гхасподь, я думал, что книги Миллер - это какая-то детская фигня с Асокой, а она мне ррраз в щячло Худший День в жизни Оби-Вана (до дня с приказом 66)
Сперва там абсолютно кошмарный диалог с Падме, к которой Оби-Вана послал Йода, чтобы он заставил ее расстаться с Эни (Оби-Ван не любит Энакина, даааа, не любит. Интересная параллель со Стовером, кстати, выходит. Оба раза Оби-Ван расписывается в любви к Эни именно у Падме, оба раза при печальных обстоятельствах):
читать дальше «Оби-Ван», — сказала она, подходя к нему. «Вы приехали, чтобы отвезти меня обратно в Храм? Мне разрешат теперь увидеть Анакина?»
Он коротко поклонился ей, сжав руки перед собой. «Нет, Сенатор Амидала. Я боюсь, что это невозможно.»
Сенатор. Не Падме. Его тон был подчеркнуто-официальным.
«Ясно,» — сказала она, осторожно. «В таком случае, учитывая недавние события, разве ваше дело не может подождать? Я устала. Мне необходимо отдохнуть.»
«Я действительно хорошо понимаю это, Сенатор,» — сказал он. «И я сожалею, что потревожил вас, но нет. Это дело не терпит отлагательств.»
Действительно? Ладно, только не ему было решать это, не так ли? Это ее дом. Ее правила. Она скрестила руки на груди. «Вы видели Анакина?»
Если он был раздражен, то не показывал этого. «Он отдыхает. Вам нет никакой необходимости тревожиться о нем.»
Его тон был исключительно холоден. Безусловно безразличен. Кто-нибудь подумал бы, что он говорит просто о каком-то знакомом. Но она знала, что он притворялся.
*
Он замялся, затем вздохнул. Отбросил свою неуместную сдержанность. «Потому, что нам необходимо поговорить, Падме.»
Она почувствовала, как сердце забилось чаще. «Вот как. Что ж, если нам нужно поговорить, давайте займемся этим в комфортных условиях.» Она сделала приглашающий жест в направлении дивана и кресел. «Пожалуйста. Присаживайтесь.»
Секундное колебание, затем он кивнул. «Благодарю», — сказал он послушно и опустился в кресло.
Она выбрала диван напротив и посмотрела на него. Его спина была прямой, а плечи напряжены, как будто он ожидал опасности. Какого-то нападения. И, удивительно, он казалось растерял все слова.
Хорошо, тогда я сделаю первый шаг.
Она поставила чашку на маленький столик сбоку от себя. «Мне отлично известно, что вы беспокоитесь об Анакине точно так же, как я, поэтому нет нужды строить из себя бесстрастного джедая. Я предполагаю, что вы до сих пор злитесь на Анакина. Но вы должны знать, Оби-Ван, ему трудно было нарушить полученные приказы.»
Пораженный, он уставился на нее. Затем он раздраженно поджал губы. «Когда? Когда он отправился с Набу на Татуин или с Татуина на Джеонозис?»
«Оба раза. Оби-Ван, что бы вы не думали, он очень серьезно относится к своему становлению как джедая. Только об этом он и говорит. Мечтает стать рыцарем-джедаем, и не разочаровать вас. Он...»
Но Оби-Ван не слушал. Он смотрел вдаль, его глаза затуманились, лицо помрачнело. «Что произошло с матерью Анакина, Падме?»
Вопрос заставил ее нервничать. Она не имела понятия откуда он узнал, что с матерью Анакина случилось что-то плохое.
«Что произошло? Она умерла.»
Это шокировало его. Хорошо.
«Что ты имеешь в виду, говоря что она умерла?» — спросил он удивленно. «Как? И где был Анакин? Что...»
Она дотронулась до его руки, останавливая поток вопросов. Не ее делом было обсуждать с ним смерть Шми Скайуокер. Ее смерть... и то, что произошло с Людьми Песка позже.
