за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Весьма-условное, очень сказочное АУ про Элио-феечку и Оливера-принца от нас со стотыщ. Часть третья, 6 страниц. Юмор, романтика, легчайший налет драмы. Немножко заходим на территорию рейтинга R и я обещаю, что в следующей части доберемся до полноценных NC-17. А пока что так, дразнюсь 
Часть 1
Часть 2
В качестве внешки использовался образ Финна Ву́лфхарда. Но у нас он, конечно, совершеннолетний. Ему, возможно, лет сто по человеческим меркам.
Зачарованный лес
Сложно было определить, нравились ли фею длинные летописи про подвиги или же ему настолько приелось однообразие лесных будней, что он был готов слушать о чем угодно. Во всяком случае, он слушал. Не перебивал, не засыпал на середине рассказа. Оливер чувствовал себя счастливым, зная, что ему есть с кем разделить удовольствие от любимых произведений. Он стал еще больше времени проводить в библиотеке, тщательно отбирая книги, которые хотел бы почитать фею. Многочисленные истории про драконов сразу отправлялись обратно на полки, предпочтение отдавалось балладам и легендам про сражения и любовь.
Фей ждал Оливера всегда на одном и том же месте, рядом с «их» прудом, спасенном совместными усилиями. Он мог валяться на траве или купаться или плести венки из цветов (Оливеру тоже разрешалось их носить), но обязательно находил время, чтобы выслушать новую историю.
— Как же у вас все сложно, — часто повторял фей. — Вам как будто нравится создавать себе проблемы. Готовы тысячи людей послать на смерть ради соседского куска земли! А разве мало на свете ничейных земель? Почему нельзя заниматься ими, никого при этом не убивая?
Оливер соглашался, ему и самому мысли о войнах внушали отвращение.
Куда больше ему нравилось делиться с феем историями про любовь — взаимную и счастливую, либо безответную, трагическую. Несколько раз он замечал, как фей украдкой вытирает слезы, проникнувшись печальной судьбой персонажей.
Не прошло и пары недель (Оливер бегал к озеру каждый день, променяв полезный послеобеденный сон на приятную компанию), как фей решил исполнить свое обещание и пригласил принца на волшебный праздник.
— Мы будем отмечать день летнего солнцестояния, — сказал он. — Это для нас большое событие. Придут не только другие феи, но и водяные с русалками, и лешие…
— Здесь водятся русалки? — изумился Оливер. — Они могут куда-то приходить?
— Водятся, — кивнул фей, — но не в наших мелких прудиках. В озере, недоступном взгляду даже такого понимающего смертного, как ты. А русалки наши могут иногда менять свой хвост на ноги, день летнего солнцестояния — один из таких моментов. Ты ведь знаешь, что в русалок превращаются девушки-утопленницы? Изредка им позволяется вспомнить о былой жизни, с условием, что к рассвету они вернутся обратно в воду.
— И… они все танцуют голышом? — со смесью опаски и жгучего любопытства спросил Оливер.
Что на самом деле означало: будешь ли ты танцевать голышом? Перспектива увидеть обнаженных утопленниц Оливера скорее тревожила, чем вдохновляла.
Фей взглянул на него с недоумением и тут же звонко рассмеялся.
— Откуда ты это взял? Ну ладно, признаю, кое-кто из нас действительно любит танцевать голыми. В основном те же русалки. Не лесные духи. Кому же захочется увидеть голого лешего. — Фей бросил на него оценивающий взгляд и улыбнулся иначе, той самой опасной улыбкой. — Ты — совсем другое дело. Если хочешь прийти обнаженным…
— Нет-нет, не хочу! — Поспешно возразил Оливер, покраснев.
— Значит, приходи в чем пожелаешь. — Фей посмотрел на него вроде бы с тенью сожаления и пожал плечами. —Встретимся здесь в полночь. Ты уж постарайся не опаздывать.
И Оливер постарался. Не зря, как понимал он, оглушенный и ошарашенный, стоя той же ночью на совершенно новой для него,огромной поляне, со всех сторон окруженной, как крепостной стеной, дубами с пышной листвой.
Свет луны серебрил траву, смешиваясь с алыми отблесками от костров. Вдобавок к этому над поляной кружили вереницы светлячков, летавших цепочками, чего в привычном мире Оливера не случалось. Вокруг загадочных светлячков увивались ночные бабочки, привлеченные странным светом. Но свет распределялся неравномерно. Темнота как будто становилась гуще, была осязаема рядом с отдельными представителями волшебного народца, и принц не всегда мог разглядеть кто именно проходит мимо него.
С разных уголков поляны слышался смех, неясные выкрики, уханье сов и прочие занятные звуки. Оливеру было одновременно жутко и интересно. Чтобы не показаться трусом, он сказал своему фею, что тот вовсе не обязан весь вечер быть рядом с ним, и когда фея окружили его знакомые, Оливер отошел от них, отправившись познавать ночную «теневую» сторону мира в одиночестве. Примерно в тот же момент он узнал имя фея.
— Элио! — разом окликнули фея несколько лесных созданий, стоило ему с Оливером присоединиться к празднеству. Наличие у фея имени тоже стало для Оливера откровением. Ему и в голову не приходило, что можно было просто спросить имя и получить честный ответ. В сказках феи предпочитали не говорить имен, чтобы собеседник не смог обрести власти над ними.
Прислушавшись к своим ощущениям, Оливер пришел к выводу, что власти он так и не обрек. Скорее наоборот.
— Элио, — повторил он тихонько, когда отошел от фей. — Элио, Элио, Элио.
Красивое имя. Подходящее его знакомцу, легко ложащееся на язык, как меч привычно ложился в его руку.
«Элио. И Оливер».
Другие феи, вопреки словам Элио, не особо заинтересовались принцем. Вежливо поприветствовав его и поблагодарив за спасенный пруд, они со всех сторон облепили Элио, обнимая, поглаживая и расцеловывая его в обе щеки. Сколько бы Оливер не присматривался к разноцветным нарядам фей, похожим на укороченные женские ночнушки (слишком укороченные, так что каждый из фей сверкал круглыми коленками), он не увидел на их талиях поясных сумок из хвоста чудовища. Возможно, сумки не принято было носить на праздниках.
