за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Автор: капрал котик
Фандом: Tokyo Ghoul
Пейринг или персонажи: Хиде (/) Канеки
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Драббл, 3 страницы, 1 часть
Описание: 123 глава манги, "Тыл". Перед началом крупных операций следователи пишут завещания, обращаясь к близким. Так делал и Хиде.
Посвящение: Сколопендре.
Примечания автора: Когда-нибудь я напишу полноценный слэш про эту пару. Но только не сегодня.
Просто прогуляйся к домику бабушки по этой солнечной прекрасной тропке.
Просто перережь красный провод, и будет замечательно, если ты при этом не заденешь зеленый.
Просто закрепи петлю и просунь в нее свою безнадежную голову, твоей безопасности, уверяю, ничего не угрожает.
Традиции CCG не перестают удивлять его своей практичностью. Может, и цвет обивки гроба дадут выбрать, а затем мы на всякий случай обсудим, под какой саундрек наши бренные тела должны быть погружены в землю? У него в запасе много шуток, выкрашенных в черный цвет, он проглатывает их одну за другой, пока слушает примерный план предстоящей операции. Для следователей Управления он типичный хороший парень. Сообразительный, но пустой. Прямо как белый лист, который, по слухам, каждый раз сдает Арима-сан.
— Так, будешь писать завещание? — спрашивают у него вторично, заметив, что парень ушел в свои мысли.
— Да, — кивает Хиде и машинально улыбается уголками губ. Умение располагать к себе людей - это его средство самообороны, действующее не хуже перцового баллончика. Отстают от него быстро, ведь у такого доброжелательного паренька не может быть страшных секретов.
Листок бумаги, уложенный в прозрачную папку, ничего не весит, в то время как его мысли по степени эмоционального воздействия сравнимы с гирями, прикрученными к ногам и рукам. Для того, чтобы выполнять ряд мелких поручений из разряда "принеси-подай", не нужно задействовать интеллект, поэтому пока Хиде бегает с этажа на этаж, он успевает хорошенько подумать о том, кому завещание должно быть адресовано.
Уж точно не родителям. Они до сих пор не в курсе, на что их сын променял обучение в престижном университете, и лучше бы так оно и оставалось. Примерного дитя из него все равно не вышло. И отец, и мать схватились бы за головы, узнав, что оплаченное ими обучение стремительно вылетает в трубу из-за того тихого паренька, с которым Хиде подружился в детстве. Мама, впрочем, давно пришла к выводу, что дружба с Канеки сулит одни неприятности. Признавая, что его любовь к печатному слову заслуживает уважения, она называла Канеки балластом и не сомневалась в том, что жизнь его будет сера и непримечательна.
"Он - маленький человек, Хидэёши, ты не сможешь до конца дней своих тащить его на буксире. Самостоятельно он ничего не добьется, а ты потратишь силы и время зря, пытаясь убедить его в обратном".
Ныне о Канеки (он же Сколопендра, он же Глазная Повязка) впору было писать книгу или слагать трагичную легенду. Шах и мат, мама. Но сообщать ей эту новость в завещании было бы глупо и жестоко. Если Хиде сгинет во время операции CCG, с родителями в любом случае свяжутся. А по какой именно причине его понесло в Управление, им знать не нужно. Он был безбашенным авантюристом, любившим бульварные романчики про гулей, это все объясняло бы.
Но-но, говорить о себе в прошедшем времени рано. А любовь к книгам мне привил как раз Канеки, так что маме будет, куда переложить вину за мою смерть.
Приятелям он написать тоже не мог. Не было этих самых приятелей. Имелись хорошие знакомые, с которыми он был не прочь поболтать о повседневной ерунде, но на этом общение заканчивалось. Его смерть расстроила бы их не больше, чем смерть неизвестного паренька из новостей, сбитого на перекрестке пьяным водителем. Из памяти они стерли бы его так же быстро, как и удалили его номер из своих записных книжек.
Не Нишики же ему писать. "Чувак, ты не смог съесть меня в прошлый раз, но тебе представилась новая возможность! Надеюсь, ты все еще работаешь в Антейку. И, надеюсь, я был вкусным. С любовью, Хиде.