«Извини. Если вы хотите узнать больше, то должны спросить об этом у самого Анакина.»
Оби-Вану не понравилось этот ответ, однако он был достаточно умен, чтобы не настаивать. «Я могу простить ему полет на Татуин, если - если решение было связано с его судьбой его матери,» — сказал он. «Но в отправившись на Джеонозис он сознательно ослушался, он...»
«Нет, Оби-Ван. Это было моим решением, не его.»
«Твоим?»
«Верно. Анакин хотел спасти вас от Сепаратистов, но он хотел и повиноваться приказу Мастеру Винду. Разумеется, он не мог сделать и то и другое одновременно, поэтому я сделала выбор за него. Выбрала то, что выбрал бы он, если бы не опасался последствий. Потому что если бы он сделал этот выбор сам, в любом случае чувствовал бы свою вину.»
*
«Квай-Гон довольно часто игнорировал мнение Совета,» — парировала она. «Анакин рассказал мне об этом на Татуине. Он говорил, что заменять свое собственное мнение чьим-то чужим это верх глупости, особенно, когда у тебя есть возможность принять наилучшее решение.» Снова подняв свою чашку, она сделала маленький глоточек чаю. «И вам он наверняка давал тот же самый совет, Оби-Ван.»
Его глаза остекленели. Голос снова похолодел. «Я приехал сюда не для того, чтобы обсуждать Квай-Гон Джинна.»
Она не смогла сдержать дрожь, настолько холодным стал его голос. Это был такой Оби-Ван, который мог заставить Анакина виновато замолчать. Довести до слез.
Но я не дам себя запугать. Он не имеет никакого права отчитывать меня.
Она снова поставила чашку на столик. «Прекрасно. Тогда давайте обсудим вот что. Если бы вы погибли на этой арене из-за того, что он не успел бы прийти к вам на помощь, то Анакин был бы абсолютно уничтожен. Вы в самом деле думаете, что я могла остаться в стороне и позволить этому случиться?»
«Дело не в том, что сделала ты, Падме. Дело в том, что Анакин не должен был слушать тебя. Он джедай. Он обязан ставить обязанности выше своих личных чувств.»
«Он так и сделал! Он собирался выполнить приказ Мейсона Винду. Это я решила лететь спасать вас. И у Анакина, назначенного моим телохранителем, просто не было иного выбора, кроме как отправиться следом за мной»
За это заявление она получила его огорченный взгляд. «Очень изобретательно, сенатор» — сказал Оби-Ван. «Квай-Гон мог бы вами гордиться.»
Она наклонилась вперед, желая пробиться через его защиту. Пробиться через эту холодную, неприступную джедайскую защиту. «Анакин искренне вами восхищается, Оби-Ван. Ему необходимо знать, что вы верите в него.»
Он кивнул. «Ему это известно.»
«Действительно?» Она откинулась назад на подушки. «Надо же.»
«Ты мне не веришь? Почему нет?»
«Если бы он знал, что вы в него верите, то не был бы таким нерешительным.»
«Таким нерешительным?» — недоверчиво переспросил Оби-Ван. «Падме, проблема Анакина отнюдь не в недостатке уверенности. Фактически как раз наоборот. Именно самонадеянность убивает его. Если бы он не ослушался меня, не набросился на Дуку в одиночку, он не лежал бы теперь без сознания в Храме, ожидая пока они закончат изготавливать протез для его руки!»
«Так» — сказала она, ее сердце ёкнуло. «Вы вините Анакина в том, что произошло.»
Оби-Ван встал и отвернулся от нее. «Я приехал сюда не для того, чтобы анализировать случившееся на Джеонозисе. Это дело джедаев, а не твое.»
«Тогда, Оби-Ван, переходите к тому, о чем хотели поговорить со мной или возвращайтесь обратно в Храм,» ответила она. «Я вас сюда не приглашала. И я позволила вам остаться из вежливости, не более.»
