за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
И вот, спустя энное количество месяцев, мы возвращаемся к тому с чего начали. Т. е., к Никки на наркоте.
Искушение приложить к этой главе запись Belle было сильно, но нет, держите лучше еще одну милую фоточку Зельды.
Это самая идиотская история возвращения к наркотикам, какую я встречал, нарочно не придумаешь
День триста девяносто шестойДень триста девяносто шестой
Я уведомил арендодателя о переезде и всего за два дня перетащил все свои вещи к Зельде. Она ушла со своей работы в Беверли-Хиллз и теперь подрабатывает временным помощником костюмера на съемках рекламы дезодоранта. Эта работа ей, похоже, куда больше подходит. Каждый день она возвращается домой поздно, полная энтузиазма. Я в одиночестве засыпаю на нашей постели, но сквозь сон замечаю, как Зельда прокрадывается в ванную. Если я окликаю ее по имени, то слышу, как щелкает замок. Она отпирает дверь только несколько минут спустя, подходит ко мне и целует, но после этого немедленно вновь запирается в ванной. Создается впечатление, что она больше не спит по ночам и, честно говоря, это вызывает у меня некоторые подозрения. Я посматриваю на ее руки, выискивая следы от уколов, но следов нет, так что, наверное, она не употребляет. Тем не менее, ведет она себя, как минимум, странно. Не знаю, что и думать.
Когда спрашиваю напрямую, она отвечает, что у нее была череда ужасных приступов астмы. Поэтому она должна была дышать через штуку под названием распылитель. Распылитель производит слишком много шума, а ей не хотелось меня будить. Зельда говорит, что раньше ей в таких случаях приходилось ехать в отделение скорой помощи, но после приобретения распылителя можно стало ограничиваться его использованием. Через него она вдыхает всякие стероиды, из-за которых становится чересчур энергичной, решает, что пора бы разукрасить ногти и тд.
На работе Фаун рассказывает мне, что у ее трехлетней дочки похожая схема лечения астмы и что после процедур девочка ведет себя так же, как Зельда. Зарядившись сумасшедшей энергией, носится по всему дому. Узнав обо всем этом, я решаю поверить Зельде и больше не донимаю ее расспросами.
Я наконец-то поговорил со Спенсером про смену наставника. Он сказал, что будет помогать мне, независимо от того, какую стратегию я избрал для прохождения программы "12 шагов". Он не выглядел рассерженным или обиженным. Это меня удивило. Он сказал, что останется моим другом, несмотря ни на что. Его слова меня порадовали, не скрою.
Вольтер довольно-таки ненавязчивый наставник. Я звоню ему каждый день, но, похоже, что ему не особо интересно слушать про мои личные дела. В основном, мы обсуждаем "шаги". Больше он ни во что не вмешивается и меня это полностью устраивает.
К тому же, мы с ним постоянно ужинаем в больших компаниях или бываем на приемах по случаю открытия какой-либо художественной выставки, все в таком духе. Я ощущаю себя важной персоной. Чего еще желать?
Когда я прихожу домой с работы, Зельда уже там, успела вернуться со съемок рекламы. Они сегодня закончили пораньше и Зельда хочет поужинать вместе со мной в итальянском ресторанчике на Робертсон. Я переодеваюсь к ужину, но тут желудок вдруг резко сводит судорогой и я понимаю, что мне стоит ненадолго прилечь.
— Что с тобой, малыш? — спрашивает Зельда.
Я объясняю.
Она жалеет меня и спрашивает не дать ли мне таблетку.
Боль очень сильная.
— А какие у тебя есть? — спрашиваю я.
Она подходит ближе и садится на кровать рядом со мной, положив мою голову к себе на колени.
— Я скучал по тебе днем, — говорю я.
— И я по тебе.
Она протягивает мне маленькую оранжевую таблетку и говорит, что та избавит меня от боли в желудке. Сперва я хочу спросить, как это лекарство называется, но в то же время не желаю казаться наивным, недостаточно опытным для нее. Я хочу быть крутым и беспечным.
Думаю, предложи она мне пробежаться по оживленной автостраде, я бы и на это согласился. Так что я просто глотаю таблетку, не запивая ее водой. Тяжесть в желудке так никуда и не девается, и я все еще понятия не имею из-за чего она появилась.