«Или Элио обманул тебя, чтобы не расстраивать».
Ради собственного спокойствия Оливер решил верить в первый вариант.
Другие феи действительно были красивыми и отчасти похожими на Элио. Все они отличались стройностью и пышными кудрями. Некоторые потрудились вплести в волосы полевые цветы. Другие разрисовали лица, украсив их изображениями листьев и бабочек. Они были привлекательны, но взгляд Оливера все равно то и дело возвращался к Элио. Он выделялся даже среди равных, и не стоило удивляться тому, что фей к нему тянуло, как ночных мотыльков тянуло к огонькам в небе.
Изящные черты лица Элио, плавность движений и обманчивая внешняя хрупкость в совокупности дарили наблюдателю ощущение, что смотрит он на чудо, да, на чудо, не больше и не меньше.
Оливер оглядывался на Элио и после того, как отошел от его компании на приличное расстояние. Ему казалось, что он по-прежнему может найти своего фея в толпе, словно Элио озаряло отдельное, особое сияние, теплый свет, исходящий прямиком из его души.
— Любишь же фантазировать, — сказали бы его няни, услышав эту ерунду, — никакое волшебное существо на это не способно.
Несмотря на то, что большинство лесных жителей предпочитали игнорировать Оливера, прекрасно проводя время друг с другом, некоторые все же пытались завязать с ним знакомство.
От выпивки, радушно предложенной (лешим?) кем-то, походившим на ожившую кочку с кривыми конечностями и темными глазами, Оливер отказался. Несколько раз отказался, потому что леший, бурча что-то себе под нос, настойчиво совал ему в руки грубо обструганную деревянную кружку. Ветки, которые росли у лешего прямо из головы, угрожающе шелестели листьями.
Попятившись прочь от него, Оливер налетел на двух девушек с сине-зелеными волосами.
«Русалки» — понял он.
Догадаться было нетрудно. Хотя бы потому, что с длинных волос девушек капала вода и передвигались они медленно, подволакивая ноги, как раненые воины на поле боя. Может, из-за этой жуткой походки, а может, из-за их мертвенной бледности и посиневших губ у Оливера мурашки забегали по коже. К несчастью, русалок его персона заинтересовала больше, чем фей.
— Какой ты красивый, — наперебой защебетали девушки, взяв его под руку, каждая со своей стороны. — Знаешь, ты мог бы стать принцем и в подводном мире. Ты же принц, верно?
— Д-да.
— Одна из наших сестер в стародавние времена влюбилась в принца, — сказала русалка, стоявшая по правую руку. — Не в этом королевстве, то находится в далекой стране, рядом с морем. Наша сестра пошла на сделку со злой колдуньей — лишь ради того, чтобы воссоединиться со своим возлюбленным. Она обменяла свой голос на ноги.
— Именно, на ноги, — поддакнула ее подруга слева, коснувшись свободной рукой собственного округлого бедра. Оливер сглотнул. Русалки больше всего соответствовали его представлениям о празднике волшебных существ, потому что из одежды на девушках были только невероятно короткие водорослевые юбки, а грудь они, не заморачиваясь, прикрывали волосами.
— Не перебивай! — шикнула на подругу русалка справа. — Наша сестра обменяла голос на ноги и жизнь свою тоже поставила на кон. «Если принц не влюбится в тебя, женится на другой, то в день его свадьбы, на рассвете, превратишься в морскую пену», сказала ведьма той глупой русалке. Ответь мне, принц, разве кто-то может полюбить немую?
— Я не знаю. Если она была очень красивой…
— Мужчины, — закатила глаза русалка. — Красота тоже приедается, ваше высочество. Готова поспорить, вы бы не сблизились с нашим прелестным Элио, если бы он только и мог, что томно смотреть на вас из-под полуопущенных ресниц.
Оливер не совсем уловил смысл ее намека, но попытка приравнять его связь с Элио к истории про какую-то там безголосую русалку смущала.
— У нас с Элио совсем не такие отношения!
Русалки переглянулись и захихикали.
— Как скажете, ваше высочество. Если вы не обязаны оставаться здесь, с ним, почему бы вам не отправиться к нам в гости? После того, что случилось с той глупенькой русалкой, мы больше не пытаемся понравиться людям на суше. Намного лучше зазывать их в наше царство.
— На дно? — испуганно спросил Оливер.
— На дно, — эхом откликнулись русалки, продолжая цепко держать его за руки. — Не отказывайся, тебе будет хорошо с нами. Мы выполним любой твой каприз.
Русалка справа прижала руку к его груди и расстегнула одну из верхних пуговиц на рубашке.
Оливер понимал, что ему нужно отказаться, но отчего-то не мог вымолвить и слова. В глазах русалок плескались океаны, и когда они ловили его взгляд, Оливер чувствовал, что начинает тонуть. Русалки потянули его за собой, беспрерывно нашептывая, как замечательно он проведет время в их царстве, сопровождая сладкие речи поглаживаниями и поцелуями в уголки губ.
«Знала бы моя невеста…»
Невеста оставалась в неведении, но на поляне все еще находилось одно дышащее существо, готовое заявить свои права на принца. Русалки почти успели увести его, когда дорогу им преградил Элио.
— Это. Мой. Гость, — рассерженно произнес он, пихнув правую русалку в грудь. — Пошли прочь.
— Мы только хотели… — начала было оправдываться русалка слева, но Элио и слушать не стал.
— Отлично мне известно, что вы хотели сделать. Убирайтесь, пока я не велел привязать вас к деревьям и оставить так до рассвета, чтобы солнце иссушило ваши плавники.
Руки, обнимавшие Оливера, пропали, а вместе с прикосновениями спало и наваждение. Оливер прижал пальцы к вискам и сделал глубокий вздох.
