Мы все проебываемся
Глава тридцать перваяГлава тридцать первая
Честно говоря, я совсем забыл о летней стажировке, на которую Сью Эллен подала заявку - в основном, потому что полагал, что ее заявку точно никогда не одобрят. Дело в том, что она хотела стажироваться у очень известной популярной художницы, которая для Сью Эллен является одним из главных кумиров и вдохновительниц. Студия этой женщины находится в ЛА, и Сью Эллен отправила ей свою заявку чисто наудачу, понимаете? Потому что почему бы и нет?
Но ее заявку одобрили. В самом деле одобрили. Господи, она, считай, получила работу своей мечты. Я все еще не могу окончательно поверить в это - и Сью Эллен, думаю, тоже.
Я только три дня как вернулся в Чарльстон, когда ей позвонила личная помощница художницы и сообщила, что Сью Эллен надо прибыть в ЛА к следующему понедельнику.
Так что, следующие три дня мы провели в машине, отправившись в путешествие через всю страну. Слава Богу, что матери Сью Эллен удалось арендовать для нас небольшую квартирку в Мар Виста, где разрешается жить с животными, поэтому мы, конечно же, взяли Талулу с собой.
Предполагается, что стажировка займет три месяца, так что мы действительно переезжаем туда на это время.
Признаться, все произошло настолько стремительно, в безумном темпе, что я не успел толком осмыслить возвращение в ЛА. Кроме того, пока мы туда ехали, за рулем большую часть времени сидел я же, и я должен был оставаться настолько собранным и сосредоточенным, насколько это возможно - что мне более-менее удалось.
Но вот мы на месте.
Стараемся как можем, расставляя вещи в нашем новом крошечном временном жилище - квартире, размером с консервную банку, расположенной недалеко от пляжа Мар Виста. До этого момента реальность была размыта словно чернила на мокрой бумаге - жарища в машине, грязные комнаты в мотелях, краткие передышки, ужины в придорожных закусочных и тд.
Но теперь в Лос-Анджелесе размытость дороги превращается в гиперфокусную реальность повышенной четкости.
И я вспоминаю все.
В смысле, не считая полутора лет, проведенных в Чарльстоне, я, в основном, жил тут, в ЛА, с тех пор, как мне исполнилось то ли девятнадцать, то ли двадцать - провел тут в общей сумме около пяти лет. И это не говоря уже о тех поездках к маме, когда я был еще ребенком, проводил у нее лето, праздники и тп.
Я знаю этот город - секретные тропки и затерянные маленькие парки, кафе и театры - все те места, куда мы ходили с Зельдой, которые напоминают мне о ней.
Потому что вот с кем у меня этот город ассоциируется в первую очередь.
С Зельдой.
Она все еще со мной.
Несмотря на все то время, что я провел со Сью Эллен.
Несмотря на эту странную целительницу, верующую девушку из секты.
Зельда - моя единственная настоящая любовь, понимаете?
И всегда ею будет.
И по чистой случайности она, ну, взяла и написала мне емейл.
За два года от нее не было ни одной весточки, но вот она мне пишет, спрашивает где я сейчас нахожусь, рассказывает, что она проходит детоксикацию в местечке под названием Лас Энсинас. Она выйдет оттуда на следующей неделе.
Я ответил ей, что сейчас живу в ЛА, и теперь она хочет встретиться.
Это все так случайно - или, может, в этом вовсе нет места случайностям.
Та девчонка-сектанкта решила бы иначе.
Она, гм, тоже мне пишет.
Так что, теперь у меня уже целых два хуевых секрета от Сью Эллен.
И я не совсем понимаю, что мне со всем этим делать.
С точки зрения Зельды наша встреча, очевидно, ни к чему не приведет. Как бы сильно я не хотел снова быть с ней, все равно понимаю, что мы серьезно облажались в прошлом. И после всего, что у нас было, кажется невозможным построить на этом фундаменте счастливый новый мир. Слишком много ущерба было нанесено обеим сторонам. Но когда я думаю о ней, то все еще ощущаю пульсацию этой безумной энергии, заставляющую мое сердце биться быстрее, так, будто я под спидами или чем-то похожим. Признаться, я себя частенько сейчас так чувствую. И, знаете, хотя я отчасти к этому привык - к перевозбуждению и волнению из-за чего я не могу нормально спать и должен постоянно чем-то заниматься - сейчас все почему-то стало в сто раз хуже.
Как я уже сказал, я не только с Зельдой переписываюсь, но и с той религиозной девушкой постоянно болтаю - с каждым днем все больше и больше. Поначалу мы просто емейлами обменивались - писали друг другу по очереди. Она писала, что думала обо мне все время, пока была в Никарагуа и уже дочитала мою книгу, а еще рассказывала мне в деталях, как она там исцеляет силой веры людей в маленьких деревушках. Ее письма были такими увлекательными. Читая их, я чувствовал себя так, словно она была рядом со мной. Я узнал о ее детстве. Узнавал о ее жизни все больше и больше день ото дня. И чем больше я узнавал, тем, блин, сильнее к ней привязывался. За каждым ее словом, написанным для меня, скрывалось нечто таинственное и соблазнительное.
