за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Глава седьмая, где Никки наконец полноценно закручивает роман со Сью Эллен.
Она была обречена с первой минуты, признаем
Глава седьмая
Глава седьмая
Стоит открыть дверь, и в домик тут же врывается холод, который как будто все это время рвался сюда, отчаянно стремился разбить окна — сорвать рамы с петель — явиться и утопить нас всех в ледяных морях, в волнах снега. Можно вообразить, что нашего маленького мирка внутри дома существовать вовсе не должно.
Я захлопываю дверь снаружи, поплотнее укутываюсь в куртку и бреду, оставляя следы на грязном снегу, в курилку. Там собралась целая куча пациентов и все почему-то обсуждают, до чего это ужасный праздник — Рождество.
Мы покуриваем сигареты, повернувшись к стене, прячась под небольшим деревянным навесом.
Сью Эллен сидит скрестив ноги, раскачивается взад-вперед и делает слишком большие затяжки, словно девчонка-подросток.
— Думаю, мое прошлое Рождество записано в какой-то книге как одно из худших празднований Рождества за всю историю существования этого праздника, — говорит она, выдыхая воздух через большое дымное «О», которое только что создала.
Она решает рассказать нам эту историю и первым делом сообщает, что родилась в большой семье и что ее двоюродная сестра Лили, которой двадцать пять лет, объявила во время рождественского ужина, что она уже на седьмом месяце беременности. По словам Сью Эллен, Лили забеременела только потому что боялась, что ее бросит безработный ленивый козел-бойфренд. Козел согласился жениться на ней, но у них совсем не было денег и им негде было жить. А помимо этого, как будто мало было поводов для громкого скандала, брат Сью Эллен явился на ужин вдрызг пьяным и продолжил напиваться. Он начал орать на всех, выкрикивать непристойности, заявлять, что присутствующие его ненавидят — а потом выбежал из дома, прыгнул в машину и свалил на ней в неизвестные дали, предварительно проехавшись по лужайке.
Двадцать минут спустя им позвонили из полиции. Брат Сью Эллен попал за решетку после того, как утопил машину в близлежащем озере.
Изюминкой в этой истории была фраза мужа сестры Сью Эллен:
— Ребят, это намного круче, чем караоке.
Видимо, обычно они только караоке и ограничивались.
Как бы то ни было, мы все хохочем над мастерски рассказанной историей Сью Эллен.
И, разумеется, я не могу перестать смотреть на нее. Ее бледная кожа покраснела от холода.
Я все гляжу и гляжу на нее, и на этом-то меня и ловит Мелани.
В смысле, я пропускаю момент, когда она подкрадывается к нам.
Она прочищает горло, я с ужасом оглядываюсь и вижу прямо перед собой ее поросячью морду в обрамлении черной пушистой шапки и толстого черного шарфа.
— Ник, — произносит она без тени улыбки, пристально глядя на меня, — мне нужно переговорить с тобой в своем офисе до начала занятий, хорошо? Можешь прямо сейчас уйти со мной?
Мой желудок сжимается.
— Можно я хоть сигарету докурю?
Она чуть медлит с ответом.
— Нет, — говорит она, покачав головой, — нет, идем.
Я выбрасываю сигарету и спускаюсь по склону вслед за Мелани.
Я правда теряюсь в догадках, о чем именно она собирается со мной говорить, пока она ни велит мне присаживаться и ни заявляет:
— Ник, ответь честно: между тобой и Сью Эллен что-то есть?
Я стараюсь придать своему лицу как можно более изумленное выражение.
— Что? То есть, в романтическом плане?
Она кивает.
— Ничего подобного, — громко говорю я. — Вовсе нет. В смысле, мне нравится с ней болтать и все такое, но между нами ничего нет. Она же как маленькая девочка, понимаете? На мою младшую сестренку похожа. К тому же, мне девушки-ровесницы даже и не нравятся. Поверьте, мы с ней просто друзья. Я совсем не стремлюсь закрутить с ней роман.
Мелани чуть откидывается на спинку кресла, я расцениваю этот ее жест как добрый знак.
Она улыбается одними уголками губ.
— Отлично, Ник, рада это слышать. Но ты ведь понимаешь, почему мне пришлось задать этот вопрос?
Я пожимаю плечами. Что я пытаюсь изобразить? Недоумение? Наверное.
