за жизнью - смерть; за смертью - снова жизнь. за миром - серость; за серостью - снова мир
Глава двадцать седьмая, где Никки гуляет с собачкой, курит травку и чувствует себя замечательно. Алсо, на этом заканчивается вторая часть его книги и осталась только третья
Глава двадцать седьмая
Глава двадцать седьмая
Ну, собака пока не набросилась ни на меня, ни на Сью Эллен, так что, думаю, можно сказать, что дела идут хорошо. Мне удалось вымыть ее с супер-мощным средством от блох, и она привыкает к жизни в доме, хоть иногда и пытается рыть ямы в полу. Родственникам Сью Эллен собака понравилась, так что они помогли назначить время приема у другого ветеринара. Им оказалась очень сильная и высокая женщина, которая додумалась надеть на собаку намордник, что определенно стоило сделать и людям из Защиты животных. Кроме того, эта врач выяснила, что собака определенно не беременна и выдала лекарства, которые должны избавить ее от червей, из-за которых у нее кровь в стуле и частые приступы рвоты.
Так что, жизнь у собаки налаживается.
И я наконец выбрал для нее имя. Видите ли, Гитарная Волчица — крутая кличка и все такое, но, как верно заметила Сью Эллен, если мы хотим помочь собаке найти дом, то нужно придумать для нее более нормальное, милое имя. Поскольку я нашел ее в Чарльстоне, то решил, что ей подойдет одно из типично-южанских прикольных имен, например, Талула. Так собака и стала Талулой. Точнее, Талулой Гитарной Волчицей Джексон, потому что я не мог совсем отказаться от Гитарной Волчицы, а Джексон — это просто идеальная фамилия.
Сейчас Талула уже отлично знает как ее зовут и я учу ее команде «ко мне» на огороженной собачьей площадке. Каждый день мы с ней гуляем часами напролет, исследуя соседние районы и пешеходные тропки на берегу. Благодаря ей, я становлюсь здоровее и я думаю, что она могла бы сказать то же самое обо мне. Мне интересно наблюдать за ней, поскольку я по-прежнему часто вижу в ней себя — как бы странно это ни звучало. Например, пока мы шатаемся по окрестностям, она постоянно ищет на земле остатки еды, хватает всякие порванные обертки и куриные косточки, прежде чем я успеваю ее остановить.
Когда я был бездомным, то мог часами бродить по городу, обыскивая улицы и канавы в поисках потерянных денег или еды или наркотиков или сигарет. И я действительно находил разное — кошельки, пачки сигарет, остатки еды. Черт, да однажды я нашел даже чемоданчик с парикмахерскими инструментами, где валялись сто сорок четыре доллара.
Но даже после того, как я обрел дом, все равно не смог отказаться от этой привычки, ребят. Эта привычка настолько прочно во мне укоренилась, что где бы я ни гулял, мои глаза все равно были прикованы к земле. Честно говоря, я до сих пор себя иногда ловлю на этом.
Вот и с Талулой похожая история: часть ее понимает, что она теперь в безопасности, что у нее каждый день будет еда и тд., а другая часть все еще не может отделаться от пережитых травм. Она до сих пор настороженно и агрессивно относится к большинству мужчин — особенно крупных мужчин. Господи, Рассел до сих пор не может приблизиться к ней, так чтобы у нее не началась из-за этого истерика, словно ее сейчас изобьют.
Но ее не избивают.
Она в безопасности.
Она в безопасности и я сам в безопасности.
И теперь она привыкает к новой жизни — точно так же, как и я.
Мы оберегаем друг друга.
Каждую ночь она забирается на кровать и прижимается ко мне, — спит, храпя без остановки — и я думаю, что это потому что так она действительно может хорошо выспаться, ни о чем не беспокоясь.
Разумеется, оставить ее себе я не могу.
Никак нет.
Важнее всего то, что я получил ответ от своего редактора насчет посланного черновика и она его полностью одобрила. Нужно внести пару незначительных правок и на этом все. То есть, книга, и правда, будет опубликована. Я, блять, поверить не могу. И есть еще одна потрясающая новость: во время разговора с отцом выяснилось, что он закончил собственную книгу, где рассказал про свой опыт жизни в непосредственной близости от моей зависимости. Так что, в издательстве приняли решение опубликовать обе книги одновременно, и еще они хотят устроить большой книжный тур. А это значит, что мы с отцом будем путешествовать вместе целый месяц.