Медленно, он развернулся к ней. Его лицо было бледным, ясные голубые глаза, потемнели от сильных эмоций. «Темой нашего разговора является тот факт, что не может быть никакой надежды ни на что кроме вежливых приятельских отношений между тобой и Анакином, сенатор. Он принял на себя обязательства по отношению к Ордену Джедаев. Его жизнь принадлежит нам. Мечтать об ином это безумие.»
Она ощутила пульсацию гнева в крови, похожего на раскаленный воздух, дрожащий над песками Татуина. «Я не знаю о чем вы говорите.»
«Падме, не надо держать меня за дурака!» — резко оборвал ее он. «Конечно, ты знаешь. У него к тебе есть чувства. Сильные чувства, которые затуманивают его разум и идут вразрез с правилами джедаев. Или ты сделаешь вид, что не испытываешь подобных чувств к нему?»
«Мои чувства это мое личное дело!»
«Нет, когда они касаются джедая!»
Резко дыша, они впились взглядами друг в друга. Она видела боль в его глазах, значит он точно так же видел боль в ее.
«Вот почему вы сюда приехали?» — прошептала она. «Чтобы сказать мне, что я должна забыть Анакина?»
«Я приехал, потому что я должен был сказать это,» ответил Оби-Ван спустя мгновенье. «И потому, что я пытаюсь защитить его. Как и ты, хотя я не ожидаю, что ты поверишь в это. Но Падме...» Он снова опустился на краешек кресла и коснулся кончиками пальцев её колена. «Это правда. Тебе необходимо понять, что следуя дальше этим путем вы лишь разобьете друг другу сердца. Если ты действительно любишь Анакина, ты должна отпустить его. Он не может любить тебя и быть джедаем. А он родился, чтобы стать джедаем. Его ждет судьба, более великая, чем ты или я можем себе вообразить. Если он свернет с пути, миллионы людей заплатят страшную цену за эту ошибку. Разве ты хочешь этого?»
Она быстро моргнула, избавляясь от слез. «А вы так мало любите его, что готовы приговорить к жизни в одиночестве из-за какого-то смутного пророчества, про которое не слышал никто кроме вашего драгоценного Совета джедаев, которое может и вовсе никогда не сбыться?
Оби-Ван вновь встал на ноги и сделал шаг к двери. «Если бы я... не любил... его,» — произнес он с трудом, его голос задрожал, а плечи поникли - «меня бы сейчас здесь не было».
Она вскочила на ноги. «Тогда я думаю мы с вами понимаем любовь совершенно по-разному. Я никогда не сделаю ничего во вред Анакину. Можете ли вы, Оби-Ван, сказать то же самое о себе?»
Он повернулся, его глаза сверкнули. «Это глупые, детские слова!»
«Оби-Ван, я волнуюсь за него. Неужели вы не в состоянии понять это?»
Он глубоко вздохнул. Затем выдохнул, с трудом восстанавливая контроль над своими эмоциями. «Падме, ты сильно заблуждаешься, если думаешь, что я не имею понятия о чем прошу. Я понимаю. Джедаи одиноки. Этот путь требует от нас огромных жертв. Удовлетворение наших личных потребностей стоит на последнем месте, забота о других существах - на первом. Но насколько больше было бы в Галактике боли и страданий, если бы джедаи забыли о своих обязанностях? Это то, чего ты хочешь? Это то, чего по-твоему хочет Анакин?»
- Он хочет быть джедаем, и он хочет любить и быть любимым. Я отказываюсь признать, что он должен выбирать.
«У меня над тобой нет власти,» — продолжил Оби-Ван. «Я отлично знаю об этом. Но мне хотелось бы попросить, чтобы ты... попросить тебя... сделать одну вещь. Покинь Корускант. Возвращайся на Набу. Дай Анакину время, чтобы излечиться от своей раны... и возможность понять то, что нам с тобой уже известно: ваше расставание является единственным выходом из этой трагической ситуации.»
Она моргнула, смахивая невольно выступившие слезы.
