[Evilempire]

Сборный псто про обиквайские книги, по отдельности писать было слишком лениво.


Ученик джедая - 10. Шаткий мир

Оби-Ван и Квай-Гон тусовались на планете, которая только недавно выбралась из Игры Престолов и разбирались в еще одних дрязгах королевских особей. Один наследный принц править не хотел, хотел плести венки из ракушек вместе с представителями другого народа, а второму сыну, который еще как хотел, не позволяли этого делать, ибо отец семейства его серьезно недооценивал, считая слабым и недалеким.

Наблюдая за тем, как старший сын мечется между личными желаниями и чувством долга, Оби-Ван в очередной раз вспоминал свой кратковременный уход из Храма и все пытался понять, как же правильнее, жить в соответствии с собственными устремлениями или покоряться долгу. Ответа не получил, потому что как сказал Квай-Гон, однозначного ответа и не существует. Квай-Гон вел себя нормально, вот только, лол, странно удивляться, что падаван боится высказываться о ситуации откровенно, после того как столько раз его шпынял за единственную попытку действовать в соответствии с личными желаниями.


— По крайней мере, Дренна еще некоторое время побудет здесь, — отметил Оби-Ван. — Это послужит Лееду утешением. Миссия окончилась не совсем так, как я ожидал. Я полагал, что Леед сможет остаться на Сенали.
— Ты надеялся на это, падаван? — спросил Куай-Гон. — На этот раз, скажи мне всю правду.
Значит мастер знал, что на Сенали он ушел от ответа.
— Сначала я не хотел признать, что симпатизировал Лееду, — ответил Оби-Ван. — Я думал, это напомнит Вам о моем решении на Мелида-Даан. Я думал, что Вы будете сомневаться в моей связи с Вами.
— Мы оставили это происшествие позади, падаван. Ты можешь не опасаться, если хочешь поделиться со мной своими переживаниями. Я никогда не стану тебя осуждать за них.
— Мои чувства, казалось, менялись изо дня в день, — признал Оби-Ван. — Когда король Фране говорил с сыном, то его доводы тронули меня.
— Это потому, что здесь нет правильного ответа, — пояснил наставник. — Так всегда бывает, когда в деле замешаны чувства.

— Я считал, что уже узнал все о том, как собственное счастье может идти вразрез с долгом, — заметил Оби-Ван, наблюдая за Леедом. — Сначала я решил, что Леед должен остаться здесь. Потом я был так уверен, что ему надо вернуться на свою родную планету. А теперь я опять чувствую, что его место здесь. — Оби-Ван вздохнул.
— Во время этого задания я то и дело путался.
— Это хорошо, падаван, — ответил Куай-Гон. — Это означает, что ты учишься.
— Если я вспоминаю о том, как я покинул орден джедаев, то… мне очень больно, — медленно признал Оби-Ван. — Так трудно не потерять храбрость, зная, как многому мне еще предстоит учиться.
— Из-за этого не нужно терять храбрость, — утешил наставник. — Жизнь это и есть учеба — непрерывная учебы. Можно все время сталкиваться с одной и той же ситуацией, но каждый раз с разными исходами. Жизненные уроки усложняются и заставляют нам чувствовать себя живыми. Знай, что жизнь будет тебя вновь и вновь удивлять.

Да уж, блин, будет. И в основном неприятно. А основной лейтмотив жизни Оби-Вана - смерть его близких.


Ученик Джедая-11: Смертельная охота и Ученик Джедая-12: Дьявольский эксперимент

Тут впервые всплывает злобне-ученая, которая позже попортит немало крови Оби-Вану и Эничке. Всплывает и ворует Квай-Гона для своих секретных экспериментов с Силой (нашлась тут последовательница Плэгаса, то же мне, она и не ситх даже). Сложно представить Квай-Гона дамой в беде, однако же вот.
А злобная ученая была на редкость прагматичной дамой. Сперва заражала население какой-либо планеты, после чего сама же разрабатывала вакцину и ждала, когда испуганные жители заплатят ей за нее кругленькую сумму.