— Честно говоря, — отвечаю я, — нет, не понимаю. Ну да, мы много времени вместе проводим, но я уверен, что любой, кто на нас посмотрит, сразу понимает, что я ей просто помочь пытаюсь.
Мелани наклоняется вперед, уперев локти в колени. Смотрит на меня с адовым напряжением, похоже, собирается в очередной раз открыть мне глаза на мои же намерения.
— По моему мнению, — говорит она, выдержав паузу, словно какой-то плохой актер из телевизионной мелодрамы, — Сью Эллен может напомнить тебе о твоей матери или даже о Зельде. Сью Эллен — очередная дама в беде, которую тебе может захотеться спасти. Я верю тебе, когда ты говоришь, что не вступал с ней в романтические отношения. Тем не менее, не могу не отметить, что ты действуешь по привычной схеме. Тебе не удалось спасти мать, не удалось спасти Зельду, и вот теперь ты нашел новую девушку, подпитывающую твои фантазии — пускай все это и остается на платоническом уровне. Задай самому себе вопрос, нет ли правды в моих словах?
Окей, я киваю. К нынешнему моменту я пробыл здесь уже достаточно долго, что понять, как надо себя вести, чтобы выйти сухим из воды. Если начну защищаться, отвечу честно, пошлю ее нахуй (что хочу сделать), то она расценит это как признание вины. Чтобы сделать вид, будто их программа лечения меня действительно до прогресса довела, надо безропотно выслушивать все, что мне говорят, спрашивать себя правда это или нет, и, если решаю, что неправда, благополучно пропускать сказанные слова мимо ушей.
Так что, само собой, помня обо всем этом, я просто киваю головой и говорю:
— Да, хорошо, я поразмыслю над этим. Может быть, отчасти это и правда, ага. Прямо сейчас не могу судить, насколько это важно, но я все обдумаю, честное слово.
Похоже, Мелани мной очень довольна. Я гляжу на ее ровненькие белые зубки, совсем как у маленьких детей. Она широко улыбается.
— Хорошо, Ник, молодец. Знаешь, у тебя действительно большой прогресс. То есть, вспоминая тебя в то время, как ты впервые зашел сюда, я с трудом могу поверить, что сейчас вижу перед собой того же человека. Я долго сомневалась справишься ли ты. Признаться, я полагала, что придется перенаправить тебя в психиатрическую лечебницу. Но глядя на тебя сейчас, Ник, я могу сказать, что ты один заставил меня гордиться своей работой больше, чем все, с кем я работала прежде, и это после пятилетнего пребывания в должности консультанта по вопросам наркозависимости. Я было усомнилась, что хорошо выполняю свою работу, но ты напомнил мне о том, что я занимаюсь важным делом. Ты вернул мне уверенность в себе. Я очень благодарна за предоставившуюся возможность поработать с тобой, — она посмеивается. — Ты мне как сын.
Я тоже смеюсь над этим, но больше из-за того, что ее слова будто разъедают слизистую оболочку желудка.
— Ну да, абсолютно нежеланный сын.
Она качает головой.
— Нет, Ник, я сейчас совершенно серьезно говорю.
Я поднимаю взгляд, вижу, что она мне искренне улыбается и внезапно ощущаю, что уголки глаз пощипывает. Да, она просто глупая старая корова, но все же… Я чувствую, что по щекам текут слезы. Когда я пытаюсь заговорить, голос срывается.
— Я тоже очень благодарен, честно. Вы мне жизнь спасли. Я всем вам обязан. И…ну, я просто очень вам благодарен.
Ну вот, конечно, теперь и она разревелась.
Она поднимается на ноги, я тоже, и мы заключаем друг друга в объятия. Впервые, за все время пребывания здесь, я чувствую, что и правда достиг какого-то прогресса. То есть, да, я продолжаю совершать ошибки, но все же я продержался без наркотиков три месяца — порвал с Зельдой — заново наладил общение с обоими родителями — завел здесь друзей — и наслаждаюсь своей «трезвой» жизнью.
Из-за этого я и плачу. И пофиг, насколько жалко я сейчас выгляжу со стороны.
— Ладно, ладно, — говорит Мелани, вытирая лицо салфеткой. Она снова садится в свое кресло. — Пожалуй, хватит, да?
— Ага, — соглашаюсь я и мы оба смеемся.