Поскольку Сью Эллен точно не готова столько времени заботиться о Талуле, нужно успеть найти для нее дом до того, как это случится. Честно говоря, мне совсем не нравится обсуждать эту тему. Это представляется невозможным. Но как бы то ни было, не стоит тревожиться об этом прямо сейчас. В настоящий момент мне нужно только найти ту шестимильную тропу, присоветованную Расселом для прогулок с Талулой. Похоже, тропка вьется по болоту, рядом с водным каналом. Рассел говорил, что ходит по ней в церковь.
Мы с ним вчера вместе ужинали — именно тогда он и нарисовал мне небольшую карту и написал, куда нужно пойти. Помимо этого, он отсыпал мне грамм действительно отличной травки, которую ему кто-то дал на работе. Большую часть мы с ним выкурили вчера ночью, но кое-что я оставил на утреннюю прогулку, чтобы свернуть себе косячок, когда найду выйду на тропу. По правде говоря, я люблю ходить пешком, будучи обкуренным. Это круто, понимаете, курение травки нравится мне намного больше, чем выпивка. Травка делает меня позитивным и дарит мотивацию. Кроме того, от нее никакого отчаяния и похмелья, в отличие от алкоголизма. Да, конечно, травка тоже может вызывать привыкание, но далеко не такое сильное, как в случае с другими наркотическими веществами. Кроме того, у меня и травки-то мало, не стоит опасаться, что сильно обкурюсь.
Не знаю, на следующий день, после того, как травка кончается, чувствуешь себя паршиво, конечно. Но я могу с этим справиться. Главное, что я больше не пью и не употребляю тяжелых наркотиков. Травка — это фигня. Я все еще считаю, что веду «трезвый» образ жизни, хоть и покуриваю иногда. Я правда думаю, что это не считается. Из-за травки ни в кого дьявол не вселяется. От нее просто не бывает такого эффекта.
Как бы то ни было, сверяясь с картой Рассела, я добираюсь до начала тропы.
Над болотом поднимается легкая дымка, кроны деревьев смыкаются над головами, тусклый серебристый свет отражается от серой спокойной водной глади.
Как только я останавливаю машину, Талула тут же начинает скрести дверь, то ли взвизгивая, то ли лая от волнения. Я говорю ей «шшшш» и чешу ее за ухом до тех пор, пока она ни кусает мою руку, взглянув на меня с видом «не смей, блять, ко мне прикасаться» и не начинает скулить снова. Воспитание собаки — дело сложно.
Зато эта собака точно умеет добиваться того, чего хочет — и я уважаю ее за это. Поэтому я позволяю ей ныть и скрести дверь, пока сам пару раз затягиваюсь косячком с травкой, выданной мне Расселом. Честно говоря, то, что тут считается хорошей травкой, не идет ни в какое сравнение с тем, что продают в Калифорнии. Худшее дерьмо там даст сто очков лучшему местному дерьму — без шуток. Ну да и похуй — кайф я все равно ловлю. Мой разум затуманивается, я ощущаю прилив энергии и легкости, прокатывающийся по всему телу. Меня переполняет теплая радость. Цвета и звуки становятся загадочнее и прекраснее. Мир распахивает передо мной двери, и я взираю на него глазами ребенка — все такое свежее, захватывающее, прекрасное, и я никогда не заметил бы этого, будучи в обычном состоянии. Каждая веточка и песчинка и все крохотные насекомые идеально подходят друг другу в этом гармоничном ландшафте общей энергии и молекулярных связей. Мы все едины и ошибок не существует. Моя жизнь, тот факт, что я нахожусь здесь сейчас с Талулой — все идет именно так, как должно. Моя жизнь достигла своей кульминации в этот момент, и я не хотел бы ничего менять.
Я просто так рад быть тут сейчас.