Как только она ушла, Оби-Ван поспешил к Куай-Гону. Он знал, что если позволит ему еще несколько минут пробыть в резервуаре, то учитель умрёт. Он активизировал свой световой меч и вырезал отверстие в резервуаре. Газ начал выходить, и Куай-Гон начал падать. Оби-Ван поддержал его. Куай-Гон упал на колени, а Оби-Ван потянул его к выходу.
— Учитель, — отрывисто пробормотал Оби-Ван. Ему было жутко видеть учителя таким слабым. Он всегда рассчитывал на силу своего мастера.
— Ты… должен… помочь мне, падаван, — пробормотал Куай-Гон, едва шевеля побелевшими губами. Он крепко схватил падавана за обе руки.
Юноша чувствовал как Сила его Мастера трепетала и тянулась к нему. Сила пульсировала между ними. Оби-Ван сконцентрировался, он чувствовал Силу, позволил ей течь, направляя её от своих пальцев в руки Куай-Гона.

Оби-Ван передал Куай-Гону свой комлинк. И следом за этим он передал ему свой световой меч. Это был самый ценный подарок, который один Джедай мог сделать другому. Куай-Гон взял его.

А если подбираешь световой меч соулмейта в тот момент, когда он самый умирает в огне, то это... Об этом лучше вовсе не думать.

Ученик джедая-13: Опасное спасение

Прилетела Сири вместе со своей наставницей, подхватили Оби-Вана и совместными усилиями они доспасли Квай-Гона. Сири, как обычно, вела себя как маленькая милая зазнавшаяся сучка, а Квай-Гон - снова как большой хуй, ура, возвращение к истокам. Падаван его только что вытащил из смертельной ловушки, а он сразу же после этого принимается критиковать его действия. К тому же высказывается и от имени наставницы Сири, хотя у нее совсем иной взгляд на ситуацию. В результате, Оби-Вана шпыняют сразу с двух сторон (в конце извиняются, слабое утешение).

Оби-Ван думал, что решение прервать битву тяжело ему далось. Но в тот момент он не задумался о том, что придется все рассказать Сири. Это было еще тяжелее.
— Мы сражались. Я отступил, — сказал он.
Сири скептически спросила:
— Ты убежал?
Оби-Ван почувствовал раздражение. Почему Сири нужно было все так интерпретировать? Он напрягся, подавляя эмоции. Лучше побыстрее закончить рассказ, а не пытаться оправдаться.
— В этот раз меня обманули, — казалось, что слова были произнесены спокойно, но Оби-Ван чувствовал, как они разрывают его горло.
Сири открыла рот и тут же закрыла. Очевидно, она многое хотела сказать. Но очевидно было и то, что Учитель хорошо поработала над ее манерами. Впервые в жизни Сири воздержалась от язвительного комментария.
Однако её выражение лица говорило лучше всяких слов. Сири не понимала, как можно покинуть поле битвы. Она не могла представить себе ситуацию, в которой сдалась бы. Она реже чем Оби-Ван сражалась в реальных боях. Она привыкла к тренировочным залам Храма, где она обычно побеждала. Если же она проигрывала, то грациозно склоняла голову перед победителем. Но в следующий раз побеждала все равно.
Она ещё не понимала, что даже самый лучший джедай не может выиграть во всех битвах. Квай-Гон научил этому Оби-Вана. Квай-Гон был умудрённым опытом бойцом и знал, что во время битвы часто случаются сюрпризы. Можно подготовиться к ним, но не предсказать. Иногда приходиться отступать.
Оби-Ван хотел сказать это Сири, но знал — она не станет слушать. Ей нравилось самой докапываться до истины. И не очень-то ему хотелось обращаться к ней за сочувствием.

Она кивнула. По дороге на посадочную площадку она не произнесла ни слова. Оби-Ван тоже не знал, что говорить. Во время миссии на Кегане между ним и Сири возникла связь. Ему нравился её характер и чувство юмора, и он не сомневался в ее храбрости. Но, конечно же, еще рано было говорить о дружбе. Внезапно он сильно затосковал по своей лучшей подруге Бэнт, которая никогда не считала его трусом, убегающем с поля боя. Она доверяла его мнению. Сири же доверяла только себе.
*
Оби-Ван стоял на посадочной площадке в пустыне Арра. На Соррусе закаты длились долго, и небо все ещё пылало жёлтым и оранжевым цветом. Он только что закончил пересказывать Квай-Гону свои злоключения. Нелегко было рассказывать Учителю о том как он вопреки приказу, сделал остановку в пустыне, вместо того, чтобы лететь на Корускант.
Теперь он молча ждал, что же ответит Учитель.
В конце концов джедай произнёс:
— Тебе было велено без промедлений возвращаться на Корускант.
— Мы чувствовали, что задержимся ненадолго. Кроме того у меня было ощущение, что Астри в опасности.
— Но задержались вы надолго, и ты подверг себя и Сири опасности.
— Зато теперь мы знаем, что Она Нобис направляется на Беласко. Это же родная планета сенатора Уты С'орн! Она единственный друг Дженны Зан Арбор. Это не может быть совпадением. Ута С'орн, наверное, в огромной опасности. Мы должны немедленно отправиться туда!
После еще одной долгой паузы, джедай произнёс:
— Вы разочаровали нас с Ади. Мы обсудим это позже. Встретимся на Беласко.

