за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Переводить книгу Никки в Амстердаме, закусывая печеньками с травой - это особый вид гилти плеже, конечно 
32-тая часть, новые приключения Никки и Зельды, теперь с конвульсиями.
День пятьсот пятьдесят пятыйДень пятьсот пятьдесят пятый
Мы продержались без наркотиков три дня, прежде чем снова начали употреблять. По правде говоря, мы даже в это время постоянно принимали Клоназепам, Ксанакс и Бупренорфин, потому что без них пришлось бы мучиться от ломки. Тем не менее, мы три дня не употребляли наркотиков и это были последние дни за прошедшие четыре месяца, когда я оставался "чист".
Мы упарываемся кокаином, метом, а порой и героином. Почти каждый раз, когда мы закидываемся метом, Зельда снова истерит на тему того, что я прячу наркотики в квартире, но ее это не останавливает. Мы с ней часто ругаемся. Однажды она уселась смотреть фильм с участием своего бывшего мужа, я расстроился и взревновал, а кончилось все тем, что мы стали орать друг на друга.
Кроме того, папа звонит почти каждый день, умоляя меня снова отправиться на лечение, требуя позвать Зельду к телефону и пытаясь убедить ее помочь мне. Однажды к нам даже моя мама заявилась, но я орал на нее так сильно, что ей пришлось уйти, не успев ничего толком сказать. Даже Спенсер сюда приходил, звал меня покататься на велосипедах. Я отказался и велел ему оставить меня в покое.
Если честно, мне стыдно показываться им на глаза, вот и приходится прогонять криками. Я знаю, что успешно шел на поправку, что отлично держался. Мой срыв ничем не оправдать. Та же история, что с загулом в Сан-Франциско. Единственное отличие - это, разумеется, присутствие Зельды. Если я прекращу употреблять наркоту или впущу к нам Спенсера или свою мать, то рискую потерять Зельду. А мне даже подумать об этом страшно. Поэтому я прогоняю всех, кто пытается мне помочь, хочу, чтобы они окончательно на меня забили и позволили мне спокойно загубить свою жизнь.
И,знаете, сегодня более-менее нормальный день. Мы с Зельдой вот уже три часа торчим в ванной, просто сидим голые на бортике ванны и принимаем одну дозу кокса за другой. Когда кокс попадается чистый, то у тебя появляется ощущение, словно голова раздувается от переполняющей ее энергии. В ушах звенит, ты едва сознание не теряешь, и это просто потрясающе.
Я делаю для себя очередную дозу и вкалываю ее, но по-прежнему не могу достигнуть нужного эффекта. Тогда я хватаю еще один шприц, уже заполненный смесью из крови Зельды и кокаина. Тут же вкалываю себе и эту дозу, а потом вдруг валюсь с бортика ванны и бьюсь в конвульсиях на полу. Зельда стоит прямо передо мной и как только я начинаю терять сознание, она хлопает в ладоши прямо у меня перед лицом и орет, чтобы я разговаривал с ней. На это я не способен, но зато начинаю петь песню из старой видеоигры. Ко мне словно возвращается давно похороненное воспоминание из детства, из тех времен, когда я играл в Нинтендо целыми днями напролет. Я пою песенку из игры "Доктор Марио". Пою ее снова и снова, это помогает мне оставаться в сознании. Ноги у меня ритмично подергиваются и я все моргаю, моргаю, моргаю. Не уверен как долго продолжается приступ, но Зельда все это время остается рядом со мной.
Когда я более-менее прихожу в себя, то она целует и обнимает меня. Похоже, мне крупно повезло, что в живых остался. Мы возвращаемся в постель. Не знаю, что такого эротического в том, что я только что был на грани смерти, но это заводит нас обоих. Зельда выглядит еще прекраснее, чем обычно, и мы с ней занимаемся любовью до рассвета. Наши тела мокрые от пота. Я встаю с кровати около семи утра и вкалываю себе новую дозу кокаина. Это приводит к еще одному приступу конвульсий. Зельда приходит в бешенство и орет на меня, пока я корчусь на полу. Думаю, она испугана, но ее страх трансформируется в гнев.