Она закатывает рукава и обмахивается своей бледной волосатой лапой, словно ее только что солнечный удар сразил,
— В любом случае, — говорит она мне, тяжело дыша, — как я уже говорила, я верю тебе насчет Сью Эллен. Но, судя по словам наставницы Сью Эллен, она сама воспринимает вашу с ней дружбу иначе. Я понимаю, что ты просто человек открытый, эмоциональный и заботливый, но кто-то вроде Сью Эллен может легко усмотреть в твоем поведении намеки на флирт. Ты очень привлекательный молодой человек, Ник… Знаю, ты в это не веришь, но…
Тут я ее прерываю:
— Блин, да я вовсе ничего такого не имел в виду!
Она продолжает:
— Я знаю, Ник, знаю. И именно поэтому прошу тебя подписать этот договор, понимаешь? Чтобы быть уверенной, что вы с Сью Эллен пока что не станете никак взаимодействовать… обмениваться записками или что-то такое… даже постараетесь не оставаться наедине в одном помещении.
Я говорю ей, что все понимаю. Даже не пытаюсь спорить. Подписываю предложенную бумажку и поднимаюсь на ноги, собираясь уйти.
— Спасибо большое, Мелани. То есть… за все.
Она вновь обнимает меня со словами:
— И тебе спасибо.
Я хлопаю дверью.
По позвоночнику серпантином ползет холодок. Я шагаю прямиком в снежную бурю.
***
После разговора с Мелани остается совсем немного времени до начала групповых занятий, а мне приходит в голову, что надо бы еще успеть написать записку для Сью Эллен. Просто сказать ей, что мне жаль и что она мне действительно нравится.
Думаю, это правильное решение.
Я возвращаюсь обратно в домик, где (слава Богу) сейчас никого нет, и растягиваюсь на своей роскошной постели. Честно говоря, поначалу я тут только из-за кроватей и решил остаться. Было так здорово улечься спать на этой кровати после пребывания в клинике детоксикации, где приходилось валяться на жесткой больничной койке с резиновыми простынями и тонюсеньким одеялом, едва прикрывавшим задницу. Там я все время мерз.
А здесь дааа, со здешних кроватей не хочется подниматься.
Я вытаскиваю одну из толстых тетрадок, которые привез с собой из ЛА.
Тетрадь уже наполовину заполнена бессмысленными, повторяющими попытками в писательство, выплесками рандомных мыслей, возникающих в голове. Но сегодня я сразу долистываю до чистой страницы и пишу вверху имя Сью Эллен.
Я пишу, что начинаю влюбляться в нее. Описываю, как именно пришел к выводу, что хочу быть с ней. Пишу о том, какая она потрясающая, смелая и красивая. Какая невероятная. Какая чувствительная. В какой-то момент я осознаю, что использую те же самые фразы, которые адресовал Зельде, в начале наших с ней отношений. Создается впечатление, что я опять пишу все это для Зельды. Посвящаю ей. Пишу о ней. Я только имя заменил. Но в этом нет ничего плохого. Я знаю, что так будет лучше для нас обоих.
Сью Эллен нуждается в любви. Ей нужна та любовь, которую я не могу отдать Зельде.
Я складываю записку в несколько раз и спешу в головное здание, рассчитывая успеть пересечься со Сью Эллен до начала занятий.
— Эй, Сью Эллен, — шепчу я, встав прямо рядом с ней. — Слушай, меня заставили подписать контракт, который запрещает нам общаться.
Она смотрит на меня, прищурившись.
— Что?
Я пожимаю плечами.
— Ага, я того же мнения, понимаешь? Но у нас все будет хорошо. Держи, прочитай ее, когда останешься одна и, гм, напиши мне ответ, ладно?
По-прежнему не сводя с меня глаз, она берет из моих рук скомканный листок бумаги. Сейчас она выглядит даже младше, чем обычно.
В своей записке я предлагаю ей встретиться в лесу за домиками после отбоя, если она чувствует ко мне то же, что я к ней.
Время движется медленнее, чем обычно, но в конце концов часы показывают двадцать два тридцать, и я отправляюсь в путешествие, продираясь при тусклом свете полумесяца через кусты ежевики. Ночи здесь холодные, так что на мне примерно пять слоев свитеров и другой одежды.
Но даже так… все еще пиздец, как холодно. По ногам хлещут ветки кустарников, а ветви деревьев бьют меня по плечам и щекам. Мои теннисные туфли скользят на мелком порошкообразном осадке, коим покрыта каменистая почва. Я спотыкаюсь. Честно говоря, я уже не понимаю нахрена все это затеял.