Вчера Зельда рассказала отцу и мачехе про предстоящую свадьбу, и они пришли в восторг. Сразу же начали строить планы: где состоится прием, кто именно нас поженит. Зельда хочет, чтобы свадебную церемонию провела ее бывшая наставница, Кортни, и чтобы проходила церемония на заднем дворе у ее отца. Это все замечательно, но когда я сегодня ехал домой, то подумал, что и мне пора бы позвонить папе, ввести его в курс дела. Каким-то образом мне удалось убедить себя, что он меня поздравит и согласится прийти на свадьбу. Я бы хотел, чтобы Дейзи несла корзинку с цветами. Я решил, что если буду говорить уверенно и вдохновленно, то это настроение передастся и отцу.
Ничего не вышло.
Папа сказал, что я совершаю ужасную ошибку. Он практически умолял меня все отменить. Разговор закончился тем, что я разозлился и бросил трубку, выкрикнув напоследок, что ему плевать на мое счастье. Может быть, боль в желудке как-то связана с этим происшествием, а может нет. Со мной такое и раньше частенько случалось. Когда я был маленьким, то у меня ужасно болел живот каждый раз, когда я летел на самолете от мамы к папе или наоборот. Помню, что аж пополам сгибался от боли. Иногда проблемы с желудком начинались еще за два-три дня до отъезда, а в последнюю ночь боль обязательно усиливалась. Источник стресса у меня точно находится в желудке.
Но я не хочу рассказывать Зельде о случившемся. Делаю вид, что все идет как надо.
Как только мы добираемся до "Al Gelato", я понимаю, что со мной что-то не так. Свет от заходящего солнца внезапно кажется очень тусклым и у меня возникает чувство будто я двигаюсь сквозь густую-густую патоку. Когда мы подходим к столику, я едва не сажусь мимо стула. Приходится прислониться к белой отштукатуренной стене. Голова кажется слишком большой для моего тела, а глаза сами собой закрываются.
— Ник, — обращается ко мне Зельда, встряхивая за плечи, — эй, Ник, милый с тобой все в порядке?
— Конечно, — машинально отвечаю я. Взглянув в зеркало, висящее в углу помещения, я замечаю, что зрачки у меня практически исчезли.
— Зельда, что за таблетку ты мне дала?
— О Господи, ну почему?! — восклицает Зельда, вскакивая на ноги.
— Я словно... словно... словно героин себе вколол.
Похоже, она впадает в панику.
— Блять, Ник, думаю, нам нужно убираться отсюда.
— Что? Что происходит?
Она хватает меня за руку и тащит обратно к машине, по пути успевая извиниться перед грузной официанткой.
Я пребываю в эйфории. Точнее, я напуган и понятия не имею, что происходит, но совсем не переживаю из-за этого. К тому же, боль в желудке полностью проходит. Все эти ощущения моему телу давно знакомы и я осознаю, как сильно по ним скучал.
Я прошу у Зельды сигарету. Она сама зажигает ее и передает мне по пути домой. Некоторое время я ничего не говорю, просто дышу и стараюсь оставаться в сознании.
Внезапно я замечаю, что Зельда плачет. До чего же она красивая.
— Что бы не случилось, — говорю я, — я все пойму. Я тебя никогда не покину, несмотря ни на что.
Она делает судорожный вдох, всхлипывает.
— Обещаешь?
— Да, — киваю я. — Да, обещаю.
— Видишь ли... Богом клянусь, я не знала, что Бупренорфин так на тебя подействует. Видимо, я его слишком долго принимаю и поэтому уже ничего не чувствую.
Я поворачиваю голову и недоуменно смотрю на нее.
— Ник, я не в завязке. Я уже год как сижу на Бупренорфине. Это что-то типа метадона, понимаешь? Благодаря ему на меня не действуют опиаты, но, видимо, поначалу от него такие же ощущения, как от героина. Вот что с тобой случилось.
Она захлебывается рыданиями, а я говорю ей, что это все пустяки.
— Нет, — возражает она, — это важно. Послушай, Ник, я люблю тебя и хочу, чтобы ты знал правду.
— Рассказывай, детка.