Что же касается всей этой безумной религиозной ерунды - ну, каким-то образом мне удавалось пропускать мимо ушей большую часть. Полагаю, я всегда был хорош в разграничивании. Ее религиозная болтовня отправляется прямиком в тот отдел мозга, откуда легко исчезнет и забудется. Мой разум просто каким-то образом выкидывает это. Я знаю, что все забуду и поэтому не пытаюсь с ней спорить.
Вся эта история слишком идеальна - начиная с того, как она нашла меня в аэропорту - и наше безумное, интуитивное влечение друг к другу, возникшее сразу же. Я не собираюсь отказываться из-за этого из-за нескольких упоминаний силы Святого Духа или чего-то типа того в емейлах.
Как бы то ни было, несколько дней назад она дала мне свой номер телефона. После всего, что у нас было, не стоило так сильно волноваться, как волновался я, когда звонил ей. Возможно, часть меня опасалась, что наша связь прервется, если мы станем говорить друг с другом по-настоящему. А может быть, часть меня опасалась, что связь сохранится.
Но ее голос был для меня самым сладчайшим, успокаивающим, позитивным, живым, прекрасным и обнадеживающим из всех, что я слышал. От него у меня мурашки по коже, жар, чертовски, блять, сильное возбуждение.
И потом по телефону наши голоса звучат как эхо друг друга, и я внезапно ощущаю ее присутствие рядом с собой. Она хихикает и дышит, и я дышу, и мы дышим в унисон. И наша любовь летает туда-сюда. И в этом нет никакого смысла. И я не могу этого объяснить. И меня это охуеть как пугает.
Но все так и есть. Это реально, как и все остальное. По крайней мере, так оно чувствуется. И ощущается.
И, разумеется, я не могу ни с кем поговорить об этой хуйне. Я и так понимаю, настолько это ебануто - что я веду себя как сумасшедший - и что пиздец как провинился перед Сью Эллен.
Но по ощущениям это похоже на то, как будто моими действиями управляет некая непреодолимая сила - как будто кто-то тянет за невидимые нити, контролируя все мои мысли и поступки.
Есть голос, нечто обитающее в моей голове, которое каким-то образом командует мной.
Ну вот скажите, разве все это может быть просто совпадениями? Как можно назвать все это случайностями, случайным стечением обстоятельств?
Никак. Не бывает такого.
Мою книгу издали, Сью Эллен взяли на стажировку, мы переехали в ЛА, Зельда написала мне, я познакомился с этой девушкой. Все складывается именно так, как должно. Все кусочки мозаики на своих местах. Жизнь прекрасна. Я чувствую себя прекрасно.
Мы с Талулой гуляем вокруг района Венеция. Она делает успехи, уже не пытается укусить каждого прохожего.
На самом деле, я специально вожу ее по самым оживленным районам, рядом с велосипедными дорожками, в непосредственном близости от которых находятся все известные и популярные магазины, вожу ее мимо толп туристов, уличных артистов и компаний подростков, чтобы она привыкала находиться среди людей. Мы гуляем часами - днем, ночью, и опять днем. Я больше не могу спать.
Сон мне и не нужен.
Я гуляю с Талулой.
И говорю по телефону.
Разговариваю с Фэллон.
Днями и ночами, днями и ночами.
Сью Эллен ничего не знает.
Я ухожу гулять с Талулой.
Набираю номер Фэллон.
Она снимает трубку после третьего гудка, ее голос такой сладкий и красивый. Прекрасный.
— Я скучаю по тебе, — говорит она, — знаю, это безумие, но я скучаю по тебе. Хочу чтобы ты был тут, со мной. Хочу просто лежать рядом с тобой, мне хватит и этого, твоего присутствия.
— Я понимаю, — мягко произношу я, двигаясь без зрения, слуха и осязания - не замечая ничего, кроме ее нежного голоса - ее дыхания. — Я тоже хочу быть с тобой. Такое ощущение, будто я нахожусь где-то между двумя мирами - словно наши души покинули свои тела и встретились где-то на полпути. Я чувствую, что уже не здесь нахожусь. Понимаешь о чем я?
Она хихикает.
— Ага.
Мы продолжаем говорить о том же - она упрашивает меня приехать к ней.
— Тебе здесь понравится, любимый, —шепчет она, — это место изменит всю твою жизнь. Ты поймешь, как сильно Бог тебя любит. Безумно сильно. Он любит нас обоих. Именно поэтому он свел нас. Именно так он явил себя нам. Он хочет, чтобы ты приехал и нашел его здесь. Я знаю, что он хочет именно этого. Он говорит с тобой. Он выбрал тебя для особой миссии. Но сперва ты должен научиться открываться навстречу его свету и благодати. Здесь тебя научат служить Богу правильно. Они могут объяснить тебе, как интерпретировать его слова. И потом ты сможешь выйти в мир и сделать все, на что ты, я это точно знаю, способен.
