Рано или поздно эта песня добирается до любого фандома.
Прочекал сегодня свои душевные травмы связанные с ГП и понял, почему же настолько не заходят концепты с тру!Грейвсом, нежно обожающим Криденса.
давным-давно любил я одного персонажа. Никакого секси-пальто с белым подбоем у него не водилось, зато были протезы ноги и глаза. А любил я его не как пейринг для кого-то, тогда об этом вовсе не думал. Чисто по-человечески любил. Он помогал Гарри во время Турнира. Показывал детям на уроках действия Запрещенных Заклятий, потому что надо знать правду, даже если она ужасна, а не прятаться от нее, как это случилось в период правления Амбридж. Он успокаивал после жуткого урока Невилла и:
— Вероятно, профессор Стебль сказала профессору Грюму, что я хорошо разбираюсь в травологии, — заме­тил Невилл. В его голосе прозвучала нотка гордости, ка­кую Гарри редко доводилось слышать прежде. — Он по­думал, что мне это понравится. «Рассказать Невиллу, что говорила профессор Стебль?» — подумал Гарри. Это очень тактичный способ подбодрить Невилла — тот мало от кого слышал, что он хоть в чем-то хорошо разбирается. Это было как раз то, что сделал бы профессор Люпин.
Он превратил мерзкого Малфоя в хорька и мы с Гарри одинаково ликовали, пусть его действия и выходили за рамки правил для преподавателей. Вдобавок ко всему прочему, именно он навел Гарри на мысль, что ему стоит выбрать в будущем карьеру мракоборца.
Итог истории немного предсказуем. Оборотное зелье, признания психопата, отец, обращенный в кость, закопанный в огороде Хагрида (от этого меня мурашками пробрало), Поцелуй дементора. И ощущение предательства.
А потом в книгах появился настоящий Грюм и, ну, у нас с ним уже не сложилось. Я не считал, что ему особо интересен Гарри и не находил ничего вдохновляющего в демонстрации фотографии мертвых людей. Настоящий Грюм был хорошим мужиком, ценным для Ордена, но не имел никакого отношения к человеку, целый год преподававшему в Хогварстве.
Точно так и тут. тру!Грейвс может быть отличным парнем-трудоголиком, однако я просто не верю, что ему было бы дело до Криденса, что он стал бы еженедельно шастать по подворотням и ласково гладить его больные рученьки. Или стал бы стоять на коленях перед обскури, а после трагичным шепотом произносить "Криденс", глядя на обрывки черного дыма. Это не он иронично улыбается при виде булочек в чемодане и не он красиво ставит обвиняемых на колени в зале заседаний. Ничего не попишешь, люблю именно Гриндевальда.