за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Крошечная 22 часть истории Никки! Последний аккорд спокойного периода в его жизни, перед началом адка покруче, чем в первых главах книги.
День двести пятьдесят седьмойДень двести пятьдесят седьмой
Завтра мне нужно будет вернуться обратно в Л. А. Я уже заранее ощущаю реальность предстоящего отъезда. Меня захлестывает чувство печали и депрессия берет надо мной верх. Думаю, по большей части это связано все с тем же прежним моим желанием являться частью этой замечательной семьи, которую папа создал вместе с Карен.
С тех пор, как я приехал сюда, мы успели исследовать весь остров, ходили гулять в джунгли и купались на различных «диких» пляжах. Ездили на велосипедах по заброшенным тропкам. Играли в футбол и в прятки. Дейзи устроила для меня экскурсию по всем тем маленьким фортам, что она построила для своих троллей. Она везде собирает ракушки и кусочки древесины, создавая детально продуманные фэнтезийные мирки. А Джаспер обожает активные игры. Он доволен до тех пор, пока мы во что-нибудь да играем.
У Джаспера с Дейзи такие трогательные отношения. Они стараются заботиться друг о друге. Если мы читаем какую-то книгу и Джаспер предчувствует, что один из эпизодов может напугать Дейзи, то он говорит ей закрыть уши. А если Джаспер где-то поранился, то Дейзи первая подбегает к нему, чтобы убедиться все ли с ним в порядке.
Эмоции бушуют в моей душе, словно волны, налетающие на скалы. Я не могу держаться отстранено. Я раздражаюсь из-за всего подряд. Когда отец роняет банку с кофе на свою кофейную чашку, и напиток разливается по земле, то мне хочется наорать на него.
Джаспер скучает по футболу, талдычит об этом, когда мы просто гоняем мяч туда-сюда по пляжу, и у меня возникает желание зашвырнуть мяч подальше в кусты, чтобы он его никогда не нашел.
Карен все пытается уговорить нас отправиться посмотреть на заброшенные сахарные плантации и при других обстоятельствах я охотно отправился бы туда, но поскольку предложение исходит именно от нее, то идти мне никуда не хочется.
Я знаю, что это несправедливо. Я стараюсь справиться с раздражительностью. Пытаюсь быть милым. Но затем, постепенно, я осознаю, что все страхи, связанные с боязнью быть отвергнутым, уступают место отчаянному желанию свалить отсюда нахрен.
Внезапно мне безумно хочется уехать, вернуться к собственной жизни, избавиться от необходимости существовать в этом приторном, сверхзаботливом, пересахаренном мирке семьи моего отца. Они воспитали своих детей настолько наивными, что им ни за что не справиться с трудностями РЕАЛЬНОЙ жизни.
Но потом, включив логику, я задаюсь вопросом, насколько сам-то успешно справляюсь с подобными вещами. Очевидно, что не слишком хорошо.
Так что, может, папа делает все правильно.
И когда я дохожу до этой мысли, то меня снова захлестывает грусть.
Мы приезжаем на пляж в западной части острова. Здесь есть еще речка, которая отделяет нас от океана и всем нам приходится пройти по шаткому деревянному мостику, чтобы перебраться на другую сторону.
Пляж расположен в безопасной бухте. На границе с пляжем полно деревьев с пышными кронами и вьющимися лианами.
Мы ступаем на белоснежный песок, солнце нещадно палит. Я потею и чувствую, что мне почти что тяжело дышать этим влажным тропическим воздухом. Я бросаюсь в океан так быстро, как только могу.
Опускаю голову вниз и плыву, оставляя все позади. На секунду у меня получается забыть обо всем на свете. Тело работает, сражаясь с теплой соленой водой, и я просто двигаюсь вперед.
Когда я останавливаюсь, тяжело дыша, то уже нахожусь далеко от берега и со всех сторон меня окружает невозмутимый океан.
Я вскидываю ноги и и резко разворачиваюсь в воде. Ритмично поднимаю и опускаю голову, медленно начиная плыть в обратном направлении.
Когда я вижу как Карен, Джаспер и Дейзи разглядывают пустые ракушки на берегу, а отец читает в тени под деревом, то на душе становится несколько спокойнее. Странно, — думаю я, раньше мне никогда бы не удалось бы вырваться из цикла печали, злости и безнадежности. Во всяком случае, не так быстро. Что-то изменилось.
И тут до меня доходит: возможно, все дело в таблетках. Прошло две недели с тех пор, как я начал пить антидепрессанты и те средства для лечения биополярного расстройства. Совсем из головы вылетело.