И она рассказывает. Я сижу и слушаю, как она выкладывает мне все. Как выясняется, последние три месяца Зельда принимает бензодиазепины и курит крэк. Она вновь подсела на наркотики за компанию с тем парнем, Алекси, которого я видел всего пару раз. Он старше нас обоих и два года назад ему стреляли в голову. Его пыталась застрелить собственная подружка, девушка по имени Бижу. Они жили в Голливуде, и Алекси в тот день взобрался на балкон их спальни, одетый во все черное, с черной маской на лице, потому что думал, что Бижу ему изменяет. В постели с ней никого не было, зато у нее под рукой оказался пистолет, его же пистолет, из которого она и выстрелила в предполагаемого преступника. Алекси снесло пол-головы, но каким-то чудом ему удалось выжить. Некоторое время он посещал собрания группы, где и познакомился с Зельдой, но потом сорвался и уехал с Бижу в Лас Вегас. Он все еще приезжает в Л. А. время от времени и, насколько я понял, в один из своих визитов предложил Зельде покурить крэк вместе с ним.
Помимо этого, я узнаю, что ее доктор, тот самый доктор Е., по сути является ее дилером и может выписать ей рецепт на что угодно.
Она говорит, что поймет, если я захочу с ней расстаться.
— Нет, малышка, — отвечаю я, — если ты избрала для себя такой путь, я хочу идти по нему вместе с тобой. Я хочу быть твоим компаньоном в любых путешествиях, какие случатся в твоей жизни.
Несмотря на эффект от Бупренорфина, в моем желудке снова возникает тяжесть, когда я произношу эти слова.
Стоит ли Зельда того? Начнется ли теперь такой же кошмар, в каком я жил, когда был с Лорен?
Нет. С Зельдой все будет иначе. Я жизнь готов отдать за возможность провести с ней еще одну ночь. К тому же, я много чего узнал про жизнь без наркотиков, про Бога и все остальное, чему Спенсер учил. Уверен, что полученные сведения помогут мне пережить все это. Мы с Зельдой только сильнее станем. Наша любовь преодолеет зависимость. Наша любовь преодолеет все.
Преодолеет.
Должна преодолеть.
— Мы пройдем через это вместе, — произношу я.
— О, мой красивый мальчик, я так сильно тебя люблю.
Она больше не плачет, и мы долго целуемся, пока на светофоре горит красный цвет. Зельда спрашивает хочу ли я пойти на вечеринку к Якудзе и Джастину в их новую квартиру. Они только что переехали в Беверли-Хиллз. Я по-прежнему не в себе из-за Бупренорфина и согласен на все.
Солнце садится, зажигаются уличные фонари.
— Зельда, а Якудза не волнуется из-за того, что у Джастина был рецидив? — спрашиваю я.
— Волнуется, но, похоже, она и сама снова употреблять начала. Иногда она безумные вещи вытворяет.
Я киваю.
Квартира Якудзы и Джастина находится в нижней части Сансет-Бульвара, на пересечении с бульваром Уилшир. Она в высотном здании, где на входе стоит швейцар, а внизу есть собственный гараж. Нам приходится сперва позвонить им по домофону.
Вестибюль просто огромный, с пальмами в кадках и небольшим фонтаном с водопадом.
Мы поднимаемся на восьмой этаж и шагаем вниз по коридору, к последним апартаментам слева. Кто-то нарисовал на двери "Х" грязно-белой краской. Мы жмем на звонок, Джастин открывает дверь. Он укурен в хлам, челюсть так и ходит ходуном. Мы проходим внутрь. Квартира у них по-настоящему просторная, в центре гостиной стоит бильярдный стол, а из окна открывается вид на Сансет-стрип. На одном из столиков в гостиной высится горка мета, а рядом с ней есть и горка кокаина. При виде мета у меня дыхание перехватывает от предвкушения.
Чистых шприцов не осталось, но Якудза разрешает воспользоваться одним из ее. Также она принесла для нас обручальные и помолвочные кольца, чтобы мы могли их примерить.
Зельда никогда не пробовала мет и сразу вкалывает кокаин, ну а я, конечно, готовлю для себя дозу кристаллов. Я позволяю Зельде воткнуть шприц мне в руку и ввести дозу. Ощущения просто неописуемые. Не представляю, как я целый год обходился без этого дерьма. Я зажигаю сигарету и чувствую, что достиг пика наслаждения.
Потом мы начинаем разглядывать кольца. Мы решаем, что на помолвочных кольцах внутри должна быть гравировка, но потом Зельда сразу выбирает для себя обручальное кольцо. Якудза говорит, что продаст нам его за семь тысяч долларов. Я выписываю ей чек на триста баксов, потому что больше у меня в данный момент просто нет, но Якудза говорит, что оставшуюся сумму можно будет выплачивать в рассрочку.
Пару часов мы сидим и болтаем обо всякой фигне. После вколотой дозы мета у меня болит рука, но я не обращаю это на это внимания.
