ждал когда что-нибудь изменится, хотя понятия не имел, как это должно произойти. Ждал, когда день закончится. Ждал начала дня следующего. Ждал и ждал, и лгал себе, что каким-то волшебным образом все наладится.
Но теперь я больше не жду. Я не откладываю дела и не притворяюсь, что их нет вовсе. Не верю, что некое божество придет мне на помощь. Не полагаюсь на набор предсказуемых правил, который сулит мне глупые банальности, если на каждый приказ прыгнуть я буду только спрашивать «Как высоко?». Нет уж, в этот раз я буду действовать по-своему. Я буду делать то, что считаю нужным, и рад этому. Я снова живу полной жизнью. Снова радуюсь. У меня есть настоящие друзья. Я не хочу, чтобы эти дни заканчивались. Хочу продолжать действовать в том же духе — расти и развиваться. Мне это кажется прекрасным. И сейчас передо мной стоит вопрос жизни и смерти, и я должен решить, жить или умереть, стоя здесь, на разделительной полосе.
Блять.
Чарльстон или ЛА.
Сью Эллен или мои новые друзья здесь.
Ненавижу то, что все сводится к этому. Но так уж, блять, сложилось. И я в любом случае проиграю.
— Что же нам, черт возьми, делать? — спрашиваю я у Талулы, стирая следы песка и соленой воды с ее глаз.
Она глупо улыбается мне и облизывает мое лицо. Изо рта у нее воняет гнилой рыбой.
— Фу, — говорю я и она снова намеревается меня облизать. В этот раз я загораживаюсь руками.
Когда мы добираемся до квартиры, я только и успеваю, что завести Талулу внутрь, потому что у меня через двадцать минут встреча с психотерапевтом, и я уже сильно опаздываю.
Поездка из Мар Висты в Вествуд много времени занимать не должна, но на деле все, конечно же, совсем иначе, из-за пробок и тд. Я слушаю альбом The Velvet Underground с одноименным названием и отчаянно потею, несмотря на то, что кондиционер в машине работает на полную мощность. Я закуриваю очередную сигарету, слушая как Лу Рид поет «я начинаю видеть свет». Я и сам напеваю, пока шагаю по людному кампусу Калифорнийского университете, направляясь к медицинскому корпусу, где будет проходить моя встреча. Др. Купер не злится на меня из-за опоздания, ведет себя очень мило. С ней намного круче, чем с некоторыми другими врачами, к которым я ходил прежде. Она ведет меня в свой небольшой офис и садится в свое (неудобное на вид) офисное кресло напротив меня, скрестив ноги. У меня есть выбор между кушеткой и каким-то плюшевым креслом, я выбираю кушетку, сажусь на нее, кладу ногу на ногу и вздыхаю. Она поправляет свои очки в тонкой оправе и задает мне те же вопросами, которыми я и сам задавался в течение всего дня.
— Что вы чувствуете по поводу предстоящего возвращения в Чарльстон?
Я выпрямляюсь и перечисляю все — все до единого — доводы в пользу возвращения со Сью Эллен в Чарльстон и все аргументы «против».
— Суть в том, — объясняю я, стараясь удерживать зрительный контакт с врачом, — что Сью Эллен помогла мне, когда я в этом больше всего нуждался. Так что, люблю я ее или нет, а все равно обязан быть рядом с ней сейчас. Так будет правильнее всего. Я у нее в долгу. Верно ведь рассуждаю?
Др. Купер немного смеется. Она заправляет прядь светлых волос за свое удивительно маленькое ушко и я впервые обращаю внимание на то, какие у нее длинные и тонкие пальцы.
