Люди среди деревьев
Он напоминает нам, что любовь, по крайней мере та чистая любовь, в которой мало кто из нас готов признаться, – это сложная, темная, насильственная стихия, договор, который невозможно заключать с легким сердцем.
После неповторимого экспириенс с "Маленькой жизнью", сравнимого с медленным сладострастным проворачиванием себя в мясорубке, книги Янагихары кажутся опасным оружием. "Люди" написаны до "Жизни" и поэтому воздействие от книги менее радиоактивное. Но сильное, да, очень сильное. Пользуясь своим невероятным талантом, позволяющим складывать слова в предложения так, что они походят на зачарованные мелодии, Янагихара рассказывает историю про удивительный остров, жители которого научились становиться бессмертными. читать дальшеДа вот незадача - бессмертие у них огрызочное, калечное. Тело не стареет, но мозг постепенно перестает нормально функционировать и люди, окончательно потеряв рассудок, бродят по лесам до тех пор, пока не погибают от лап диких животных или от несчастных случаев. Чтобы стать (условно) бессмертным надо съесть одну из белоснежных черепах, что водятся в местном водоеме. Коренные жители острова не дозволяли себе есть черепах пока кому-нибудь из них не исполнялось 60 лет. Что само по себе было достижением в их мирке, где люди редко доживали до и до 50. А главный герой, ученый Нортон, явился на остров в составе небольшой исследовательской группы и за несколько следующих лет сумел поспособствовать полному развалу экосистемы острова и геноциду его жителей. Нортон, ох блять Нортон, что за прекрасный герой. Мало того, что ненадежный рассказчик, также саркастичный сухарь, сноб, влюбленная стерва с повадками Элио, когда он в модусе ТП был... Отношение к Нортону может десять раз поменяться по ходу действия книги, его жалеешь, ненавидишь, смеешься над его шутками, проникаешься харизмой и снова ненавидишь.
Я не считаю, что он был каким-то совсем уж монстром. Ну или... Во всяком случае не в области науки. Когда читатели оскорбляют его в рецензиях из-за работы в лаборатории, это курочкам на смех. да, добро пожаловать в реальный мир, большинство исследований в области медицины проводились на собаках, мышах, обезьянах и других животных-подопытных, а потом уже лекарства получали люди. Да, это хреново, но учитывая, что большинство человеков спокойно ест коров, свиней и куриц, переживать за судьбу лабораторных мышей, мгм, малость лицемерно с их стороны. Одних любим, других едим. Не будем забывать и про важность результатов научных изысканий от нацистских ученых, что никак не влияет на неоспоримую ужасность их действий. Такой вот у нас мир, нет гарантий, что великое открытие совершит хороший человек. Только недавно всплывала история про Ганса Аспергера, отправлявшего, как оказалось, детей на эвтаназию.
А Нортон и не собирался уничтожать жизнь на острове. Гребаный зазнайка, он просто не мог вовремя промолчать, не делиться сведениями про черепах с другими, хотя бы пока сам детально не разобрался в вопросе и не узнал как можно избавить бессмертных от слабоумия, идущего в комплекте.
Отношения Нортона с приемными детьми (43 ребенка!) это совсем другое дело, тоже уйма неоднозначных тем. Про разницу в культурах и обычаях, сильно заниженную планку "возраста согласия" у представителей отсталых племен и про некоторых мудаков, которые пользуются тем, что само плывет к ним в руки. Про насилие под видом любви и зацикленность на упущенных шансах из прошлого. Одного из детей, Виктора, Нортон описывает сущим исчадием ада, аки Кевин из "Цены нелюбви" да только можно ли ему верить? На последних страницах Ханья врубает способность "причинить читателю боль" на максималках и прочитав самое распоследние предложение остается только массировать себе виски и спрашивать на манер агента Смита из Матрицы "зачем, зачем ты это сделал, несчастное безумное создание?". Вот в чем вопрос, где пролегает грань. Что мы готовы простить гениальным людям, а что уже нет. Редактор и близкий друг Нортона решает, что он будет местной Харли Квин и закрывает глаза на все вообще, что нехорошего успел сделать любимка в жизни. Он меня этим своим решением вымораживает куда больше чем Нортон. Неужели нигде не жмет, ничего не напрягает?
Хотя меня и до последних страниц знатно переебало описанием сцены суда, потому что ЧАСЫ (тут представим скрин с часами от Жесси в брба, которые Уолт носил до последней серии) и своеобразная горькая гордость в словах Нортона, что ему удалось вырастить из Виктора приличного человека. ну да, ты всего-то разрушил его психику. зато научил складно говорить по-английски и носить костюмы.
пару раз переебывает и до этого, когда предвестниками будущего книжного апокалипсиса являются церковь святого Джуда, построенная на острове и сравнение полуразрушенного острова с Монтаной. "До Нью-Йорка была юридическая школа, а до нее — колледж, а до колледжа — Филадельфия и долгий медленный путь через всю страну, а до этого — Монтана и приют для мальчиков, а до Монтаны был Юго-Запад и номера в мотелях, безлюдные дороги и долгие часы в машине. А до этого — Южная Дакота и монастырь. А до этого? Отец и мать, наверное. Или, вернее, просто мужчина и женщина. А потом, скорее всего, одна женщина. А потом — он".
То, что Ханья писала "Людей среди деревьев" под впечатлением от истории друга ее отца, ученого и растлителя малолетних, для меня тоже не тайна. Но это не особо важно. Есть у женщины дар, писать про больное, уродливое и наглухо отбитое так, что в нем все равно остается красота и истории не превращаются в чернуху ради чернухи. Кажется, я созрел, чтобы в третий раз прочитать Маленькую жизнь, ломка по встречам с Джуди после дозы Нортона стала совсем невыносимой.
Я не представляю как книги Янагихары могут не задевать, не будоражить, не заставлять думать и не лезть к вам под кожу. читать их следует осторожно, возможно, вам с ними предстоит жить до конца дней.