за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
здрасьте, мы с Никки возвращаемся.
И как немного охуевший переводчик, я решил, что вполне имею право поставить именно такое название книги, как поставил, потому что оно хорошо отражает суть и потому что я бы точно обратил внимание на книгу с подобным названием, увидев ее в магазине
Держите вступление, а потом ждите благопристойное вступление от книги отца Никки, Дэвида. Как и говорил, планирую чередовать перевод этих двух.
Мы все проебываемся
ВСТУПЛЕНИЕПосвящается моей семье. Маме, Карен, папе, Джасперу, Дейзи. И Чарльзу Уоллессу. А также "Quimby" и Рамоне.
ПРИМЕЧАНИЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ
Эта книга - мемуары. Собрание нынешних воспоминаний автора о пережитых им событиях последних лет. Большинство имен, мест действий и отличительных характеристик людей были изменены. Диалоги и события воспроизведены по памяти и в некоторых случаях подверглись сокращениям, дабы лучше удалось передать суть того или иного разговора/происшествия.
ВСТУПЛЕНИЕ
2002 год
20 лет
Акира жил в подвале у своей матери. По правде говоря, я не был уверен, дома ли он, но на всякий случай постучался несколько раз, после чего услышал его голос - ласковый, успокаивающий, как и всегда.
— Кто там?
Окно в ванной оставалось разбитым еще с прошлого года. Я мог разглядеть в отражении перевернутые вверх тормашками заросли густой травы и эвкалиптовые деревья, тянущиеся ввысь, к темнеющему небу. Район Пресидио за моей спиной длился вплоть до пляжа. Тут не было ничего, кроме леса и казарм. Акира жил на самом краю города. Мне это всегда нравилось.
— Эй, Акира, чувак, это Ник.
Он внезапно возник за стеклянной задней дверью, ведущей в сад.
Его длинные дреды были собраны в хвост за спиной. Взгляд добрый, глаза подведены, а под ними залегли темные круги. Он был тощим, таким же тощим как я.
— Ничего себе, Ник, каким ветром тебя сюда занесло?
Он открыл дверь и я, остановившись на пороге, обнял его. От него пахло травкой, ладаном и еще чем-то знакомым.
— Вот я так и знал, что однажды ты ко мне припрешься, — сказал он, сжав мое плечо. — Предчувствие было. Ну, что нового? Как твои дела?
Я опустил взгляд на тень, залегшую под дверью, где скопилась паутина и прочий мусор.
— Дела идут прекрасно, —таков был мой ответ.
Я шел за ним по пятам. Дорогу-то отлично успел запомнить, уж поверьте.
На тот момент я уже пять месяцев, как снова сидел на наркоте. Меня приняли в Hampshire College, но последний семестр я там ничем почти не занимался, только учился правильно колоть героин и проходил серию игр "Legend of Zelda". Никто вроде бы не замечал, что у меня случился срыв. Даже моя подружка была не в курсе. Но возвращаясь домой в Сан-Франциско, на лето, я в принципе был готов к старому-доброму саморазрушению.
Несмотря на все мои старания, найти в Западном Массачусетсе мет не удалось. Зато героин там чуть ли не на каждом углу продавался, так что я довольно плотно подсел на это дерьмо.
На самом деле, я пришел к Акире как раз в то время, когда пытался отвыкнуть от опиатов, заменив их кучей украденного Викодина. Думаю, опиаты мне никогда особо и не нравились. То есть, влюбился-то я в мет. Именно Акира впервые угостил меня им. Но, слушайте, я бы все равно так или иначе до него добрался. Я находился в поиске. Акира просто помог мне отыскать необходимое. Я бы сделал для него то же самое. Он один из самых потрясающих людей, кого я знаю. Это я понял еще при первой нашей встрече.
И вот меня вновь привели в его комнату, где я увидел всю ту же старую кровать, диванчик, постер Бьорк, магнитофон и, надо же, мой рисунок, который я сделал год назад и совершенно забыл об этом.
С тех пор я успел побывать в двух реабилитационных клиниках. Был период, когда я шесть месяцев жил без наркотиков и исправно ходил на собрания.