В какой-то момент Якудза запирается в ванной со всем запасом наркотиков и отказывается выходить. Она начинает орать из-за двери, что ее выселят из квартиры, что ей нужно позвонить адвокату и подать в суд на владельцев здания. Она говорит что-то насчет входной двери, что ее вычислят по метке, и я понимаю, что она сама и нарисовала "Х". Зельда пытается утешить ее, но Куза совсем с катушек слетела. Я слышу, как она что-то тихо бормочет.
Джастин отрубается на черной кожаной кушетке.
Похоже, нам пора уходить, и я спрашиваю Зельду, не желает ли она взглянуть на бассейн на крыше. Она соглашается, и мы идем туда. Бассейн закрыт. Сейчас примерно три часа утра, но я все равно раздеваюсь догола и ныряю в воду. Зельда смотрит на меня и смеется. Я успел стащить у Кузы кучку кристаллов и стеклянную трубку. И несмотря на то, что Зельда сомневается, стоит ли ей пробовать мет, мы все равно накуриваемся прямо там. Я насквозь мокрый.
Я судорожно вздыхаю, когда химические пары обжигают горло.
Мы едем домой. Я веду машину, и мы болтаем, болтаем, болтаем.
Около семи часов утра я засыпаю на кровати. Не знаю, как долго я сплю, но когда просыпаюсь, Зельда стоит надо мной, сжимая в руках свою сумочку от "Прада".
— Поверить не могу, что ты это сделал! — кричит она. Глаза у нее стеклянные, взгляд безумный.
— Что?
— Не строй из себя дурачка! Я не идиотка какая-нибудь, Ник! Ты отрезал подкладку, а потом назад ее пришил, так ведь? Здесь наркотики спрятаны, верно? Я уже нашла наркотики под плитками в ванной!
— Зельда, о чем ты говоришь?
— О, ну конечно. Да-да, само собой.
— Нет, я серьезно.
Я иду за ней в ванную и вижу, что она отодрала все плитки, примыкавшие к белым стенам. Она демонстрирует мне горстку белых хлопьев.
— Скажи еще, что это не мет! — говорит она.
— Это не мет. — Отвечаю я. — Это хренова штукатурка. Зельда, у тебя психоз или что-то типа того. Ты не в состоянии мыслить здраво.
— Да я даже не под кайфом! — спорит она. — Это ты, блять, под кайфом и рассовал наркотики по всей этой квартире.
— Эм, нет, детка, я этого не делал. У меня их нет.
— Ник, скажи мне правду!
— Зельда, я тебе уже все сказал.
Она предпринимает попытку отодрать еще одну плитку.
— Зельда, пожалуйста, перестань, тут ничего нет. Сама погляди. Слушай, давай заключим сделку. Подожди до утра. Наркотики все равно никуда не денутся. Если утром тебе все еще будет хотеться их искать, мы вместе тут все разломаем. Но, малышка, здесь правда ничего нет. Я тебе никогда не лгал и не солгу.
Она мне не верит. Она просто не в себе. Я готовлю еще одну дозу из остатков мета и даю ее Зельде. Кажется, это ее немного успокаивает и тогда я предлагаю ей прокатиться куда-нибудь на машине. Она соглашается и мы едем в аптеку "Rite Aid" на пересечении Франклин авеню и Сансет-бульвара. Уже почти полдень и солнце светит чертовски ярко.
Я покупаю пачку сигарет, а Зельда крадет три баночки мороженого, коробку хлопьев "Lucky Charms" и что-то из косметики. Она просто кладет все это в свою сумочку. Вот так легко. Я целую ее на ступеньках магазина, и все снова возвращается в норму. Мы едем домой, и она извиняется передо мной за устроенную истерику. Говорит, что никогда больше не будет пробовать мет.
Мы вместе дремлем на кровати под шум телевизора.
Искушение приложить к этой главе запись Belle было сильно, но нет, держите лучше еще одну милую фоточку Зельды.