Я открываю дверь машины. Талула тут же несется вниз по тропе, выпускает газы, нюхает незнакомые запахи, исходящие от болота, забирается в куст ежевики и выскакивает оттуда обратно на тропу. Она лает и кряхтит, как и подобает нормальной охотничьей собаке — и часто оборачивается, чтобы убедиться, что я рядом, пока мы гуляем вместе. Время от времени она подбегает ко мне, и тогда я даю ей воду из сумки и глажу ее. На улице она без проблем позволяет мне себя потискать, совсем не волнуется — наверное, потому что знает, что у нее есть пути к отступлению.
Как бы то ни было, я наслаждаюсь моментом, пока она не снова не уносится прочь — и любуюсь самой широкой и глуповатой улыбкой на ее мордочке, какую вы только можете себе представить. Похоже, что сейчас она живет очень даже хорошо, и я чертовски рад, что в состоянии сделать ее счастливой. Она делает то же самое для меня.
Все возвращается на круги своя.
Я собираюсь опубликовать книгу, черт возьми.
И, честно говоря, я действительно все, что было поставил на эту надежду — на то, что я смогу это сделать. Я бросил колледж, жил так как жил, и верил только в свою мечту о том, что напишу книгу и сумею опубликовать ее.
Что же, теперь это действительно происходит. Для меня это настоящее чудо.
И, прогуливаясь тут, по грязной пыльной тропе — крошечные черные крабы разбегаются при каждом шаге — туман распадается под первыми лучами солнца, являя миру огромный металлический грузовой корабль, медленно плывущий вдалеке — Талула носится туда-сюда — я должен сказать, что испытываю удовлетворение.
Жить хорошо.
Мир хорош — даже прекрасен.
И сейчас я действительно не испытываю желания быть кем-то другим. Я в ладу с самим собой.
Такое необычное чувство — но и, хм, приятное тоже.
Прикрыв глаза на мгновение, я делаю долгий, глубокий вдох.
— Спасибо тебе, — шепчу я. — Спасибо.
Я открываю глаза.
И выкрикиваю это.
— Спасибо тебе!
Талула замирает вдалеке, а потом быстро бежит ко мне, как будто думает, что ее сейчас ждет нагоняй.
Я говорю ей, что волноваться не о чем и я ни с кем не разговаривал.
Хотя на самом деле я могу обращаться ко многим людям, верно?
Слезы на глаза наворачиваются.
И я задаюсь вопросом: почему же я такой нюня?
Мы все проебываемся
Глава двадцать седьмая
Глава двадцать седьмая
Ну, собака пока не набросилась ни на меня, ни на Сью Эллен, так что, думаю, можно сказать, что дела идут хорошо. Мне удалось вымыть ее с супер-мощным средством от блох, и она привыкает к жизни в доме, хоть иногда и пытается рыть ямы в полу. Родственникам Сью Эллен собака понравилась, так что они помогли назначить время приема у другого ветеринара. Им оказалась очень сильная и высокая женщина, которая додумалась надеть на собаку намордник, что определенно стоило сделать и людям из Защиты животных. Кроме того, эта врач выяснила, что собака определенно не беременна и выдала лекарства, которые должны избавить ее от червей, из-за которых у нее кровь в стуле и частые приступы рвоты.
Так что, жизнь у собаки налаживается.
И я наконец выбрал для нее имя. Видите ли, Гитарная Волчица — крутая кличка и все такое, но, как верно заметила Сью Эллен, если мы хотим помочь собаке найти дом, то нужно придумать для нее более нормальное, милое имя. Поскольку я нашел ее в Чарльстоне, то решил, что ей подойдет одно из типично-южанских прикольных имен, например, Талула. Так собака и стала Талулой. Точнее, Талулой Гитарной Волчицей Джексон, потому что я не мог совсем отказаться от Гитарной Волчицы, а Джексон — это просто идеальная фамилия.
Сейчас Талула уже отлично знает как ее зовут и я учу ее команде «ко мне» на огороженной собачьей площадке. Каждый день мы с ней гуляем часами напролет, исследуя соседние районы и пешеходные тропки на берегу. Благодаря ей, я становлюсь здоровее и я думаю, что она могла бы сказать то же самое обо мне. Мне интересно наблюдать за ней, поскольку я по-прежнему часто вижу в ней себя — как бы странно это ни звучало. Например, пока мы шатаемся по окрестностям, она постоянно ищет на земле остатки еды, хватает всякие порванные обертки и куриные косточки, прежде чем я успеваю ее остановить.