Разумеется, перемены не слишком заметны. Это не сравнить с ощущениями от мета. Но небольшая разница все же чувствуется.
Мне вдруг становится не так уж трудно держать голову над водой. Чернота не затягивает меня на прежние ужасающе-убийственные глубины.
Я доплываю до той части пляжа, где играют дети. Выбираюсь на берег и отряхиваюсь, чтобы обсохнуть.
Джаспер склонился над замком из песка, украшенном маленькими ракушками. Я подбегаю к нему и касаюсь плеча.
— Попался! — Восклицаю я. — Ты водишь!
Бегу вниз по пляжу, Джаспер гонится за мной. Дейзи тоже присоединяется к игре и вскоре мы все трое носимся друг за другом, смеемся и валимся на мягкий песок. Я чувствую себя невесомым.
Глаза начинает жечь от слезы, а в горле возникает ком.
Я не останавливаю игру, но не в силах остановить и свои слезы.
Я так рад, что могу убежать от этой ужасной депрессии, в которую впадал. Так рад, что могу быть здесь… в настоящем времени… не нуждаясь ни в чем, кроме того, что уже имею. Я плачу от облегчения и благодарности.
— Что случилось? — Испуганно спрашивает Дейзи.
— Ничего, — отвечаю я. — Просто радуюсь, что я здесь, с тобой.
Я целую ее в мокрый лоб.
— Ха-ха, осалил! — Заявляю я.
— Нечестно!
Она вскакивает и гонится за мной.
Убегая прочь, я думаю о том, что сказал ей не всю правду. Помимо радости я чувствую и сильное сожаление. В смысле: как вышло, что я всю жизнь провел в борьбе с собой, не зная в чем именно причина моей беды? Теперь, когда я встретился с врачом и поговорил с ней пятьдесят минут, большой кусочек пазла, которого не хватало на общей картине мира, наконец занял свое место. Как получилось, что я прожил столько лет, не начав лечиться от психического заболеваниями со столь заметными проявлениями? Это разочаровывает и огорчает. Но в моей голове звучит голос Спенсера: сейчас есть сейчас.
Он мне все время это повторяет. Нет ничего кроме текущего момента и надо держаться за него. Прошлое миновало, будущее еще не наступило. Есть только здесь и сейчас.
Так что, я играю с Джаспером и Дейзи на пляже. Мы заходим недалеко в джунгли и забираемся на клонящее книзу дерево, покрытое шипами. Сидим высоко на его ветвях и болтаем, обсуждая всякую ерунду.
На закате мы ужинаем за столом в единственном отеле на острове. Карен, и отец пьют вино, а мы с детьми — воду. Папа говорит, что я могу заказать все, что хочу, ведь это последняя моя ночь здесь, но я прошу только салат с курицей и папайя.
Мы все разморенные из-за солнца, тепла и океана.
— Знаете, — произношу я. — я просто хочу сказать вам как много для меня значит ваше приглашение.
— Мы понимаем, Ник, — отвечает папа.
— Да, — соглашается с ним Карен. — Приятно было с тобой повидаться. Здорово повеселились. Я очень рада, что ты к нам приехал. Мне кажется, что ты отлично со всем справляешься.
— Я стараюсь. — Говорю я. — Но спасибо. Спасибо тебе большое за эти слова.
— Я правда так считаю. Я люблю тебя, Ник.
— Я тоже тебя люблю.
— И я вас люблю. — Присоединяется Дейзи.
— И я! — Добавляет Джаспер.
— Ох, вы все… я… мне очень жаль.
— Нам тоже очень жаль, — произносит папа, — мы понимаем как тяжело тебе было.
Некоторое время мы едим молча. На улице темнеет и отовсюду начинает доноситься стрекот сверчков. После ужина мы смотрим телевизор в номере отеля. Идут «Пираты Карибского моря», Джаспер в восторге от фильма. Я сижу между ним и Дейзи, обнимая их обоих, удобно устроившись на полосатом отельном диване.
Дейзи засыпает, положив голову мне на плечо.
Tweak: Growing Up on Methamphetamines
День двести пятьдесят седьмойДень двести пятьдесят седьмой
Завтра мне нужно будет вернуться обратно в Л. А. Я уже заранее ощущаю реальность предстоящего отъезда. Меня захлестывает чувство печали и депрессия берет надо мной верх. Думаю, по большей части это связано все с тем же прежним моим желанием являться частью этой замечательной семьи, которую папа создал вместе с Карен.