Это самая идиотская история возвращения к наркотикам, какую я встречал, нарочно не придумаешь
Tweak: Growing Up on Methamphetamines
День триста девяносто шестойДень триста девяносто шестой
Я уведомил арендодателя о переезде и всего за два дня перетащил все свои вещи к Зельде. Она ушла со своей работы в Беверли-Хиллз и теперь подрабатывает временным помощником костюмера на съемках рекламы дезодоранта. Эта работа ей, похоже, куда больше подходит. Каждый день она возвращается домой поздно, полная энтузиазма. Я в одиночестве засыпаю на нашей постели, но сквозь сон замечаю, как Зельда прокрадывается в ванную. Если я окликаю ее по имени, то слышу, как щелкает замок. Она отпирает дверь только несколько минут спустя, подходит ко мне и целует, но после этого немедленно вновь запирается в ванной. Создается впечатление, что она больше не спит по ночам и, честно говоря, это вызывает у меня некоторые подозрения. Я посматриваю на ее руки, выискивая следы от уколов, но следов нет, так что, наверное, она не употребляет. Тем не менее, ведет она себя, как минимум, странно. Не знаю, что и думать.
Когда спрашиваю напрямую, она отвечает, что у нее была череда ужасных приступов астмы. Поэтому она должна была дышать через штуку под названием распылитель. Распылитель производит слишком много шума, а ей не хотелось меня будить. Зельда говорит, что раньше ей в таких случаях приходилось ехать в отделение скорой помощи, но после приобретения распылителя можно стало ограничиваться его использованием. Через него она вдыхает всякие стероиды, из-за которых становится чересчур энергичной, решает, что пора бы разукрасить ногти и тд.
На работе Фаун рассказывает мне, что у ее трехлетней дочки похожая схема лечения астмы и что после процедур девочка ведет себя так же, как Зельда. Зарядившись сумасшедшей энергией, носится по всему дому. Узнав обо всем этом, я решаю поверить Зельде и больше не донимаю ее расспросами.
Я наконец-то поговорил со Спенсером про смену наставника. Он сказал, что будет помогать мне, независимо от того, какую стратегию я избрал для прохождения программы "12 шагов". Он не выглядел рассерженным или обиженным. Это меня удивило. Он сказал, что останется моим другом, несмотря ни на что. Его слова меня порадовали, не скрою.
Вольтер довольно-таки ненавязчивый наставник. Я звоню ему каждый день, но, похоже, что ему не особо интересно слушать про мои личные дела. В основном, мы обсуждаем "шаги". Больше он ни во что не вмешивается и меня это полностью устраивает.
К тому же, мы с ним постоянно ужинаем в больших компаниях или бываем на приемах по случаю открытия какой-либо художественной выставки, все в таком духе. Я ощущаю себя важной персоной. Чего еще желать?
Когда я прихожу домой с работы, Зельда уже там, успела вернуться со съемок рекламы. Они сегодня закончили пораньше и Зельда хочет поужинать вместе со мной в итальянском ресторанчике на Робертсон. Я переодеваюсь к ужину, но тут желудок вдруг резко сводит судорогой и я понимаю, что мне стоит ненадолго прилечь.
— Что с тобой, малыш? — спрашивает Зельда.
Я объясняю.
Она жалеет меня и спрашивает не дать ли мне таблетку.
Боль очень сильная.
— А какие у тебя есть? — спрашиваю я.
Она подходит ближе и садится на кровать рядом со мной, положив мою голову к себе на колени.
— Я скучал по тебе днем, — говорю я.
— И я по тебе.
Она протягивает мне маленькую оранжевую таблетку и говорит, что та избавит меня от боли в желудке. Сперва я хочу спросить, как это лекарство называется, но в то же время не желаю казаться наивным, недостаточно опытным для нее. Я хочу быть крутым и беспечным.
Думаю, предложи она мне пробежаться по оживленной автостраде, я бы и на это согласился. Так что я просто глотаю таблетку, не запивая ее водой. Тяжесть в желудке так никуда и не девается, и я все еще понятия не имею из-за чего она появилась.
Вчера Зельда рассказала отцу и мачехе про предстоящую свадьбу, и они пришли в восторг. Сразу же начали строить планы: где состоится прием, кто именно нас поженит. Зельда хочет, чтобы свадебную церемонию провела ее бывшая наставница, Кортни, и чтобы проходила церемония на заднем дворе у ее отца. Это все замечательно, но когда я сегодня ехал домой, то подумал, что и мне пора бы позвонить папе, ввести его в курс дела. Каким-то образом мне удалось убедить себя, что он меня поздравит и согласится прийти на свадьбу. Я бы хотел, чтобы Дейзи несла корзинку с цветами. Я решил, что если буду говорить уверенно и вдохновленно, то это настроение передастся и отцу.
Ничего не вышло.