Я устал и дрожу.
Луна скрывается за бегущими по небу облаками, и темнота становится непроглядной. Я спотыкаюсь, ноги скользят.
Теперь я убедился, что это была тупая идея.
Как бы то ни было, она, скорее всего, все равно не придет.
Но я откуда-то знаю, что это ложь.
Ну, конечно же, она придет.
В кустах за моей спиной какое-то движение.
— Привет! — говорю я громким шепотом. — Эй, я тут!
Луна вновь выглядывает из-за облаков. Свет тусклый, повсюду тени.
Сью Эллен стоит прямо передо мной. На голове у нее вязаная шапка, шея обмотана толстым шарфом. Когда я нежно беру ее руки в свои, то замечаю, что у нее они тоже дрожат.
— Спасибо, что пришла, — сдуру говорю я.
Она вся дрожит и прижимается ближе ко мне. Ее тепло, ее запах мгновенно вызывают во мне возбуждение.
— Не верю, что это не сон, — шепчет она в ответ.
Я обнимаю ее за талию и прижимаюсь еще ближе со словами:
— Да… Я чувствую то же самое.
Она вытягивает шею, ее губы в нескольких миллиметрах от моих.
— Мне страшно, — признается она.
А потом мы целуемся до тех пор, пока она не отстраняется.
Я понимаю о чем она думает.
— Все хорошо. Я никогда не сделаю тебе больно.
Это правда. По крайней мере, таковы мои намерения.
Она была обречена с первой минуты, признаем
Мы все проебываемся
Глава седьмая
Глава седьмая
Стоит открыть дверь, и в домик тут же врывается холод, который как будто все это время рвался сюда, отчаянно стремился разбить окна — сорвать рамы с петель — явиться и утопить нас всех в ледяных морях, в волнах снега. Можно вообразить, что нашего маленького мирка внутри дома существовать вовсе не должно.
Я захлопываю дверь снаружи, поплотнее укутываюсь в куртку и бреду, оставляя следы на грязном снегу, в курилку. Там собралась целая куча пациентов и все почему-то обсуждают, до чего это ужасный праздник — Рождество.
Мы покуриваем сигареты, повернувшись к стене, прячась под небольшим деревянным навесом.
Сью Эллен сидит скрестив ноги, раскачивается взад-вперед и делает слишком большие затяжки, словно девчонка-подросток.
— Думаю, мое прошлое Рождество записано в какой-то книге как одно из худших празднований Рождества за всю историю существования этого праздника, — говорит она, выдыхая воздух через большое дымное «О», которое только что создала.
Она решает рассказать нам эту историю и первым делом сообщает, что родилась в большой семье и что ее двоюродная сестра Лили, которой двадцать пять лет, объявила во время рождественского ужина, что она уже на седьмом месяце беременности. По словам Сью Эллен, Лили забеременела только потому что боялась, что ее бросит безработный ленивый козел-бойфренд. Козел согласился жениться на ней, но у них совсем не было денег и им негде было жить. А помимо этого, как будто мало было поводов для громкого скандала, брат Сью Эллен явился на ужин вдрызг пьяным и продолжил напиваться. Он начал орать на всех, выкрикивать непристойности, заявлять, что присутствующие его ненавидят — а потом выбежал из дома, прыгнул в машину и свалил на ней в неизвестные дали, предварительно проехавшись по лужайке.
Двадцать минут спустя им позвонили из полиции. Брат Сью Эллен попал за решетку после того, как утопил машину в близлежащем озере.
Изюминкой в этой истории была фраза мужа сестры Сью Эллен:
— Ребят, это намного круче, чем караоке.
Видимо, обычно они только караоке и ограничивались.
Как бы то ни было, мы все хохочем над мастерски рассказанной историей Сью Эллен.
И, разумеется, я не могу перестать смотреть на нее. Ее бледная кожа покраснела от холода.
Я все гляжу и гляжу на нее, и на этом-то меня и ловит Мелани.
В смысле, я пропускаю момент, когда она подкрадывается к нам.
Она прочищает горло, я с ужасом оглядываюсь и вижу прямо перед собой ее поросячью морду в обрамлении черной пушистой шапки и толстого черного шарфа.
— Ник, — произносит она без тени улыбки, пристально глядя на меня, — мне нужно переговорить с тобой в своем офисе до начала занятий, хорошо? Можешь прямо сейчас уйти со мной?
