за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Почему бы не написать драббл про мыслящий поезд, в самом деле. Мое вдохновение делает, что хочет.
Автор: капрал котик
Беты (редакторы): Dimethyl Sulfoxide
Фандом: Sekai-ichi Hatsukoi (Лучшая в мире первая любовь)
Пейринг: Такано/Онодера
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, Фантастика, Повседневность
Размер: Драббл, 3 страницы
Описание: Когда люди не сходятся сами, их сводят поезда.
Посвящение: !!
Примечания автора: Да, умеющий думать поезд-сводник. Нет, автор не курит траву, автор и без нее способен написать что-нибудь милое и безумное.
Начать хотя бы с того, что никакое осознанное существование ему и не должно было достаться. Сознание поездам метро не выдавалось; все, что от них требовалось, - это не соскакивать с проложенных рельс и не сталкиваться со своими сотоварищами.
Тем не менее, поезд умел думать. Примитивно и совсем немного, но умел. Ему нравилось прислушиваться к переговорам машинистов по внутренней связи и к разговорам своих пассажиров. Разговоров было намного меньше, чем их самих. Многие люди предпочитали ездить в метро, заткнув уши наушниками или уставившись в книги. Читать поезд никто не учил, поэтому книги он считал кипами грязной бумаги, испачканными непонятными символами. Разговоры - совсем иное дело. Пытаясь по обрывкам перепалок и любовного щебета, деловых обсуждений и бесед с родителями составить какое-то представление о человеческой жизни, поезд все чаще приходил к выводу, что жизнь эти странные двуногие создания, одно из которых некогда придумало и его, портили себе сами. Сколько неясных проблем у них было. Одни жаловались на повышающиеся цены и грозных хозяев съемных квартир, другие плакали из-за сложностей на работе и разногласий с начальством, а третьи, как правило, самые несчастные, не хотели влюбляться, намеревались разлюбить, решали, стоит ли им оставлять того, кто причинял им боль, но в то же время был дорог, и переживали за близких, столкнувшихся с неудачами в любви.
Когда поезд замечал женщин (чаще всего это были именно женщины), испуганно поглядывающих на своих спутников, женщин с замазанными синяками (людей так легко повредить или сломать!), женщин, морщившихся от боли, когда кавалеры, не соизмерив силы, хватали их за руки, то он старался помочь, если появлялась такая возможность. Чуть раньше, чем полагалось, закрывал двери, прищемляя пальцы мерзавцев, и во время движения раскачивался сильнее обычного. В особо удачные дни он добивался того, что не понравившийся ему человек не только спотыкался, но и падал на пол. Бывало, что от подобных актов справедливости страдали и другие, невинные пассажиры, но поезд не переживал по этому поводу. Делать что-то во имя улучшения чужих жизней было лучше, чем не делать вовсе ничего.
Поезд пользовался служебным положением и в других целях, не ограничиваясь карой жестоких людей. Были и более благие деяния. Ведь любовь, это загадочное чувство, о котором часто рассуждали его пассажиры, как он вскоре узнал, приносила им не только горе и синяки.
Поезду нравилось наблюдать за счастливыми возлюбленными. Они садились рядышком, переплетали пальцы, шептали что-то нежное друг другу на ухо, сияли улыбками. Самые безрассудные решались целоваться на глазах у других пассажиров, из-за чего те поглядывали на них с плохо скрываемым раздражением. Недовольные взгляды подмечал поезд, но не сами влюбленные. Для них всего остального мира не существовало. Может, у них в жизнях тоже случались проблемы из-за начальства и квартир, да вот только им было настолько восхитительно вместе, что все неурядицы отходили на задний план.
Поезд полагал, что если бы всех плохих людей удалось придавить дверями, а прочие разделились бы на пары, существовать в мире, в том числе и в туннелях метро, стало бы намного приятнее.
Поэтому поезд понемногу занимался сводничеством. Он знакомил мальчиков с девочками, и мальчиков с мальчиками, и девочек с девочками. Гендерные стереотипы и предрассудки насчет представителей нетрадиционной ориентации были ему неизвестны. Девочки, мальчики - он имел лишь примерное представление о том, в чем заключались их главные различия.
Он справедливо полагал, что если уж определенный мальчик не приглянется другому мальчику, они без труда разойдутся по сторонам раньше, чем он домчится до следующей станции.
И поэтому продолжал сталкивать людей. Задумчивых и замечтавшихся, совершенно незнакомых и тех, что изредка ездили одним и тем же маршрутом, разлучаясь на разных станциях. После очередного резкого толчка люди падали друг на друга, цеплялись за чужие рукава и плечи, извинялись, посмеивались, стукались лбами и носами... В наиболее счастливых случаях соприкасались губами. Поезд мог только догадываться о том, на что были похожи поцелуи. Он считал, что на что-то вроде освещения в вагонах. Ехать вперед можно было бы и без освещения, но без него людям становилось неуютно, они жаловались и ясно давали понять, что в их жизни не хватает света.