P.S. Да, я все это время знал, что ты пытался убить меня, мудак".
Молчал он ради Канеки. Что поделать, рано или поздно все мысли вели его к Канеки.
Вечером он садится за стол и кладет листок перед собой. Листок по-прежнему девственно-бел. Некогда белые обои в комнате Хиде обклеены плакатами с лицом его пропавшего друга. Они служат постоянным напоминанием о том, что ему есть за кого сражаться. На плакатах Канеки смотрит не прямо в камеру, немного вбок. И улыбается напряженно, явно мечтает, чтобы его поскорее отпустили. Старый добрый Канеки с темными волосами, существует ли он до сих пор? Помнит ли о нем тот, который поседел? Нужно верить в это, иначе остается только свихнуться.
Все мысли ведут его к Канеки, и, тяжело вздохнув, Хиде следует за ними.
Привет, Канеки! — старательно выводит он на листке. — Я не представляю, каким образом ты сможешь получить это послание, но адресоваться оно должно тебе и только тебе. Других кандидатов на эту роль у меня нет. А ты еще когда-то говорил, что я слишком общительный. Наглейшее заблуждение!
Ты же выжил во время нападения на Антейку? Только попробуй не выжить! Знаешь, как это будет глупо, если мы оба погибнем? Я буду похож на того парня из "Даров Волхвов", который налажал с подарком для любимой женщины.
Да, я действительно читал рассказы, которые ты мне советовал. До сих пор читаю. В том числе и рассказы Кафки. После того, как ты пропал, я намного лучше понимаю, каково это, жить в постоянном отчаянии.
Знаешь, я как будто все делаю по инерции. Хожу в университет и на работу, ем, укладываю себя спать. Я добровольно решил посвятить все свободное время твоим поискам, поэтому жизнь моя сейчас не отличается разнообразием.
Легко представляю, как, прочтя это, ты расстроенно вздыхаешь и качаешь головой, говоря: "Зачем, Хиде? Я этого не заслуживаю! Посмотри, я стал монстром!"
Смотрю. Слушаю истории о тебе. А также помню, пусть и крайне смутно, как ты кричал, что не позволишь Нишио убить меня. Это случилось уже после того, как ты стал так называемым монстром. Если бы я стал гулем и исчез, ты бы сделал для меня все то же самое, не пробуй это отрицать. Да, ты гуль, но в первую очередь ты был и остаешься моим другом.
Другом. Лучшим другом. Другом, плакатами с которым обклеены все стены в моей комнате. Столько печальных глаз смотрит на меня сейчас, хорошо, что я пишу при свете ночника и не могу их различить.
Как ты считаешь, нормально ли для друзей такое поведение? Нет ничего необычного в том, чтобы жить среди лиц своего друга, превратив комнату в его музей? Говорю об этом с тяжелым сердцем. Кажется, сейчас я близок к провалу, и маскировка расползается по швам. Давно надо было от нее избавиться, в тот ужасный день, когда ты объявил, что хочешь пойти на свидание с девушкой. Я ничего не имею против девушек, не пойми неправильно. Та же Тоука очень милая и искренне переживает за тебя. Если я умру, а ты нет, может, из вас выйдет хорошая пара... Уж она не станет пытаться тебя сожрать.
Я бы тоже не попытался. И некоторые считают меня милым. Понимаешь, куда я клоню? На бумаге это признание точно будет выглядеть лучше, я не начну запинаться и не засмеюсь в самый неподходящий момент, попытавшись сделать вид, что захотел тебя разыграть.
Я тебя люблю. Как друг и как парень, которого с младших классов тянуло исключительно к другим мальчикам. К одному мальчику - с тех пор, как мы стали часто общаться. Ты моя первая любовь, Канеки. И последняя - если операция в Антейку пойдет не по плану. Планы всегда разрушаются, верно? Я сказал тебе "до завтра", когда уходил в тот день. "Сегодня" длится шесть месяцев, дольше полярной ночи. Когда же я наконец встречу тебя? Ты точно пойдешь помогать своим друзьям из кафе, но я хотел бы увидеть тебя при других обстоятельствам. Чем бы ни кончилась облава, я хочу, чтобы ты знал: я пошел туда добровольно и сделал все, что мог, чтобы отыскать тебя и помочь. Начиная с завтрашнего дня, я буду пытаться разузнать полный план операции, в том числе и расположение путей к отступлению. Сделаю все, что в моих силах, а дальше пусть распоряжается судьба.