— Ты в порядке? — спросил его фей, в то время как русалки, воспользовавшись тем, что он отвлекся, уже бежали прочь, перебирая ногами куда ловчее, чем до того.
— Я… да. — Оливер потряс головой, разгоняя остатки сладкого тумана. — Они что, собирались меня убить?
— Смотря что понимать под убийством. Стал бы одним из них, утопленником, навечно заточенным на дне озера. Русалки — очень радушные хозяйки, гости от них уйти не в состоянии.
Заметив, как Оливер побледнел из-за его слов, Элио успокаивающе погладил его по руке.
— Извини, пожалуйста. Моя вина, не предупредил тебя, что от русалок следует держаться подальше. Эти две умерли совсем недавно, лет десять назад, не больше. Вот и бунтуют, считая, что не должны страдать в одиночестве. Подожди, я скажу Фрейзеру, что не смогу с ним потанцевать, и больше ни на шаг от тебя не отойду.
— Стой, — запротестовал Оливер — если ты обещал кому-то, что потанцуешь с ним, то не надо менять планы из-за меня. Не попадусь же я дважды на одну и ту же уловку. Посижу на бревнышке, посмотрю на огонь. — Он указал рукой в сторону ближайшего костра, вокруг которого действительно лежало несколько крупных бревен. Большинство из них было свободными, не считая компанию леших, громко чокавшихся своими кружками и распевавших песню на языке, которого Оливер не знал.
— Уверен? — Элио посмотрел на него с сомнением. — Потанцевать я смогу и в другой раз, сегодняшний праздник не первый и не последний.
— Конечно! Я сам виноват, что дал застать себя врасплох. Больше этого не повторится. Я смогу о себе позаботиться.
По лицу Элио было заметно, что сомнения его никуда не делись, но Оливер проявил свойственную ему настойчивость, и Элио, закатив глаза с видом «тебя не переспоришь», пошел назад к остальным феям.
Оливер направился в ту же сторону, что и он, и занял одно из пустующих бревен.
В замке он мог долго сидеть перед зажженным камином, наблюдая за причудливо танцующими языками пламени, но сейчас ему гораздо больше хотелось увидеть, как будет танцевать Элио. С кем он собирается танцевать.
Оливер занял стратегически верную позицию. Элио и его партнер по танцам были как раз по другую сторону костра, и в случае необходимости Оливер мог заявить, что его вниманием полностью завладело пламя.
Опять он в роли стороннего наблюдателя, а Элио… а Элио почти обнажен. Когда он стоял близко, Оливер мог разглядеть каждую веснушку на его бледных коленках.
Партнер Элио по танцам тоже был высоким и черноволосым. Волосы у него оказались даже пышнее, чем у Элио, такой шевелюре позавидовала бы любая придворная дама, тратящая средства на парики. И губы у этого Фрейзера были пухлее, чем у большинства знакомых принцу дам.
Высокий и худой, темноглазый, с такими же изящными пальцами, как у партнера, Фрейзер ни в чем не уступал Элио («нос длинноват» — попробовал придраться внутренний голос Оливера).
Без малейшего намека на смущение Фрейзер положил руки на талию Элио и прижался к нему всем телом. Алое к белоснежному. Его наряд был красным, точно языки пламени. Элио улыбнулся ему, что-то шепнул на ухо, прежде чем обвил руками его шею.
Оливер заерзал на своем полене. Он мог натолкнуться уязвимым местом на занозу, но совсем не думал об этом. «Танец» — сказали ему. Разве же это танец?! На балах в замке дамы и кавалеры всегда держались на расстоянии вытянутой руки и не позволяли себе лишнего. А чтобы юноша прижимал к себе другого полуголого юношу… Какое непотребство! Какой разврат!
Это было хуже, чем если бы они танцевали абсолютно голыми. Оливеру раньше представлялись какие-то хороводы вокруг костра, и он думал, что будет чувствовать себя глупо, если пустится в пляс вместе с хозяевами леса. Вместо этого он был награжден ощущением, что подсматривает в замочную скважину за парочкой, которая с минуты на минуту займется любовью.
Элио и Фрейзер двигались в унисон, вращая бедрами, как самые распущенные танцовщицы из восточных королевств. Оливер видел таких только на иллюстрациях в запрещенных книгах.
Феям не требовалась музыка, каждое движение было чувственным, правильным, уместным для их «здесь и сейчас». Фрейзер опустил руки ниже и принялся круговыми движениями поглаживать бедра Элио, то и дело приподнимая край его бесстыдного наряда.
«Вот сейчас Элио обидится и оттолкнет его» — подумал Оливер, нервно покусывая нижнюю губу.
Ничего подобного не случилось. Вместо этого Элио запустил пальцы в прекрасную шевелюру своего кавалера, усмехнулся и…и...
Принцу Оливеру захотелось присесть, несмотря на то, что он и так сидел. Возможно, сидеть было недостаточно. Следовало прилечь.
Он протер глаза, предположив, что снова попал под власть наваждения, как это было с русалками, но ничего не изменилось.
Элио и Фрейзер начали целоваться. Целовались они страстно, исступленно, не прекращая при этом плавно двигаться в ритме мелодии, слышимой только им двоим. Оба закрыли глаза, чтобы полностью сосредоточиться на ощущениях.
Они были похожи, как братья, и это совсем не улучшало ситуацию.
Пальцы Элио беспорядочно блуждали в волосах Фрейзера, а тот, в свою очередь, цепко ухватил партнера за бедра, комкая тонкую ткань его туники.
Несмотря на потрескивания поленьев в костре, Оливер отлично слышал, как довольно вздыхают феи, в очередной раз сплетаясь языками.
Разорвав поцелуй (длившийся, по мнению Оливера, целую вечность), Элио запрокинул голову, и Фрейзер немедля прижался губами к его шее, похоже, намереваясь облизать и поцеловать каждую из родинок, ожерельем опоясывавших шею Элио. Я сделал бы то же самое — промелькнула безумная мысль в голове Оливера.