Когда я был бездомным, то мог часами бродить по городу, обыскивая улицы и канавы в поисках потерянных денег или еды или наркотиков или сигарет. И я действительно находил разное — кошельки, пачки сигарет, остатки еды. Черт, да однажды я нашел даже чемоданчик с парикмахерскими инструментами, где валялись сто сорок четыре доллара.
Но даже после того, как я обрел дом, все равно не смог отказаться от этой привычки, ребят. Эта привычка настолько прочно во мне укоренилась, что где бы я ни гулял, мои глаза все равно были прикованы к земле. Честно говоря, я до сих пор себя иногда ловлю на этом.
Вот и с Талулой похожая история: часть ее понимает, что она теперь в безопасности, что у нее каждый день будет еда и тд., а другая часть все еще не может отделаться от пережитых травм. Она до сих пор настороженно и агрессивно относится к большинству мужчин — особенно крупных мужчин. Господи, Рассел до сих пор не может приблизиться к ней, так чтобы у нее не началась из-за этого истерика, словно ее сейчас изобьют.
Но ее не избивают.
Она в безопасности.
Она в безопасности и я сам в безопасности.
И теперь она привыкает к новой жизни — точно так же, как и я.
Мы оберегаем друг друга.
Каждую ночь она забирается на кровать и прижимается ко мне, — спит, храпя без остановки — и я думаю, что это потому что так она действительно может хорошо выспаться, ни о чем не беспокоясь.
Разумеется, оставить ее себе я не могу.
Никак нет.
Важнее всего то, что я получил ответ от своего редактора насчет посланного черновика и она его полностью одобрила. Нужно внести пару незначительных правок и на этом все. То есть, книга, и правда, будет опубликована. Я, блять, поверить не могу. И есть еще одна потрясающая новость: во время разговора с отцом выяснилось, что он закончил собственную книгу, где рассказал про свой опыт жизни в непосредственной близости от моей зависимости. Так что, в издательстве приняли решение опубликовать обе книги одновременно, и еще они хотят устроить большой книжный тур. А это значит, что мы с отцом будем путешествовать вместе целый месяц.
Поскольку Сью Эллен точно не готова столько времени заботиться о Талуле, нужно успеть найти для нее дом до того, как это случится. Честно говоря, мне совсем не нравится обсуждать эту тему. Это представляется невозможным. Но как бы то ни было, не стоит тревожиться об этом прямо сейчас. В настоящий момент мне нужно только найти ту шестимильную тропу, присоветованную Расселом для прогулок с Талулой. Похоже, тропка вьется по болоту, рядом с водным каналом. Рассел говорил, что ходит по ней в церковь.
Мы с ним вчера вместе ужинали — именно тогда он и нарисовал мне небольшую карту и написал, куда нужно пойти. Помимо этого, он отсыпал мне грамм действительно отличной травки, которую ему кто-то дал на работе. Большую часть мы с ним выкурили вчера ночью, но кое-что я оставил на утреннюю прогулку, чтобы свернуть себе косячок, когда найду выйду на тропу. По правде говоря, я люблю ходить пешком, будучи обкуренным. Это круто, понимаете, курение травки нравится мне намного больше, чем выпивка. Травка делает меня позитивным и дарит мотивацию. Кроме того, от нее никакого отчаяния и похмелья, в отличие от алкоголизма. Да, конечно, травка тоже может вызывать привыкание, но далеко не такое сильное, как в случае с другими наркотическими веществами. Кроме того, у меня и травки-то мало, не стоит опасаться, что сильно обкурюсь.
Не знаю, на следующий день, после того, как травка кончается, чувствуешь себя паршиво, конечно. Но я могу с этим справиться. Главное, что я больше не пью и не употребляю тяжелых наркотиков. Травка — это фигня. Я все еще считаю, что веду «трезвый» образ жизни, хоть и покуриваю иногда. Я правда думаю, что это не считается. Из-за травки ни в кого дьявол не вселяется. От нее просто не бывает такого эффекта.
Как бы то ни было, сверяясь с картой Рассела, я добираюсь до начала тропы.
Над болотом поднимается легкая дымка, кроны деревьев смыкаются над головами, тусклый серебристый свет отражается от серой спокойной водной глади.