Папа сказал, что я совершаю ужасную ошибку. Он практически умолял меня все отменить. Разговор закончился тем, что я разозлился и бросил трубку, выкрикнув напоследок, что ему плевать на мое счастье. Может быть, боль в желудке как-то связана с этим происшествием, а может нет. Со мной такое и раньше частенько случалось. Когда я был маленьким, то у меня ужасно болел живот каждый раз, когда я летел на самолете от мамы к папе или наоборот. Помню, что аж пополам сгибался от боли. Иногда проблемы с желудком начинались еще за два-три дня до отъезда, а в последнюю ночь боль обязательно усиливалась. Источник стресса у меня точно находится в желудке.
Но я не хочу рассказывать Зельде о случившемся. Делаю вид, что все идет как надо.
Как только мы добираемся до "Al Gelato", я понимаю, что со мной что-то не так. Свет от заходящего солнца внезапно кажется очень тусклым и у меня возникает чувство будто я двигаюсь сквозь густую-густую патоку. Когда мы подходим к столику, я едва не сажусь мимо стула. Приходится прислониться к белой отштукатуренной стене. Голова кажется слишком большой для моего тела, а глаза сами собой закрываются.
— Ник, — обращается ко мне Зельда, встряхивая за плечи, — эй, Ник, милый с тобой все в порядке?
— Конечно, — машинально отвечаю я. Взглянув в зеркало, висящее в углу помещения, я замечаю, что зрачки у меня практически исчезли.
— Зельда, что за таблетку ты мне дала?
— О Господи, ну почему?! — восклицает Зельда, вскакивая на ноги.
— Я словно... словно... словно героин себе вколол.
Похоже, она впадает в панику.
— Блять, Ник, думаю, нам нужно убираться отсюда.
— Что? Что происходит?
Она хватает меня за руку и тащит обратно к машине, по пути успевая извиниться перед грузной официанткой.
Я пребываю в эйфории. Точнее, я напуган и понятия не имею, что происходит, но совсем не переживаю из-за этого. К тому же, боль в желудке полностью проходит. Все эти ощущения моему телу давно знакомы и я осознаю, как сильно по ним скучал.
Я прошу у Зельды сигарету. Она сама зажигает ее и передает мне по пути домой. Некоторое время я ничего не говорю, просто дышу и стараюсь оставаться в сознании.
Внезапно я замечаю, что Зельда плачет. До чего же она красивая.
— Что бы не случилось, — говорю я, — я все пойму. Я тебя никогда не покину, несмотря ни на что.
Она делает судорожный вдох, всхлипывает.
— Обещаешь?
— Да, — киваю я. — Да, обещаю.
— Видишь ли... Богом клянусь, я не знала, что Бупренорфин так на тебя подействует. Видимо, я его слишком долго принимаю и поэтому уже ничего не чувствую.
Я поворачиваю голову и недоуменно смотрю на нее.
— Ник, я не в завязке. Я уже год как сижу на Бупренорфине. Это что-то типа метадона, понимаешь? Благодаря ему на меня не действуют опиаты, но, видимо, поначалу от него такие же ощущения, как от героина. Вот что с тобой случилось.
Она захлебывается рыданиями, а я говорю ей, что это все пустяки.
— Нет, — возражает она, — это важно. Послушай, Ник, я люблю тебя и хочу, чтобы ты знал правду.
— Рассказывай, детка.
И она рассказывает. Я сижу и слушаю, как она выкладывает мне все. Как выясняется, последние три месяца Зельда принимает бензодиазепины и курит крэк. Она вновь подсела на наркотики за компанию с тем парнем, Алекси, которого я видел всего пару раз. Он старше нас обоих и два года назад ему стреляли в голову. Его пыталась застрелить собственная подружка, девушка по имени Бижу. Они жили в Голливуде, и Алекси в тот день взобрался на балкон их спальни, одетый во все черное, с черной маской на лице, потому что думал, что Бижу ему изменяет. В постели с ней никого не было, зато у нее под рукой оказался пистолет, его же пистолет, из которого она и выстрелила в предполагаемого преступника. Алекси снесло пол-головы, но каким-то чудом ему удалось выжить. Некоторое время он посещал собрания группы, где и познакомился с Зельдой, но потом сорвался и уехал с Бижу в Лас Вегас. Он все еще приезжает в Л. А. время от времени и, насколько я понял, в один из своих визитов предложил Зельде покурить крэк вместе с ним.
Помимо этого, я узнаю, что ее доктор, тот самый доктор Е., по сути является ее дилером и может выписать ей рецепт на что угодно.