С тех пор, как я приехал сюда, мы успели исследовать весь остров, ходили гулять в джунгли и купались на различных «диких» пляжах. Ездили на велосипедах по заброшенным тропкам. Играли в футбол и в прятки. Дейзи устроила для меня экскурсию по всем тем маленьким фортам, что она построила для своих троллей. Она везде собирает ракушки и кусочки древесины, создавая детально продуманные фэнтезийные мирки. А Джаспер обожает активные игры. Он доволен до тех пор, пока мы во что-нибудь да играем.
У Джаспера с Дейзи такие трогательные отношения. Они стараются заботиться друг о друге. Если мы читаем какую-то книгу и Джаспер предчувствует, что один из эпизодов может напугать Дейзи, то он говорит ей закрыть уши. А если Джаспер где-то поранился, то Дейзи первая подбегает к нему, чтобы убедиться все ли с ним в порядке.
Эмоции бушуют в моей душе, словно волны, налетающие на скалы. Я не могу держаться отстранено. Я раздражаюсь из-за всего подряд. Когда отец роняет банку с кофе на свою кофейную чашку, и напиток разливается по земле, то мне хочется наорать на него.
Джаспер скучает по футболу, талдычит об этом, когда мы просто гоняем мяч туда-сюда по пляжу, и у меня возникает желание зашвырнуть мяч подальше в кусты, чтобы он его никогда не нашел.
Карен все пытается уговорить нас отправиться посмотреть на заброшенные сахарные плантации и при других обстоятельствах я охотно отправился бы туда, но поскольку предложение исходит именно от нее, то идти мне никуда не хочется.
Я знаю, что это несправедливо. Я стараюсь справиться с раздражительностью. Пытаюсь быть милым. Но затем, постепенно, я осознаю, что все страхи, связанные с боязнью быть отвергнутым, уступают место отчаянному желанию свалить отсюда нахрен.
Внезапно мне безумно хочется уехать, вернуться к собственной жизни, избавиться от необходимости существовать в этом приторном, сверхзаботливом, пересахаренном мирке семьи моего отца. Они воспитали своих детей настолько наивными, что им ни за что не справиться с трудностями РЕАЛЬНОЙ жизни.
Но потом, включив логику, я задаюсь вопросом, насколько сам-то успешно справляюсь с подобными вещами. Очевидно, что не слишком хорошо.
Так что, может, папа делает все правильно.
И когда я дохожу до этой мысли, то меня снова захлестывает грусть.
Мы приезжаем на пляж в западной части острова. Здесь есть еще речка, которая отделяет нас от океана и всем нам приходится пройти по шаткому деревянному мостику, чтобы перебраться на другую сторону.
Пляж расположен в безопасной бухте. На границе с пляжем полно деревьев с пышными кронами и вьющимися лианами.
Мы ступаем на белоснежный песок, солнце нещадно палит. Я потею и чувствую, что мне почти что тяжело дышать этим влажным тропическим воздухом. Я бросаюсь в океан так быстро, как только могу.
Опускаю голову вниз и плыву, оставляя все позади. На секунду у меня получается забыть обо всем на свете. Тело работает, сражаясь с теплой соленой водой, и я просто двигаюсь вперед.
Когда я останавливаюсь, тяжело дыша, то уже нахожусь далеко от берега и со всех сторон меня окружает невозмутимый океан.
Я вскидываю ноги и и резко разворачиваюсь в воде. Ритмично поднимаю и опускаю голову, медленно начиная плыть в обратном направлении.
Когда я вижу как Карен, Джаспер и Дейзи разглядывают пустые ракушки на берегу, а отец читает в тени под деревом, то на душе становится несколько спокойнее. Странно, — думаю я, раньше мне никогда бы не удалось бы вырваться из цикла печали, злости и безнадежности. Во всяком случае, не так быстро. Что-то изменилось.
И тут до меня доходит: возможно, все дело в таблетках. Прошло две недели с тех пор, как я начал пить антидепрессанты и те средства для лечения биополярного расстройства. Совсем из головы вылетело.
Разумеется, перемены не слишком заметны. Это не сравнить с ощущениями от мета. Но небольшая разница все же чувствуется.
Мне вдруг становится не так уж трудно держать голову над водой. Чернота не затягивает меня на прежние ужасающе-убийственные глубины.
Я доплываю до той части пляжа, где играют дети. Выбираюсь на берег и отряхиваюсь, чтобы обсохнуть.
