за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Подумала, что давно пора писать отзывы с цитатами не только на фильмы, но и на книги. А потом составить два эпичных списка и убить их размерами всех человеков. Правда, читаю я сейчас довольно мало, поэтому для начала расскажу о том, что методично курилось в санатории.
"Мы"
Антиутопия про математически выверенный мир, с домами-прозрачные стены, талончиками на секс, тотальной несвободой, публичными казнями и стеной вокруг города.
Рассказ ведется от лица одного из жителей пишущего дневник. Человек этот был вполне доволен своим миром. До тех пор, пока не влюбился с первого взгляда в своевольную дамочку, радеющую за революцию. Не уверена, что она влюбилась в него в ответ, но зато продемонстрировала секс когда попало, диких голых людей за забором и еще много всего интересного. А потом случилась революция, но Разум все равно победил(и слава Б-гу, хоть где-то). Цитаты:
Тем двум в раю – был предоставлен выбор: или счастье без свободы, или свобода без счастья — третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу, и что же: понятно – потом века тосковали об оковах.
Верите ли вы в то, что вы умрете? Да, человек смертен, я – человек: следовательно… Нет, не то: я знаю, что вы это знаете. А я спрашиваю: случалось ли вам поверить в это, поверить окончательно, поверить не умом, а телом, почувствовать, что однажды пальцы, которые держат вот эту самую страницу, — будут желтые, ледяные…
Нет: конечно, не верите – и оттого до сих пор не прыгнули с десятого этажа на мостовую, оттого до сих пор едите, перевертываете страницу, бреетесь, улыбаетесь, пишете…
Человек перестал быть диким животным только тогда, когда он построил первую стену. Человек перестал быть диким человеком только тогда, когда мы построили Зеленую Стену, когда мы этой Стеной изолировали свой машинный, совершенный мир – от неразумного, безобразного мира деревьев, птиц, животных…
Я обернулся. Она была в легком, шафранно-желтом, древнего образца платье. Это было в тысячу раз злее, чем если бы она была без всего. Две острые точки — сквозь тонкую ткань, тлеющие розовым — два угля сквозь пепел. Два нежно-круглых колена…
— Я ненавижу туман. Я боюсь тумана.
— Значит — любишь. Боишься, потому что это сильнее тебя, ненавидишь — потому что боишься, любишь, потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Концовка, собственно *люто спойлерит*:
Запись 40-я
Конспект:
Факты. Колокол. Я уверен
День. Ясно. Барометр 760.
Неужели я, Д-503, написал эти двести двадцать страниц? Неужели я когда-нибудь чувствовал – или воображал, что чувствую это?
Почерк – мой. И дальше – тот же самый почерк, но – к счастью, только почерк. Никакого бреда, никаких нелепых метафор, никаких чувств: только факты. Потому что я здоров, я совершенно, абсолютно здоров. Я улыбаюсь – я не могу не улыбаться: из головы вытащили какую-то занозу, в голове легко, пусто. Точнее: не пусто, но нет ничего постороннего, мешающего улыбаться (улыбка – есть нормальное состояние нормального человека).
Факты – таковы. В тот вечер моего соседа, открывшего конечность Вселенной, и меня, и всех, кто был с нами, – взяли в ближайший аудиториум (нумер аудиториума – почему-то знакомый: 112). Здесь мы были привязаны к столам и подвергнуты Великой Операции.
На другой день я, Д-503, явился к Благодетелю и рассказал ему все, что мне было известно о врагах счастья. Почему раньше это могло мне казаться трудным? Непонятно. Единственное объяснение: прежняя моя болезнь (душа).
Вечером в тот же день – за одним столом с Ним, с Благодетелем – я сидел (впервые) в знаменитой Газовой Комнате. Привели ту женщину. В моем присутствии она должна была дать свои показания. Эта женщина упорно молчала и улыбалась. Я заметил, что у ней острые и очень белые зубы и что это красиво.
Затем ее ввели под Колокол. У нее стало очень белое лицо, а так как глаза у нее темные и большие – то это было очень красиво. Когда из-под Колокола стали выкачивать воздух – она откинула голову, полузакрыла глаза, губы стиснуты – это напомнило мне что-то. Она смотрела на меня, крепко вцепившись в ручки кресла, – смотрела, пока глаза совсем не закрылись. Тогда ее вытащили, с помощью электродов быстро привели в себя и снова посадили под Колокол. Так повторялось три раза – и она все-таки не сказала ни слова. Другие, приведенные вместе с этой женщиной, оказались честнее: многие из них стали говорить с первого же раза. Завтра они все взойдут по ступеням Машины Благодетеля.
Откладывать нельзя – потому что в западных кварталах – все еще хаос, рев, трупы, звери и – к сожалению – значительное количество нумеров, изменивших разуму.
Но на поперечном, 40-м проспекте удалось сконструировать временную Стену из высоковольтных волн. И я надеюсь – мы победим. Больше: я уверен – мы победим. Потому что разум должен победить.
"Навеки твоя, Эмбер"
Какой-то лулз взятый в библиотеке по велению левой пятки. Про невероятную дуру, влюбленную в капитана дальнего плавания. Этот капитан с завидным постоянством уплывал на несколько лет, она страдат, потом налаживала свою жизнь, он приплывал, она бежала к нему, жизнь разваливалась, он уплывал, она страдат...И так раз пять за первый том (а второй я прочитать не успела).
Цитаты... *лезет в "историю сообщений" на мобильнике*. Ах, черт, она куда-то слилась. Ну, в общем, там было всякое веселое, а особенно нас с Казуки порадовало что-то вроде:
Я переспала с королем! Наконец-то я стала Личностью!