Как бы то ни было, прошло больше года с тех пор как я попробовал мет. То есть, мне не доводилось употреблять его с тех пор, как в последний раз видел Акиру.
Мы вместе сидели на кровати, болтали, смеялись и курили дурь через бонг.
А потом я спросил его как бы между делом:
— Ты все еще общаешься с Д.?
Акира взглянул на меня, после чего взглянул на меня еще разок.
— Ха-ха, чувак. Что у тебя на уме?
— Так фабрика все все еще работает, не знаешь?
Он закурил сигарету "Трю". Мне тоже предложил одну.
— Ага, — ответил он, — думаю, что работает. Только Д. больше нет. Она свихнулась, чел, поэтому теперь там Гэвин всем заправляет.
— Свихнулась?
— Ну, параноила постоянно, все дела. Хочешь узнаю на месте ли сейчас Гэвин?
— Конечно, — ответил я, надеясь, что в моем голосе не слышно отчаяния.
Так что Акира сделал звонок и да, оказалось, что фабрика работает.
Мы забрались в машину, в машину моего отца. Мы курили сигареты и слушали сборник песен, который я сам составил.
Дневной свет постепенно угасал и становится серым, по мере того, как туман медленно заволакивал залив.
Бэй-Бридж, казалось, тянулся слишком далеко, заканчиваясь у автострад Ист-Бэй, которые, словно сетка вен, расходились в разных направлениях.
Фабрика печенья представляла из себя кучку складов со снующими туда-сюда грузовиками. Там всегда пахло готовящимся тестом, горячим маслом и сахаром.
Акире пришлось набрать код, чтобы проехать через большие электронные ворота, после чего мы направились на территорию за складами, к офисам, где велся совсем другой бизнес. Бизнес по продаже наркотиков. Мне всегда нравилось это место, оно походило на декорацию из какого-нибудь фильма. Было в нем нечто магическое, притягательное, сулящее новые возможности.
Помимо этого, оно, конечно, походило на место, отлично подходящее для полицейских рейдов. Я легко мог представить кружащие в небе вертолеты, мигающие сирены, оружие наготове.
Это место было идеальной западней, правда.
Но сегодня ночью ничего не случится, сказал я себе.
Сегодняшняя ночь защищена, священна, это моя ночь.
Я хотел, чтобы все прошло как надо.
Мы поднялись по лестнице из бетонных блоков и остановились возле двери Д. То есть, гм, возле двери Гэвина. Акира постучал. Прошло несколько минут, прежде чем мы наконец услышали какой-то щелчок. Дверь очень медленно отворилась и нашим взорам предстал арбалет, стрела которого была нацелена чуть выше головы Акиры.
— Кто это с вами? — спросил Гэвин.
Акира как будто уменьшился в размерах.
— Что? Никого. О чем ты?
Гэвин медленно водил арбалетом, целясь поверх наших голов.
— Ладно. — сказал он. — Проходите.
Мы быстро юркнули внутрь, постаравшись наклонить головы как можно ниже.
Гэвин запер все замки и только после этого опустил арбалет. Но так и не выпустил его из рук.
— Акира, Ник, мы же с вами целую вечность не виделись, да?
Его глаза были широко распахнуты. На голове у него сидела ковбойская шляпа, прикрывающая лысину, а остатки длинных волос все еще свисали до спины. Из одежды на нем были просторные шорты, футболка и большие старые рабочие ботинки. На руке виднелась повязка, на которую он тут же указал.
— Чуть не отрезал руку ножовкой. Хорошо, что дрочу я левой, верно?
На это замечание я отреагировал, гм, неловким смехом. Отдам себе должное.
Фабрика отлично подходит для подобных дел, верно? Там есть комната ожидания с большим телевизором и диванчиками.
Офис Гэвина находился в задней части здания и, как правило, нужно было сидеть в комнате ожидания, пока тебе готовили заказ. Но в ту ночь Гэвин повел нас прямо в свой офис.
В офисе не было ничего, кроме кровати и четырех мониторов, на каждый из которых транслировались разные порно-ролики. Ну, и еще там был крутящийся стул, где восседал Гэвин. А в углу стоял стол, за которым сидела женщина. Она сидела сгорбившись, а ее черные, спутанные, дешево выглядящие, наращенные кудри струились вниз по спине с отчетливо выступающими позвонками.