*
— Лучше бы им быть там, — сказал Квай-Гон. Он все еще злился из-за того, что Оби-Ван задержался в пустыне Арра, не посоветовавшись с ним. — Если только они снова не отправились на какую-нибудь выдуманную ими миссию.
Ади подарила ему одну из своих редких улыбок:
— Они хорошо справились, и ты знаешь это.
Квай-Гон нахмурился:
— Они не подчинились.
— У них были на то причины.
— Они не связались с нами.
— Они учатся независимости.
— Ценой послушания?
Ади откинулась на спинку кресла:
— Ты знаешь, что джедаи по разному смотрят на мир. Квай-Гон. Мы не армия. Наша дисциплина приходит изнутри. У каждого джедая своя связь с Силой. Нас учат доверять чувствам и уважать инстинкты. У Оби-Вана было сильное предчувствие и он подчинился ему. Сири поддержала его. Ты поступил точно так же на Кегане, а я поддержала твое решение, хотя ты меня даже не спрашивал. Я рада, что Сири учится работать в команде. Может быть, Оби-Ван научил её этому даже лучше, чем смогла бы я.
— Как правило, Оби-Ван осторожен, — сказал Квай-Гон, когда корабль начал снижаться. — Однако иногда он слишком сильно полагается на эмоции. Я беспокоюсь из-за этого.
— А Совет беспокоится о тебе, — весело сказала Ади. — Вы с Оби-Ваном кажетесь такими разными, но на самом деле очень похожи.
— Может быть, это не так уж и хорошо, — задумчиво произнёс Квай-Гон. Корабль снижался и он смог различить ждущего его Оби-Вана.
Ади посмотрела на Сири, стоящую рядом с Оби-Ваном:
— То же самое и со мной. Я сравниваю поведение Сири и её независимость со своей. Обучая её я учусь сама. Хорошо, что так происходит.
Квай-Гон почувствовал, что ее слова запали ему в самое сердце. Оби-Ван с беспокойством смотрел вверх, на него. Квай-Гону было сложно обучать падавана. Его гордость за достижения Оби-Вана соперничала с необходимостью оставаться строгим. Он видел огромный потенциал в Оби-Ване. Он хотел сделать из ученика лучшего джедая, который превзошел бы его самого. Он был таким же нетерпимым по отношению к себе, как и к Оби-Вану. Квай-Гон понял, что Ади права: если он слишком строг с учеником, то иногда причиной этого являются его собственные ошибки.


Ученик Джедая-14: В силу тесной связи и Ученик Джедая -15: Гибель надежды

Самая вымораживающая часть истории Квай-Гона. Как он сперва бросил их с Оби-Ваном тренировочную миссию по укреплению связи (на той же идеально подходящей для медовых месяцев планете, куда позже летал Оби-Ван с Эни), рванул в Храм, наистерил там на Совет и в обход всех их указаний рванул за Талой на ее миссию, куда его никто не звал. Потому что было ему видение ее умирающей. Все еще не понимаю в чем смысл этих видений, если никому не удается их предотвратить и сбываются они с завидной регулярностью. Джедаи друг друга успокаивают словами, что видения нельзя трактовать однозначно, но как же нельзя, если они сбываются БУКВАЛЬНО, как по нотам! Лучшее, что можно сделать, если у тебя было видение - постараться игнорировать его и ничего не предпринимать. Совсем ничего. Видения сбываются, как только с ними начинают бороться.
Ну и вот. Ворвался Квай-Гон с космического мороза в чужую миссию, разворошил политический муравейник и в один прекрасный момент понял, что в Талу он влюблен. И тут же ей признался. А ему ответила взаимностью. И никаких там метаний насчет Кодекса, никакого желания поговорить с Йодой... Бросил падавана, как кутенка, на лестнице, а сам заперся с дамой сердца в комнате и долго там с ней миловался.
Потрясающий наставник.