Ты говоришь, что понимаешь его, Оби-Ван, но это не так. Ты распланировал жизненный путь Анакина, хотя совсем его не знаешь. Но я, я - да . Я знаю его. Я видела его истинную сущность. Всю, даже самые темные уголки. Моя любовь может спасти его.
Но она не могла сказать это Оби-Вану. Он никогда не поверил бы в это. И он больше не стал бы закрывать глаза на их отношения, узнав, что она и Анакин любили друг друга. Поэтому она должна была заставить его поверить, что он убедил ее оставить Анакина. Необходимость в таком обмане огорчала ее. Ей очень нравился Оби-Ван. И она знала, он действительно любил Анакина, призрачной, самоуничижительной любовью джедая. Но любовь Анакина походила на вспышку сверхновой звезды. Пытаясь управлять им, джедай уничтожил бы его.
Я скорее сама умру, чем позволю этому случиться.
Она посмотрела ему в глаза «Ты в самом деле считаешь, что моя любовь может лишь навредить ему?»
«Да, Падме,» — сказал он и закашлялся. «Я так считаю.»
Легко было позволить слезам вновь политься из глаз. Простая искренность в его голосе ранила ее, и она не ожидала этого. «Я понимаю.»
«Мне жаль,» — сказал он, беспомощным голосом. «Мне хотелось бы, чтобы все было иначе. Честное слово. Но ты должна понять... ужасные вещи могут случиться с каждым из вас из-за этих отношений.»
«Возможно...возможно, ты прав,» — прошептала она, скрывая едва заметное сомнение.
«Да.»
Она подавила рыдания. «Я не хочу причинить ему боль.»
«Я знаю, Падме. Но лучше немного жестокости сейчас, чем сокрушительное опустошение позже.»
Теперь она позволила слезам течь без остановки. «Он никогда не простит меня.»
Оби-Ван шагнул к ней «Возможно, нет,» — произнес он, дрогнувшим голосом. «Но сможешь ли ты простить себя, если уничтожишь его своей любовью?»
«Нет. Я бы предпочла умереть,» — сказала она просто. И сказала абсолютную правду.
«Тогда ты знаешь, что делать.»
«Да», — она шептала, продолжая плакать. «Я покину Корускант. Проведу некоторое время с своей семьей. И возможно я не стану возвращаться. Честно говоря, я не уверена, что смогу изменить что-либо. Я проиграла сражение против создания армии и теперь, я боюсь, что голоса сторонников мира умолкнут навсегда. Мне действительно требуется некоторое время, чтобы решить, что я должна делать дальше.»
К ее удивлению, Оби-Ван взял ее за руку. Пальцы его были холодны. «Тут ты неправа. Теперь ты будешь нужна Сенату больше чем когда-либо.»
Она тихо вздохнула. «Возможно. Оби-Ван... Я должна лично разорвать отношения с Анакином. Если эта информация будет исходить от тебя, он будет рассержен, обижен, а я не хочу стать преградой между вами. Кроме того, если он услышит это от тебя, он не поверит, и потом мне все равно придется поговорить с ним.»
Он, задумавшись, пригладил бородку. «Хорошо.»
«Позволь Анакину сопровождать меня домой на Набу. Прощание будет трудным. Я хотела бы, чтобы наш разрыв случился в более личной обстановке. Пожалуйста, Оби-Ван,» — добавила она, заметив, что он сомневается. «Ты должен мне это позволить.»
Он вздохнул. «Я не могу обещать, но... я сделаю все возможное.»
«Спасибо.»
«Падме...» Он покачал головой. «Ты поступаешь правильно. Только так можно защитить его. Анакину понадобится вся его сила, его концентрация, чтобы противостоять тому, что должно случиться. Сейчас ты не видишь этого, но потом поймешь.»
Затем не менее ужасное объяснение с Йодом:
читать дальше «Дело сделано?» — спросил Йода, сидящий на медитационной подушке в его личном кабинете.
Чувствуя себя больным, чувствуя себя опустошенным, он поклонился. «Да, Учитель.»