Джаспер склонился над замком из песка, украшенном маленькими ракушками. Я подбегаю к нему и касаюсь плеча.
— Попался! — Восклицаю я. — Ты водишь!
Бегу вниз по пляжу, Джаспер гонится за мной. Дейзи тоже присоединяется к игре и вскоре мы все трое носимся друг за другом, смеемся и валимся на мягкий песок. Я чувствую себя невесомым.
Глаза начинает жечь от слезы, а в горле возникает ком.
Я не останавливаю игру, но не в силах остановить и свои слезы.
Я так рад, что могу убежать от этой ужасной депрессии, в которую впадал. Так рад, что могу быть здесь… в настоящем времени… не нуждаясь ни в чем, кроме того, что уже имею. Я плачу от облегчения и благодарности.
— Что случилось? — Испуганно спрашивает Дейзи.
— Ничего, — отвечаю я. — Просто радуюсь, что я здесь, с тобой.
Я целую ее в мокрый лоб.
— Ха-ха, осалил! — Заявляю я.
— Нечестно!
Она вскакивает и гонится за мной.
Убегая прочь, я думаю о том, что сказал ей не всю правду. Помимо радости я чувствую и сильное сожаление. В смысле: как вышло, что я всю жизнь провел в борьбе с собой, не зная в чем именно причина моей беды? Теперь, когда я встретился с врачом и поговорил с ней пятьдесят минут, большой кусочек пазла, которого не хватало на общей картине мира, наконец занял свое место. Как получилось, что я прожил столько лет, не начав лечиться от психического заболеваниями со столь заметными проявлениями? Это разочаровывает и огорчает. Но в моей голове звучит голос Спенсера: сейчас есть сейчас.
Он мне все время это повторяет. Нет ничего кроме текущего момента и надо держаться за него. Прошлое миновало, будущее еще не наступило. Есть только здесь и сейчас.
Так что, я играю с Джаспером и Дейзи на пляже. Мы заходим недалеко в джунгли и забираемся на клонящее книзу дерево, покрытое шипами. Сидим высоко на его ветвях и болтаем, обсуждая всякую ерунду.
На закате мы ужинаем за столом в единственном отеле на острове. Карен, и отец пьют вино, а мы с детьми — воду. Папа говорит, что я могу заказать все, что хочу, ведь это последняя моя ночь здесь, но я прошу только салат с курицей и папайя.
Мы все разморенные из-за солнца, тепла и океана.
— Знаете, — произношу я. — я просто хочу сказать вам как много для меня значит ваше приглашение.
— Мы понимаем, Ник, — отвечает папа.
— Да, — соглашается с ним Карен. — Приятно было с тобой повидаться. Здорово повеселились. Я очень рада, что ты к нам приехал. Мне кажется, что ты отлично со всем справляешься.
— Я стараюсь. — Говорю я. — Но спасибо. Спасибо тебе большое за эти слова.
— Я правда так считаю. Я люблю тебя, Ник.
— Я тоже тебя люблю.
— И я вас люблю. — Присоединяется Дейзи.
— И я! — Добавляет Джаспер.
— Ох, вы все… я… мне очень жаль.
— Нам тоже очень жаль, — произносит папа, — мы понимаем как тяжело тебе было.
Некоторое время мы едим молча. На улице темнеет и отовсюду начинает доноситься стрекот сверчков. После ужина мы смотрим телевизор в номере отеля. Идут «Пираты Карибского моря», Джаспер в восторге от фильма. Я сижу между ним и Дейзи, обнимая их обоих, удобно устроившись на полосатом отельном диване.
Дейзи засыпает, положив голову мне на плечо.
@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина
-
-
30.10.2018 в 20:05И все же, когда-нибудь потом он смог понять для себя причину этих перепадов настроения? Вряд ли у Ника биполярка. Хотя фиг знает, конечно. Но вообще, очень тяжко, когда вот так колбасит, и совершенно не понимаешь, что с тобой происходит
-
-
30.10.2018 в 20:48Но вообще, очень тяжко, когда вот так колбасит, и совершенно не понимаешь, что с тобой происходит
да уж( невозможно же расслабиться, а то рискуешь испортить отношения с родными.
-
-
30.10.2018 в 22:18если так посчитать, то у нас каждый второй с биполяркой, а остальные в депрессии)))
-
-
30.10.2018 в 23:22ну я не знаю насчет всех, но в то, что у Никки есть проблемы с головой поверить можно xD просто я не уверен, не изменил ли он сам потом мнения на этот счет.