Она не произнесла ни звука, когда мы вошли в комнату, а Гэвин не потрудился ее представить.
Она была слишком увлечена большой кучей кокаина на столе.
Она делила кокаин на дорожки и занюхивала их. Все ее движения были отработаны до полного автоматизма.
Сделать дорожку.
Занюхать.
Сделать дорожку.
Занюхать.
Ебаное безумие.
Но, как бы там ни было, Гэвин задал вопрос, после которого я уверился, что эта фабрика печенья - лучшее место на Земле.
— Ну, так вы хотите дозу кокса? Или нет, лучше мет, верно?
— Охуительно, — произнесли мы хором.
— Мет значит?
— Да, — ответил я.
Знаете, когда он вручил нам тарелку с двумя жирными дорожками метамфетамина, то они мне почти что злом показались, вот что я вам скажу. Я мог отчетливо различить это в их цвете, запахе, текстуре. Мет был погибелью. Рядом с ним можно было ощутить дыхание смерти.
Но похуй на все это, я ведь все равно занюхал ту дорожку, не так ли?
И Акира тоже.
Я считал про себя.
Прошло совсем немного времени прежде чем меня накрыло. Словно тысячи стрел Амура пронзили своими иглами мое тело.
Я сделал долгий, долгий и медленный выдох. Дороги назад больше не было, верно? Твою ж мать.
А потом девушка, нарезавшая дорожки, вдруг выпрямилась и заговорила. Ее глаза были широко распахнуты. Нелегко было разобрать, что именно она произнесла. Кажется, она говорила с ямальским акцентом.
— Землетрясение, — сказала она.
Мы все уставились друг на друга.
— Что? — спросил Гэвин.
— Землетрясение, — повторила она.
И тут началось. Здание как будто содрогнулось до основания, а потом просто начало трястись, трястись, трястись. Металлический скрежет и звуки крошащегося бетона оглушали. Я рос в Сан-Франциско и застал большое землетрясение 1989 года, когда рухнула часть Бэй-Бриджа, но до той ночи на фабрике по производству печенья мне никогда еще не доводилось чувствовать, как весь мир дрожит вокруг меня. Мы с Акирой встали в дверном проеме, чисто по привычке, как нас учили во время многочисленных учебных тревог в школе. Тряска продолжалась. А затем резко прекратилась.
— Черт побери! — Гэвин практически орал. — Что случилось?!
— Чувак, это было землетрясение, — поделился я своими гениальными выводами.
— Да, и она его почуяла, чел! — Воскликнул Гэвин, указав на девушку. — Эта сучка его учуяла! Как какое-то хреново животное!
Девушка не ответила. Она вернулась к своему прежнему занятию: делала дорожки и тут же употребляла их.
Я нутром все чуял. Желудок скрутило, мышцы напряглись. Это землетрясение было только началом. Так всегда и бывает. Я начинаю употреблять наркоту, и мир отторгает меня. Никогда нет никаких новых возможностей, никто не идет мне навстречу. Мою машину отбуксовывают на штрафстоянку и в конечном итоге я теряю все. Мир шлет меня нахуй. Я всегда знаю, что дело этим кончится, но пытаюсь убедить себя, что уж в следующий раз точно будет лучше.
И, возможно, землетрясение не было знаком свыше, может оно ничего не значило. Но спустя неделю меня выгнали из дома и в итоге я стал жить на улице, в парке за Форт-Мейсон.
Так что, решайте сами.
В обратную сторону это, кстати, тоже работает.
Чем дольше я остаюсь "чист", тем больше возможностей и надежды дарит мне мир.
Но трудно помнить о плохих временах.
Думаю, в этом-то и кроется корень проблемы.
Так что, сегодня я хочу запомнить хорошенько.
Позвольте рассказать вам о том, что случилось:
Я проебался.
Как оно обычно и бывает.
Каждый, сука, раз.