Из-за того, что он видел происходящее через призму пламени, ему казалось, что «замочная скважина» для подглядываний располагалась на двери, ведущей в Ад. Может быть, он уже находится в Аду и расплачивается за свои грехи.
Как же горячо, как плохо ему было. Огонь снаружи и огонь, пожиравший изнутри. Оливер машинально расстегнул половину пуговиц на рубашке, пытаясь как-то облегчить свою участь, но легче ему не стало. Феи совсем не помогали. Хуже того, они окончательно забыли про стыд и нанесли последний сокрушительный удар по рассудку Оливера.
Когда Фрейзер запустил руку под тунику Элио и, обхватив изящными пальцами член, принялся неспешно поглаживать его, в то время как Элио, вновь обнявший партнера за шею, издал протяжный вздох и посмотрел затуманенным взглядом точно в сторону Оливера…
Оливер вскочил на ноги и бросился прочь, не разбирая дороги. Бежать у него не получалось, только быстро ковылять. Мешала неприятная теснота в штанах. Его собственный член категорично отреагировал на увиденное, и Оливер понимал, что если бы остался сидеть у костра, наблюдая за любовниками, то ситуация могла сделаться еще позорнее, дойдя до всеобщей кульминации.
Он позволил себе остановиться, только оказавшись под защитой деревьев. Тропинок поблизости не наблюдалось, а ломиться через лес вслепую, в темноте, было совсем уж глупо.
Оливер уселся на землю и обхватил руками ствол дерева, словно прося у него утешения. Он и представить не мог, что… С другим юношей, на глазах у всех! На глазах у него!
«Но разве кто-то приглашал тебя смотреть? Мог бы и отвернуться. Постоянно за феями подглядываешь, Элио и вовсе преследуешь, начиная с первой встречи. И возбуждаешься при взгляде на него, да-да, ты не можешь этого отрицать. На себя бы лучше взглянул».
Оливер стукнулся головой об дерево головой, надеясь, что въедливый голос замолчит. Никогда у него не возникало запретных желаний, связанных с другими мужчинами. Он и феями-то восхищался платонически, как произведениями искусства. Что же случилось сегодня? Как ему забыть обо всем?
Он моргал, и перед внутренним взором вспыхивало изображение Элио в кольце огня, Элио, подмигивающего ему, манящего к себе.
Болезненное стеснение в штанах никуда не исчезало, зудящее чувство неудовлетворенности не позволяло Оливеру отвлечься на мысли о чем-то другом.
Элио так и нашел его — обнимающим дуб, раскрасневшимся и несчастным. До рассвета оставалось мало времени, и Оливер теперь яснее видел дерево, с которым настолько сблизился.
«Не очень-то ты спешил».
Согласно внутренним ощущениям Оливера, с момента его бегства прошло не меньше получаса.
Когда Элио присел на землю рядом с ним, Оливер отметил, что пахнет от него иначе. Его собственный запах смешался с запахом тела треклятого Фрейзера! Оливер, без всяких на то оснований, почувствовал себя преданным. Жаль, что обвинять Элио было не в чем — сам же отправил его танцевать.
— Ты в порядке? — снова, второй раз за ночь, спросил его Элио.
На этот раз нельзя было говорить правду.
— Да, — преувеличенно-бодрым тоном отозвался Оливер. — В полном порядке. Я просто… очень удивился. Тому, что увидел на поляне. Честное слово, я не собирался за вами подсматривать, просто стало интересно, насколько человеческие танцы отличаются от ваших, вот и…
— А, это. Так вот почему ты убежал. — Элио мягко улыбнулся и провел рукой по собственным волосам. Где недавно побывали его пальцы, оказал ли он другу ответную услугу…. — Мы забавлялись, только и всего. Нет ничего зазорного в том, чтобы касаться друг друга, доставляя удовольствие.
— Н-но вы же оба мужчины! — не сдержавшись, воскликнул Оливер.
— И что? — Элио посмотрел на него с недоумением.
— Люди так не делают. Может, кто-то и хотел бы (надеюсь, достаточно темно, чтобы он не видел, как сильно этого сейчас хочу я), но подобные «отношения» между двумя мужчинами запрещены, — объяснил Оливер, припомнив подходящий пункт из свода законов королевства.
— Почему? — продолжал недоумевать Элио.
— Это… противоестественно? — растерянно предположил Оливер. Раньше ему не приходилось переживать за мужеложцев и долго думать об их судьбе. — Не так, как с женщинами.
— А мы считаем, что никакой особой разницы нет. И нам, лесным жителям, виднее, что естественно. Уж можешь мне поверить. Звери одного пола тоже такое делают друг с другом.
— Да, звери, наверное, могут… Но то звери неразумные, а люди… Ты только не подумай, что я тебя осуждаю, — добавил Оливер поспешно, — я удивляюсь, не более.
— Люди тоже могут, — уверенно возразил Элио. — Пфф, напридумали дурацких запретов! То, что никому не вредит, запрещать глупо, а любой из фей может отказаться от развлечений, если он не в настроении.
Элио внимательно посмотрел Оливеру в глаза и вздохнул.
— Наверное, нет смысла возвращаться на поляну. Сейчас там многие наши веселятся, а тебя это, я вижу, сильно беспокоит. Вывести тебя из леса? Или пока не готов разлучаться с деревом? — Он лукаво улыбнулся.
Его губы блестели сильнее, чем обычно, и заметно припухли.
Оливеру очень хотелось что-нибудь ударить, а еще лучше — кого-нибудь. Но вместо этого он только тяжело вздохнул и разжал руки. Устал, разбит и опечален. Отличные итоги любого праздника.
— Да, — сказал он тихо. — Мне уже пора возвращаться домой. Спасибо… за гостеприимство. За новые впечатления.
Элио кивнул. Его взгляд был отстраненным, непроницаемым.
Они шли до опушки леса в полной тишине, держась чуть поодаль друг от друга. Молчали вместе — но каждый о своем.