Она говорит, что поймет, если я захочу с ней расстаться.
— Нет, малышка, — отвечаю я, — если ты избрала для себя такой путь, я хочу идти по нему вместе с тобой. Я хочу быть твоим компаньоном в любых путешествиях, какие случатся в твоей жизни.
Несмотря на эффект от Бупренорфина, в моем желудке снова возникает тяжесть, когда я произношу эти слова.
Стоит ли Зельда того? Начнется ли теперь такой же кошмар, в каком я жил, когда был с Лорен?
Нет. С Зельдой все будет иначе. Я жизнь готов отдать за возможность провести с ней еще одну ночь. К тому же, я много чего узнал про жизнь без наркотиков, про Бога и все остальное, чему Спенсер учил. Уверен, что полученные сведения помогут мне пережить все это. Мы с Зельдой только сильнее станем. Наша любовь преодолеет зависимость. Наша любовь преодолеет все.
Преодолеет.
Должна преодолеть.
— Мы пройдем через это вместе, — произношу я.
— О, мой красивый мальчик, я так сильно тебя люблю.
Она больше не плачет, и мы долго целуемся, пока на светофоре горит красный цвет. Зельда спрашивает хочу ли я пойти на вечеринку к Якудзе и Джастину в их новую квартиру. Они только что переехали в Беверли-Хиллз. Я по-прежнему не в себе из-за Бупренорфина и согласен на все.
Солнце садится, зажигаются уличные фонари.
— Зельда, а Якудза не волнуется из-за того, что у Джастина был рецидив? — спрашиваю я.
— Волнуется, но, похоже, она и сама снова употреблять начала. Иногда она безумные вещи вытворяет.
Я киваю.
Квартира Якудзы и Джастина находится в нижней части Сансет-Бульвара, на пересечении с бульваром Уилшир. Она в высотном здании, где на входе стоит швейцар, а внизу есть собственный гараж. Нам приходится сперва позвонить им по домофону.
Вестибюль просто огромный, с пальмами в кадках и небольшим фонтаном с водопадом.
Мы поднимаемся на восьмой этаж и шагаем вниз по коридору, к последним апартаментам слева. Кто-то нарисовал на двери "Х" грязно-белой краской. Мы жмем на звонок, Джастин открывает дверь. Он укурен в хлам, челюсть так и ходит ходуном. Мы проходим внутрь. Квартира у них по-настоящему просторная, в центре гостиной стоит бильярдный стол, а из окна открывается вид на Сансет-стрип. На одном из столиков в гостиной высится горка мета, а рядом с ней есть и горка кокаина. При виде мета у меня дыхание перехватывает от предвкушения.
Чистых шприцов не осталось, но Якудза разрешает воспользоваться одним из ее. Также она принесла для нас обручальные и помолвочные кольца, чтобы мы могли их примерить.
Зельда никогда не пробовала мет и сразу вкалывает кокаин, ну а я, конечно, готовлю для себя дозу кристаллов. Я позволяю Зельде воткнуть шприц мне в руку и ввести дозу. Ощущения просто неописуемые. Не представляю, как я целый год обходился без этого дерьма. Я зажигаю сигарету и чувствую, что достиг пика наслаждения.
Потом мы начинаем разглядывать кольца. Мы решаем, что на помолвочных кольцах внутри должна быть гравировка, но потом Зельда сразу выбирает для себя обручальное кольцо. Якудза говорит, что продаст нам его за семь тысяч долларов. Я выписываю ей чек на триста баксов, потому что больше у меня в данный момент просто нет, но Якудза говорит, что оставшуюся сумму можно будет выплачивать в рассрочку.
Пару часов мы сидим и болтаем обо всякой фигне. После вколотой дозы мета у меня болит рука, но я не обращаю это на это внимания.
В какой-то момент Якудза запирается в ванной со всем запасом наркотиков и отказывается выходить. Она начинает орать из-за двери, что ее выселят из квартиры, что ей нужно позвонить адвокату и подать в суд на владельцев здания. Она говорит что-то насчет входной двери, что ее вычислят по метке, и я понимаю, что она сама и нарисовала "Х". Зельда пытается утешить ее, но Куза совсем с катушек слетела. Я слышу, как она что-то тихо бормочет.
Джастин отрубается на черной кожаной кушетке.