— Послушайте, — говорит она с какой-то издевательски-раздраженной интонацией. — Не обманывайте самого себя, хорошо? То, что она сделала для вас не было каким-то самоотверженным поступком, свойственным святым. Она исходила из собственных интересов, точно так же, как и вы. Если посмотреть в лицо фактам, то получится, что вы использовали друг друга, не так ли? Принятые ей решения, были основаны на ее личных потребностях и желаниях. Я могу со стопроцентной уверенностью заверить вас, что вы ей ничего не должны. Разумеется, лучше всего было бы завершить ваши отношения на хорошей ноте и разойтись мирно, но вы в любом случае ничего ей не должны. И я обязана сказать, Ник, не пытаясь повлиять на ваше решение, что у вас действительно есть много причин, чтобы остаться в ЛА. Ваши усилия уже начали окупаться, но, честно говоря, вы все еще находитесь в самом начале пути. Я не хочу сказать, что вы не сможете продолжить лечение в Чарльстоне — и, разумеется, я буду рада поддерживать связь с вами по телефону — но предлагаемое вам здесь лечение определенно идет вам на пользу. Я не хочу, чтобы вы этого лишились.
— Да, знаю, я тоже, — начинаю говорить я, но она, извинившись, перебивает меня.
— Простите, Ник, я просто хочу заострить внимание еще на одном моменте. Вы много говорите о том, что не влюблены в Сью Эллен, но я думаю, что в глубине души вы знаете, что не испытываете сильных чувств к ней из-за того, что сравниваете ее с Зельдой. Я даже осмелюсь предположить, что вы считаете, будто никто не сможет сравниться с Зельдой, поэтому нет смысла и пытаться выстроить с кем-то отношения. Но дело в том, Ник, что Сью Эллен в ваших глазах не может сравниться с Зельдой, потому что между вами просто нет взаимного притяжения. Вы еще встретите девушек, которые смогут посоперничать с Зельдой, это я вам обещаю. Найдутся даже девушки, которые ее во многом превзойдут. Вам просто нужно запастись терпением до тех пор, пока такая девушка не найдется. Потому что это обязательно произойдет. И, Ник, вы этого заслуживаете. И эта девушка, кем бы она не оказалась, тоже заслуживает вас. Но Сью Эллен — не та девушка. Я знаю, что вы это и сами понимаете. Я просто пытаюсь помочь вам расставить все по своим местам.
Мой голос срывается, когда я тут же пытаюсь ей ответить. По щекам текут слезы.
— Значит мне не нужно жертвовать собой ради нее?
Др. Купер смеется и тем самым еще яснее обозначает свою точку зрения.
— Конечно нет, Ник. На дворе не Средние века. Нам больше не нужны мученики.
Я смеюсь и плачу одновременно.
— Послушайте, — продолжает она, — вам не нужно соответствовать столь нелепым стандартам. Я могу вам честно сказать, что вы добились большого прогресса. Вы можете быть счастливы, Ник. Вы этого заслуживаете. Вы достойны личного счастья и, да, любви. Я выдаю вам соответствующее разрешение, понимаете? И это не пустые слова, верно? Я же врач.
Мы оба смеемся на этим, а потом я просто закрываю глаза и с минуту сижу в тишине, размеренно дыша.
— Да, — наконец произношу я. — Хорошо, да, вы правы. Я заслуживаю счастья. Почему бы и нет? Все остальные люди ведь заслуживают, так почему я — нет? Я заслуживаю того, чтобы найти некую разновидность счастья для себя и да, верю, что смогу. Я верю, что встречи с вами и амбулаторное лечение, а также мои друзья, дадут мне необходимую основу для этого. Я верю в ту жизнь, которую строю для себя. Так что, я останусь здесь. Я со всем разберусь и останусь здесь. Черт, может, созвонюсь с этим парнишкой, с Джастином, и узнаю, есть ли свободные квартиры в том доме, где он управляющий. Это был бы идеальный вариант.
— Да, — говорит она мне, — это было бы замечательно. Но я должна сказать кое-что еще. Если вы поступите так, что я полностью поддерживаю, то останетесь один впервые за… сколько, пять лет? Я права?
После минутных раздумий я киваю.
— Да.