Не надо отвечать мне взаимностью, если ты в меня не влюблен, не надо считать себя обязанным из-за того, что я сейчас понаписал. Ты выживи и все. Кролик тоже будет жить, пока верит, что его одиночество не вечно.
Будь осторожен, пожалуйста. Не знаю, тебя я об этом прошу или Мироздание.
Будь осторожен.
Ах да. Завещание. Самого главного-то я и не сделал. В случае моей смерти, ты имеешь право распоряжаться всем моим имуществом. Доверяю тебе самое святое - плеер.
Он хочет закончить послание словами "твой Хиде", но в последний момент останавливается на нейтральном варианте. И без того сказал слишком много лишнего. Личного. Насильно выдернутого из-под ребер.
Хиде убирает завещание в конверт, подписывает его, оставляя старый адрес Канеки, и запрещает себе думать о том, что пока что эту бумажку можно порвать на тысячу мелких кусочков.
Ночью он почти не спит и сдаст завещание одним из первых, словно ученик, желающий поскорее разделаться с экзаменом. Он хочет, чтобы признание было где-то. Чтобы оно существовало и подтверждало реальность его чувств, даже если от него самого скоро останутся они обглоданные кости.
У следователя Сасаки Хайсе нет и не будет доступа к завещанию помощника следователя Хидэёши Нагачика. Ради всеобщего блага адресат должен оставаться мертвым. Отправитель оценил бы по достоинству злую иронию происходящего, да вот беда - он намного мертвее.
Фандом: Tokyo Ghoul
Пейринг или персонажи: Хиде (/) Канеки
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Психология
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Драббл, 3 страницы, 1 часть
Описание: 123 глава манги, "Тыл". Перед началом крупных операций следователи пишут завещания, обращаясь к близким. Так делал и Хиде.
Посвящение: Сколопендре.
Примечания автора: Когда-нибудь я напишу полноценный слэш про эту пару. Но только не сегодня.
До востребования
"Просто поучись в тылу", - говорят они тебе и выдают лист, озаглавленный как "Завещание". Сохраняя абсолютно серьезное выражение лица, Хиде про себя думает, что это смешно, так ужасно и смешно одновременно. Просто прогуляйся к домику бабушки по этой солнечной прекрасной тропке.
Просто перережь красный провод, и будет замечательно, если ты при этом не заденешь зеленый.
Просто закрепи петлю и просунь в нее свою безнадежную голову, твоей безопасности, уверяю, ничего не угрожает.
Традиции CCG не перестают удивлять его своей практичностью. Может, и цвет обивки гроба дадут выбрать, а затем мы на всякий случай обсудим, под какой саундрек наши бренные тела должны быть погружены в землю? У него в запасе много шуток, выкрашенных в черный цвет, он проглатывает их одну за другой, пока слушает примерный план предстоящей операции. Для следователей Управления он типичный хороший парень. Сообразительный, но пустой. Прямо как белый лист, который, по слухам, каждый раз сдает Арима-сан.
— Так, будешь писать завещание? — спрашивают у него вторично, заметив, что парень ушел в свои мысли.
— Да, — кивает Хиде и машинально улыбается уголками губ. Умение располагать к себе людей - это его средство самообороны, действующее не хуже перцового баллончика. Отстают от него быстро, ведь у такого доброжелательного паренька не может быть страшных секретов.
Листок бумаги, уложенный в прозрачную папку, ничего не весит, в то время как его мысли по степени эмоционального воздействия сравнимы с гирями, прикрученными к ногам и рукам. Для того, чтобы выполнять ряд мелких поручений из разряда "принеси-подай", не нужно задействовать интеллект, поэтому пока Хиде бегает с этажа на этаж, он успевает хорошенько подумать о том, кому завещание должно быть адресовано.