Как бы то ни было, телефон Зельды звонит как раз в тот момент, когда у меня заканчивается приступ. Оказывается, что это звонит та девушка, Сэм, старинная подружка Зельды. Она тоже всю ночь кокаином закидывалась. Она живет в Калвер-сити и приглашает нас в гости, чтобы употреблять кокаин вместе.
Вскоре мы с Зельдой садимся в машину и едем, минуя студию Сони, к двухэтажному дому. Сэм делит его с тремя соседями. Едва миновав входную дверь, мы тут же натыкаемся на пузатенького лысеющего коротышку, который представляется парнем Сэм. Его зовут Фредди.
— Сэм там, — говорит он, указывая на закрытую дверь в конце коридора со стенами из темного дерева, — она не разрешает мне смотреть на то, как колется.
Когда мы заходим в указанную комнату, Сэм сидит на кровати, скрестив ноги, и выискивает подходящую вену на руке. Она невысокая, со светлой кожей и небольшими складками на животе. С нами она ведет себя очень приветливо. Разрешает мне воспользоваться ее компьютером, чтобы проверить почту, и там я нахожу письмо от отца одного моего нью-йорского друга. Я хотел занять у него денег, но он ответил, что не может мне помогать, пока я принимаю наркотики. Я расстроен и несколько напуган, потому что денег у нас с Зельдой нет. Мы продавали одежду... книги... CD-диски... все, что могли, но я знаю, что вырученных средств надолго не хватит.
Тем не менее, Зельде я про полученный емейл не рассказываю.
Именно так я нынче справляюсь со всеми трудностями: просто игнорирую их в надежде, что они либо исчезнут, либо как-то сами собой разрешаться, либо что еще случится. Я уже лишился возможности пользоваться мобильным телефоном, потому что закончились средства на счету, а мою машину отбуксовали на штрафную стоянку. Забрать ее оттуда я не могу, цена за простой слишком высока. Прибавьте к этому двадцать с чем-то парковочных талонов, по которым уже капают проценты за неуплату, а также неоплаченные счета из больницы за лекарства и лечение и вы получите некоторое представление о том, как сильно мы проебались по всем фронтам. И это всего за пару месяцев нашего "забега". Впрочем, эти мысли быстро отступают на задний план, как только Сэм передает Зельде большой пакет с кокаином, давая нам возможность закинуться наркотой.
Мы идем в ванную.
— Она нам просто так отдала кучу кокса? — интересуюсь я.
— Думаю, да. У Сэм есть целевой фонд.
— Ну конечно. Почему у всех кроме нас есть этот сраный целевой фонд?
— Потому что мы живем в Л. А.
— Логично.
Из-за моих приступов судорог Зельда настаивает, что она сама приготовит для меня дозу и вколет ее. Она делает все просто превосходно. Я получаю приятное головокружение и не валяюсь на полу, словно выброшенная на берег рыба. Мы выходим из ванной и затеваем беседу с Сэмом и Фредди, которому уже позволили вернуться в комнату. Отец Сэм - скульптор, живущий неподалеку от Буэнос-Айрес. А Фредди дружит со всеми моими знакомыми из Нью-Йорка, так что мы говорим об этом, а также обсуждаем музыку и книги. Нам действительно хорошо вместе.
Девушки вдвоем удаляются на заднее крыльцо, думаю, собираются там снова коксом закинуться.
Мы сидим в гостях уже два часа, когда Зельде звонит ее отец.
Не знаю, зачем она отвечает, но отвечает. В тот же момент я слышу ее крики и бегу к заднему крыльцу. Она пронзительным голосом орет на своего отца и мне как-то даже страшновато к ней приближаться.
— Нет! Нет, это полная херня!
— Что? — спрашиваю я.