Часть 1
Часть 2
В качестве внешки использовался образ Финна Ву́лфхарда. Но у нас он, конечно, совершеннолетний. Ему, возможно, лет сто по человеческим меркам.
Зачарованный лес
Сложно было определить, нравились ли фею длинные летописи про подвиги или же ему настолько приелось однообразие лесных будней, что он был готов слушать о чем угодно. Во всяком случае, он слушал. Не перебивал, не засыпал на середине рассказа. Оливер чувствовал себя счастливым, зная, что ему есть с кем разделить удовольствие от любимых произведений. Он стал еще больше времени проводить в библиотеке, тщательно отбирая книги, которые хотел бы почитать фею. Многочисленные истории про драконов сразу отправлялись обратно на полки, предпочтение отдавалось балладам и легендам про сражения и любовь.
Фей ждал Оливера всегда на одном и том же месте, рядом с «их» прудом, спасенном совместными усилиями. Он мог валяться на траве или купаться или плести венки из цветов (Оливеру тоже разрешалось их носить), но обязательно находил время, чтобы выслушать новую историю.
— Как же у вас все сложно, — часто повторял фей. — Вам как будто нравится создавать себе проблемы. Готовы тысячи людей послать на смерть ради соседского куска земли! А разве мало на свете ничейных земель? Почему нельзя заниматься ими, никого при этом не убивая?
Оливер соглашался, ему и самому мысли о войнах внушали отвращение.
Куда больше ему нравилось делиться с феем историями про любовь — взаимную и счастливую, либо безответную, трагическую. Несколько раз он замечал, как фей украдкой вытирает слезы, проникнувшись печальной судьбой персонажей.
Не прошло и пары недель (Оливер бегал к озеру каждый день, променяв полезный послеобеденный сон на приятную компанию), как фей решил исполнить свое обещание и пригласил принца на волшебный праздник.
— Мы будем отмечать день летнего солнцестояния, — сказал он. — Это для нас большое событие. Придут не только другие феи, но и водяные с русалками, и лешие…
— Здесь водятся русалки? — изумился Оливер. — Они могут куда-то приходить?
— Водятся, — кивнул фей, — но не в наших мелких прудиках. В озере, недоступном взгляду даже такого понимающего смертного, как ты. А русалки наши могут иногда менять свой хвост на ноги, день летнего солнцестояния — один из таких моментов. Ты ведь знаешь, что в русалок превращаются девушки-утопленницы? Изредка им позволяется вспомнить о былой жизни, с условием, что к рассвету они вернутся обратно в воду.
— И… они все танцуют голышом? — со смесью опаски и жгучего любопытства спросил Оливер.
Что на самом деле означало: будешь ли ты танцевать голышом? Перспектива увидеть обнаженных утопленниц Оливера скорее тревожила, чем вдохновляла.
Фей взглянул на него с недоумением и тут же звонко рассмеялся.
— Откуда ты это взял? Ну ладно, признаю, кое-кто из нас действительно любит танцевать голыми. В основном те же русалки. Не лесные духи. Кому же захочется увидеть голого лешего. — Фей бросил на него оценивающий взгляд и улыбнулся иначе, той самой опасной улыбкой. — Ты — совсем другое дело. Если хочешь прийти обнаженным…
— Нет-нет, не хочу! — Поспешно возразил Оливер, покраснев.
— Значит, приходи в чем пожелаешь. — Фей посмотрел на него вроде бы с тенью сожаления и пожал плечами. —Встретимся здесь в полночь. Ты уж постарайся не опаздывать.
И Оливер постарался. Не зря, как понимал он, оглушенный и ошарашенный, стоя той же ночью на совершенно новой для него,огромной поляне, со всех сторон окруженной, как крепостной стеной, дубами с пышной листвой.
Свет луны серебрил траву, смешиваясь с алыми отблесками от костров. Вдобавок к этому над поляной кружили вереницы светлячков, летавших цепочками, чего в привычном мире Оливера не случалось. Вокруг загадочных светлячков увивались ночные бабочки, привлеченные странным светом. Но свет распределялся неравномерно. Темнота как будто становилась гуще, была осязаема рядом с отдельными представителями волшебного народца, и принц не всегда мог разглядеть кто именно проходит мимо него.
С разных уголков поляны слышался смех, неясные выкрики, уханье сов и прочие занятные звуки. Оливеру было одновременно жутко и интересно. Чтобы не показаться трусом, он сказал своему фею, что тот вовсе не обязан весь вечер быть рядом с ним, и когда фея окружили его знакомые, Оливер отошел от них, отправившись познавать ночную «теневую» сторону мира в одиночестве. Примерно в тот же момент он узнал имя фея.
— Элио! — разом окликнули фея несколько лесных созданий, стоило ему с Оливером присоединиться к празднеству. Наличие у фея имени тоже стало для Оливера откровением. Ему и в голову не приходило, что можно было просто спросить имя и получить честный ответ. В сказках феи предпочитали не говорить имен, чтобы собеседник не смог обрести власти над ними.
Прислушавшись к своим ощущениям, Оливер пришел к выводу, что власти он так и не обрек. Скорее наоборот.
— Элио, — повторил он тихонько, когда отошел от фей. — Элио, Элио, Элио.
Красивое имя. Подходящее его знакомцу, легко ложащееся на язык, как меч привычно ложился в его руку.
«Элио. И Оливер».
Другие феи, вопреки словам Элио, не особо заинтересовались принцем. Вежливо поприветствовав его и поблагодарив за спасенный пруд, они со всех сторон облепили Элио, обнимая, поглаживая и расцеловывая его в обе щеки. Сколько бы Оливер не присматривался к разноцветным нарядам фей, похожим на укороченные женские ночнушки (слишком укороченные, так что каждый из фей сверкал круглыми коленками), он не увидел на их талиях поясных сумок из хвоста чудовища. Возможно, сумки не принято было носить на праздниках.
«Или Элио обманул тебя, чтобы не расстраивать».
Ради собственного спокойствия Оливер решил верить в первый вариант.