Иногда, кстати, было полезно оставить их и без света, и без электричества. Когда поезд останавливался в туннеле, люди охотно начинали тянуться и прижиматься друг к дружке, обсуждая возмутительность происходящего.
Очень долго и усердно поезд, к примеру, вел сводническую охоту на двух парней, которые каждый вечер (за исключением выходных и праздников) возвращались вместе со службы. Они работали в неком издательстве ("вот откуда берется вся грязная бумага!") и часто не совпадали во мнениях касаемо разных авторов и ценности их произведений ("а чем одна грязная бумага может быть лучше другой?"). Того, что был помладше и стройнее, звали Онодерой. Он явно находился в подчинении у своего более взрослого и высокого, более темноволосого и вечно хмурого товарища, носившего фамилию Такано, но, казалось, совсем не был смущен этим фактом и отчаянно спорил с начальником, отстаивая свое мнение. Поезду нравились эти двое. Они вместе появлялись, вместе уходили и, несмотря на ссоры, садились обязательно рядом. Поезд замечал, как дергался Онодера, стоило ему случайно коснуться руки Такано или задеть коленом его коленку. Замечал он и то, что случайности эти далеко не всегда были именно случайностями. Такано умел вовремя пододвинуться или закинуть ногу на ногу. Это было похоже на любимые трюки поезда. За время миллиона однообразных поездок поезд легко распознавал сигналы, подаваемые одними людьми другим.
То, что этих двоих тянуло друг к другу, было очевидно. Если бы поезд мог, он бы сказал им по громкой связи: "Онодера, Такано, вы должны быть вместе!" и посмотрел, как бы они на это отреагировали.
К сожалению, такие чудеса были ему недоступны. Приходилось действовать проверенными, отработанными методами. После пары неудачных попыток, в результате одной из которых Онодера стукнулся головой о металлический поручень у двери вагона и всю оставшуюся дорогу твердил, что завтра ему понадобится выходной, поезд добился своего.
После резкого толчка Онодера не просто упал на сидящего Такано. Он, не успев и охнуть от удивления, рухнул прямиком к нему на колени. В другом вагоне из-за того же толчка упало на пол трое детей, а в следующем прямо за ним старушку подбросило на сидении так, что из ее пакета посыпались лимоны, но все это поезд мало интересовало. Он был поглощен наблюдением за полюбившейся парочкой.
Обнаружив у себя на коленях Онодеру, Такано, не растерявшись, обнял его, пресекая попытки подняться.
— Ты это нарочно сделал? — с улыбкой поинтересовался он.
— Что?
— Сел на меня.
— Нет, конечно же! — ответил Онодера, покрасневший до кончиков ушей. Кажется, он хотел казаться возмущенным, но при этом упускал из виду тот факт, что по-настоящему возмущенный человек уже постарался бы вырваться.
— Ты мог сделать это и специально, я не стал бы возражать.
— Такано! На нас все смотрят! На нас, на двух парней!
— В школе тебя это не останавливало, хоть мы и тогда были двумя парнями.
— Я тогда был очень глупым, и это было давно.
— Ты и сейчас глупый, — не без симпатии отметил Такано.
— Ну, знаешь ли! — Только в этот момент, оскорбившись не на шутку, Онодера стукнул Такано по плечу и завертелся на месте.
Вертелся он с таким энтузиазмом, что поезд усомнился в правильности своих действий и сомневался до тех пор, пока не увидел, как Такано, посильнее вцепившись в Онодеру, прижался губами к его губам. Этот поцелуй не продлился долго. Поезд был вынужден, подчиняясь команде машиниста, двинуться с места, вагон снова качнуло, Онодера, опомнившись, начал отбиваться с удвоенной силой. Когда Такано отпустил его, он тут же вскочил на ноги и снова закричал про двух парней, которые не должны вести себя подобным образом, и про то, что будет жаловаться в полицию насчет домогательств на рабочем месте. Когда же Такано резонно заметил, что работают они не в метро, Онодера разразился гневной тирадой, доказывая, что только это и останавливает Такано на пути к сексуальному насилию.
Тирада как раз должна была подойти к концу, когда поезд добрался до следующей станции. Онодера, громко заявляющий, что ему противно обитать на одной планете с Такано, проигнорировал радушно распахнутые двери. Сев на свое прежнее место рядом с начальником, он решил повторить только что законченную отповедь с самого начала. Такано расслабленно улыбнулся ему, едва ли прислушиваясь к тому, что именно он говорил.
Поезд, все еще наблюдая за ними, ликовал по мере своих возможностей, считая, что его небольшой эксперимент завершился полным успехом.