— Что?! — она бросает трубку, после чего обрушивает весь свой гнев на меня. — Это все ты! Твоя гребаная мать позвонила моему отцу и сказала, что мы снова торчим!
— Вот сука.
— Господи Иисусе, — вопит она, — тебе что, двенадцать? Твоя чертова мамочка думает, что обязана тебя спасать?! Почему она не может просто отъебаться от нас?! Ты хоть представляешь, что теперь будет?! Знаешь на что способен мой отец?!
Я кладу руку ей на плечо.
— Все будет в порядке.
— Не прикасайся ко мне! — воет она, подаваясь назад и вскидывая руку так, словно собирается меня ударить.
Я отскакиваю в сторону и тогда она начинает кричать, что ни за что меня не простит. Я пытаюсь напомнить ей, что мы не спали вот уже три дня и ситуация покажется менее ужасной, если мы немного отдохнем. Но она не слышит ничего из того, что я ей втолковываю. Она кричит до тех пор, пока не срывает голос, а потом, рыдая, оседает вниз, падает на истертый деревянный настил.
В конце концов, она протягивает мне руку, я наклоняюсь и обнимаю ее. Она извиняется. Повторяет это снова и снова. Когда мы возвращаемся в дом, я приношу извинения Сэм и Фредди. Они, кажется, не в обиде, но мы с Зельдой все равно решаем, что пора уходить и выходим под лучи яркого солнца.
Я проголодался и хочу перекусить, так что мы берем бургеры и несколько молочных коктейлей в "In-N-Out". Теперь денег у нас совсем не осталось. По банковским счетам у нас обоих перерасход.
Мы спрашивали у домовладельца, можно ли будет устроить гаражную распродажу перед нашим жилым комплексом и он сказал, что мы можем сделать это в начале следующего месяца.
Зельда арендует гараж в Долине, где у нее хранится куча дорогой мебели, одежды и ценных плакатов с автографами от таких знаменитостей как Нил Янг, Джерри Гарсия и Дуэйн Оллмэн. Мы собираемся организовать распродажу на этих выходных. Кроме того, мы связались с одним знакомым Якудзы, который готов купить обручальное кольцо Зельды, оставшееся от ее первого мужа, и ее бриллиантовое кольцо от Тиффани. Я сильно переживаю из-за того, что Зельда вынуждена продавать все свои вещи, но другого выхода нет.
По пути домой Зельда напоминает мне, что на бульваре Санта-Моника открылся пункт обмена шприцов, так что мы сворачиваемся налево, чтобы прихватить там несколько чистых шприцов и жгутов. Еще у них есть большие ватные шарики, но когда я в последний раз использовал их шарик, то часть ваты попала в шприц и я заодно и вату себе вколол. Когда кусочек ваты добрался до моего мозга, то ощущение было такое, словно кто-то меня со всей дури головой об асфальт приложил. Потом я блевал до тех пор, пока Зельда не сделала мне нормальный укол. И на несколько часов отрубился.
Женщина в пункте обмена шприцов меня запомнила и проставляет необходимые отметки у себя на листке, не задав ни единого вопроса. Она достает коробку со шприцами для метамфетамина и говорит, что я могу взять десять игл и два жгута.
Вернувшись обратно в машину, я обнаруживаю, что Зельда задремала и некоторое время просто катаюсь по окрестностям, слушая музыку. Задаюсь вопросом, как вышло, что моя жизнь снова пошла по пизде и почему я СНОВА все потерял. Ведь дела шли так хорошо. Я даже не знаю, почему земля так быстро уходит у меня из-под ног. Я никак не мог этого предвидит. Или мог? В любом случае, прямо сейчас я знаю только, что хочу пустить себе по вене любой наркотик, что найдется в у нас в квартире.
Я паркую нашу машину на свободном месте около дома.
— Детка, мы дома, — говорю я, целуя Зельду в лоб.
Она чуть приоткрывает глаза.
— Где? — спрашивает она.
— Дома.
Мы выбираемся наружу и поднимаемся в квартиру.