Другие феи действительно были красивыми и отчасти похожими на Элио. Все они отличались стройностью и пышными кудрями. Некоторые потрудились вплести в волосы полевые цветы. Другие разрисовали лица, украсив их изображениями листьев и бабочек. Они были привлекательны, но взгляд Оливера все равно то и дело возвращался к Элио. Он выделялся даже среди равных, и не стоило удивляться тому, что фей к нему тянуло, как ночных мотыльков тянуло к огонькам в небе.
Изящные черты лица Элио, плавность движений и обманчивая внешняя хрупкость в совокупности дарили наблюдателю ощущение, что смотрит он на чудо, да, на чудо, не больше и не меньше.
Оливер оглядывался на Элио и после того, как отошел от его компании на приличное расстояние. Ему казалось, что он по-прежнему может найти своего фея в толпе, словно Элио озаряло отдельное, особое сияние, теплый свет, исходящий прямиком из его души.
— Любишь же фантазировать, — сказали бы его няни, услышав эту ерунду, — никакое волшебное существо на это не способно.
Несмотря на то, что большинство лесных жителей предпочитали игнорировать Оливера, прекрасно проводя время друг с другом, некоторые все же пытались завязать с ним знакомство.
От выпивки, радушно предложенной (лешим?) кем-то, походившим на ожившую кочку с кривыми конечностями и темными глазами, Оливер отказался. Несколько раз отказался, потому что леший, бурча что-то себе под нос, настойчиво совал ему в руки грубо обструганную деревянную кружку. Ветки, которые росли у лешего прямо из головы, угрожающе шелестели листьями.
Попятившись прочь от него, Оливер налетел на двух девушек с сине-зелеными волосами.
«Русалки» — понял он.
Догадаться было нетрудно. Хотя бы потому, что с длинных волос девушек капала вода и передвигались они медленно, подволакивая ноги, как раненые воины на поле боя. Может, из-за этой жуткой походки, а может, из-за их мертвенной бледности и посиневших губ у Оливера мурашки забегали по коже. К несчастью, русалок его персона заинтересовала больше, чем фей.
— Какой ты красивый, — наперебой защебетали девушки, взяв его под руку, каждая со своей стороны. — Знаешь, ты мог бы стать принцем и в подводном мире. Ты же принц, верно?
— Д-да.
— Одна из наших сестер в стародавние времена влюбилась в принца, — сказала русалка, стоявшая по правую руку. — Не в этом королевстве, то находится в далекой стране, рядом с морем. Наша сестра пошла на сделку со злой колдуньей — лишь ради того, чтобы воссоединиться со своим возлюбленным. Она обменяла свой голос на ноги.
— Именно, на ноги, — поддакнула ее подруга слева, коснувшись свободной рукой собственного округлого бедра. Оливер сглотнул. Русалки больше всего соответствовали его представлениям о празднике волшебных существ, потому что из одежды на девушках были только невероятно короткие водорослевые юбки, а грудь они, не заморачиваясь, прикрывали волосами.
— Не перебивай! — шикнула на подругу русалка справа. — Наша сестра обменяла голос на ноги и жизнь свою тоже поставила на кон. «Если принц не влюбится в тебя, женится на другой, то в день его свадьбы, на рассвете, превратишься в морскую пену», сказала ведьма той глупой русалке. Ответь мне, принц, разве кто-то может полюбить немую?
— Я не знаю. Если она была очень красивой…
— Мужчины, — закатила глаза русалка. — Красота тоже приедается, ваше высочество. Готова поспорить, вы бы не сблизились с нашим прелестным Элио, если бы он только и мог, что томно смотреть на вас из-под полуопущенных ресниц.
Оливер не совсем уловил смысл ее намека, но попытка приравнять его связь с Элио к истории про какую-то там безголосую русалку смущала.
— У нас с Элио совсем не такие отношения!
Русалки переглянулись и захихикали.
— Как скажете, ваше высочество. Если вы не обязаны оставаться здесь, с ним, почему бы вам не отправиться к нам в гости? После того, что случилось с той глупенькой русалкой, мы больше не пытаемся понравиться людям на суше. Намного лучше зазывать их в наше царство.
— На дно? — испуганно спросил Оливер.
— На дно, — эхом откликнулись русалки, продолжая цепко держать его за руки. — Не отказывайся, тебе будет хорошо с нами. Мы выполним любой твой каприз.
Русалка справа прижала руку к его груди и расстегнула одну из верхних пуговиц на рубашке.
Оливер понимал, что ему нужно отказаться, но отчего-то не мог вымолвить и слова. В глазах русалок плескались океаны, и когда они ловили его взгляд, Оливер чувствовал, что начинает тонуть. Русалки потянули его за собой, беспрерывно нашептывая, как замечательно он проведет время в их царстве, сопровождая сладкие речи поглаживаниями и поцелуями в уголки губ.
«Знала бы моя невеста…»
Невеста оставалась в неведении, но на поляне все еще находилось одно дышащее существо, готовое заявить свои права на принца. Русалки почти успели увести его, когда дорогу им преградил Элио.
— Это. Мой. Гость, — рассерженно произнес он, пихнув правую русалку в грудь. — Пошли прочь.
— Мы только хотели… — начала было оправдываться русалка слева, но Элио и слушать не стал.
— Отлично мне известно, что вы хотели сделать. Убирайтесь, пока я не велел привязать вас к деревьям и оставить так до рассвета, чтобы солнце иссушило ваши плавники.
Руки, обнимавшие Оливера, пропали, а вместе с прикосновениями спало и наваждение. Оливер прижал пальцы к вискам и сделал глубокий вздох.
— Ты в порядке? — спросил его фей, в то время как русалки, воспользовавшись тем, что он отвлекся, уже бежали прочь, перебирая ногами куда ловчее, чем до того.
— Я… да. — Оливер потряс головой, разгоняя остатки сладкого тумана. — Они что, собирались меня убить?
— Смотря что понимать под убийством. Стал бы одним из них, утопленником, навечно заточенным на дне озера. Русалки — очень радушные хозяйки, гости от них уйти не в состоянии.