— Что же, это серьезные изменения, поэтому куда бы вы не переехали, я советую вам не терять связи с близкими, которые помогут вам свыкнуться с новым положением дел. Если вы думаете, что вам будет хорошо жить вместе с вашим другом Джастином, то это было бы замечательно. Но я правда считаю, что обязана акцентировать ваше внимание на этом моменте.
Я продолжаю машинально кивать.
— И, Ник, — она произносит слова медленно, тщательно подбирает их, — раз уж мы заговорили об этом, что бы вы сказали на предложение воздерживаться от отношений в течение следующих шести, как минимум, месяцев?
Она лукаво улыбается, но, как ни странно, мой желудок вниз не ухает, ничего такого.
В смысле, я понимаю, к чему она ведет, и на сей раз полностью с ней солидарен. Я кучу раз благодарю ее, прежде чем покидаю ее кабинет. Мы договариваемся о встрече на следующей неделе — когда Сью Эллен уже уедет, а я по-прежнему буду здесь.
Надо признать, что мне пиздец, как страшно.
Но что в этом, блять, нового?
Я закуриваю очередную сигарету. Набираю номер Джастина. Он снимает трубку после второго гудка.
Мне всегда было сложно говорить по телефону, но что поделаешь.
— Хей, чувак, это Ник. Чем занят?
— Ничем, чел, ничем. Просто тусуюсь со своим отцом. А ты?
— Тоже ничем.
Руки у меня немного дрожат, но об этом я ему рассказывать не собираюсь. Вместо этого говорю:
— Слушай, чел, кажется, что я вряд ли вернусь обратно в Чарльстон со Сью Эллен. Я подумываю остаться тут. Поэтому, гм, я собирался пожить у своей мамы, но тут мне пришло в голову, что может в твоем жилом комплексе есть свободная квартирка. Я бы платил за проживание, конечно. Просто подумал, что было бы круто жить рядом с тобой.
За этим следует довольно долгая пауза.
— Ну, — наконец говорит он, — есть одно местечко, где я живу. Это маленькая тесная квартира, но она прилегает к заброшенной парикмахерской. Я думаю, что если снести стену, то можно обустроить квартиру для двоих. Ты мог бы жить там, если захочешь. Горячую воду туда не провели, но мы можем установить нагреватель, а потом связаться с парнями из газовой компании. Придется немало потрудиться, уж будь уверен. Кухне нужен новый потолок и там нет ни плиты, ничего. Но было бы круто, если бы ты сюда переехал. И я бы, конечно, не стал с тебя деньги брать. Как тебе такой расклад?
— Шутишь, что ли? — отвечаю я, широко улыбаясь. — Это было бы офигенно! Я с удовольствием помогу тебе привести это место в порядок. Это будет такой крутой проект.
— Ага, в этом есть ирония, верно? Ремонтировать раздолбанную квартиру в то же время когда мы склеиваем наши раздолбанные жизни.
Мы оба смеемся.
— Когда я могу туда заселиться? — спрашиваю я.
Он говорит, что чем скорее, тем лучше.
— Отлично, договорились, — в моем голосе радость и предвкушение, — я заберу Талулу и свои вещи, и приеду. Когда я попытаюсь уйти, то разразится Седьмая Мировая Война, но я с этим справлюсь.
Он опять смеется.
— Черт, так Сью Эллен не в курсе? Сочувствую, чувак, нелегко тебе придется. Как насчет такого плана: когда ты сюда приедешь, я куплю тебе молочный коктейль в самом крутом кафе-мороженом.
Я широко улыбаюсь.
— Спасибо, чел. Звучит прекрасно. И, слушай, Джастин, я действительно ценю это. Ты замечательный друг. Я правда тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, чел, — отвечает он. — И не волнуйся ни о чем. Я буду рад тебя здесь видеть. Позвони мне, когда соберешься, ладно?
Я обещаю, что позвоню.
Разговор заканчивается.
Сигарета почти прогорела до фильтра, и я рукой чувствую, как она тлеет. Я иду обратно к машине, напевая все ту же песню Velvet Underground. Теперь это стало правдой — я начинаю видеть свет.
Осталось только забрать Талулу и идти к нему.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки

---

очень интересно. Люблю, когда детально разбирают такие вот визуальные приемы, смысл которых считывается на подсознательном уровне во время просмотра, но ты не всегда понимаешь за счет чего из тебя были вытянуты именно эти эмоции.
Отдельный лайк за сравнение с ВФР.

@темы: фильмы, видяшки

---

глубокий анализ "битч" произнесенных Жесси на протяжении всех сезонов. Битч битч рознь

@темы: heisenbitch, видяшки

---

Епта, а вот это будет посильнее цветочка

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

свергает патриархат цветочком.

@темы: шаламэ мое шаламэ

---

Еще один режиссер, арбузящий Тимми на съемках Надеюсь, хоть на коленях перед ним стоять не надо было, бгг.

보울컷의 악몽이냐구요 앜 pic.twitter.com/kKynSlDM0L

— élla (@ella_sweettimo) October 12, 2019

А Бен, видимо, так и ездит по промо-турам с водкой, впечатляющий уровень фанатизма по Шаламе:

there are some points he has made pic.twitter.com/dX0HOUrL6I

— derek (@timotheechalamt) October 12, 2019

Не особо сюда доносил фотки из промо-тура, так что сгружу самые понравившиеся. Из костюмов зашло все, кроме серых (особенно я фанат разноцветного комбеза и блескучего свитшота из Лондона)

Фотки

@темы: шаламэ мое шаламэ, видяшки

---

Парень из Колорадо

Кингу надоели шутки про его неудачные концовки и он решил не писать концовку вовсе. Шутка. На самом деле, тут весь цимес как раз в том, что это загадочная история у которой нет разгадки. Как оно и бывает в жизни.
Два забавных старичка-журналиста пересказывают эту кулстори их юной протеже, а она восторженно внимает и проникается духом старых газет в мелких городках, где ебашат тайны без разгадок про мертвых парней на пляже и хранят память о них десятилетиями.
Так как я все же предпочитаю традиционные концовки, а не их отсутствие, то мне книга не особо зашла. Но как эксперимент это, конечно, было интересно.

@темы: любите книги. пусть это старомодно, но всегда взаимно.

---

Настоящий детектив, 3 сезон


Мало того, что не сравнился с первым, так и второму сильно проигрывает. Второй смотрелся любопытно за счет своих отличий, на мой взгляд. Тут же у нас примерно то же, что в первом - два детектива-напарника с разными взглядами на жизнь, незаконченное расследование, пронесенное ими через года, несколько временных линий. У одного из детективов, сыгранного Махершала Али, прямо по курсу Альцгеймер, поэтому ему надо спешить завершить-таки давнее расследование до того, как он о нем забудет. И детей своих забудет, и умершую жену.
Завязка у дела интересная: маленький город, двое детей уехали на велосипедах перед ужином, но не вернулись и мальчика позже нашли мертвым в пещере, с руками сложенными на груди и странной соломенной куколкой неподалеку. А девочку так и не нашли. Расследование меня цепляло вплоть до финала, а финал оказался совсем невпечатляющим. Это было, прямо скажем, не самое трудное дело, никакая не разветвленная сеть педофилов, детективы бы его сразу раскрыли, если бы герой Али не ставил превыше всего личную жизнь. Это не то, чего я жду от детективов. Если все детективы будут решать, что лучше сидеть дома и не рисковать, а там авось Мироздание само поможет жертвам преступлений, то зачем нам нужна полиция? Этой пропавшей девочке требовалась помощь и она ее не получила, потому что Хэйс сперва сглупил, а потом сбежал, а Роланд один не справился. Хедканоню, что у Роланда была односторонняя влюбленность в Хейса, слишком уж он расстроился из-за его ухода да и папу детей-гея активно защищал, дружба у них была больно трогательная
Уж лучше бы как кто-то писал в комментариях "убийцей оказалась лиса из первой серии". А тут полно семейных ценностей и "сложилась история заслуживающая рассказа", но сложилась не благодаря, а скорее вопреки действиям детективов. И это в детективном сериале!
Отца детей очень жаль, он в итоге расследовал это дело успешнее всего, даже слишком. Махершала Али играет замечательно и во всех трех линиях по-разному, а сюжет и все остальное до него не дотянули.