32-тая часть, новые приключения Никки и Зельды, теперь с конвульсиями.
Tweak: Growing Up on Methamphetamines
День пятьсот пятьдесят пятыйДень пятьсот пятьдесят пятый
Мы продержались без наркотиков три дня, прежде чем снова начали употреблять. По правде говоря, мы даже в это время постоянно принимали Клоназепам, Ксанакс и Бупренорфин, потому что без них пришлось бы мучиться от ломки. Тем не менее, мы три дня не употребляли наркотиков и это были последние дни за прошедшие четыре месяца, когда я оставался "чист".
Мы упарываемся кокаином, метом, а порой и героином. Почти каждый раз, когда мы закидываемся метом, Зельда снова истерит на тему того, что я прячу наркотики в квартире, но ее это не останавливает. Мы с ней часто ругаемся. Однажды она уселась смотреть фильм с участием своего бывшего мужа, я расстроился и взревновал, а кончилось все тем, что мы стали орать друг на друга.
Кроме того, папа звонит почти каждый день, умоляя меня снова отправиться на лечение, требуя позвать Зельду к телефону и пытаясь убедить ее помочь мне. Однажды к нам даже моя мама заявилась, но я орал на нее так сильно, что ей пришлось уйти, не успев ничего толком сказать. Даже Спенсер сюда приходил, звал меня покататься на велосипедах. Я отказался и велел ему оставить меня в покое.
Если честно, мне стыдно показываться им на глаза, вот и приходится прогонять криками. Я знаю, что успешно шел на поправку, что отлично держался. Мой срыв ничем не оправдать. Та же история, что с загулом в Сан-Франциско. Единственное отличие - это, разумеется, присутствие Зельды. Если я прекращу употреблять наркоту или впущу к нам Спенсера или свою мать, то рискую потерять Зельду. А мне даже подумать об этом страшно. Поэтому я прогоняю всех, кто пытается мне помочь, хочу, чтобы они окончательно на меня забили и позволили мне спокойно загубить свою жизнь.
И,знаете, сегодня более-менее нормальный день. Мы с Зельдой вот уже три часа торчим в ванной, просто сидим голые на бортике ванны и принимаем одну дозу кокса за другой. Когда кокс попадается чистый, то у тебя появляется ощущение, словно голова раздувается от переполняющей ее энергии. В ушах звенит, ты едва сознание не теряешь, и это просто потрясающе.
Я делаю для себя очередную дозу и вкалываю ее, но по-прежнему не могу достигнуть нужного эффекта. Тогда я хватаю еще один шприц, уже заполненный смесью из крови Зельды и кокаина. Тут же вкалываю себе и эту дозу, а потом вдруг валюсь с бортика ванны и бьюсь в конвульсиях на полу. Зельда стоит прямо передо мной и как только я начинаю терять сознание, она хлопает в ладоши прямо у меня перед лицом и орет, чтобы я разговаривал с ней. На это я не способен, но зато начинаю петь песню из старой видеоигры. Ко мне словно возвращается давно похороненное воспоминание из детства, из тех времен, когда я играл в Нинтендо целыми днями напролет. Я пою песенку из игры "Доктор Марио". Пою ее снова и снова, это помогает мне оставаться в сознании. Ноги у меня ритмично подергиваются и я все моргаю, моргаю, моргаю. Не уверен как долго продолжается приступ, но Зельда все это время остается рядом со мной.
Когда я более-менее прихожу в себя, то она целует и обнимает меня. Похоже, мне крупно повезло, что в живых остался. Мы возвращаемся в постель. Не знаю, что такого эротического в том, что я только что был на грани смерти, но это заводит нас обоих. Зельда выглядит еще прекраснее, чем обычно, и мы с ней занимаемся любовью до рассвета. Наши тела мокрые от пота. Я встаю с кровати около семи утра и вкалываю себе новую дозу кокаина. Это приводит к еще одному приступу конвульсий. Зельда приходит в бешенство и орет на меня, пока я корчусь на полу. Думаю, она испугана, но ее страх трансформируется в гнев.