Любовные разборки Квай-Гона

Он долго смотрел на неё. Она сильно изменила внешность. Прекрасные зеленые глаза стали карими. Волосы коротко отстрижены, выкрашены в белый, что хорошо контрастировало с ее кожей. Она смотрела ему в лицо, как будто читая его мысли. Он же пристально рассматривал её глаза и удивлялся тому, как нелегко было узнать ее в таком образе. Но он видел её и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.
Она знала это. Внезапно она провела пальцами по его лицу. Обвела кончиками пальцев контур его губ.
— Ты улыбаешься
— Да
— Прекрати.
Она так и не убрала руку. Он видел, что она и сама не смогла удержаться от улыбки.
— Кажется я никогда не избавлюсь от вас, — сказала она.
— Нет, — ответил Куай-Гон, — ты не сможешь.
Оби-Ван наблюдал за этими двумя друзьями. Он чувствовал себя заброшенным. Казалось, что они забыли и про свою миссию. Он не знал всех нюансов их отношений. Талла сердилась на Куай-Гона. Тот некоторое время держался на расстоянии. Это ему было известно. Но он не знал, почему так вышло. Он только знал, что это имело какое-то отношение к злости Таллы из-за того, что Куай-Гон был с ней чересчур заботлив, после того как он ослепла.
В этой миссии он был рядом с Куай-Гоном. За те годы, которые они были знакомы, Оби-Ван замечал, как в ходе миссий его учитель разрабатывал определенные стратегии и следовал им. Но сейчас Куай-Гон как будто бы руководствовался какой-то внутренней логикой, которая оставалась недоступной для Оби-Вана. Мысли Куай-Гона тоже оставались для него загадкой. Между ними словно возникла стена. А глядя на Таллу он чувствовал, что она как раз сейчас на одной волне с его Учителем. Он пытался не ревновать его. Выходило плохо.
*
Он знал, там, за дверью, продолжалась жизнь. Одни люди горевали, другие готовили свержение правительства. Планета неслась вокруг своей орбиты. Плыли по небу её луны.
Но все это ничего не значило для него, по крайней мере, не сейчас. Наконец-то он увидел истину. Прикоснулся к ней и поразился, как смехотворно, что он не понял этого раньше.
— Я хочу сказать тебе кое-что, — сказал он, — Итак, две вещи. Первое — я согласен, что именно ты должна идти на встречу. Но мы не улетим, пока ты не вернёшься. Я не могу улететь с Нового Эпсолона без тебя. Я чувствую, что, если я так сделаю, то уже не увижу тебя снова.
Она собралась было возразить, но остановилась.
— Ты действительно так чувствуешь?
— Да. У меня были предчувствия ещё в Храме. Я помчался сюда, чтобы увидеть тебя. Здесь, когда ты была рядом, как бы ни поворачивались события, я меньше тревожился. Потому что знал, что ты в безопасности, пока мы вместе.
Она медленно кивнула:
— Но, Куай-Гон, я не твой падаван. Ты не можешь всегда быть рядом со мной.
— Да, — сказал Куай-Гон, — И это подводит меня ко второй вещи, о которой я хочу сказать.
Все же теперь, когда настал решительный момент, он остановился. Тала ждала. Она не торопила его. Она давала ему время. Это было не очень-то на неё похоже. Для неё привычнее было подталкивать его, задавая вдруг именно те вопросы, о которых он сам думать не желал. И все же она знала его настолько хорошо, что всегда чувствовала, когда нужно дать ему время.
Его сердце переполнилось любовью к ней, и она, казалось, поняла это. Черты ее лица смягчились, но она все так же не произнесла ни слова.
— Я понял кое-что, — сказал он наконец, — Я не могу позволить тебе уйти, не сказав этого. Я прилетел на Новый Эпсолон не только потому, что ты мой друг. Я не остался на Корусканте не потому, что ты джедай и тебе может понадобиться помощь. Тала, я прилетел, потому что ты не только мой друг, и не просто джедай, мой товарищ. Ты нужна мне, моей душе. Ты нужна мне. Ты — моё сердце.
Он видел как поднялась и опустилась её грудь. Как вспыхнуло вдруг её лицо.
— Ты говоришь не о дружбе, — сказала она.
— Я говорю о том, что сильнее дружбы. Я говорю обо всём, что один человек может дать другому. Это — то, что я готов отдать тебе.
Это было тяжело — говорить прямо. Это были трудные для него слова, но они должны были быть произнесены.
*