@темы: сериалы

---

Глава тридцать пятая, где Никки идет на собрание, заводит новых друзей и в который уже раз пытается наладить свою жизнь

Мы все проебываемся

Глава тридцать пятая

Глава тридцать пятая

Потребовалось примерно десять телефонных звонков, но вот я наконец нашел психиатра в ЛА, которая кажется довольно-таки крутой. Сперва мы с ней только по телефону коротко переговорили, но, гм, не знаю, я подумал, что эта женщина - то, что нужно. Я не мог толком объяснить почему так посчитал - разве что стоит сказать, что у меня насчет нее хорошее предчувствие. К тому же, она молодая и работает конкретно с зависимыми. И она - она, а мне всегда было приятнее иметь дело с женщинами.

Как бы то ни было, потом мы встречаемся лично, и, ребят, она - потрясающая. Я ловлю каждое ее слово и она совершенно не настаивает на том, чтобы я занимался "шагами" и прочим - более того, она утверждает, что многие наркозависимые в процессе лечения не связываются с "шагами" и мне не нужно переживать из-за того, воображать, что я плохой или злой или обречен на неудачи. Блин, в любой реабилитационной клинике из тех, где я побывал, эти слова восприняли бы как богохульство, поэтому я уважаю ее за то, что она видит мир не строго черно-белым.
Что касается лекарств, то для начала она прописывает мне довольно пугающую комбинацию из лития, Ламотриджина и Прозака. Конечно, лекарств много, но она определенно заметила, что я слишком долго жил совсем без них.

Так что я взял по небольшой коробочке с каждым из препаратов и стараюсь особых надежд на них не возлагать, но в то же время чувствую себя обнадеженным. Прием лекарств чертовски раздражает, потому что сложно судить действуют эти хреновины или нет. Это совсем не как с экстази, когда принял таблетку и внезапно мир вокруг тебя делается светлым, блестящим и радужным. Тут влияние исподволь. Радостнее мне вовсе не делается. Но по крайней мере теперь неудачи не воспринимаются как полные катастрофы. И литий, ну, он действительно помогает мне сохранять спокойствие. Мои навязчивые мысли, мчащиеся галопом, притормозили. И эти безумные, бредовые фантазии, побуждающие меня рваться к девушкам из культа или бывшим девушкам, вся эта хуйня, тоже оказались приглушены. Не то, чтобы с ними окончательно покончено. Я по-прежнему тот еще лютик-ебанутик, как выразилась бы Зельда, но все налаживается... мало-помалу.
Разумеется, я хотел бы сказать, что сразу после выступления в Британской Колумбии я взял остатки марихуаны и спустил ее в унитаз, но все было иначе. Вместо этого я постарался скурить все, что было так быстро, как только мог, говоря себе, что прощальный жест или какая-то подобная хуйня - вроде как мне нужно поставить точку. Примерно полтора дня я пробыл как в тумане. Много плакал и с ужасом думал как же я буду жить без травки.
Но когда она закончилась, то на этом все. Я не покупал новую порцию и не думаю, что сделаю это в будущем.
Не знаю, мне кажется, что сейчас я на верном пути и если продолжу идти по нему, то меня ждет прекрасная жизнь, так что я готов серьезно постараться, чтобы разобраться со всем своим дерьмом и окончательно завязать с наркотиками. Чем дольше я буду тянуть, тем больше безумной хуйни совершу, больше вреда причиню и тем труднее будет завязать и начать все заново. Это правда, если я не займусь этим прямо сейчас, то потом будет только хуже и хуже.
Я смогу справиться с этим, верно? Смогу. И буду стараться изо всех сил.
На самом деле, сегодня я начинаю амбулаторное лечение, так что сами видите, и правда стараюсь. Групповые собрания нынче проходят в одном местечке на бульваре Санта-Моника и я должен сказать, что мне это по душе. Собрания там проводятся всего дважды в неделю, так что это не слишком напряжно и, о чудо, группа не имеет ничего общего с "двенадцатью шагами". Кроме того, в группе собрались люди примерно моего возраста, так что, надеюсь, мы найдем общий язык.