"Мы"
Антиутопия про математически выверенный мир, с домами-прозрачные стены, талончиками на секс, тотальной несвободой, публичными казнями и стеной вокруг города.
Рассказ ведется от лица одного из жителей пишущего дневник. Человек этот был вполне доволен своим миром. До тех пор, пока не влюбился с первого взгляда в своевольную дамочку, радеющую за революцию. Не уверена, что она влюбилась в него в ответ, но зато продемонстрировала секс когда попало, диких голых людей за забором и еще много всего интересного. А потом случилась революция, но Разум все равно победил
Тем двум в раю – был предоставлен выбор: или счастье без свободы, или свобода без счастья — третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу, и что же: понятно – потом века тосковали об оковах.
Верите ли вы в то, что вы умрете? Да, человек смертен, я – человек: следовательно… Нет, не то: я знаю, что вы это знаете. А я спрашиваю: случалось ли вам поверить в это, поверить окончательно, поверить не умом, а телом, почувствовать, что однажды пальцы, которые держат вот эту самую страницу, — будут желтые, ледяные…
Нет: конечно, не верите – и оттого до сих пор не прыгнули с десятого этажа на мостовую, оттого до сих пор едите, перевертываете страницу, бреетесь, улыбаетесь, пишете…
Человек перестал быть диким животным только тогда, когда он построил первую стену. Человек перестал быть диким человеком только тогда, когда мы построили Зеленую Стену, когда мы этой Стеной изолировали свой машинный, совершенный мир – от неразумного, безобразного мира деревьев, птиц, животных…
Я обернулся. Она была в легком, шафранно-желтом, древнего образца платье. Это было в тысячу раз злее, чем если бы она была без всего. Две острые точки — сквозь тонкую ткань, тлеющие розовым — два угля сквозь пепел. Два нежно-круглых колена…
— Я ненавижу туман. Я боюсь тумана.
— Значит — любишь. Боишься, потому что это сильнее тебя, ненавидишь — потому что боишься, любишь, потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Концовка, собственно *люто спойлерит*:
Запись 40-я
Конспект:
Факты. Колокол. Я уверен
День. Ясно. Барометр 760.
Неужели я, Д-503, написал эти двести двадцать страниц? Неужели я когда-нибудь чувствовал – или воображал, что чувствую это?
Почерк – мой. И дальше – тот же самый почерк, но – к счастью, только почерк. Никакого бреда, никаких нелепых метафор, никаких чувств: только факты. Потому что я здоров, я совершенно, абсолютно здоров. Я улыбаюсь – я не могу не улыбаться: из головы вытащили какую-то занозу, в голове легко, пусто. Точнее: не пусто, но нет ничего постороннего, мешающего улыбаться (улыбка – есть нормальное состояние нормального человека).
Факты – таковы. В тот вечер моего соседа, открывшего конечность Вселенной, и меня, и всех, кто был с нами, – взяли в ближайший аудиториум (нумер аудиториума – почему-то знакомый: 112). Здесь мы были привязаны к столам и подвергнуты Великой Операции.
На другой день я, Д-503, явился к Благодетелю и рассказал ему все, что мне было известно о врагах счастья. Почему раньше это могло мне казаться трудным? Непонятно. Единственное объяснение: прежняя моя болезнь (душа).
Вечером в тот же день – за одним столом с Ним, с Благодетелем – я сидел (впервые) в знаменитой Газовой Комнате. Привели ту женщину. В моем присутствии она должна была дать свои показания. Эта женщина упорно молчала и улыбалась. Я заметил, что у ней острые и очень белые зубы и что это красиво.
Затем ее ввели под Колокол. У нее стало очень белое лицо, а так как глаза у нее темные и большие – то это было очень красиво. Когда из-под Колокола стали выкачивать воздух – она откинула голову, полузакрыла глаза, губы стиснуты – это напомнило мне что-то. Она смотрела на меня, крепко вцепившись в ручки кресла, – смотрела, пока глаза совсем не закрылись. Тогда ее вытащили, с помощью электродов быстро привели в себя и снова посадили под Колокол. Так повторялось три раза – и она все-таки не сказала ни слова. Другие, приведенные вместе с этой женщиной, оказались честнее: многие из них стали говорить с первого же раза. Завтра они все взойдут по ступеням Машины Благодетеля.
Откладывать нельзя – потому что в западных кварталах – все еще хаос, рев, трупы, звери и – к сожалению – значительное количество нумеров, изменивших разуму.
Но на поперечном, 40-м проспекте удалось сконструировать временную Стену из высоковольтных волн. И я надеюсь – мы победим. Больше: я уверен – мы победим. Потому что разум должен победить.
"Навеки твоя, Эмбер"
Какой-то лулз взятый в библиотеке по велению левой пятки. Про невероятную дуру, влюбленную в капитана дальнего плавания. Этот капитан с завидным постоянством уплывал на несколько лет, она страдат, потом налаживала свою жизнь, он приплывал, она бежала к нему, жизнь разваливалась, он уплывал, она страдат...И так раз пять за первый том (а второй я прочитать не успела).
Цитаты... *лезет в "историю сообщений" на мобильнике*. Ах, черт, она куда-то слилась. Ну, в общем, там было всякое веселое, а особенно нас с Казуки порадовало что-то вроде:
Я переспала с королем! Наконец-то я стала Личностью!
-
-
24.08.2010 в 11:00прям "жизнь удалась!"
-
-
24.08.2010 в 11:20Мы долго лулзили, что надо теперь идти королей искать, а то так и останешься серой массой.
-
-
24.08.2010 в 11:57надо теперь идти королей искать, а то так и останешься серой массой
дооооо! а то уже сколько лет и всё ниочем!))))
-
-
24.08.2010 в 13:33