Автор: капрал котик
Беты (редакторы): Dimethyl Sulfoxide
Фандом: Sekai-ichi Hatsukoi (Лучшая в мире первая любовь)
Пейринг: Такано/Онодера
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, Фантастика, Повседневность
Размер: Драббл, 3 страницы
Описание: Когда люди не сходятся сами, их сводят поезда.
Посвящение: !!
Примечания автора: Да, умеющий думать поезд-сводник. Нет, автор не курит траву, автор и без нее способен написать что-нибудь милое и безумное.
Поезд-шиппер
Этот поезд с первого же дня своего осознанного существования знал, что он не похож на других.Начать хотя бы с того, что никакое осознанное существование ему и не должно было достаться. Сознание поездам метро не выдавалось; все, что от них требовалось, - это не соскакивать с проложенных рельс и не сталкиваться со своими сотоварищами.
Тем не менее, поезд умел думать. Примитивно и совсем немного, но умел. Ему нравилось прислушиваться к переговорам машинистов по внутренней связи и к разговорам своих пассажиров. Разговоров было намного меньше, чем их самих. Многие люди предпочитали ездить в метро, заткнув уши наушниками или уставившись в книги. Читать поезд никто не учил, поэтому книги он считал кипами грязной бумаги, испачканными непонятными символами. Разговоры - совсем иное дело. Пытаясь по обрывкам перепалок и любовного щебета, деловых обсуждений и бесед с родителями составить какое-то представление о человеческой жизни, поезд все чаще приходил к выводу, что жизнь эти странные двуногие создания, одно из которых некогда придумало и его, портили себе сами. Сколько неясных проблем у них было. Одни жаловались на повышающиеся цены и грозных хозяев съемных квартир, другие плакали из-за сложностей на работе и разногласий с начальством, а третьи, как правило, самые несчастные, не хотели влюбляться, намеревались разлюбить, решали, стоит ли им оставлять того, кто причинял им боль, но в то же время был дорог, и переживали за близких, столкнувшихся с неудачами в любви.
Когда поезд замечал женщин (чаще всего это были именно женщины), испуганно поглядывающих на своих спутников, женщин с замазанными синяками (людей так легко повредить или сломать!), женщин, морщившихся от боли, когда кавалеры, не соизмерив силы, хватали их за руки, то он старался помочь, если появлялась такая возможность. Чуть раньше, чем полагалось, закрывал двери, прищемляя пальцы мерзавцев, и во время движения раскачивался сильнее обычного. В особо удачные дни он добивался того, что не понравившийся ему человек не только спотыкался, но и падал на пол. Бывало, что от подобных актов справедливости страдали и другие, невинные пассажиры, но поезд не переживал по этому поводу. Делать что-то во имя улучшения чужих жизней было лучше, чем не делать вовсе ничего.
Поезд пользовался служебным положением и в других целях, не ограничиваясь карой жестоких людей. Были и более благие деяния. Ведь любовь, это загадочное чувство, о котором часто рассуждали его пассажиры, как он вскоре узнал, приносила им не только горе и синяки.
Поезду нравилось наблюдать за счастливыми возлюбленными. Они садились рядышком, переплетали пальцы, шептали что-то нежное друг другу на ухо, сияли улыбками. Самые безрассудные решались целоваться на глазах у других пассажиров, из-за чего те поглядывали на них с плохо скрываемым раздражением. Недовольные взгляды подмечал поезд, но не сами влюбленные. Для них всего остального мира не существовало. Может, у них в жизнях тоже случались проблемы из-за начальства и квартир, да вот только им было настолько восхитительно вместе, что все неурядицы отходили на задний план.
Поезд полагал, что если бы всех плохих людей удалось придавить дверями, а прочие разделились бы на пары, существовать в мире, в том числе и в туннелях метро, стало бы намного приятнее.
Поэтому поезд понемногу занимался сводничеством. Он знакомил мальчиков с девочками, и мальчиков с мальчиками, и девочек с девочками. Гендерные стереотипы и предрассудки насчет представителей нетрадиционной ориентации были ему неизвестны. Девочки, мальчики - он имел лишь примерное представление о том, в чем заключались их главные различия.
Он справедливо полагал, что если уж определенный мальчик не приглянется другому мальчику, они без труда разойдутся по сторонам раньше, чем он домчится до следующей станции.
И поэтому продолжал сталкивать людей. Задумчивых и замечтавшихся, совершенно незнакомых и тех, что изредка ездили одним и тем же маршрутом, разлучаясь на разных станциях. После очередного резкого толчка люди падали друг на друга, цеплялись за чужие рукава и плечи, извинялись, посмеивались, стукались лбами и носами... В наиболее счастливых случаях соприкасались губами. Поезд мог только догадываться о том, на что были похожи поцелуи. Он считал, что на что-то вроде освещения в вагонах. Ехать вперед можно было бы и без освещения, но без него людям становилось неуютно, они жаловались и ясно давали понять, что в их жизни не хватает света.