Уж точно не родителям. Они до сих пор не в курсе, на что их сын променял обучение в престижном университете, и лучше бы так оно и оставалось. Примерного дитя из него все равно не вышло. И отец, и мать схватились бы за головы, узнав, что оплаченное ими обучение стремительно вылетает в трубу из-за того тихого паренька, с которым Хиде подружился в детстве. Мама, впрочем, давно пришла к выводу, что дружба с Канеки сулит одни неприятности. Признавая, что его любовь к печатному слову заслуживает уважения, она называла Канеки балластом и не сомневалась в том, что жизнь его будет сера и непримечательна.
"Он - маленький человек, Хидэёши, ты не сможешь до конца дней своих тащить его на буксире. Самостоятельно он ничего не добьется, а ты потратишь силы и время зря, пытаясь убедить его в обратном".
Ныне о Канеки (он же Сколопендра, он же Глазная Повязка) впору было писать книгу или слагать трагичную легенду. Шах и мат, мама. Но сообщать ей эту новость в завещании было бы глупо и жестоко. Если Хиде сгинет во время операции CCG, с родителями в любом случае свяжутся. А по какой именно причине его понесло в Управление, им знать не нужно. Он был безбашенным авантюристом, любившим бульварные романчики про гулей, это все объясняло бы.
Но-но, говорить о себе в прошедшем времени рано. А любовь к книгам мне привил как раз Канеки, так что маме будет, куда переложить вину за мою смерть.
Приятелям он написать тоже не мог. Не было этих самых приятелей. Имелись хорошие знакомые, с которыми он был не прочь поболтать о повседневной ерунде, но на этом общение заканчивалось. Его смерть расстроила бы их не больше, чем смерть неизвестного паренька из новостей, сбитого на перекрестке пьяным водителем. Из памяти они стерли бы его так же быстро, как и удалили его номер из своих записных книжек.
Не Нишики же ему писать. "Чувак, ты не смог съесть меня в прошлый раз, но тебе представилась новая возможность! Надеюсь, ты все еще работаешь в Антейку. И, надеюсь, я был вкусным. С любовью, Хиде.
P.S. Да, я все это время знал, что ты пытался убить меня, мудак".
Молчал он ради Канеки. Что поделать, рано или поздно все мысли вели его к Канеки.
Вечером он садится за стол и кладет листок перед собой. Листок по-прежнему девственно-бел. Некогда белые обои в комнате Хиде обклеены плакатами с лицом его пропавшего друга. Они служат постоянным напоминанием о том, что ему есть за кого сражаться. На плакатах Канеки смотрит не прямо в камеру, немного вбок. И улыбается напряженно, явно мечтает, чтобы его поскорее отпустили. Старый добрый Канеки с темными волосами, существует ли он до сих пор? Помнит ли о нем тот, который поседел? Нужно верить в это, иначе остается только свихнуться.
Все мысли ведут его к Канеки, и, тяжело вздохнув, Хиде следует за ними.
Привет, Канеки! — старательно выводит он на листке. — Я не представляю, каким образом ты сможешь получить это послание, но адресоваться оно должно тебе и только тебе. Других кандидатов на эту роль у меня нет. А ты еще когда-то говорил, что я слишком общительный. Наглейшее заблуждение!
Ты же выжил во время нападения на Антейку? Только попробуй не выжить! Знаешь, как это будет глупо, если мы оба погибнем? Я буду похож на того парня из "Даров Волхвов", который налажал с подарком для любимой женщины.
Да, я действительно читал рассказы, которые ты мне советовал. До сих пор читаю. В том числе и рассказы Кафки. После того, как ты пропал, я намного лучше понимаю, каково это, жить в постоянном отчаянии.
Знаешь, я как будто все делаю по инерции. Хожу в университет и на работу, ем, укладываю себя спать. Я добровольно решил посвятить все свободное время твоим поискам, поэтому жизнь моя сейчас не отличается разнообразием.