И как немного охуевший переводчик, я решил, что вполне имею право поставить именно такое название книги, как поставил, потому что оно хорошо отражает суть и потому что я бы точно обратил внимание на книгу с подобным названием, увидев ее в магазине
Держите вступление, а потом ждите благопристойное вступление от книги отца Никки, Дэвида. Как и говорил, планирую чередовать перевод этих двух.
Мы все проебываемся
ВСТУПЛЕНИЕПосвящается моей семье. Маме, Карен, папе, Джасперу, Дейзи. И Чарльзу Уоллессу. А также "Quimby" и Рамоне.
Hold on, John.
John, hold on.
It’s gonna be all right.
John, hold on.
It’s gonna be all right.
Джон Леннон
ПРИМЕЧАНИЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ
Эта книга - мемуары. Собрание нынешних воспоминаний автора о пережитых им событиях последних лет. Большинство имен, мест действий и отличительных характеристик людей были изменены. Диалоги и события воспроизведены по памяти и в некоторых случаях подверглись сокращениям, дабы лучше удалось передать суть того или иного разговора/происшествия.
ВСТУПЛЕНИЕ
2002 год
20 лет
Акира жил в подвале у своей матери. По правде говоря, я не был уверен, дома ли он, но на всякий случай постучался несколько раз, после чего услышал его голос - ласковый, успокаивающий, как и всегда.
— Кто там?
Окно в ванной оставалось разбитым еще с прошлого года. Я мог разглядеть в отражении перевернутые вверх тормашками заросли густой травы и эвкалиптовые деревья, тянущиеся ввысь, к темнеющему небу. Район Пресидио за моей спиной длился вплоть до пляжа. Тут не было ничего, кроме леса и казарм. Акира жил на самом краю города. Мне это всегда нравилось.
— Эй, Акира, чувак, это Ник.
Он внезапно возник за стеклянной задней дверью, ведущей в сад.
Его длинные дреды были собраны в хвост за спиной. Взгляд добрый, глаза подведены, а под ними залегли темные круги. Он был тощим, таким же тощим как я.
— Ничего себе, Ник, каким ветром тебя сюда занесло?
Он открыл дверь и я, остановившись на пороге, обнял его. От него пахло травкой, ладаном и еще чем-то знакомым.
— Вот я так и знал, что однажды ты ко мне припрешься, — сказал он, сжав мое плечо. — Предчувствие было. Ну, что нового? Как твои дела?
Я опустил взгляд на тень, залегшую под дверью, где скопилась паутина и прочий мусор.
— Дела идут прекрасно, —таков был мой ответ.
Я шел за ним по пятам. Дорогу-то отлично успел запомнить, уж поверьте.
На тот момент я уже пять месяцев, как снова сидел на наркоте. Меня приняли в Hampshire College, но последний семестр я там ничем почти не занимался, только учился правильно колоть героин и проходил серию игр "Legend of Zelda". Никто вроде бы не замечал, что у меня случился срыв. Даже моя подружка была не в курсе. Но возвращаясь домой в Сан-Франциско, на лето, я в принципе был готов к старому-доброму саморазрушению.
Несмотря на все мои старания, найти в Западном Массачусетсе мет не удалось. Зато героин там чуть ли не на каждом углу продавался, так что я довольно плотно подсел на это дерьмо.
На самом деле, я пришел к Акире как раз в то время, когда пытался отвыкнуть от опиатов, заменив их кучей украденного Викодина. Думаю, опиаты мне никогда особо и не нравились. То есть, влюбился-то я в мет. Именно Акира впервые угостил меня им. Но, слушайте, я бы все равно так или иначе до него добрался. Я находился в поиске. Акира просто помог мне отыскать необходимое. Я бы сделал для него то же самое. Он один из самых потрясающих людей, кого я знаю. Это я понял еще при первой нашей встрече.
И вот меня вновь привели в его комнату, где я увидел всю ту же старую кровать, диванчик, постер Бьорк, магнитофон и, надо же, мой рисунок, который я сделал год назад и совершенно забыл об этом.
С тех пор я успел побывать в двух реабилитационных клиниках. Был период, когда я шесть месяцев жил без наркотиков и исправно ходил на собрания.