Сегодня с океана дует приятный прохладный ветер, пока я качу по бульвару Санта-Моника на старом велике "Beach Cruisers", который купил за пятьдесят баксов. Иронично, что больница, где я прохожу лечение располагается неподалеку от аптеки, куда я ходил ради шприцов, продаваемых без рецепта.
А еще ироничнее то, что в двух шагах от аптеки есть Лос-Анджеловский магазинчик по "двенадцати шагам", где продают всю эту тематическую литературу и медальоны и наклейки на бамперы и Бог знает что еще. Таким образом, пребывая между двумя субличностями, которые у меня появились за время проведенное в ЛА - фанатиком из "двенадцати шагов" и законченным наркоманом - можно с уверенностью сказать, что я хорошо знаю эти места.
К тому же, офисное здание, где работает моя мама, находится всего в нескольких кварталах отсюда, на бульваре Уилшир.

Как бы то ни было, я качу на этом дерьмовеньком велике из Мар Виста, где опять живу со Сью Эллен.
Не знаю, теперь, когда я осознаю, что большинство моих поступков были следствием непролеченного психического заболевания - как и моя наркомания - то полагаю, что может и наши с ней проблемы тоже возникли из-за всей это хуйни. Кажется, что стоит попробовать еще разок - несмотря на то, ну, ущерб-то был нанесен большой и забыть о не выйдет. Я уже поймал ее на том, что она просматривает мои смски и читает емейлы. Скрывать мне больше нечего, но тем не менее, это демонстрирует как она относится ко мне сейчас - с подозрением и злостью, что, на самом деле, чертовски неприятно. Я знаю, что для нее было бы лучше двигаться дальше. Но, к сожалению, сама она так не считает. Кажется, что ей просто страшно попробовать жить без меня, понимаете. А я, наверное, обязан давать ей то, что она хочет. Я знаю, что должен помочь ей, как она помогла мне.
Вот так и живем. Но я определенно с нетерпением жду встречи с новыми людьми в рамках амбулаторного лечения. Я чувствую себя так, словно впервые иду в детский сад - воодушевленный и нервный - с набором карандашей и едой в коробке для завтрака с героями "Яркой Радуги" на боку.
Я приковываю велик к столбу с табличкой "Парковка запрещена" и иду к центральному входу. Это здание похоже на квадратный пончик с отверстием посередине, где устроили эдакий атриум с пальмами, деревянными скамейками, папоротниками и другими искусственными тропическими растениями и цветами. Стены и балконы отделаны темными панелями и в целом тут все такое длинное и горизонтальное, словно здание строилось как декорация для «Семейки Брейди». Мне начинает казаться, что всякие врачи и другие люди, которые сидят в этих крошечных кабинетиках сейчас промаршируют мимо (все как один - в расклешенных брюках), распевая “It’s a Sunshine Day.” День-то именно такой. Солнечный.
Как бы то ни было, мне немного страшно заходить внутрь, так что я решаю быстренько выкурить сигарету, пусть и рискую немного опоздать из-за этого.