Тогда, в холле, вспыхнувшее вдруг понимание принесло облегчение. Но теперь его уверенность испарилась. Тала казалась взволнованной, но для этого волнения могло быть множество причин.
— Если ты не чувствуешь так же, я отойду в сторону, и снова буду просто твоим другом, — сказал Куай-Гон. Её молчание… Меньше всего на свете он хотел бы причинить страдания Тале.
— Нет, — сказала Тала с внезапной теплотой в голосе, — Не отходи. Я чувствую то же самое, Куай-Гон.
Он шагнул к ней, и она шагнула ему навстречу. Её рука легла в его ладонь.
— Я не знала… до этого момента, — сказала она, — Или знала. Наверное знала — в последнее время.
Он чувствовал её руку в своей руке, её пальцы, тёплые и сильные.
— Я всегда буду с тобой, Тала.
— Я всегда буду с тобой, Куай-Гон.

Оби-Ван ждал снаружи. Он не мог даже вообразить, ради чего Куай-Гон устроил такую секретность. Что такого он мог говорить Тале, чего его падаван не должен был слышать? Оби-Ван постарался не обижаться. Каким бы не было решение его учителя, оно наверняка было правильным. И все же он чувствовал себя лишним, пока словно провинившийся ребенок сидел на ступеньках, рядом с закрытой дверью.

Но это было не самое гениальное его решение как учителя. После того, как Талу украли, они с Оби-Ваном бросились в погоню. Гнались три дня и три ночи, Оби-Ван изнемогал от голода и усталости, к тому же, чуть не сломал ногу. Квай-Гон в основном думал про то, как падаван его задерживает. Добрались они до шахтерского поселка, на которых совершали набеги местные террористы. И шахтеры, разумеется, попросили джедаев о помощи, когда террористы явились снова. А Квай-Гон! Заявил, что Оби-Ван справится сам и уехал! Чуть позже одумался и вернулся, но, блять, сам факт.

Квай-Гон берет сраный лейдспидер и валит в закат

— В этот раз они намерены уничтожить лагерь целиком, — проговорила она, чуть отдышавшись, — Они убивают всех, кого могут. Используют гранаты и бластеры. Мы собрались — все кто могли — и удерживаем последнюю позицию внутри лагеря. У нас есть кое-какое оружие, но его так мало…
Эрита схватилась за голову:
— Это ужасно. Мы должны что-то делать.
— Конечно же. Мы летим, — ответил Оби-Ван.
— Падаван, — сказал Куай-Гон, — Могу я поговорить с тобой? — он повернулся к Янси, — Всего лишь одну минуту, не больше.
Оби-Ван слез со свупа и отошёл вместе с Куай-Гоном в сторону, где их не могли услышать остальные.
— Вы должны возвратиться с Янси, — сказал ему Куай-Гон, — А я продолжу погоню. Мы слишком близко подобрались к Тале, чтобы сейчас поворачивать назад.
Оби-Ван удивлённо уставился на него. Куай-Гон мог понять, что сейчас чувствует его падаван. Горняки отчаянно нуждались в помощи. Просили о помощи джедаев. Падаван не мог и предположить, что Куай-Гон может отвернуться от них в такой момент. Но как он мог вернуться, когда он чувствовал присутствие Талы, когда он знал, что она была всего в нескольких часах езды отсюда?
— Я понимаю, трудно остановиться, когда Тала так близко, — сказал Оби-Ван, — Но Горнякам нужна наша помощь, Куай-Гон.
— Они нуждаются в помощи джедаев, это так, — сказал Куай-Гон. Он положил руку на плечо Оби-Вану, — Ты сможешь помочь им. Но наша главная миссия состоит в том, чтобы спасти Талу.
— Наша первостепенная миссия всегда заключается в том, чтобы спасать чужие жизни и восстанавливать справедливость, — удивлённо и недоверчиво возразил Оби-Ван, — Горняки нуждаются в нас обоих, Куай-Гон.
— Я продолжу преследование, — ответил Куай-Гон. Его взгляд таким же острым, как камни, окружающие их, — Я не могу сейчас повернуть обратно.
Тала была близко. Он чувствовал её. И ещё он ясно чувствовал, как она удаляется от него.
— А что делать с Эритой? — опустив голос до едва слышного шепота, спросил Оби-Ван, — Если она вернётся со мной, она будет в опасности. И если она поедет с вами, нормальная защита ей тоже не гарантирована.
Оби-Ван был прав. Куай-Гон на мгновение задумался над этой дилеммой.
— Она полетит с вами, — сказал он, — Но прежде, чем вы доберётесь до посёлка, ты должен оставить её в безопасном месте. Ты должен сделать так, Оби-Ван. Ей незачем принимать участие в чужом сражении. Я вернусь, как только смогу.
— Учитель, — сказал Оби-Ван, глядя на Куай-Гона, — Это неправильно. Вы сами это знаете. И Тала сказала бы то же самое. Как вы можете повернуться спиной к этим людям?
— Наша миссия слишком важна, — сказал Куай-Гон, — И Тала… — он замолчал, положив руку на плечо Оби-Вана.
Какое-то мгновение они стояли, не говоря ни слова. Куай-Гон чувствовал неодолимую пропасть непонимания, возникшую вдруг между ними. Его падаван был в сильнейшем замешательстве. Но он не мог все ему объяснить, не здесь, не теперь. Он должен бы был тогда рассказать ему о видении, посетившем его на Корусканте, и о том, что подтверждало его опасения после прибытия в Новый Эпсолон. И он был бы должен рассказать Оби-Вану о своих чувствах к Тале… Но это же был разговор для совсем другого случая...
Его падаван выглядел настолько растерянным, что он смягчился.
— Оби-Ван, я не могу бросить её, — сказал он, понизив голос. Его пристальный взгляд просил Оби-Вана понять его.
Но он не получил понимания. Оби-Ван покачал головой:
— Вы неправы.
Прямота слов ученика застигла его врасплох. Прошли годы с тех пор когда Оби-Ван отваживался открыто возражать ему. Куай-Гон вспыхнул, почувствовав, насколько он и сам не уверен в своём решении.
И тогда он просто отвернулся, и, не говоря больше ни слова, направился к лендспидеру.