Как бы то ни было, прошло больше года с тех пор как я попробовал мет. То есть, мне не доводилось употреблять его с тех пор, как в последний раз видел Акиру.
Мы вместе сидели на кровати, болтали, смеялись и курили дурь через бонг.
А потом я спросил его как бы между делом:
— Ты все еще общаешься с Д.?
Акира взглянул на меня, после чего взглянул на меня еще разок.
— Ха-ха, чувак. Что у тебя на уме?
— Так фабрика все все еще работает, не знаешь?
Он закурил сигарету "Трю". Мне тоже предложил одну.
— Ага, — ответил он, — думаю, что работает. Только Д. больше нет. Она свихнулась, чел, поэтому теперь там Гэвин всем заправляет.
— Свихнулась?
— Ну, параноила постоянно, все дела. Хочешь узнаю на месте ли сейчас Гэвин?
— Конечно, — ответил я, надеясь, что в моем голосе не слышно отчаяния.
Так что Акира сделал звонок и да, оказалось, что фабрика работает.
Мы забрались в машину, в машину моего отца. Мы курили сигареты и слушали сборник песен, который я сам составил.
Дневной свет постепенно угасал и становится серым, по мере того, как туман медленно заволакивал залив.
Бэй-Бридж, казалось, тянулся слишком далеко, заканчиваясь у автострад Ист-Бэй, которые, словно сетка вен, расходились в разных направлениях.
Фабрика печенья представляла из себя кучку складов со снующими туда-сюда грузовиками. Там всегда пахло готовящимся тестом, горячим маслом и сахаром.
Акире пришлось набрать код, чтобы проехать через большие электронные ворота, после чего мы направились на территорию за складами, к офисам, где велся совсем другой бизнес. Бизнес по продаже наркотиков. Мне всегда нравилось это место, оно походило на декорацию из какого-нибудь фильма. Было в нем нечто магическое, притягательное, сулящее новые возможности.
Помимо этого, оно, конечно, походило на место, отлично подходящее для полицейских рейдов. Я легко мог представить кружащие в небе вертолеты, мигающие сирены, оружие наготове.
Это место было идеальной западней, правда.
Но сегодня ночью ничего не случится, сказал я себе.
Сегодняшняя ночь защищена, священна, это моя ночь.
Я хотел, чтобы все прошло как надо.
Мы поднялись по лестнице из бетонных блоков и остановились возле двери Д. То есть, гм, возле двери Гэвина. Акира постучал. Прошло несколько минут, прежде чем мы наконец услышали какой-то щелчок. Дверь очень медленно отворилась и нашим взорам предстал арбалет, стрела которого была нацелена чуть выше головы Акиры.
— Кто это с вами? — спросил Гэвин.
Акира как будто уменьшился в размерах.
— Что? Никого. О чем ты?
Гэвин медленно водил арбалетом, целясь поверх наших голов.
— Ладно. — сказал он. — Проходите.
Мы быстро юркнули внутрь, постаравшись наклонить головы как можно ниже.
Гэвин запер все замки и только после этого опустил арбалет. Но так и не выпустил его из рук.
— Акира, Ник, мы же с вами целую вечность не виделись, да?
Его глаза были широко распахнуты. На голове у него сидела ковбойская шляпа, прикрывающая лысину, а остатки длинных волос все еще свисали до спины. Из одежды на нем были просторные шорты, футболка и большие старые рабочие ботинки. На руке виднелась повязка, на которую он тут же указал.
— Чуть не отрезал руку ножовкой. Хорошо, что дрочу я левой, верно?
На это замечание я отреагировал, гм, неловким смехом. Отдам себе должное.
Фабрика отлично подходит для подобных дел, верно? Там есть комната ожидания с большим телевизором и диванчиками.
Офис Гэвина находился в задней части здания и, как правило, нужно было сидеть в комнате ожидания, пока тебе готовили заказ. Но в ту ночь Гэвин повел нас прямо в свой офис.
В офисе не было ничего, кроме кровати и четырех мониторов, на каждый из которых транслировались разные порно-ролики. Ну, и еще там был крутящийся стул, где восседал Гэвин. А в углу стоял стол, за которым сидела женщина. Она сидела сгорбившись, а ее черные, спутанные, дешево выглядящие, наращенные кудри струились вниз по спине с отчетливо выступающими позвонками.