Легко представляю, как, прочтя это, ты расстроенно вздыхаешь и качаешь головой, говоря: "Зачем, Хиде? Я этого не заслуживаю! Посмотри, я стал монстром!"
Смотрю. Слушаю истории о тебе. А также помню, пусть и крайне смутно, как ты кричал, что не позволишь Нишио убить меня. Это случилось уже после того, как ты стал так называемым монстром. Если бы я стал гулем и исчез, ты бы сделал для меня все то же самое, не пробуй это отрицать. Да, ты гуль, но в первую очередь ты был и остаешься моим другом.
Другом. Лучшим другом. Другом, плакатами с которым обклеены все стены в моей комнате. Столько печальных глаз смотрит на меня сейчас, хорошо, что я пишу при свете ночника и не могу их различить.
Как ты считаешь, нормально ли для друзей такое поведение? Нет ничего необычного в том, чтобы жить среди лиц своего друга, превратив комнату в его музей? Говорю об этом с тяжелым сердцем. Кажется, сейчас я близок к провалу, и маскировка расползается по швам. Давно надо было от нее избавиться, в тот ужасный день, когда ты объявил, что хочешь пойти на свидание с девушкой. Я ничего не имею против девушек, не пойми неправильно. Та же Тоука очень милая и искренне переживает за тебя. Если я умру, а ты нет, может, из вас выйдет хорошая пара... Уж она не станет пытаться тебя сожрать.
Я бы тоже не попытался. И некоторые считают меня милым. Понимаешь, куда я клоню? На бумаге это признание точно будет выглядеть лучше, я не начну запинаться и не засмеюсь в самый неподходящий момент, попытавшись сделать вид, что захотел тебя разыграть.
Я тебя люблю. Как друг и как парень, которого с младших классов тянуло исключительно к другим мальчикам. К одному мальчику - с тех пор, как мы стали часто общаться. Ты моя первая любовь, Канеки. И последняя - если операция в Антейку пойдет не по плану. Планы всегда разрушаются, верно? Я сказал тебе "до завтра", когда уходил в тот день. "Сегодня" длится шесть месяцев, дольше полярной ночи. Когда же я наконец встречу тебя? Ты точно пойдешь помогать своим друзьям из кафе, но я хотел бы увидеть тебя при других обстоятельствам. Чем бы ни кончилась облава, я хочу, чтобы ты знал: я пошел туда добровольно и сделал все, что мог, чтобы отыскать тебя и помочь. Начиная с завтрашнего дня, я буду пытаться разузнать полный план операции, в том числе и расположение путей к отступлению. Сделаю все, что в моих силах, а дальше пусть распоряжается судьба.
Не надо отвечать мне взаимностью, если ты в меня не влюблен, не надо считать себя обязанным из-за того, что я сейчас понаписал. Ты выживи и все. Кролик тоже будет жить, пока верит, что его одиночество не вечно.
Будь осторожен, пожалуйста. Не знаю, тебя я об этом прошу или Мироздание.
Будь осторожен.
Ах да. Завещание. Самого главного-то я и не сделал. В случае моей смерти, ты имеешь право распоряжаться всем моим имуществом. Доверяю тебе самое святое - плеер.
Хиде.
Он хочет закончить послание словами "твой Хиде", но в последний момент останавливается на нейтральном варианте. И без того сказал слишком много лишнего. Личного. Насильно выдернутого из-под ребер.
Хиде убирает завещание в конверт, подписывает его, оставляя старый адрес Канеки, и запрещает себе думать о том, что пока что эту бумажку можно порвать на тысячу мелких кусочков.
Ночью он почти не спит и сдаст завещание одним из первых, словно ученик, желающий поскорее разделаться с экзаменом. Он хочет, чтобы признание было где-то. Чтобы оно существовало и подтверждало реальность его чувств, даже если от него самого скоро останутся они обглоданные кости.
У следователя Сасаки Хайсе нет и не будет доступа к завещанию помощника следователя Хидэёши Нагачика. Ради всеобщего блага адресат должен оставаться мертвым. Отправитель оценил бы по достоинству злую иронию происходящего, да вот беда - он намного мертвее.
@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», токийский гуляш