Как только я останавливаю машину, Талула тут же начинает скрести дверь, то ли взвизгивая, то ли лая от волнения. Я говорю ей «шшшш» и чешу ее за ухом до тех пор, пока она ни кусает мою руку, взглянув на меня с видом «не смей, блять, ко мне прикасаться» и не начинает скулить снова. Воспитание собаки — дело сложно.
Зато эта собака точно умеет добиваться того, чего хочет — и я уважаю ее за это. Поэтому я позволяю ей ныть и скрести дверь, пока сам пару раз затягиваюсь косячком с травкой, выданной мне Расселом. Честно говоря, то, что тут считается хорошей травкой, не идет ни в какое сравнение с тем, что продают в Калифорнии. Худшее дерьмо там даст сто очков лучшему местному дерьму — без шуток. Ну да и похуй — кайф я все равно ловлю. Мой разум затуманивается, я ощущаю прилив энергии и легкости, прокатывающийся по всему телу. Меня переполняет теплая радость. Цвета и звуки становятся загадочнее и прекраснее. Мир распахивает передо мной двери, и я взираю на него глазами ребенка — все такое свежее, захватывающее, прекрасное, и я никогда не заметил бы этого, будучи в обычном состоянии. Каждая веточка и песчинка и все крохотные насекомые идеально подходят друг другу в этом гармоничном ландшафте общей энергии и молекулярных связей. Мы все едины и ошибок не существует. Моя жизнь, тот факт, что я нахожусь здесь сейчас с Талулой — все идет именно так, как должно. Моя жизнь достигла своей кульминации в этот момент, и я не хотел бы ничего менять.
Я просто так рад быть тут сейчас.
Я открываю дверь машины. Талула тут же несется вниз по тропе, выпускает газы, нюхает незнакомые запахи, исходящие от болота, забирается в куст ежевики и выскакивает оттуда обратно на тропу. Она лает и кряхтит, как и подобает нормальной охотничьей собаке — и часто оборачивается, чтобы убедиться, что я рядом, пока мы гуляем вместе. Время от времени она подбегает ко мне, и тогда я даю ей воду из сумки и глажу ее. На улице она без проблем позволяет мне себя потискать, совсем не волнуется — наверное, потому что знает, что у нее есть пути к отступлению.
Как бы то ни было, я наслаждаюсь моментом, пока она не снова не уносится прочь — и любуюсь самой широкой и глуповатой улыбкой на ее мордочке, какую вы только можете себе представить. Похоже, что сейчас она живет очень даже хорошо, и я чертовски рад, что в состоянии сделать ее счастливой. Она делает то же самое для меня.
Все возвращается на круги своя.
Я собираюсь опубликовать книгу, черт возьми.
И, честно говоря, я действительно все, что было поставил на эту надежду — на то, что я смогу это сделать. Я бросил колледж, жил так как жил, и верил только в свою мечту о том, что напишу книгу и сумею опубликовать ее.
Что же, теперь это действительно происходит. Для меня это настоящее чудо.
И, прогуливаясь тут, по грязной пыльной тропе — крошечные черные крабы разбегаются при каждом шаге — туман распадается под первыми лучами солнца, являя миру огромный металлический грузовой корабль, медленно плывущий вдалеке — Талула носится туда-сюда — я должен сказать, что испытываю удовлетворение.
Жить хорошо.
Мир хорош — даже прекрасен.
И сейчас я действительно не испытываю желания быть кем-то другим. Я в ладу с самим собой.
Такое необычное чувство — но и, хм, приятное тоже.
Прикрыв глаза на мгновение, я делаю долгий, глубокий вдох.
— Спасибо тебе, — шепчу я. — Спасибо.
Я открываю глаза.
И выкрикиваю это.
— Спасибо тебе!
Талула замирает вдалеке, а потом быстро бежит ко мне, как будто думает, что ее сейчас ждет нагоняй.
Я говорю ей, что волноваться не о чем и я ни с кем не разговаривал.
Хотя на самом деле я могу обращаться ко многим людям, верно?
Слезы на глаза наворачиваются.
И я задаюсь вопросом: почему же я такой нюня?
@темы: «Неужели вы считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?», никки сын метамфетамина, Проебы Никки