Похоже, нам пора уходить, и я спрашиваю Зельду, не желает ли она взглянуть на бассейн на крыше. Она соглашается, и мы идем туда. Бассейн закрыт. Сейчас примерно три часа утра, но я все равно раздеваюсь догола и ныряю в воду. Зельда смотрит на меня и смеется. Я успел стащить у Кузы кучку кристаллов и стеклянную трубку. И несмотря на то, что Зельда сомневается, стоит ли ей пробовать мет, мы все равно накуриваемся прямо там. Я насквозь мокрый.
Я судорожно вздыхаю, когда химические пары обжигают горло.
Мы едем домой. Я веду машину, и мы болтаем, болтаем, болтаем.
Около семи часов утра я засыпаю на кровати. Не знаю, как долго я сплю, но когда просыпаюсь, Зельда стоит надо мной, сжимая в руках свою сумочку от "Прада".
— Поверить не могу, что ты это сделал! — кричит она. Глаза у нее стеклянные, взгляд безумный.
— Что?
— Не строй из себя дурачка! Я не идиотка какая-нибудь, Ник! Ты отрезал подкладку, а потом назад ее пришил, так ведь? Здесь наркотики спрятаны, верно? Я уже нашла наркотики под плитками в ванной!
— Зельда, о чем ты говоришь?
— О, ну конечно. Да-да, само собой.
— Нет, я серьезно.
Я иду за ней в ванную и вижу, что она отодрала все плитки, примыкавшие к белым стенам. Она демонстрирует мне горстку белых хлопьев.
— Скажи еще, что это не мет! — говорит она.
— Это не мет. — Отвечаю я. — Это хренова штукатурка. Зельда, у тебя психоз или что-то типа того. Ты не в состоянии мыслить здраво.
— Да я даже не под кайфом! — спорит она. — Это ты, блять, под кайфом и рассовал наркотики по всей этой квартире.
— Эм, нет, детка, я этого не делал. У меня их нет.
— Ник, скажи мне правду!
— Зельда, я тебе уже все сказал.
Она предпринимает попытку отодрать еще одну плитку.
— Зельда, пожалуйста, перестань, тут ничего нет. Сама погляди. Слушай, давай заключим сделку. Подожди до утра. Наркотики все равно никуда не денутся. Если утром тебе все еще будет хотеться их искать, мы вместе тут все разломаем. Но, малышка, здесь правда ничего нет. Я тебе никогда не лгал и не солгу.
Она мне не верит. Она просто не в себе. Я готовлю еще одну дозу из остатков мета и даю ее Зельде. Кажется, это ее немного успокаивает и тогда я предлагаю ей прокатиться куда-нибудь на машине. Она соглашается и мы едем в аптеку "Rite Aid" на пересечении Франклин авеню и Сансет-бульвара. Уже почти полдень и солнце светит чертовски ярко.
Я покупаю пачку сигарет, а Зельда крадет три баночки мороженого, коробку хлопьев "Lucky Charms" и что-то из косметики. Она просто кладет все это в свою сумочку. Вот так легко. Я целую ее на ступеньках магазина, и все снова возвращается в норму. Мы едем домой, и она извиняется передо мной за устроенную истерику. Говорит, что никогда больше не будет пробовать мет.
Мы вместе дремлем на кровати под шум телевизора.
@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина
-
-
14.11.2018 в 16:58Вот всё-таки развод родителей серьезно сказался ( очень похоже на психосоматику
— Нет, малышка, — отвечаю я, — если ты избрала для себя такой путь, я хочу идти по нему вместе с тобой. Я хочу быть твоим компаньоном в любых путешествиях, какие случатся в твоей жизни.
Ну, конечно, и умереть в один день. От передоза. Ага.
Слов нет просто (
-
-
14.11.2018 в 17:47да уж( Неужели никто из них этого не замечал, могли бы связать два и два.
Ну, конечно, и умереть в один день. От передоза. Ага.
Ну их любовь же преодолеет все! Я не могу с Зельды, ну как, как можно было вместо обычного обезбола подсунуть человеку, который был наркоманом, средство схожее по производимому эффекту с героином. Гениальная женщина.
-
-
14.11.2018 в 19:12-
-
14.11.2018 в 19:20-
-
14.11.2018 в 19:30-
-
14.11.2018 в 19:52-
-
14.11.2018 в 20:34-
-
14.11.2018 в 20:36-
-
14.11.2018 в 20:55-
-
14.11.2018 в 20:56-
-
14.11.2018 в 21:00-
-
14.11.2018 в 21:01-
-
14.11.2018 в 21:18