Как бы то ни было, телефон Зельды звонит как раз в тот момент, когда у меня заканчивается приступ. Оказывается, что это звонит та девушка, Сэм, старинная подружка Зельды. Она тоже всю ночь кокаином закидывалась. Она живет в Калвер-сити и приглашает нас в гости, чтобы употреблять кокаин вместе.
Вскоре мы с Зельдой садимся в машину и едем, минуя студию Сони, к двухэтажному дому. Сэм делит его с тремя соседями. Едва миновав входную дверь, мы тут же натыкаемся на пузатенького лысеющего коротышку, который представляется парнем Сэм. Его зовут Фредди.
— Сэм там, — говорит он, указывая на закрытую дверь в конце коридора со стенами из темного дерева, — она не разрешает мне смотреть на то, как колется.
Когда мы заходим в указанную комнату, Сэм сидит на кровати, скрестив ноги, и выискивает подходящую вену на руке. Она невысокая, со светлой кожей и небольшими складками на животе. С нами она ведет себя очень приветливо. Разрешает мне воспользоваться ее компьютером, чтобы проверить почту, и там я нахожу письмо от отца одного моего нью-йорского друга. Я хотел занять у него денег, но он ответил, что не может мне помогать, пока я принимаю наркотики. Я расстроен и несколько напуган, потому что денег у нас с Зельдой нет. Мы продавали одежду... книги... CD-диски... все, что могли, но я знаю, что вырученных средств надолго не хватит.
Тем не менее, Зельде я про полученный емейл не рассказываю.
Именно так я нынче справляюсь со всеми трудностями: просто игнорирую их в надежде, что они либо исчезнут, либо как-то сами собой разрешаться, либо что еще случится. Я уже лишился возможности пользоваться мобильным телефоном, потому что закончились средства на счету, а мою машину отбуксовали на штрафную стоянку. Забрать ее оттуда я не могу, цена за простой слишком высока. Прибавьте к этому двадцать с чем-то парковочных талонов, по которым уже капают проценты за неуплату, а также неоплаченные счета из больницы за лекарства и лечение и вы получите некоторое представление о том, как сильно мы проебались по всем фронтам. И это всего за пару месяцев нашего "забега". Впрочем, эти мысли быстро отступают на задний план, как только Сэм передает Зельде большой пакет с кокаином, давая нам возможность закинуться наркотой.
Мы идем в ванную.
— Она нам просто так отдала кучу кокса? — интересуюсь я.
— Думаю, да. У Сэм есть целевой фонд.
— Ну конечно. Почему у всех кроме нас есть этот сраный целевой фонд?
— Потому что мы живем в Л. А.
— Логично.
Из-за моих приступов судорог Зельда настаивает, что она сама приготовит для меня дозу и вколет ее. Она делает все просто превосходно. Я получаю приятное головокружение и не валяюсь на полу, словно выброшенная на берег рыба. Мы выходим из ванной и затеваем беседу с Сэмом и Фредди, которому уже позволили вернуться в комнату. Отец Сэм - скульптор, живущий неподалеку от Буэнос-Айрес. А Фредди дружит со всеми моими знакомыми из Нью-Йорка, так что мы говорим об этом, а также обсуждаем музыку и книги. Нам действительно хорошо вместе.
Девушки вдвоем удаляются на заднее крыльцо, думаю, собираются там снова коксом закинуться.
Мы сидим в гостях уже два часа, когда Зельде звонит ее отец.
Не знаю, зачем она отвечает, но отвечает. В тот же момент я слышу ее крики и бегу к заднему крыльцу. Она пронзительным голосом орет на своего отца и мне как-то даже страшновато к ней приближаться.
— Нет! Нет, это полная херня!
— Что? — спрашиваю я.
— Что?! — она бросает трубку, после чего обрушивает весь свой гнев на меня. — Это все ты! Твоя гребаная мать позвонила моему отцу и сказала, что мы снова торчим!