Заметив, как Оливер побледнел из-за его слов, Элио успокаивающе погладил его по руке.
— Извини, пожалуйста. Моя вина, не предупредил тебя, что от русалок следует держаться подальше. Эти две умерли совсем недавно, лет десять назад, не больше. Вот и бунтуют, считая, что не должны страдать в одиночестве. Подожди, я скажу Фрейзеру, что не смогу с ним потанцевать, и больше ни на шаг от тебя не отойду.
— Стой, — запротестовал Оливер — если ты обещал кому-то, что потанцуешь с ним, то не надо менять планы из-за меня. Не попадусь же я дважды на одну и ту же уловку. Посижу на бревнышке, посмотрю на огонь. — Он указал рукой в сторону ближайшего костра, вокруг которого действительно лежало несколько крупных бревен. Большинство из них было свободными, не считая компанию леших, громко чокавшихся своими кружками и распевавших песню на языке, которого Оливер не знал.
— Уверен? — Элио посмотрел на него с сомнением. — Потанцевать я смогу и в другой раз, сегодняшний праздник не первый и не последний.
— Конечно! Я сам виноват, что дал застать себя врасплох. Больше этого не повторится. Я смогу о себе позаботиться.
По лицу Элио было заметно, что сомнения его никуда не делись, но Оливер проявил свойственную ему настойчивость, и Элио, закатив глаза с видом «тебя не переспоришь», пошел назад к остальным феям.
Оливер направился в ту же сторону, что и он, и занял одно из пустующих бревен.
В замке он мог долго сидеть перед зажженным камином, наблюдая за причудливо танцующими языками пламени, но сейчас ему гораздо больше хотелось увидеть, как будет танцевать Элио. С кем он собирается танцевать.
Оливер занял стратегически верную позицию. Элио и его партнер по танцам были как раз по другую сторону костра, и в случае необходимости Оливер мог заявить, что его вниманием полностью завладело пламя.
Опять он в роли стороннего наблюдателя, а Элио… а Элио почти обнажен. Когда он стоял близко, Оливер мог разглядеть каждую веснушку на его бледных коленках.
Партнер Элио по танцам тоже был высоким и черноволосым. Волосы у него оказались даже пышнее, чем у Элио, такой шевелюре позавидовала бы любая придворная дама, тратящая средства на парики. И губы у этого Фрейзера были пухлее, чем у большинства знакомых принцу дам.
Высокий и худой, темноглазый, с такими же изящными пальцами, как у партнера, Фрейзер ни в чем не уступал Элио («нос длинноват» — попробовал придраться внутренний голос Оливера).
Без малейшего намека на смущение Фрейзер положил руки на талию Элио и прижался к нему всем телом. Алое к белоснежному. Его наряд был красным, точно языки пламени. Элио улыбнулся ему, что-то шепнул на ухо, прежде чем обвил руками его шею.
Оливер заерзал на своем полене. Он мог натолкнуться уязвимым местом на занозу, но совсем не думал об этом. «Танец» — сказали ему. Разве же это танец?! На балах в замке дамы и кавалеры всегда держались на расстоянии вытянутой руки и не позволяли себе лишнего. А чтобы юноша прижимал к себе другого полуголого юношу… Какое непотребство! Какой разврат!
Это было хуже, чем если бы они танцевали абсолютно голыми. Оливеру раньше представлялись какие-то хороводы вокруг костра, и он думал, что будет чувствовать себя глупо, если пустится в пляс вместе с хозяевами леса. Вместо этого он был награжден ощущением, что подсматривает в замочную скважину за парочкой, которая с минуты на минуту займется любовью.
Элио и Фрейзер двигались в унисон, вращая бедрами, как самые распущенные танцовщицы из восточных королевств. Оливер видел таких только на иллюстрациях в запрещенных книгах.
Феям не требовалась музыка, каждое движение было чувственным, правильным, уместным для их «здесь и сейчас». Фрейзер опустил руки ниже и принялся круговыми движениями поглаживать бедра Элио, то и дело приподнимая край его бесстыдного наряда.
«Вот сейчас Элио обидится и оттолкнет его» — подумал Оливер, нервно покусывая нижнюю губу.
Ничего подобного не случилось. Вместо этого Элио запустил пальцы в прекрасную шевелюру своего кавалера, усмехнулся и…и...
Принцу Оливеру захотелось присесть, несмотря на то, что он и так сидел. Возможно, сидеть было недостаточно. Следовало прилечь.
Он протер глаза, предположив, что снова попал под власть наваждения, как это было с русалками, но ничего не изменилось.
Элио и Фрейзер начали целоваться. Целовались они страстно, исступленно, не прекращая при этом плавно двигаться в ритме мелодии, слышимой только им двоим. Оба закрыли глаза, чтобы полностью сосредоточиться на ощущениях.
Они были похожи, как братья, и это совсем не улучшало ситуацию.
Пальцы Элио беспорядочно блуждали в волосах Фрейзера, а тот, в свою очередь, цепко ухватил партнера за бедра, комкая тонкую ткань его туники.
Несмотря на потрескивания поленьев в костре, Оливер отлично слышал, как довольно вздыхают феи, в очередной раз сплетаясь языками.
Разорвав поцелуй (длившийся, по мнению Оливера, целую вечность), Элио запрокинул голову, и Фрейзер немедля прижался губами к его шее, похоже, намереваясь облизать и поцеловать каждую из родинок, ожерельем опоясывавших шею Элио. Я сделал бы то же самое — промелькнула безумная мысль в голове Оливера.
Из-за того, что он видел происходящее через призму пламени, ему казалось, что «замочная скважина» для подглядываний располагалась на двери, ведущей в Ад. Может быть, он уже находится в Аду и расплачивается за свои грехи.
Как же горячо, как плохо ему было. Огонь снаружи и огонь, пожиравший изнутри. Оливер машинально расстегнул половину пуговиц на рубашке, пытаясь как-то облегчить свою участь, но легче ему не стало. Феи совсем не помогали. Хуже того, они окончательно забыли про стыд и нанесли последний сокрушительный удар по рассудку Оливера.