Мой желудок сжимается.
— Можно я хоть сигарету докурю?
Она чуть медлит с ответом.
— Нет, — говорит она, покачав головой, — нет, идем.
Я выбрасываю сигарету и спускаюсь по склону вслед за Мелани.
Я правда теряюсь в догадках, о чем именно она собирается со мной говорить, пока она ни велит мне присаживаться и ни заявляет:
— Ник, ответь честно: между тобой и Сью Эллен что-то есть?
Я стараюсь придать своему лицу как можно более изумленное выражение.
— Что? То есть, в романтическом плане?
Она кивает.
— Ничего подобного, — громко говорю я. — Вовсе нет. В смысле, мне нравится с ней болтать и все такое, но между нами ничего нет. Она же как маленькая девочка, понимаете? На мою младшую сестренку похожа. К тому же, мне девушки-ровесницы даже и не нравятся. Поверьте, мы с ней просто друзья. Я совсем не стремлюсь закрутить с ней роман.
Мелани чуть откидывается на спинку кресла, я расцениваю этот ее жест как добрый знак.
Она улыбается одними уголками губ.
— Отлично, Ник, рада это слышать. Но ты ведь понимаешь, почему мне пришлось задать этот вопрос?
Я пожимаю плечами. Что я пытаюсь изобразить? Недоумение? Наверное.
— Честно говоря, — отвечаю я, — нет, не понимаю. Ну да, мы много времени вместе проводим, но я уверен, что любой, кто на нас посмотрит, сразу понимает, что я ей просто помочь пытаюсь.
Мелани наклоняется вперед, уперев локти в колени. Смотрит на меня с адовым напряжением, похоже, собирается в очередной раз открыть мне глаза на мои же намерения.
— По моему мнению, — говорит она, выдержав паузу, словно какой-то плохой актер из телевизионной мелодрамы, — Сью Эллен может напомнить тебе о твоей матери или даже о Зельде. Сью Эллен — очередная дама в беде, которую тебе может захотеться спасти. Я верю тебе, когда ты говоришь, что не вступал с ней в романтические отношения. Тем не менее, не могу не отметить, что ты действуешь по привычной схеме. Тебе не удалось спасти мать, не удалось спасти Зельду, и вот теперь ты нашел новую девушку, подпитывающую твои фантазии — пускай все это и остается на платоническом уровне. Задай самому себе вопрос, нет ли правды в моих словах?
Окей, я киваю. К нынешнему моменту я пробыл здесь уже достаточно долго, что понять, как надо себя вести, чтобы выйти сухим из воды. Если начну защищаться, отвечу честно, пошлю ее нахуй (что хочу сделать), то она расценит это как признание вины. Чтобы сделать вид, будто их программа лечения меня действительно до прогресса довела, надо безропотно выслушивать все, что мне говорят, спрашивать себя правда это или нет, и, если решаю, что неправда, благополучно пропускать сказанные слова мимо ушей.
Так что, само собой, помня обо всем этом, я просто киваю головой и говорю:
— Да, хорошо, я поразмыслю над этим. Может быть, отчасти это и правда, ага. Прямо сейчас не могу судить, насколько это важно, но я все обдумаю, честное слово.
Похоже, Мелани мной очень довольна. Я гляжу на ее ровненькие белые зубки, совсем как у маленьких детей. Она широко улыбается.
— Хорошо, Ник, молодец. Знаешь, у тебя действительно большой прогресс. То есть, вспоминая тебя в то время, как ты впервые зашел сюда, я с трудом могу поверить, что сейчас вижу перед собой того же человека. Я долго сомневалась справишься ли ты. Признаться, я полагала, что придется перенаправить тебя в психиатрическую лечебницу. Но глядя на тебя сейчас, Ник, я могу сказать, что ты один заставил меня гордиться своей работой больше, чем все, с кем я работала прежде, и это после пятилетнего пребывания в должности консультанта по вопросам наркозависимости. Я было усомнилась, что хорошо выполняю свою работу, но ты напомнил мне о том, что я занимаюсь важным делом. Ты вернул мне уверенность в себе. Я очень благодарна за предоставившуюся возможность поработать с тобой, — она посмеивается. — Ты мне как сын.
Я тоже смеюсь над этим, но больше из-за того, что ее слова будто разъедают слизистую оболочку желудка.
— Ну да, абсолютно нежеланный сын.
Она качает головой.