Эничка хорошо суммировал:

Потрясающее лицемерие.
Однако, даже это не самое худшее. После того, как Талу, конечно же, не спасли вовремя, Квай-Гон окончательно слетел с тормозов и распрощался с джедайскими доктринами:

Какая еще месть, Квай-Гон, ты же жыдай!

Оби-Ван сидел, сжав руками голову. Вдруг он выпрямился, почувствовав волнение в Силе. Словно что-то было вытянуто из воздуха. Будто схлопнулось какое-то мощное энергетическое поле, исчезнув в пустоте.
Когда он услышал крик, то не сразу понял откуда он доносится, и что произошло.
И только мгновение спустя -
«Учитель».
Он услышал топот ног бегущих по коридору санитаров.
Вслед за ними ворвался в палату к Тале.
Двое медиков изучали показания приборов. А ее лечащий врач просто стоял.
Ничего не предпринимая.
И именно тогда Оби-Ван окончательно понял, что Тала умерла.
Санитары топтались возле датчиков. Никто не решался потревожить человека, склонившегося над телом в кровати. Его горе была слишком огромным. Слишком личным. Глаза Талы были закрыты. Её рука лежала в руке Куай-Гона. Она все еще едва заметно улыбалась. Его лоб касался её лба. Он не двигался. И не отпускал её руку.
Оби-Ван был поражён болью, которую он чувствовал в комнате. Поза, в которой застыл Куай-Гон, говорила ему о беде настолько огромной, что он просто не мог осознать ее. То, как он держал её руку, его лоб, касающийся её лба… всё это внезапно сказало Оби-Вану, что он и близко не понимал всю глубину чувств Куай-Гона.
И когда он понял, его сердце тоже заболело, потому что страдал его Учитель.
Он шагнул ближе. Как он мог помочь Куай-Гону? Что он мог сделать?
Куай-Гон повернулся. Оби-Ван увидел, как изменилось его лицо. Что-то ушло, или же появилось нечто новое… он не мог сказать точно. Но это лицо больше не было тем, что он так хорошо знал. Горе навсегда изменило его, Оби-Ван чувствовал это всем своим существом. Он ведь тоже горевал о Тале. Но это был совсем иной вид горя.
Он медленно приблизился. Не находя слов. Ничего из того, чему его учили в Храме, ничего из того, что он постиг в предыдущих миссиях, не подготовило его к подобному.
Он коснулся плеча Куай-Гона.
— Как мне помочь Вам, учитель…
В глазах Куай-Гона застыла смерть.
— В моей жизни уже нет места для спасения.
Он смотрел на безжизненное тело Талы. Его рука все ещё сжимала её руку.
— Есть только месть.


В следующей части он, наверное, соберется и придет в норму??? Там Мейс прилетел на помощь, Мейс никому спуску не даст, включая невиновных.