«Хорошо. Необходимо это было. Но не было бы в этом нужды, Оби-Ван, если бы внимателен более ты был.» Глаза Йоды сузились. «Разочарован я.»
И это было подобно удару светового меча, вонзенному меж ребер «Мне бесконечно жаль, Учитель.»
Йода наклонил голову, его жесткий, пристальный взгляд сделался еще строже. «Урок был это, Мастер Кеноби. Джедаи страдают из-за привязанности. Выучи урок этот наконец. Научи этому своего падавана, пока есть такая возможность. Рыцарем-джедаем стать он должен, скорее, чем мы думали.»
Что? Нет.
«Учитель Йода, он не готов.»
«Подготовить его должен ты, Оби-Ван. Твоей задачей, это является.»
Учитывая настроение Йоды затевать спор было безумием. Но он не мог промолчать. «Учитель Йода, неужели действительно необходимо так спешить? Это глупо, подгонять Анакина, особенно теперь. Его ранение... и Учитель, его мать мертва.»
Йода резко и коротко кивнул. «Да. Но матери умирают, Оби-Ван. Печально это, но смерть отвлекать не должна джедая.»
И это было верно. Это было верно, но... Не отвлекать его? Йода, Йода, вы совершенно не знаете Анакина.
*
«Да, Учитель,» сказал Оби-Ван. «В любом случае, пока мы ждем...»
Йода поднял взгляд. «К своему падавану ты пойти можешь, Оби-Ван. В твоей поддержке и руководстве будут он нуждаться во время этого трудного преображения.»
«Да, Учитель. Спасибо.» — сказал он, отступая к двери палаты.
«Оби-Ван».
Пораженный мрачностью голоса Йоды, он повернулся. «Да, Учитель?»
Пристальный взгляд Йоды был холоден. «Велики трудности, с которыми падаван твой столкнется. Быть другом его, сердце убедить попробует тебя. Но Оби-Ван, ошибкой это было бы. В друге юный Скайуокер не нуждается. В Учителе он нуждается, и Учителем ему ты должен быть.»
«Я понял,» — ответил Оби-Ван, и оставил его одного. Но пока он шел длинным путем к Залам Исцеления, то понял, что не сможет последовать этому совету.
В течении десяти лет я был Учителем Анакина, и все, что я получил это вызов. Чем больше я критикую его, тем больше он отстраняется. Чем больше я отдаляюсь, тем сильнее он сердится. Больше упреков, больше эмоционального отдаления, таким образом ничего не решить. Он не обычный джедай и никогда таковым не был. И все же я пытался сделать его таким. Я пытался сдерживать его. Управлять им. Для его блага, это верно... но все равно. Если ему скоро суждено стать рыцарем, я должен остановиться.
С другой стороны. Стоя перед необходимостью тяжелой борьбы за восстановление контроля над рукой... перед известием о крушении его надежд на жизнь с Падме... перед лицом сокрушительной, ужасной потери, смерти его матери... только в одной вещи нуждался теперь Анакин, он нуждался в любви.
И как апофеоз этому, разговор с самим Эни, который только что потерял мать и руку, а потому, разумеется, очень страдает и говорит не думая, сам не знает, что несет:
читать дальше Терзаемый кошмарами, Анакин в отчаянии метался по кровати.
Мама, мама, останься со мной, мама. Избитая и измученная. Он подвел ее. Ты такой красивый. Я люблю тебя. Боль в ее голосе, кровь, позор. Она сделала вдох, потом выдох, затем перестала дышать. Останься со мной, мама... не оставляй меня...
«Мама!» — вскрикнул он и открыл глаза. Его лицо было мокрым; горячие слезы застилали глаза.
«Успокойся», — сказал Оби-Ван. «Анакин, успокойся. Держись. Ты был тяжело ранен.»
Как будто он не знал этого. Как будто он не мог чувствовать пылающую рану в груди, где было его сердце, откуда сердце было вырвано, где боль, как океан кислоты, разъедала его душу.