Она не произнесла ни звука, когда мы вошли в комнату, а Гэвин не потрудился ее представить.
Она была слишком увлечена большой кучей кокаина на столе.
Она делила кокаин на дорожки и занюхивала их. Все ее движения были отработаны до полного автоматизма.
Сделать дорожку.
Занюхать.
Сделать дорожку.
Занюхать.
Ебаное безумие.
Но, как бы там ни было, Гэвин задал вопрос, после которого я уверился, что эта фабрика печенья - лучшее место на Земле.
— Ну, так вы хотите дозу кокса? Или нет, лучше мет, верно?
— Охуительно, — произнесли мы хором.
— Мет значит?
— Да, — ответил я.
Знаете, когда он вручил нам тарелку с двумя жирными дорожками метамфетамина, то они мне почти что злом показались, вот что я вам скажу. Я мог отчетливо различить это в их цвете, запахе, текстуре. Мет был погибелью. Рядом с ним можно было ощутить дыхание смерти.
Но похуй на все это, я ведь все равно занюхал ту дорожку, не так ли?
И Акира тоже.
Я считал про себя.
Прошло совсем немного времени прежде чем меня накрыло. Словно тысячи стрел Амура пронзили своими иглами мое тело.
Я сделал долгий, долгий и медленный выдох. Дороги назад больше не было, верно? Твою ж мать.
А потом девушка, нарезавшая дорожки, вдруг выпрямилась и заговорила. Ее глаза были широко распахнуты. Нелегко было разобрать, что именно она произнесла. Кажется, она говорила с ямальским акцентом.
— Землетрясение, — сказала она.
Мы все уставились друг на друга.
— Что? — спросил Гэвин.
— Землетрясение, — повторила она.
И тут началось. Здание как будто содрогнулось до основания, а потом просто начало трястись, трястись, трястись. Металлический скрежет и звуки крошащегося бетона оглушали. Я рос в Сан-Франциско и застал большое землетрясение 1989 года, когда рухнула часть Бэй-Бриджа, но до той ночи на фабрике по производству печенья мне никогда еще не доводилось чувствовать, как весь мир дрожит вокруг меня. Мы с Акирой встали в дверном проеме, чисто по привычке, как нас учили во время многочисленных учебных тревог в школе. Тряска продолжалась. А затем резко прекратилась.
— Черт побери! — Гэвин практически орал. — Что случилось?!
— Чувак, это было землетрясение, — поделился я своими гениальными выводами.
— Да, и она его почуяла, чел! — Воскликнул Гэвин, указав на девушку. — Эта сучка его учуяла! Как какое-то хреново животное!
Девушка не ответила. Она вернулась к своему прежнему занятию: делала дорожки и тут же употребляла их.
Я нутром все чуял. Желудок скрутило, мышцы напряглись. Это землетрясение было только началом. Так всегда и бывает. Я начинаю употреблять наркоту, и мир отторгает меня. Никогда нет никаких новых возможностей, никто не идет мне навстречу. Мою машину отбуксовывают на штрафстоянку и в конечном итоге я теряю все. Мир шлет меня нахуй. Я всегда знаю, что дело этим кончится, но пытаюсь убедить себя, что уж в следующий раз точно будет лучше.
И, возможно, землетрясение не было знаком свыше, может оно ничего не значило. Но спустя неделю меня выгнали из дома и в итоге я стал жить на улице, в парке за Форт-Мейсон.
Так что, решайте сами.
В обратную сторону это, кстати, тоже работает.
Чем дольше я остаюсь "чист", тем больше возможностей и надежды дарит мне мир.
Но трудно помнить о плохих временах.
Думаю, в этом-то и кроется корень проблемы.
Так что, сегодня я хочу запомнить хорошенько.
Позвольте рассказать вам о том, что случилось:
Я проебался.
Как оно обычно и бывает.
Каждый, сука, раз.
@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки
-
-
10.01.2019 в 20:04-
-
10.01.2019 в 20:17-
-
10.01.2019 в 20:25-
-
10.01.2019 в 20:31