— Нет, Ник, я сейчас совершенно серьезно говорю.
Я поднимаю взгляд, вижу, что она мне искренне улыбается и внезапно ощущаю, что уголки глаз пощипывает. Да, она просто глупая старая корова, но все же… Я чувствую, что по щекам текут слезы. Когда я пытаюсь заговорить, голос срывается.
— Я тоже очень благодарен, честно. Вы мне жизнь спасли. Я всем вам обязан. И…ну, я просто очень вам благодарен.
Ну вот, конечно, теперь и она разревелась.
Она поднимается на ноги, я тоже, и мы заключаем друг друга в объятия. Впервые, за все время пребывания здесь, я чувствую, что и правда достиг какого-то прогресса. То есть, да, я продолжаю совершать ошибки, но все же я продержался без наркотиков три месяца — порвал с Зельдой — заново наладил общение с обоими родителями — завел здесь друзей — и наслаждаюсь своей «трезвой» жизнью.
Из-за этого я и плачу. И пофиг, насколько жалко я сейчас выгляжу со стороны.
— Ладно, ладно, — говорит Мелани, вытирая лицо салфеткой. Она снова садится в свое кресло. — Пожалуй, хватит, да?
— Ага, — соглашаюсь я и мы оба смеемся.
Она закатывает рукава и обмахивается своей бледной волосатой лапой, словно ее только что солнечный удар сразил,
— В любом случае, — говорит она мне, тяжело дыша, — как я уже говорила, я верю тебе насчет Сью Эллен. Но, судя по словам наставницы Сью Эллен, она сама воспринимает вашу с ней дружбу иначе. Я понимаю, что ты просто человек открытый, эмоциональный и заботливый, но кто-то вроде Сью Эллен может легко усмотреть в твоем поведении намеки на флирт. Ты очень привлекательный молодой человек, Ник… Знаю, ты в это не веришь, но…
Тут я ее прерываю:
— Блин, да я вовсе ничего такого не имел в виду!
Она продолжает:
— Я знаю, Ник, знаю. И именно поэтому прошу тебя подписать этот договор, понимаешь? Чтобы быть уверенной, что вы с Сью Эллен пока что не станете никак взаимодействовать… обмениваться записками или что-то такое… даже постараетесь не оставаться наедине в одном помещении.
Я говорю ей, что все понимаю. Даже не пытаюсь спорить. Подписываю предложенную бумажку и поднимаюсь на ноги, собираясь уйти.
— Спасибо большое, Мелани. То есть… за все.
Она вновь обнимает меня со словами:
— И тебе спасибо.
Я хлопаю дверью.
По позвоночнику серпантином ползет холодок. Я шагаю прямиком в снежную бурю.
***
После разговора с Мелани остается совсем немного времени до начала групповых занятий, а мне приходит в голову, что надо бы еще успеть написать записку для Сью Эллен. Просто сказать ей, что мне жаль и что она мне действительно нравится.
Думаю, это правильное решение.
Я возвращаюсь обратно в домик, где (слава Богу) сейчас никого нет, и растягиваюсь на своей роскошной постели. Честно говоря, поначалу я тут только из-за кроватей и решил остаться. Было так здорово улечься спать на этой кровати после пребывания в клинике детоксикации, где приходилось валяться на жесткой больничной койке с резиновыми простынями и тонюсеньким одеялом, едва прикрывавшим задницу. Там я все время мерз.
А здесь дааа, со здешних кроватей не хочется подниматься.
Я вытаскиваю одну из толстых тетрадок, которые привез с собой из ЛА.
Тетрадь уже наполовину заполнена бессмысленными, повторяющими попытками в писательство, выплесками рандомных мыслей, возникающих в голове. Но сегодня я сразу долистываю до чистой страницы и пишу вверху имя Сью Эллен.
Я пишу, что начинаю влюбляться в нее. Описываю, как именно пришел к выводу, что хочу быть с ней. Пишу о том, какая она потрясающая, смелая и красивая. Какая невероятная. Какая чувствительная. В какой-то момент я осознаю, что использую те же самые фразы, которые адресовал Зельде, в начале наших с ней отношений. Создается впечатление, что я опять пишу все это для Зельды. Посвящаю ей. Пишу о ней. Я только имя заменил. Но в этом нет ничего плохого. Я знаю, что так будет лучше для нас обоих.
Сью Эллен нуждается в любви. Ей нужна та любовь, которую я не могу отдать Зельде.