Когда Фрейзер запустил руку под тунику Элио и, обхватив изящными пальцами член, принялся неспешно поглаживать его, в то время как Элио, вновь обнявший партнера за шею, издал протяжный вздох и посмотрел затуманенным взглядом точно в сторону Оливера…
Оливер вскочил на ноги и бросился прочь, не разбирая дороги. Бежать у него не получалось, только быстро ковылять. Мешала неприятная теснота в штанах. Его собственный член категорично отреагировал на увиденное, и Оливер понимал, что если бы остался сидеть у костра, наблюдая за любовниками, то ситуация могла сделаться еще позорнее, дойдя до всеобщей кульминации.
Он позволил себе остановиться, только оказавшись под защитой деревьев. Тропинок поблизости не наблюдалось, а ломиться через лес вслепую, в темноте, было совсем уж глупо.
Оливер уселся на землю и обхватил руками ствол дерева, словно прося у него утешения. Он и представить не мог, что… С другим юношей, на глазах у всех! На глазах у него!
«Но разве кто-то приглашал тебя смотреть? Мог бы и отвернуться. Постоянно за феями подглядываешь, Элио и вовсе преследуешь, начиная с первой встречи. И возбуждаешься при взгляде на него, да-да, ты не можешь этого отрицать. На себя бы лучше взглянул».
Оливер стукнулся головой об дерево головой, надеясь, что въедливый голос замолчит. Никогда у него не возникало запретных желаний, связанных с другими мужчинами. Он и феями-то восхищался платонически, как произведениями искусства. Что же случилось сегодня? Как ему забыть обо всем?
Он моргал, и перед внутренним взором вспыхивало изображение Элио в кольце огня, Элио, подмигивающего ему, манящего к себе.
Болезненное стеснение в штанах никуда не исчезало, зудящее чувство неудовлетворенности не позволяло Оливеру отвлечься на мысли о чем-то другом.
Элио так и нашел его — обнимающим дуб, раскрасневшимся и несчастным. До рассвета оставалось мало времени, и Оливер теперь яснее видел дерево, с которым настолько сблизился.
«Не очень-то ты спешил».
Согласно внутренним ощущениям Оливера, с момента его бегства прошло не меньше получаса.
Когда Элио присел на землю рядом с ним, Оливер отметил, что пахнет от него иначе. Его собственный запах смешался с запахом тела треклятого Фрейзера! Оливер, без всяких на то оснований, почувствовал себя преданным. Жаль, что обвинять Элио было не в чем — сам же отправил его танцевать.
— Ты в порядке? — снова, второй раз за ночь, спросил его Элио.
На этот раз нельзя было говорить правду.
— Да, — преувеличенно-бодрым тоном отозвался Оливер. — В полном порядке. Я просто… очень удивился. Тому, что увидел на поляне. Честное слово, я не собирался за вами подсматривать, просто стало интересно, насколько человеческие танцы отличаются от ваших, вот и…
— А, это. Так вот почему ты убежал. — Элио мягко улыбнулся и провел рукой по собственным волосам. Где недавно побывали его пальцы, оказал ли он другу ответную услугу…. — Мы забавлялись, только и всего. Нет ничего зазорного в том, чтобы касаться друг друга, доставляя удовольствие.
— Н-но вы же оба мужчины! — не сдержавшись, воскликнул Оливер.
— И что? — Элио посмотрел на него с недоумением.
— Люди так не делают. Может, кто-то и хотел бы (надеюсь, достаточно темно, чтобы он не видел, как сильно этого сейчас хочу я), но подобные «отношения» между двумя мужчинами запрещены, — объяснил Оливер, припомнив подходящий пункт из свода законов королевства.
— Почему? — продолжал недоумевать Элио.
— Это… противоестественно? — растерянно предположил Оливер. Раньше ему не приходилось переживать за мужеложцев и долго думать об их судьбе. — Не так, как с женщинами.
— А мы считаем, что никакой особой разницы нет. И нам, лесным жителям, виднее, что естественно. Уж можешь мне поверить. Звери одного пола тоже такое делают друг с другом.
— Да, звери, наверное, могут… Но то звери неразумные, а люди… Ты только не подумай, что я тебя осуждаю, — добавил Оливер поспешно, — я удивляюсь, не более.
— Люди тоже могут, — уверенно возразил Элио. — Пфф, напридумали дурацких запретов! То, что никому не вредит, запрещать глупо, а любой из фей может отказаться от развлечений, если он не в настроении.
Элио внимательно посмотрел Оливеру в глаза и вздохнул.
— Наверное, нет смысла возвращаться на поляну. Сейчас там многие наши веселятся, а тебя это, я вижу, сильно беспокоит. Вывести тебя из леса? Или пока не готов разлучаться с деревом? — Он лукаво улыбнулся.
Его губы блестели сильнее, чем обычно, и заметно припухли.
Оливеру очень хотелось что-нибудь ударить, а еще лучше — кого-нибудь. Но вместо этого он только тяжело вздохнул и разжал руки. Устал, разбит и опечален. Отличные итоги любого праздника.
— Да, — сказал он тихо. — Мне уже пора возвращаться домой. Спасибо… за гостеприимство. За новые впечатления.
Элио кивнул. Его взгляд был отстраненным, непроницаемым.
Они шли до опушки леса в полной тишине, держась чуть поодаль друг от друга. Молчали вместе — но каждый о своем.
@темы: Эстер, «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», персиковые мужья
-
-
30.12.2017 в 16:09И опять на самом интересном месте!
-
-
30.12.2017 в 17:45И опять на самом интересном месте!
А как же иначе!
-
-
30.12.2017 в 19:56-
-
30.12.2017 в 21:10-
-
31.12.2017 в 04:59надеюсь не с дубом
-
-
31.12.2017 в 11:34-
-
31.12.2017 в 15:25