— Вот сука.
— Господи Иисусе, — вопит она, — тебе что, двенадцать? Твоя чертова мамочка думает, что обязана тебя спасать?! Почему она не может просто отъебаться от нас?! Ты хоть представляешь, что теперь будет?! Знаешь на что способен мой отец?!
Я кладу руку ей на плечо.
— Все будет в порядке.
— Не прикасайся ко мне! — воет она, подаваясь назад и вскидывая руку так, словно собирается меня ударить.
Я отскакиваю в сторону и тогда она начинает кричать, что ни за что меня не простит. Я пытаюсь напомнить ей, что мы не спали вот уже три дня и ситуация покажется менее ужасной, если мы немного отдохнем. Но она не слышит ничего из того, что я ей втолковываю. Она кричит до тех пор, пока не срывает голос, а потом, рыдая, оседает вниз, падает на истертый деревянный настил.
В конце концов, она протягивает мне руку, я наклоняюсь и обнимаю ее. Она извиняется. Повторяет это снова и снова. Когда мы возвращаемся в дом, я приношу извинения Сэм и Фредди. Они, кажется, не в обиде, но мы с Зельдой все равно решаем, что пора уходить и выходим под лучи яркого солнца.
Я проголодался и хочу перекусить, так что мы берем бургеры и несколько молочных коктейлей в "In-N-Out". Теперь денег у нас совсем не осталось. По банковским счетам у нас обоих перерасход.
Мы спрашивали у домовладельца, можно ли будет устроить гаражную распродажу перед нашим жилым комплексом и он сказал, что мы можем сделать это в начале следующего месяца.
Зельда арендует гараж в Долине, где у нее хранится куча дорогой мебели, одежды и ценных плакатов с автографами от таких знаменитостей как Нил Янг, Джерри Гарсия и Дуэйн Оллмэн. Мы собираемся организовать распродажу на этих выходных. Кроме того, мы связались с одним знакомым Якудзы, который готов купить обручальное кольцо Зельды, оставшееся от ее первого мужа, и ее бриллиантовое кольцо от Тиффани. Я сильно переживаю из-за того, что Зельда вынуждена продавать все свои вещи, но другого выхода нет.
По пути домой Зельда напоминает мне, что на бульваре Санта-Моника открылся пункт обмена шприцов, так что мы сворачиваемся налево, чтобы прихватить там несколько чистых шприцов и жгутов. Еще у них есть большие ватные шарики, но когда я в последний раз использовал их шарик, то часть ваты попала в шприц и я заодно и вату себе вколол. Когда кусочек ваты добрался до моего мозга, то ощущение было такое, словно кто-то меня со всей дури головой об асфальт приложил. Потом я блевал до тех пор, пока Зельда не сделала мне нормальный укол. И на несколько часов отрубился.
Женщина в пункте обмена шприцов меня запомнила и проставляет необходимые отметки у себя на листке, не задав ни единого вопроса. Она достает коробку со шприцами для метамфетамина и говорит, что я могу взять десять игл и два жгута.
Вернувшись обратно в машину, я обнаруживаю, что Зельда задремала и некоторое время просто катаюсь по окрестностям, слушая музыку. Задаюсь вопросом, как вышло, что моя жизнь снова пошла по пизде и почему я СНОВА все потерял. Ведь дела шли так хорошо. Я даже не знаю, почему земля так быстро уходит у меня из-под ног. Я никак не мог этого предвидит. Или мог? В любом случае, прямо сейчас я знаю только, что хочу пустить себе по вене любой наркотик, что найдется в у нас в квартире.
Я паркую нашу машину на свободном месте около дома.
— Детка, мы дома, — говорю я, целуя Зельду в лоб.
Она чуть приоткрывает глаза.
— Где? — спрашивает она.
— Дома.
Мы выбираемся наружу и поднимаемся в квартиру.
@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина
-
-
27.11.2018 в 20:14-
-
27.11.2018 в 22:25-
-
27.11.2018 в 22:32