Он смотрел на человека, который был его наставником и другом последние десять лет, но думать он мог лишь о том, что недавно навсегда потерял. О мире, который он оставил, став падаваном этого человека.
«Моя мама умерла» — прошептал он. «И это все ваша вина.»
Оби-Ван отшатнулся.
«Что? Нет. Анакин, нет.»
«Оставьте меня» — сказал Анакин, в то время как глаза застилало черно-алой пеленой…и гнев, живший внутри него сдавливал его горло до бессильного хрипа. «Я не хочу вас видеть. Она была бы жива, если бы вы поверили моим видениям. Она была бы жива, если я бы освободил ее. Уйдите, Оби-Ван. Оставьте меня одного!»
Но Оби-Ван не мог. «Мне жаль. Я не знал, Анакин. Я не понимал, что это именно видение, а не просто сны... Ты не предвидел ее смерть. Если бы... если бы ты сказал мне...»
Анакин взглянул на руку Оби-Вана, лежащую на его плече и тряхнул плечом, пытаясь сбросить ее. «Не трогайте меня. Вы не слышали? Я сказал, оставьте меня одного.»
Вновь Оби-Ван проигнорировал его слова. Разумеется. Он всегда так поступал. Он отдавал приказы. Он никогда не слушал. «Анакин, ты же знаешь, что я всегда был на твоей стороне.»
Все, что он знал так это то, что этот человек подвел его. Испытывая отвращение, балансируя на грани полной потери контроля, он отпрянул, чтобы избавиться от прикосновений Оби-Вана...
В теплом, мягком свете больничной палаты блеснул золотистый металл.
«Что?» — вскрикнул он, удивленный и перепуганный. Его рука? Это была его рука? Его рука? Как это возможно? Он же не дроид, он существо из плоти и крови. «Что это? Я не...»
И затем его унесло в прошлое, потоком безжалостных, крайне отчетливых воспоминаний. Поцелуй Падме. Арена Джеонозиса. Побоище. Все те джедаи, погибшие среди бела дня. Сумасшедшая погоня за Дуку. Поединок в пещере. Упавший, раненый Оби-Ван. Он может погибнуть! И его рука...его рука...
Как будто ворох этих воспоминаний послужил спусковым механизмом, как будто всплывающие в памяти детали заставили его пережить все заново, мучения от удара мечом разрывали его изнутри. Его шатало, как во время сильного шторма...
И Оби-Ван ласково обнимал его все то время, пока он плакал.
гхасподь, я думал, что книги Миллер - это какая-то детская фигня с Асокой, а она мне ррраз в щячло Худший День в жизни Оби-Вана (до дня с приказом 66)
Сперва там абсолютно кошмарный диалог с Падме, к которой Оби-Вана послал Йода, чтобы он заставил ее расстаться с Эни (Оби-Ван не любит Энакина, даааа, не любит. Интересная параллель со Стовером, кстати, выходит. Оба раза Оби-Ван расписывается в любви к Эни именно у Падме, оба раза при печальных обстоятельствах):
читать дальше
Затем не менее ужасное объяснение с Йодом:
читать дальше
И как апофеоз этому, разговор с самим Эни, который только что потерял мать и руку, а потому, разумеется, очень страдает и говорит не думая, сам не знает, что несет:
читать дальше
Сперва там абсолютно кошмарный диалог с Падме, к которой Оби-Вана послал Йода, чтобы он заставил ее расстаться с Эни (Оби-Ван не любит Энакина, даааа, не любит. Интересная параллель со Стовером, кстати, выходит. Оба раза Оби-Ван расписывается в любви к Эни именно у Падме, оба раза при печальных обстоятельствах):
читать дальше
Затем не менее ужасное объяснение с Йодом:
читать дальше
И как апофеоз этому, разговор с самим Эни, который только что потерял мать и руку, а потому, разумеется, очень страдает и говорит не думая, сам не знает, что несет:
читать дальше