Но в Лос-Анджелесе - особенно в западной его части - когда я бы не начинал курить, рядом обязательно возникал кто-то, кто принимался показушно кашлять и надоедать, поэтому я обхожу здание, чтобы уж точно не столкнуться с самодовольными яппи, возвращающимися со своих занятий по йоге, с их выровненными чакрами и прочим, готовыми яростно оберегать их идеальные лёгкие.
Так вот, я обхожу здание, встаю у стенки, закуриваю сигарету а потом практически сталкиваюсь нос к носу с парнишкой, который тоже курит и, судя по его виду, собирается посетить то же собрание, что и я.
— Прости, чел. — Говорю я ему. — Я сейчас малость не в себе и, эм, нервничаю. Ты на Матрицу пришел?
Он кивает и улыбается, снимает свои солнцезащитные очки Wayfarer и протягивает руку для рукопожатия.
— Ага, я Джастин. — Говорит он. — И я вообще-то тебя знаю. Мама таскала меня в Старбакс в Вествуде, когда вы с отцом там выступали. Было довольно-таки круто. Мне понравилось, правда.
Я благодарю его и отпускаю пару шуток о том как мне жаль, что ему пришлось сидеть и слушать нашу глупую болтовню. А потом мы просто говорим обо всем подряд - о том, сколько времени уже "чисты" - где живем - где работаем - и все в том же духе. Оказывается, что он управляющий в одном из жилых комплексов в Восточном Голливуде - что меня сильно удивляет, ведь на вид он совсем юный - даже моложе меня. Тем не менее, это интересная возможность, то, что он может подсобить в поисках жилья. Если мне оно потребуется. Но я не только из-за этого продолжаю разговаривать с ним. Он кажется действительно классным - это заметно даже по нашему короткому разговору. Он очень милый и умный и, не знаю, склонный к самокопанию... может быть, даже мудрый. Кроме того, он увлекается кино, книгами, музыкой и тд., что мне по душе. Он упоминает, что после собрания хочет пойти посмотреть старый фильм из 80-тых, «Пропащие ребята» в артхаусном кинотеатре Нуарт и приглашает меня присоединиться к нему.
— Ох, чувак, с удовольствием! — Отвечаю я. — Я его, блять, обожаю. Тысячу раз смотрел этот фильм в детстве.
— Вот и я тоже. А сегодня вечером собирался пойти в кино один, так что все круто складывается. Буквально каждый из моих друзей все еще наркоманит, так что мне решительно не с кем тусоваться. К тому же, когда я не употребляю, то становлюсь супер неловким.
— Неа, нифига ты не неловкий. — Возражаю я, затаптывая окурок ногой. — И я буду рад составить тебе компанию. Я сейчас стараюсь держаться подальше от своей девушки, так что все круто совпало. И, не знаю почему, но ты мне очень нравишься. Давно мне не было так легко с кем-то разговаривать.
Я улыбаюсь, а потом начинаю смущаться из-за того, что это сказал. Это не ложь, конечно, ничего такого. Мне правда понравился этот парень, но я думаю, что мои слова могут его отпугнуть.
— Да, мне тоже. — говорит он, мягко улыбаясь - рассеянно проводя рукой по своим длинным, выгоревшим на солнце волосам. — Правда.
— Окей, круто. Пойдем на собрание?
Он кивает и я иду следом за ним внутрь, и мы продолжаем болтать, пока поднимаемся по бетонным лестницам на третий этаж.
Это весьма-таки отпадно, знаете ли - знакомство с этим парнем. В смысле, он мне и правда очень нравится - а это что-то да значит, потому что мне обычно трудно заводить новых друзей, когда я "чист" - особенно среди парней.
Это хорошее начало, верно? И, конечно же, отличное начало амбулаторного лечения.