Иногда, кстати, было полезно оставить их и без света, и без электричества. Когда поезд останавливался в туннеле, люди охотно начинали тянуться и прижиматься друг к дружке, обсуждая возмутительность происходящего.
Очень долго и усердно поезд, к примеру, вел сводническую охоту на двух парней, которые каждый вечер (за исключением выходных и праздников) возвращались вместе со службы. Они работали в неком издательстве ("вот откуда берется вся грязная бумага!") и часто не совпадали во мнениях касаемо разных авторов и ценности их произведений ("а чем одна грязная бумага может быть лучше другой?"). Того, что был помладше и стройнее, звали Онодерой. Он явно находился в подчинении у своего более взрослого и высокого, более темноволосого и вечно хмурого товарища, носившего фамилию Такано, но, казалось, совсем не был смущен этим фактом и отчаянно спорил с начальником, отстаивая свое мнение. Поезду нравились эти двое. Они вместе появлялись, вместе уходили и, несмотря на ссоры, садились обязательно рядом. Поезд замечал, как дергался Онодера, стоило ему случайно коснуться руки Такано или задеть коленом его коленку. Замечал он и то, что случайности эти далеко не всегда были именно случайностями. Такано умел вовремя пододвинуться или закинуть ногу на ногу. Это было похоже на любимые трюки поезда. За время миллиона однообразных поездок поезд легко распознавал сигналы, подаваемые одними людьми другим.
То, что этих двоих тянуло друг к другу, было очевидно. Если бы поезд мог, он бы сказал им по громкой связи: "Онодера, Такано, вы должны быть вместе!" и посмотрел, как бы они на это отреагировали.
К сожалению, такие чудеса были ему недоступны. Приходилось действовать проверенными, отработанными методами. После пары неудачных попыток, в результате одной из которых Онодера стукнулся головой о металлический поручень у двери вагона и всю оставшуюся дорогу твердил, что завтра ему понадобится выходной, поезд добился своего.
После резкого толчка Онодера не просто упал на сидящего Такано. Он, не успев и охнуть от удивления, рухнул прямиком к нему на колени. В другом вагоне из-за того же толчка упало на пол трое детей, а в следующем прямо за ним старушку подбросило на сидении так, что из ее пакета посыпались лимоны, но все это поезд мало интересовало. Он был поглощен наблюдением за полюбившейся парочкой.
Обнаружив у себя на коленях Онодеру, Такано, не растерявшись, обнял его, пресекая попытки подняться.
— Ты это нарочно сделал? — с улыбкой поинтересовался он.
— Что?
— Сел на меня.
— Нет, конечно же! — ответил Онодера, покрасневший до кончиков ушей. Кажется, он хотел казаться возмущенным, но при этом упускал из виду тот факт, что по-настоящему возмущенный человек уже постарался бы вырваться.
— Ты мог сделать это и специально, я не стал бы возражать.
— Такано! На нас все смотрят! На нас, на двух парней!
— В школе тебя это не останавливало, хоть мы и тогда были двумя парнями.
— Я тогда был очень глупым, и это было давно.
— Ты и сейчас глупый, — не без симпатии отметил Такано.
— Ну, знаешь ли! — Только в этот момент, оскорбившись не на шутку, Онодера стукнул Такано по плечу и завертелся на месте.
Вертелся он с таким энтузиазмом, что поезд усомнился в правильности своих действий и сомневался до тех пор, пока не увидел, как Такано, посильнее вцепившись в Онодеру, прижался губами к его губам. Этот поцелуй не продлился долго. Поезд был вынужден, подчиняясь команде машиниста, двинуться с места, вагон снова качнуло, Онодера, опомнившись, начал отбиваться с удвоенной силой. Когда Такано отпустил его, он тут же вскочил на ноги и снова закричал про двух парней, которые не должны вести себя подобным образом, и про то, что будет жаловаться в полицию насчет домогательств на рабочем месте. Когда же Такано резонно заметил, что работают они не в метро, Онодера разразился гневной тирадой, доказывая, что только это и останавливает Такано на пути к сексуальному насилию.
Тирада как раз должна была подойти к концу, когда поезд добрался до следующей станции. Онодера, громко заявляющий, что ему противно обитать на одной планете с Такано, проигнорировал радушно распахнутые двери. Сев на свое прежнее место рядом с начальником, он решил повторить только что законченную отповедь с самого начала. Такано расслабленно улыбнулся ему, едва ли прислушиваясь к тому, что именно он говорил.
Поезд, все еще наблюдая за ними, ликовал по мере своих возможностей, считая, что его небольшой эксперимент завершился полным успехом.
@темы: китайские порномультики, «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?»
-
-
19.07.2016 в 02:54