— Нет, — медленно отвечаю я, сощурившись, чтобы лучи закатного солнца не били по глазам. Тут до меня внезапно доходит, что уже почти наступила ночь и мне скоро пора будет возвращаться домой. Но я все равно продолжаю разговор, попутно оттаскивая Талулу подальше от упаковки из-под еды с эмблемой Макдональдса, которую она облизывает.
— Нет, — продолжаю я и собственный голос кажется до странности чужим, — нет, я не хочу выходить в мир. Я просто хочу быть с тобой.
Она снова хихикает.
— Я, конечно же, буду рядом с тобой, глупышка. Я отправлюсь с тобой куда угодно.
Я улыбаюсь.
— Как же сильно я тебя люблю, — говорю я.
Она тут же отвечает, без запинки.
— Я тоже тебя очень сильно люблю, глупыш.
Мы продолжаем разговаривать, а солнце тем временем опускается все ниже и ниже, прямиком в океан и на горизонте словно распускаются рядами яркие цветы, оранжевые, розовые и пурпурные.
Теперь я вижу мир таким, каков он есть.
Ярко, четко и ясно. Это подарок - все это.
— Конечно же, я приеду, — обещаю я ей, — арендую машину, а тут всем скажу, что еду проведать родных в Сан-Франциско. Я приеду на выходные. Будет круто. Познакомишься с Талулой.
Она смеется/хихикает/вздыхает.
— Да, хорошо, супер. Я с кем-нибудь договорюсь, чтобы меня подменили в воскресенье и свожу тебя с твоим песиком на гору Шаста. Это будет так чудесно!
Я чувствую, как ее тело льнет к моему. Мы дышим в унисон. Мы продолжаем строить планы. Разговариваем до тех пор, пока солнце не скрывается под водой, и его угасающее сияние сменяется холодом и бесцветностью.
Мы могли бы проговорить так всю ночь.
Но тут я слышу, как кто-то зовет меня по имени и машинально оборачиваюсь на голос, а мой желудок в это время словно подскакивает к горлу, как будто меня застукали на месте преступления.
Я растерянно смотрю по сторонам.
— Ник, дружище... Ник, чувак, где ты, черт возьми, пропадал столько времени?
Теперь он стоит прямо передо мной. Я выдыхаю с облегчением, расслабляясь. Ничего страшного. Это всего лишь Джон, торговец травкой/музыкант, которого я не видел с тех времен, когда еще встречался с Зельдой.
— Слушай, Фэллон, — шепчу я в трубку, — я тебе попозже перезвоню, ладно? Встретил тут старого друга.
Я вешаю трубку, и Джон хлопает меня по плечу, говорит он как какой-то торчок-серфингист.
— Тебя тут несколько лет не было видно! Где ты прятался, в Резеде?
Я смеюсь, разглядываю его загорелое лицо, побелевшую от солнца бороду и большую соломенную шляпу, которую он надвинул на глаза.
Честно говоря, близкими друзьями мы с ним никогда не были, но он поставлял мне лучшую травку на свете, это точно.
Мы болтаем несколько минут, и потом я намекаю из-за чего на самом деле рад его видеть. Когда он говорит о травке, то его лицо озаряет счастливая улыбка. Его отбеленные зубы сверкают в угасающих лучах солнца.
— О да, чувак, я могу тебе с этим подсобить! Теперь я получаю свой товар из амбулаторий. Попробуй вот эти, тут черника и манго.
Он достает из своей сумки две банки с этикетками, которые похожи на лекарства, продающиеся строго по рецептам, и вручает мне их одну за другой.
— Понюхай-ка, — предлагает он.
Дважды меня просить не надо.
— Чувак, — говорю я ему, — это безумие. Она и правда пахнет черникой.
И я говорю чистую правду. Белые кристаллы похожи на звездную пыль, обсыпавшую зеленые и фиолетовые побеги.
Другая банка пахнет манго. И эта травка выглядит так классно! Ни в какое сравнение не идет с той грязной травой, которую я покупал в Южной Каролине.
— Черт, беру обе, — говорю я. — Пройдешься со мной до банкомата?
Он соглашается, так что дальше мы идем вместе, и Талула рычит на него всякий раз, как он приближается к ней слишком близко.
Я зажигаю сигарету и протягиваю еще одну Джону, краем уха слушая истории из его жизни.
Я больше занят своими мыслями о том, насколько все идеально.
Бог добр, не так ли?
Травка с черникой и манго.
Эта прекрасная высокодуховная девушка, ожидающая меня в Реддинге.
У меня чудесное будущее.
— Спасибо тебе, Господи, —шепчу я вслух. — Спасибо большое.
Джон улыбается мне.
— Это верно, чел, это верно. Наконец-то ты все понял.
Я улыбаюсь в ответ.
Жизнь, черт побери, хороша.