Я складываю записку в несколько раз и спешу в головное здание, рассчитывая успеть пересечься со Сью Эллен до начала занятий.
— Эй, Сью Эллен, — шепчу я, встав прямо рядом с ней. — Слушай, меня заставили подписать контракт, который запрещает нам общаться.
Она смотрит на меня, прищурившись.
— Что?
Я пожимаю плечами.
— Ага, я того же мнения, понимаешь? Но у нас все будет хорошо. Держи, прочитай ее, когда останешься одна и, гм, напиши мне ответ, ладно?
По-прежнему не сводя с меня глаз, она берет из моих рук скомканный листок бумаги. Сейчас она выглядит даже младше, чем обычно.
В своей записке я предлагаю ей встретиться в лесу за домиками после отбоя, если она чувствует ко мне то же, что я к ней.
Время движется медленнее, чем обычно, но в конце концов часы показывают двадцать два тридцать, и я отправляюсь в путешествие, продираясь при тусклом свете полумесяца через кусты ежевики. Ночи здесь холодные, так что на мне примерно пять слоев свитеров и другой одежды.
Но даже так… все еще пиздец, как холодно. По ногам хлещут ветки кустарников, а ветви деревьев бьют меня по плечам и щекам. Мои теннисные туфли скользят на мелком порошкообразном осадке, коим покрыта каменистая почва. Я спотыкаюсь. Честно говоря, я уже не понимаю нахрена все это затеял.
Я устал и дрожу.
Луна скрывается за бегущими по небу облаками, и темнота становится непроглядной. Я спотыкаюсь, ноги скользят.
Теперь я убедился, что это была тупая идея.
Как бы то ни было, она, скорее всего, все равно не придет.
Но я откуда-то знаю, что это ложь.
Ну, конечно же, она придет.
В кустах за моей спиной какое-то движение.
— Привет! — говорю я громким шепотом. — Эй, я тут!
Луна вновь выглядывает из-за облаков. Свет тусклый, повсюду тени.
Сью Эллен стоит прямо передо мной. На голове у нее вязаная шапка, шея обмотана толстым шарфом. Когда я нежно беру ее руки в свои, то замечаю, что у нее они тоже дрожат.
— Спасибо, что пришла, — сдуру говорю я.
Она вся дрожит и прижимается ближе ко мне. Ее тепло, ее запах мгновенно вызывают во мне возбуждение.
— Не верю, что это не сон, — шепчет она в ответ.
Я обнимаю ее за талию и прижимаюсь еще ближе со словами:
— Да… Я чувствую то же самое.
Она вытягивает шею, ее губы в нескольких миллиметрах от моих.
— Мне страшно, — признается она.
А потом мы целуемся до тех пор, пока она не отстраняется.
Я понимаю о чем она думает.
— Все хорошо. Я никогда не сделаю тебе больно.
Это правда. По крайней мере, таковы мои намерения.
@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки
-
-
21.02.2019 в 15:09Слушай, меня заставили подписать контракт, который запрещает нам общаться.
Хотела бы я посмотреть, что это за документ такой и какие там санкции. Легален ли он вообще? Филькина грамота какая-то, по-моему.
Я никогда не сделаю тебе больно.
Ну да, ну да, Никки, наивный ты чукотский мальчик )))
-
-
21.02.2019 в 15:22Хотела бы я посмотреть, что это за документ такой и какие там санкции. Легален ли он вообще? Филькина грамота какая-то, по-моему.
Думаю да, это только в пределах центра и имеет силу, и то потому что они имеют право выгнать за нарушение любых своих тупых правил.
Ну да, ну да, Никки, наивный ты чукотский мальчик )))
Оооо да. Если бы Сью Эллен знала его лучше, уже на этом моменте сбежала бы куда подальше
-
-
21.02.2019 в 16:09Ну потом-то Никки опустит ей самооценку ниже некуда ))
Оооо да. Если бы Сью Эллен знала его лучше, уже на этом моменте сбежала бы куда подальше
Ник уже наловчился прикидываться хорошим мальчиком ))
-
-
21.02.2019 в 16:32Ник уже наловчился прикидываться хорошим мальчиком ))
да вообще! До сих пор, как смотришь в эти честные глаза, так не веришь, что это с ним все происходило.
-
-
21.02.2019 в 17:01После его книг только уходить из профессии нафиг ))
-
-
21.02.2019 в 19:11