Разумеется, на собрание мы приходим с опозданием, но народ там замолкает, ведь я новенький, так что мне дают возможность представиться и все такое. Я делаю это очень быстро и все говорят мне "привет" и после этого я наконец могу оглядеться по сторонам. Ведет собрания очень яркая, высокая, стройная, белокурая женщина с восточно-европейской внешностью, которая сидит максимально прямо и разговаривает так, словно начитывает текст одной из этих кассет для медитации. Все остальные присутствующие, как я уже говорил, примерно одного со мной возраста - девушек больше чем парней - что меня полностью устраивает. Одна из девушек рассказывает, что на этой неделе сорвалась и вколола себе героин, но сейчас снова хочет завязать и просит поддержки у группы - что меня безумно удивляет, поскольку на других собраниях, которые я посещал, тебя бы немедленно выпнули на улицу, узнав, что ты сорвался. А тут, похоже, признают, что рецидивы периодически случаются и просто хотят, чтобы люди справлялись с ними как можно скорее. Тут людям помогают несмотря на ни на что, не наказывают, ничего подобного. Это довольно круто. У меня бывали случали, когда я срывался и хотел бы получить помощь, но понимал, что для этого уже слишком поздно и что меня все равно уже исключили из группы, так что решал просто продолжать употреблять.
Слушая историю этой девушки и наблюдая за тем, как лидерша группы и остальные люди оказывают ей поддержку, я сильно вдохновляюсь. И, знаете, это собрание, так же как и встреча с Джастином, ощущаются как действительно удачное начало амбулаторного лечения. Не знаю, просто все вокруг внезапно обретает смысл - как будто я оказался на правильном пути. И пусть это медленный путь, конечно, но только по такому и можно пройти до конца. Всю свою жизнь я искал лазейки. Как будто носил эти маленькие пластиковые нарукавники в воде, притворяясь что умею плавать, но на самом деле никогда не пытался этому научиться.
И вот теперь мне двадцать четыре и я не знаю как плыть. Нарукавники исчезли и я тону - опускаюсь на дно, где и погибну, если только кто-то не научит меня плавать. Раньше то ли гордыня то ли стыд мешали мне просить о помощи. Вместо этого я просто продолжал носить нарукавники, потому что не смог бы выжить без них.
Но теперь, ребят - теперь я и правда прошу о помощи. И я действительно верю, что благодаря психотерапевту к которой я хожу и этой амбулаторной программе я научусь плавать. По честному, без каких-либо трюков или вспомогательных средств.
Я считаю, что все получится - знаю, что получится. Я двигаюсь вперед.

Я сижу на собрании, слушаю и делюсь своими соображениями - долго разговариваю с той девушкой, что сорвалась на прошлой неделе. Во время перерыва я упоминаю про затею Джастина с «Пропащими ребятами» и многие из присутствующих изъявляют желание присоединиться к нам.
— Чувак, — говорит мне Джастин, понизив голос, — я не представляю как у тебя получается болтать со всеми. Я слишком застенчивый, чтобы так же выступать.
Я смеюсь.
— Шутишь, что ли? Я тоже супер застенчивый, к тому же, ты ведь все равно разговаривал со мной. Нет, я ужасно боюсь разговоров с людьми. Ничего, что я их пригласил пойти с нами?
Он качает головой.
— Нет, будет весело.
— Будет весело. — Соглашаюсь я.
Мы возвращаемся внутрь, но теперь я молчу, размышляя над словами Джастина. Это правда, что я теперь чувствую себя комфортнее, находясь среди людей - комфортнее, чем когда-либо в жизни. И, признаться, я и сам не знаю почему так. Как будто после всего, что случилось со мной за последние несколько лет, я обрел уверенность в себе. Как будто я теперь почти и не против быть собой. Я себе даже нравлюсь.
Это сбивает с толку.
Я больше не боюсь. И не особо представляю, что мне с этим делать.

@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», Проебы Никки